Глава XII: Утро начинается не с кофе.

-Интересно, тут есть кофе? Я уже с ног валюсь после вчерашнего и такого сна… Где Серёга? Он уже должен быть здесь… Тут ничего… и здесь пусто…. Да что ж такое, в этой дурацкой хижине хоть что-нибудь есть?! И ещё нож потерялся….

Гоша сердито захлопнул дверцу кухонного шкафчика и раскрыл следующую. Там тоже опять-таки кофе не было. Кофеман вылез на улицу, выпустить накопившийся пар «чайника». Он решил пройтись кругом и осмотреть повреждения. Зайдя за уголок, смотритель споткнулся обо что-то и чуть не рухнул в ближайший сугроб. Гоша толкнул причину его возможного падения и обнаружил, что это сапог. Покопавшись в куче навалившего за ночь снега нашлось бездыханное тело Сергея, раненого ножом в то место, где ныне покоится его остановившее свой важный труд сердце. Руки свидетеля смерти сокола затряслись. Он изо всех сил толкал уснувшего, кричал ему в уши, вытащил нож из кровоточащей усталой груди, но все его труды были тщетны: сон был слишком крепок, чтобы проснуться. Сильная воля, сжатая в кулак, пробила хрупкую стенку жилища. Щепки полетели во все стороны и воткнулись в почерневшую шею павшего воина.

  Сознание вернулось к упавшему духом. Нож тот был непростой, а из их группы. Все они закупались одновременно и у одного производителя. И ещё внезапная пропажа его собственного. Всё это наводило мысль на убийство с подставой.

  Из-за поворота показался Миха, выбежавший на шум. Он остановился, как вкопанный. Кулаки его больших и мощных рук сжались с неистовой яростью:

-Что это, Гоша. Я спрашиваю тебя, ЧТО ЭТО?!

-Какая тварь сделала это, Миха. Я желаю знать, КТО ЕГО УБИЛ?!

-Я не обязан тебе ничего отвечать. Это ты должен мне ответить: что ты здесь делаешь, над его остывшим телом!

Гоша вскочил, но Михаил был наготове. Смачный удар в лицо выбил Георгия из равновесия и опрокинул на багровый снег. Миша медленно взял найденный труп, направился в погреб, захлопнул дверь. Побеждённый встал обратно. Гробовщик бережно положил в разлитое вино сухое тело. Чтобы закончить ритуал погребения следовало накрыть покойника. Исполнитель обряда вытащил из под стола ковёр, желая использовать как покрывало. Серёжа отправился в своё последнее приключение, окутавшись в красный халат и испив испорченного чужой кровью вина. Миша выполз из вынужденного могильника и несколько раз вздохнул от давящей на него тяжести. Из двери, открытой тихо вошедшим Гошей, зашёл сильный ветер, символично опрокинув гниющий люк переоборудованного погреба. Крышка ударилась об косяк прохода со звуком, напоминающим опускание гроба в толщу земли.

  Глеб спустился с чердака и вопросительно взглянул на только что вошедшего и вернувшегося из ада Михаила. Тот лишь ответил томным от нескончаемых мук взором.

-Наверное все считали его убийцей. Может быть, но я отрекаюсь от этих смертельных мыслей. Я думаю, что мы просто разучились дружить….

Сердце Хлеба ёкнуло и замерло в убивающем ожидании итога.

-Похоже, так оно и есть.

Жизненно необходимый орган возвысился и рухнул в одно и тоже мгновение. Грудь горела огнём лесного пожара. Дым заполнил уставшие лёгкие. Глеб сел на стул и задрожал от холода.

-П-п-прикрой дверь, Гоша. Тут холодддддно.

-Сейчас.

Дверь закрыли. Гошан тоже сел за стол, кладя свои руки на деревянную поверхность. Миша решил высказать всё, что думает о текущем положении вещей: «Дела обстоят так: до города мы доберёмся к полудню, Серёжа умер, серийный убийца либо жив, либо мёртв. По пришествию в город нам следует связаться с властями и попытаться в скором времени выбраться из этого ада. Уверен, что нас уже ищут, потому что мы в принципе с ними не разговаривали. В городе стоит поискать моего друга по переписке, можно в случаи чего заночевать у него. Что скажете?».

