От взятия Киева войсками Боголюбского

Том 1

Предисловие

«…Первым следствием ослабления родовой связи между княжескими линиями, отчуждения их друг от друга, было временное отделение Южной Руси от Северной, последовавшее по смерти Всеволода III. Не имея таких прочных основ государственного быта, какими обладала Северная Русь, Южная Русь после татарского нашествия попала под власть князей литовских. Это обстоятельство не было гибельно для народности юго-западных русских областей, потому что литовские завоеватели приняли русскую веру, русский язык, все оставалось по-старому; но гибельно было для русской жизни на юго-западе соединение всех литовско-русских владений с Польшею вследствие восшествия на польский престол литовского князя Ягайла: с этих пор Юго- Западная Русь должна была вступить в бесплодную для своего народного развития борьбу с Польшею для сохранения своей народности, основою которой была вера; успех этой борьбы, возможность для Юго-Западной Руси сохранить свою народность условливались ходом дел Северной Руси, ее самостоятельностью и могуществом…».

«… с другой стороны, усиление Северной Руси вследствие нового порядка вещей условливает успешную борьбу его с королевством Польским, постоянной целию которой становится соединение обеих половин Руси под одною державою…»

 

Глава первая

С.69 «…Как Полоцкое княжество есть область Западной Двины, так Литва есть область Немана, Польша – Вислы. Литовская область вместе с областью ятвягов, лежащею по границе между речными системами Вислы, Немана и Днепра, имеют важное значение в истории Восточной Европы: покрытые болотами и лесами, даже теперь непроходимыми, эти страны лучше высоких горных хребтов охраняли западные границы русских славян; среди этих-то болот и непроходимых пущ с незапамятных времен засели странные народы – литва и ятвяги, происхождения которых не могут еще определить ученые. Благодаря природе своей страны литовцы и ятвяги долее всех своих соседей сохранили дикость первоначального быта, они набегали на соседние страны, но сами были недосягаемы в своих неприступных природных укреплениях. Когда единоплеменники их – пруссы – подверглись тяжкому игу немцев, литовцы отбились от последних в своих дебрях, заслонили от них и восточных соседей своих; с другой стороны, вероятно, усиленные в числе прусскими выходцами, литовцы начинают наступательное движение к востоку и югу на русские области и основывают княжество, которого географическое положение тоже очень важно: в области Литовского княжества соединились системы днепровская, вислинская, неманская и западнодвинская, реки русские соединялись с реками польскими. Поэтому княжество Литовское служило звеном, связующим Русь с Польшею. На небольшом пространстве между Кобрином, Пинском и Слонимом три речные системы – вислинская, неманская и днепровская, и вместе с тем три области - Польская, Литовская и Русская соединяются теперь каналами; вот доказательство, что на Восточной Европейской равнине естественными гранями между странами и народами служили междуречные волоки, и как эти естественные грани были незначительны, как мало препятствовали соединению народов!...»

С.76 «…Мы видели, что распространение русских владений следовало течению рек. Во-первых, оно шло озерною новгородскою системою, потом системою Двины и Днепра к югу или юго-западу и в то же время, с другой стороны, шло путем белозерским, по Шексне, и далее к югу по системе Мологи к Волге, потом Волгою и на юг от этой реки к Оке. Навстречу этому движению от севера, которое, как видно, не шло далее Москвы, мы замечаем движение с юга по Десне – притоку Днепра, и Оке – притоку Волги. Таким образом, первоначальное распространение преимущественно шло по огромной дуге, образуемой Волгою с северу, до впадения в нее Оки, и Днепром – к югу; потом распространение происходило в середине дуги, с севера от Волги, и ему навстречу, с юга от Днепра, причем оба противоположные движения сходились в области Москвы-реки, где и образовался государственный центр. Течение Оки от истоков до устья Москвы-реки и потом вместе с течением последней имело важное историческое значение, потому что служило посредствующей водною нитью между Северной и Южной Русью. Так как движение с юга, от Днепра вверх по Десне и ее притокам, шло от главной сцены действия, от Киевской области, то, естественно, было быстрее, чем противоположное ему движение с севера, из дикой, малонаселенной области Верхней Волги, и потому движение с юга скоро переходит из области Десны в область Оки, и владения черниговских Святославовичей обнимают равно эти области: этому скорому переходу от одной речной области в другую благоприятствовала близость источников и притоков обеих рек, хотя в древности водораздел между системами десны и Оки служил границею двух племен – северян и вятичей. Близость областей Окской и Деснинской, или, принимая обширнее, Волжской и Днепровской, и вследствие того раннее их политическое соединение были важным препятствием к разъединению Северо-Восточной, или Московской, Руси с Юго-Западною, Литовскою; вот почему волок между Угрой и Днепром, собственно разграничивающий область Днепра от Окской, не мог долгое время служить границею между двумя половинами Руси, хотя Литва и стремилась здесь утвердить границу …»

