Несостоявшийся пастух. Май 1942г.

У бабушки на руках мой шестимесячный брат Валера. Мне очень хочется кушать. Бабушка говорит:

«Потерпи немного. Скоро приедет мама и привезёт поесть. А пока съешь «шоколадку». «Шоколадка» – это кусок жмыха. Кусок спрессованных отжимок семечек при изготовлении подсолнечного масла был твёрдым как камень, но казался таким вкусным. Я чувствую этот вкус и сейчас.

 

 

В период эвакуации мы не получали никаких сведений об отце. Жизнь была очень тяжелая. Положенное на отца денежное довольствие мы так и не получили.

Чтобы хоть как - то прокормить семью, мама ездила по окрестным селам и меняла на продукты вещи, которые сама шила. Это давало семье возможность хоть как-то существовать.

Холод войны немилосерд и точен.
Ей равнодушия не занимать.
Трое голодных сыновей и дочка
и одна отчаянная мать.

Во время ее отсутствия все заботы лежали на бабушке Марии. Конечно, бабушка всё внимание уделяла младшим братьям в силу их возраста.

Мы с Лидой больше были предоставлены себе. Я до сих пор не могу понять, как мама и бабушка могли со всем справляться. Такая жизнь сказалась на здоровье моих братьев.

 

 

Средний брат Эрнст заболел гнойным плевритом. Валерий получил тяжелую форму туберкулеза, Лида застудила ноги. Только большими усилиями через несколько лет их удалось вылечить.

Здесь я хотел бы сделать отступление и сказать о наших женщинах, об их мужестве и терпении, которое они проявили в годы войны. Ведь на их хрупкие плечи легли все тягости самой кровопролитной в истории человечества войны. Все мужские работы в тылу выполняли женщины.

У меня на языке так и вертятся слова из стихотворения поэта Коржавина, который перефразировал великого Некрасова:

Столетья промчались и снова

Как в тот незапамятный год

Коня на скаку остановит

В горящую избу войдёт.

Ей жить бы хотелось иначе,

Носить драгоценный наряд,

Но кони всё скачут и скачут,

А избы горят и горят.

Именно такая доля всегда была у наших женщин. Они запрягались и тащили плуг вместо лошадей, они стояли у станков, воспитывали детей, отдавая им в голодные годы

последние крошки хлеба. Такой была и моя мать.

Будучи в командировке Абакане в 1998г, я посетил эти сибирские места.

В 1942г мы вернулись из эвакуации на Дальний Восток в с. Сергеевка.

 

 

С 1943 г. и до отъезда в Москву в 1946г. мы жиле в селе Жариково. Там я пошел учиться в первый класс.

Село Жариково - одно из старейших в районе. Образовано в 1874 г. Среди первых переселенцев, прибывших в 1863 г. в соседний Ханкайский район, были несколько семей старообрядцев-молокан: семьи Акима, Епифана и Семена Жариковых, а также Григория и Никифора Жариковых. Позднее Жариковы в 1874 г. в 28 верстах от деревни Астраханки основали выселок – будущее село Жариково

Село Жариково находилось на развилке стратегических дорог. Именно по этим дорогам осуществлялось наступление наших войск в Манжурии. Для Жариково, как и для всего Приморья, характерна холодная, солнечная и бесснежная зима с низкими температурами -20⁰ - 28⁰С. Лето жаркое, дождливое большая часть осадков выпадает в августе, когда дует летний муссон. Средняя температура июля + 25^0.

Воинская часть, где служил отец, находилась за селом, а дома для семей офицеров располагались за воинской частью. Жители села Жариково наш посёлок называли Санкт Франциско. Школа находилась в с. Жариково в нескольких километрах от наших домов. Приходилось в любую погоду и в снег, и в пургу ходить пешком в школу. Возвращались в темноте. Бывало страшно. Один раз вдалеке видели стаю волков. Учились в тяжелых условиях. Квалифицированных учителей не было. Писать приходилось на газетах, т.к. тетрадей не было.