-Я предлагаю разобраться в гибели нашего товарища прежде чем топать в этот городишко.

-Даже не начинай, собака. Я клянусь, ты пойдёшь со связанными руками и ногами, если мы всё же будем разбираться в этом.

-С чего это? Ты считаешь, что я его убил, да? Признайся в этом. Я спокойно выслушаю всё, что ты обо мне думаешь. Начнём с доказательств. Да, у меня пропал нож, да, орудие убийства осталось у тела в груди, да, я встал раньше всех и обнаружил тело. Как ты докажешь, что это именно МОЙ ножик? Он также спокойно мог совершить самоубийство.

-С какой стати ему это делать?

-Мы так и не выяснили, кто убил Пашу.

-Хватит!

Подсудимый Георгий повернулся к остановившему судебный процесс Хлебу. И зря. Михаил повалил осуждаемого на пол, схватил за шею и начал бить прямо в лицо. Потом развернул жертву и сделал сильный удар ногой. У Гоши был разбит нос, повреждён висок и левое ухо. Кровь хлынула красным ручьём из носика чайника. Раненый медленно встал и пролепетал: «Я тебя ненавижу, Миха. От всего сердца». Ноги его подкосились и рухнули через мгновенье.

-Замолкни, уродец.

-Признайся, Миша. Это ведь ты его похоронил?

Само названный судья хотел добить обидчика, но сдержался и тяжело поставил ногу обратно на пол. Затем приказал Глебу: «Возьми ружьё и прицелься. Я свяжу этому гадёнышу руки».

-Ты сдурел?! Я не буду в него целиться!

-Тогда это сделаю я!

Михаил достал ствол и подставил его к Гошиной спине. Глеб набросился на друга, пытаясь отнять пушку: «Ты делаешь только хуже! Опусти ружье!».

-Отстань от меня, пока я ему ногу не прострелил!

-Нет!

Миша оттолкнул Хлеба назад, а сам навёл прицел на левую ногу подсудимого. Гоша вновь поднялся, держа руки вверх. Затем отошёл к задней стенке.

-Развернись. Я хочу видеть твою спину.

-Миш, мы не можем вершить над ним суд. Это приравняет нас к убийцам.

Судья секунд десять стоял с ружьём в руках, смотря в одну точку, а потом опустил оружие и повернулся к Глебу.

-Ладно, твоя взяла. Я не имею права в него стрелять и не мы должны установить приговор. Пусть это сделает бог.

Стрелок выбросил ствол. Курок от удара об пол нажался и произвёл выстрел. Свинцовый шарик ненависти вылетел прямо через стеклянное оконце, разбив его на тысячи осколков. Все они посыпались на улицу, никого не задев. Гоша на всякий случай пнул пушку раздора и, взяв свои вещи, вышел за дверь. Михаил с верёвкой погнался за подозреваемым, а Хлеб за преследователем. Нагнав убегающего, Миша схватил его за руки и связал их: «Мы ещё не закончили, Гоша. Ты пойдёшь с нами до города с такими руками».

-Ты в конец долбанулся, Миш. Какого чёрта ты вообще делаешь?!

-Такого.

-Да плевать. Потом тебя повяжут за захват в заложники с огнестрельным оружием, которые ты украл.

-Во-первых, мы его вообще достали посредством мародёрства, которое совершил ты. Во-вторых, по приходу на место я тебя развяжу. В-третьих, что ты там один вообще будешь делать? Как добираться до столицы планируешь.

-Я думал мы друзья, Миша. Но, похоже, обознался.

-Видимо да.

-Так ты не хочешь сознаться прямо сейчас?

-Когда ты в последний раз валялся в сугробе?

-Намёк понят, не дурак.

-Нет дурак.