 

Глава третья

С. 118 «…В тесной связи с славянскими племенами на западе находилось племя литовское, игравшее важную роль в нашей истории и потом вошедшее в состав Российского государства. К литовскому племени принадлежали древние пруссы, голяды, судены, корсь и нынешние литовцы и латыши. Из многих исследований о литовском племени и языке, о сродстве их с соседними племенами и языками, оказывается достоверным только то, что славяне и литовцы из всех индоевропейских племен суть самые ближайшие друг к другу, и что литовское племя с незапамятных времен обитало в настоящих своих жилищах. Это давнее и постоянное пребывание на одних местах, уединение, которым литовское племя обязано было природе своей страны, непривлекательной и с трудом доступной, дали ему возможность развить свою особую религиозную систему и строго подчинить ей свой быт. Этим литовское племя отличается от родственных племен – славянского и германского, которые история застает в движении, в беспрестанном столкновении с чуждыми народами и государствами, что препятствовало им утвердить свой религиозный быт на прочных основах, а когда получили они к тому возможность, то уже подверглись влиянию образованнейших народов и должны были принять другую, высшую религию. Германское племя только в отдаленной Скандинавии, славянское  только на берегах Балтийского моря могли выработать для себя более или менее прочные формы религиозного быта, чем и объясняется упорное сопротивление, встреченное здесь христианством.

У литовского племени подле князей мы видим жрецов с обширным влиянием и кругом деятельности; князь (Rikgs) ведал военные дела, все что относилось к внешней защите страны и сохранению внутренней безопасности; верховный жрец (Криве) заведовал не только делами богослужебными, но и судебными, был верховным судьей и нарядником. Уставы, обычаи литовского племени, сходные в главном с уставами и обычаями соседних племен, славянских и германских, рознятся от последних тем, что проникнуты религиозным началом, исходят из него: так, например, мы видим, что у литовцев, точно так как у германцев, отец семейства имел право убивать своих больных и увечных детей, но у литовцев этот обычай освящен был религиозным началом: «потому что слуги литовских богов должны не стенать, но смеяться, потому что бедствие человеческое причиняет скорбь богам и людям». На том же основании дети имели право умерщвлять престарелых и больных родителей; человеческие жертвы дозволялись и оправдывались: «Кто в здоровом теле захочет принесть в жертву богам себя или своего ребенка, или домочадца, тот может сделать это беспрепятственно, потому что, освященные через огонь и блаженные будут они веселиться вместе с богами». Большая часть верховных жрецов оканчивали свою жизнь добровольным сожжением для умилостивления гнева богов; эти литовские воззрения или, лучше сказать, воззрения, общие всем соседним племенам, но сохранившиеся у литовцев в большей определенности и связи, имели влияние на германский обычай приносить в жертву князей во время общественных бедствий; уже в христианские времена был обычай у германских и славянских племен обвинять князей и церковные власти в общественных бедствиях. Женщины также страдали в подобных обстоятельствах: литовцы прежде всего отделывались от них во время голода, а финны при своей склонности к суеверию приписывали чародейству женщин непосредственное участие в произведении последнего. Если женатый человек будет уличен в связи с девицею, то его должно отдать псам на съедение, потому что он наругался над богами, живущими в состоянии супружества и девства. Безбрачие было необходимым условием для Криве и для всех подчиненных ему жрецов; женщина была, видимо, унижена, исключена из сообщества с мужчинами…».