 

Вместо чернил использовали сок, выдавленный из ягод. Учителя с нами обращались довольно строго. За нарушение дисциплины ставили в угол на колени на песок или горох. Это я хорошо запомнил.

 

 

Где-то багульник на сопках цветет,

Кедры вонзаются в небо…

Кажется, будто давно меня ждет

Край, где давно я уж не был.

Весна и лето в Приморье просто сказочные. Весной сопки покрываются розовым ковром. Это цветет багульник. Поля покрыты дикими пионами, тюльпанами, ирисами и др. цветами.

 

 

Летом вызревают арбузы, дыни. А какие там помидоры! Единственное, что не приживается, так это яблони и груши. Зима морозная и эти деревья вымерзают. Зато сливы плодоносят хорошо. И не только сливы. Отец часто ездил на охоту в тайгу.

Один раз с друзьями убили медведя. Отец рассказывал, что видел в тайге тигра. Про рыбу и говорить нечего. Реки кишат рыбой. Однажды отец поймал сазана весом 16 кг. Мы положили его на кухонный стол, хвост свисал со стола. Любимым моим занятием был сбор грибов. Вокруг нашего поселка простирались луга и сопки. В этих местах было много шампиньонов. Но и змей хватало. Поэтому приходилось быть осторожным.

Стараясь встать пораньше и незаметно, я уходил за грибами. Когда домашние просыпались, я уже приносил корзину грибов.

Родители перед войной.

Жили мы в бараках, как и другие семьи военных. Народ был очень дружный. Фактически это была одна семья. Ходили друг к другу в гости. Была какая-то очередность посещений. Все семьи держали поросят, кур и др. живность. Мы всегда держали поросенка. Сундук, в котором хранилось соленое сало, был у родителей до их кончины. Отец был первоклассным специалистом по резке свиней и их разделки.

Обрабатывали тушу поросенка всегда соломкой. Мы, дети, с нетерпением ждали, когда на сковороде поджарят свежую печёночку и мясо. Приятно наблюдать, как на сковороде скворчит сало. Отмечали каждый праздник. Гуляли так, как умеют гулять русские люди. С размахом, удалью, плясками, песнями. Мать очень хорошо пела. У нее был изумительный голос. Валерий пошел в нее. А мне медведь наступил на ухо. Отец считался лучшим танцором.

Картина, нарисованная на стекле маслом, где отец и мать в молодые годы, надеюсь, будет передаваться из поколения в поколение.

Отец второй справа.

9 сентября 1945 г. началась война с Японией. Мимо нашего села день и ночь шли войска и множество техники. На развилке дорог в землянке жили девушки регулировщицы и медсёстры. Они вместе с армией прибыли после разгрома немцев. Мать им шила одежду. Расплачивались они отрезами, которые, видимо, привезли с Германии. Из этого материала мать шила нам многие вещи. Потом эти девушки убыли дальше на фронт в Маньжурию. Говорили, что где – то там их ночью японцы вырезали. С первых дней войны отец ушел на фронт. Долго от него не было вестей. За время войны видели всего один японский самолет, да и то летел он под конвоем наших истребителей. Мы с матерью быстро спрятались в траншею. Вскоре все семьи военных получили посылки из Маньжурии. В посылках были тушенка, рис, галеты. Все продукты были американские.

После долгого сидения на голодном пайке, все семьи устроили настоящий пир. Во дворе был установлен большой котел и сварен рис с тушенкой. Все, конечно, с голодухи объелись и долго мучились животами.

Помню поездку с матерью во Владивосток в 1946г. Город очень понравился.

Владивосток в наши дни.

Я в первый раз увидел большие и красивые дома. Город как бы нависает над бухтой Золотой Рог.

Город был заполнен армией. В основном это были «рокосовцы».

Вскоре я попал в военный госпиталь. Госпиталь находился в селе Камень Рыболов, расположенном на берегу озера Ханка, граничащим с Китаем.