  Они вдвоём вернулись обратно в хижину, чтобы укрыться от наступающего холода. Их уже согревал жар разразившейся ссоры, но у каждого был разной силы. У Георгия в груди полыхал настоящий пожар, готовый сжечь носителя и человека, зажёгшего его. Михаил обладал неуверенным огоньком в сердце и думе, способный разгореться или потухнуть в любой момент. Миша открыл дверь домика и подождал, пока Гоша не войдёт. Глеб уже был внутри, так как понял, что межличностный конфликт двух друзей так просто не унять. Связанный по рукам тяжёлым шагом вошёл в дверь, а тюремщик её закрыл. Потом Михаил пошёл на чердак, говоря по пути: «Скажите мне, когда будете готовы. Глеб, помоги Гоше вещи собрать, но ни в коем случае не развязывай его. Он сейчас зол, как чёрт».

-Из-за тебя, козёл.

-И тебе всего хорошего.

Мишка закрыл за собой дверь. Хлеб подошёл к виновнику торжества, снял с него рюкзак и поставил на стол: «Я бы не сказал, что Миша реально считает тебя виновным в убийстве. Я думаю, что он сам ещё не разобрался в этом происходящем вокруг и внутри нас сумбуре. Если ты хочешь знать моё мнение о твоей виновности, то я не верю в твою способность к убийству ближнего. Я хоть и не был прямым убийцей Жеки, но довёл его до гибели, а значит часть вины всё же лежит на мне….».

-Ты… Мне лучше скажи: к чему ты это всё, кхм, разглагольствуешь? Почему ты тогда меня не освободишь от этих пут?

-Потому что я знаю, что ты будешь делать дальше. Это ничем хорошим не закончится.

-С чего ты вдруг решил, что я хочу прибить Миху?

-Одно лишь желание опасно. Сначала ты хочешь его побить, потом ранить, а в конце убить. Насилие не может породить мир, только ещё большее насилие, которое рано или поздно приведёт к смерти одного, другого или двух сразу. Я не хочу, чтобы это случилось. И это всего лишь мера предосторожности.

-Мера, да?! Я, блин, связан! Если он не прав в одном или другом плане, то мы все в большой опасности. Миша только что пытался меня засудить почём зря, а потом когда придёт время расследования об этом бы никто не узнал! Этот придурок нас погубит, а сам останется ни при делах! Нужно что-то сделать до очередного трупа!

-Поэтому я не могу тебя выпустить.

Гоша в ярости попытался накинуться на Хлеба, но ему помешал стол, который чуть не опрокинулся от такого резкого наскока. Георгий начал биться в отчаянии головой об дубовую поверхность, пытаясь добраться до цели. Он так заорал, что его крик был бы услышан в пещере. Через минуту пленник выдохся и сполз со стола на стул. Положив свою голову на предмет мебели, он признал неизбежное поражение.

Глава XIII: Прибытие.

  Оставшиеся в живых Миша, Глеб и Гоша медленно продвигались к городку, на который возлагали свои надежды в течении долгого времени. Вот уже четвёртый день группа находится в этой «короткой» поездке. Уставшие от постоянных перемен обстоятельств, они перебирают ноги в сторону только загоревшегося вновь маяка. Выжившие планировали передохнуть в городке и попытаться как-то начать разрешать сложившуюся ситуацию. Плюс, хоть и в малонаселённом районе можно легко скрыться от надоевшего киллера.

  Михаил шёл впереди, так как был достаточно выносливым и сильным. Гоша плёлся посередине, чтобы резко не сбежал от конвоя. Его товарищ Хлеб замыкал этот неровный строй, с опущенной вниз перечницей. Все пребывали в угрожающем молчании и спокойствии. Пар валил из их то и дело открывающихся ртов, как будто каждый хочет что-нибудь сказать, дабы разрушить тишину, но в последний момент передумывает. Уши загибались от капюшонов, шапки и ненадобности. От скуки началась некоторая сонливость, но желание выбраться из «белого» ада придавало сил и бдительность. Падающий снег заставлял иногда закрывать уставшие глаза.