 

Том 2

Глава шестая

Том 3

Глава третья

От Батыева нашествия

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Том 1

Предисловие

«…Первым следствием ослабления родовой связи между княжескими линиями, отчуждения их друг от друга, было временное отделение Южной Руси от Северной, последовавшее по смерти Всеволода III. Не имея таких прочных основ государственного быта, какими обладала Северная Русь, Южная Русь после татарского нашествия попала под власть князей литовских. Это обстоятельство не было гибельно для народности юго-западных русских областей, потому что литовские завоеватели приняли русскую веру, русский язык, все оставалось по-старому; но гибельно было для русской жизни на юго-западе соединение всех литовско-русских владений с Польшею вследствие восшествия на польский престол литовского князя Ягайла: с этих пор Юго- Западная Русь должна была вступить в бесплодную для своего народного развития борьбу с Польшею для сохранения своей народности, основою которой была вера; успех этой борьбы, возможность для Юго-Западной Руси сохранить свою народность условливались ходом дел Северной Руси, ее самостоятельностью и могуществом…».

«… с другой стороны, усиление Северной Руси вследствие нового порядка вещей условливает успешную борьбу его с королевством Польским, постоянной целию которой становится соединение обеих половин Руси под одною державою…»

 

Глава первая

С.69 «…Как Полоцкое княжество есть область Западной Двины, так Литва есть область Немана, Польша – Вислы. Литовская область вместе с областью ятвягов, лежащею по границе между речными системами Вислы, Немана и Днепра, имеют важное значение в истории Восточной Европы: покрытые болотами и лесами, даже теперь непроходимыми, эти страны лучше высоких горных хребтов охраняли западные границы русских славян; среди этих-то болот и непроходимых пущ с незапамятных времен засели странные народы – литва и ятвяги, происхождения которых не могут еще определить ученые. Благодаря природе своей страны литовцы и ятвяги долее всех своих соседей сохранили дикость первоначального быта, они набегали на соседние страны, но сами были недосягаемы в своих неприступных природных укреплениях. Когда единоплеменники их – пруссы – подверглись тяжкому игу немцев, литовцы отбились от последних в своих дебрях, заслонили от них и восточных соседей своих; с другой стороны, вероятно, усиленные в числе прусскими выходцами, литовцы начинают наступательное движение к востоку и югу на русские области и основывают княжество, которого географическое положение тоже очень важно: в области Литовского княжества соединились системы днепровская, вислинская, неманская и западнодвинская, реки русские соединялись с реками польскими. Поэтому княжество Литовское служило звеном, связующим Русь с Польшею. На небольшом пространстве между Кобрином, Пинском и Слонимом три речные системы – вислинская, неманская и днепровская, и вместе с тем три области - Польская, Литовская и Русская соединяются теперь каналами; вот доказательство, что на Восточной Европейской равнине естественными гранями между странами и народами служили междуречные волоки, и как эти естественные грани были незначительны, как мало препятствовали соединению народов!...»

С.76 «…Мы видели, что распространение русских владений следовало течению рек. Во-первых, оно шло озерною новгородскою системою, потом системою Двины и Днепра к югу или юго-западу и в то же время, с другой стороны, шло путем белозерским, по Шексне, и далее к югу по системе Мологи к Волге, потом Волгою и на юг от этой реки к Оке. Навстречу этому движению от севера, которое, как видно, не шло далее Москвы, мы замечаем движение с юга по Десне – притоку Днепра, и Оке – притоку Волги. Таким образом, первоначальное распространение преимущественно шло по огромной дуге, образуемой Волгою с северу, до впадения в нее Оки, и Днепром – к югу; потом распространение происходило в середине дуги, с севера от Волги, и ему навстречу, с юга от Днепра, причем оба противоположные движения сходились в области Москвы-реки, где и образовался государственный центр. Течение Оки от истоков до устья Москвы-реки и потом вместе с течением последней имело важное историческое значение, потому что служило посредствующей водною нитью между Северной и Южной Русью. Так как движение с юга, от Днепра вверх по Десне и ее притокам, шло от главной сцены действия, от Киевской области, то, естественно, было быстрее, чем противоположное ему движение с севера, из дикой, малонаселенной области Верхней Волги, и потому движение с юга скоро переходит из области Десны в область Оки, и владения черниговских Святославовичей обнимают равно эти области: этому скорому переходу от одной речной области в другую благоприятствовала близость источников и притоков обеих рек, хотя в древности водораздел между системами десны и Оки служил границею двух племен – северян и вятичей. Близость областей Окской и Деснинской, или, принимая обширнее, Волжской и Днепровской, и вследствие того раннее их политическое соединение были важным препятствием к разъединению Северо-Восточной, или Московской, Руси с Юго-Западною, Литовскою; вот почему волок между Угрой и Днепром, собственно разграничивающий область Днепра от Окской, не мог долгое время служить границею между двумя половинами Руси, хотя Литва и стремилась здесь утвердить границу …»