  Вскоре и сам город показался на бледном от поверхности и света горизонте. Признаков электричества не наблюдалось, хоть этого, собственно говоря, и не ждали. На удивление тишина продолжалась. Выдохшиеся от похода мужики побежали на встречу с долгожданной безопасностью и цивилизацией. Чем дальше они проходили, тем сильнее уголки ртов опускались вниз.

  Городок был пуст. Ни света окон, шума машин, разговоров прохожих, птиц, голых деревьев. Одно сплошное ничего. Населённый пункт был брошен точно также, как и бросили лесной лагерь, Помпеи. Только порушенные здания, упавшие стволы деревьев и горы трупов, которые несколько дней назад могли испытывать такие чувства, как страх, паника и одиночество.

  Группа остановилась на вершине снежного холма, высматривая хоть какие-то остатки желанного, хоть кого-нибудь живого. В душе они понимали, что высматривать в этом городе что-то бесполезно. И так ясно, что ничего там нет. Михаил пал на колени. Глеб положил ему руку на плечо.

-Как думаешь, Глеб, - произнёс с грустью в голосе Миша, -есть ли в этом богом забытом районе, хотя бы крошечное местечко, до которого не добралось влияние этой трижды треклятой гробницы..?

Хлеб лишь тяжко вздохнул. Сидящий на коленях товарищ повторил этот вздох. Отчаяние захлестнуло их обоих, не давая продолжить нелёгкий путь домой. Сердце Георгия заполнилось сожалением и прощением. Он больше не желал зла и смерти своему уставшему другу. Военные годы вспомнились ему. Как он вытаскивал Глеба из трупов. Как катил до ближайшего окопа. Как они вдвоём оказывали помощь раненому Мише с Пашей. Как Сергей прикрывал Гошу с Жекой от огня. Как Евгений его из ямы вытащил с Глебом на пару. Слеза прокатилась по замёрзшему носу.

  Изнурённый Михаил пересилил себя и, неохотно встав на ноги, тронулся в путь.

-Куда ты?

-Я не собираюсь здесь, в голоде и холоде дожидаться конца. Я иду искать чёртову машину и свалить отсюда в грёбаную столицу к себе домой. Я пока не готов принять судьбу.

-Ну что ж, руки мне хотя б развяжи, раз обещал.

-Да, обещал. И слово своё сдержу.

Миша развернулся к Гоше, подошёл к нему сзади и начал развязывать узел. Георгий размял затёкшие кисти и пожал протянутую освободителем руку.

-Хм, странно. Я думал, что ты мне врежешь.

-Ты слишком хорошо меня знаешь.

-Может это и к лучшему…

-Ну что ж, пошли.

-Давай.

  Через две минуты они уже были у подножья холма. Впереди лежало множество трупов. Сойдясь на том, что не плохо было бы обследовать их, чтобы узнать, что здесь всё-таки произошло. На стене ближайшего дома был отчётливо выведен символ, который не раз встречался: перевёрнутый красный зонт. По дороге лежали раскиданные листовки и газеты. В них то и дело всплывали названия таких крупных компаний, как: TitoNic, MaxPow, Buytoue, AnoRellA, Ositled.

-Почему так много бумаги? Тут какая-то агитация что ли была?

-На теракт не похоже. Столько трупов от одного взрыва не может быть. Кроме ядерного, разумеется.

-Не забывай, мы имеем дело с очень опасными и наверняка влиятельными людьми. Здесь как минимум армия проходила. Видишь, сколько на трупах дыр от пуль! Прям решето какое-то.

-Это каким извращенцем надо быть, чтобы так заморочиться с уничтожением города… Вот ты обратил внимание на зонт, появляющийся то тут, то там?

-Да, и что?

-Может это знак какой-то корпорации?

-Не припоминаю такого. Может да, может нет.