 

Глава третья

С. 118 «…В тесной связи с славянскими племенами на западе находилось племя литовское, игравшее важную роль в нашей истории и потом вошедшее в состав Российского государства. К литовскому племени принадлежали древние пруссы, голяды, судены, корсь и нынешние литовцы и латыши. Из многих исследований о литовском племени и языке, о сродстве их с соседними племенами и языками, оказывается достоверным только то, что славяне и литовцы из всех индоевропейских племен суть самые ближайшие друг к другу, и что литовское племя с незапамятных времен обитало в настоящих своих жилищах. Это давнее и постоянное пребывание на одних местах, уединение, которым литовское племя обязано было природе своей страны, непривлекательной и с трудом доступной, дали ему возможность развить свою особую религиозную систему и строго подчинить ей свой быт. Этим литовское племя отличается от родственных племен – славянского и германского, которые история застает в движении, в беспрестанном столкновении с чуждыми народами и государствами, что препятствовало им утвердить свой религиозный быт на прочных основах, а когда получили они к тому возможность, то уже подверглись влиянию образованнейших народов и должны были принять другую, высшую религию. Германское племя только в отдаленной Скандинавии, славянское  только на берегах Балтийского моря могли выработать для себя более или менее прочные формы религиозного быта, чем и объясняется упорное сопротивление, встреченное здесь христианством.

У литовского племени подле князей мы видим жрецов с обширным влиянием и кругом деятельности; князь (Rikgs) ведал военные дела, все что относилось к внешней защите страны и сохранению внутренней безопасности; верховный жрец (Криве) заведовал не только делами богослужебными, но и судебными, был верховным судьей и нарядником. Уставы, обычаи литовского племени, сходные в главном с уставами и обычаями соседних племен, славянских и германских, рознятся от последних тем, что проникнуты религиозным началом, исходят из него: так, например, мы видим, что у литовцев, точно так как у германцев, отец семейства имел право убивать своих больных и увечных детей, но у литовцев этот обычай освящен был религиозным началом: «потому что слуги литовских богов должны не стенать, но смеяться, потому что бедствие человеческое причиняет скорбь богам и людям». На том же основании дети имели право умерщвлять престарелых и больных родителей; человеческие жертвы дозволялись и оправдывались: «Кто в здоровом теле захочет принесть в жертву богам себя или своего ребенка, или домочадца, тот может сделать это беспрепятственно, потому что, освященные через огонь и блаженные будут они веселиться вместе с богами». Большая часть верховных жрецов оканчивали свою жизнь добровольным сожжением для умилостивления гнева богов; эти литовские воззрения или, лучше сказать, воззрения, общие всем соседним племенам, но сохранившиеся у литовцев в большей определенности и связи, имели влияние на германский обычай приносить в жертву князей во время общественных бедствий; уже в христианские времена был обычай у германских и славянских племен обвинять князей и церковные власти в общественных бедствиях. Женщины также страдали в подобных обстоятельствах: литовцы прежде всего отделывались от них во время голода, а финны при своей склонности к суеверию приписывали чародейству женщин непосредственное участие в произведении последнего. Если женатый человек будет уличен в связи с девицею, то его должно отдать псам на съедение, потому что он наругался над богами, живущими в состоянии супружества и девства. Безбрачие было необходимым условием для Криве и для всех подчиненных ему жрецов; женщина была, видимо, унижена, исключена из сообщества с мужчинами…».

 

Том 2

Глава шестая

От взятия Киева войсками Боголюбского