  Глеб свернул в небольшой переулок. Мусорные контейнеры, тела расстрелянных бездомных, кучи мусора по бокам…. Мрачное настроение этого места пагубно влияло на вошедшего. Он решил пройти сквозь этот завал из хлама и обездоленных. Одно из оставленных душою и судьбою тел отличалось от остальных. На нём виднелись следы многочисленных укусов… собаки? Хлеб с грустной усмешкой на устах подумал вслух: «Неужто это тот самый бомж Аркадий, которого в Патергоре загрызли собаки? Уважаемый труп, как вы прошли столь огромное по пешеходным меркам расстояние?». Слабо посмеявшись, Глеб отвернулся от этого отвратительного для него зрелища. Но куда бы он не обратил свой искажённый происходящим взор, везде он видел холодящую кровь в жилах ледяную поступь коня мрачного жнеца.

-Какое это нынче безрадостное место. Раньше оно, наверняка, отличным горнолыжным курортом, местом для развлечений и просто отдыха. Были здесь и хорошие, и плохие люди. Хотя, кому судить кто хороший, а кто не очень. Смерть сама во всём разберётся. Будь у меня целый дворец бриллиантов, я бы отдал его, чтобы воскресить хотя бы одного из этих мёртвых гор. Неужели с этим абсолютно ничего нельзя поделать? И всё это море крови сотрётся бесследно, словно его и не было?

  Михаил проходил по заснеженной аллее мертвецов. Сплошь и рядом лежали обломки повреждённых зданий, упавшие вывески, извращённые ранениями тела жителей городка без имени или названия. Трупы он огибал не потому что не хотелось на них наступать, а из дани уважения погибшим. В голове летели картинки, снятые глазами военного времени. Как на старой плёнке в кинематографе прокручивался чёрно-белый от эмоций фильм, так и здесь воспоминания были полны грусти и скорби. Ветеран войны также думал о принятых им ранее решениях.

-Урожай собран, кроме последних трёх колосков. Осталось только их срезать, и уставший косарь пойдёт домой, закроет шторы. Повлиял ли суд над Гошей на итог сия выступления? Мог ли Михаил исправить текущее положение? Простил ли его Георгий? Ответы на эти вопросы так и не дадут. Виновен ли я в смерти Серёги? Возможно, ведь я не проследил за ним и не смог удержать от падения в пропасть. Мы собираем последствия своих действий, а съедаем чужие. Печально душераздирающее зрелище…

  Гоша же в это время был в обвалившемся супермаркете. В этом месте можно спокойно взять что-нибудь и уйти безнаказанным. Но был ли в этом смысл. Разбитый нос и кое-как забинтованный висок говорят об обратном. Люди лишь приходили сюда чтобы обменять одну вещь на другую, натуральный обмен никуда не делся. Изменилась лишь цель — заработать или сэкономить товар, который можно использовать разве что как разноцветную туалетную бумагу или одноразовые платочки. Обмен более крупными вещами был громоздким, но в тоже время не нёс в себе особой важности, как бумажки. Поэтому Георгий принял это не как супермаркет, а как церковь.

-Мы пришли сюда не затем, чтобы выбраться из этого ада. Это не склеп, не общая могила и не выход из этого странного лабиринта жизни. Это одна большая исповедальня, которой мы все и заслуживаем. Одна лишь плохая мысль или идея — это уже шаг к плахе господа-палача. Когда придёт моё время нагнуться, я буду спокоен, ведь я знаю, что заслужил.

  Все немного ощущали себя как в раскопанном могильнике муравьёв. Повсюду были чужие вещи, тела, судьбы. Никто не ожидал случившегося тотального расстрела всего населения, ибо это был сюрприз, который «нельзя раскрывать раньше времени». На удивление, никто не нашёл ни единой машины. Хоть это и самое настоящее захолустье, но машины-то здесь должны встречаться. Иначе как например в том лесу лагерь отстроили. Друзья договорились, что если что-нибудь найдут или случится, то связываются с остальными по рации. Каналы связи были свободны на протяжении долгого времени их пребывания в этом негостеприимном городе.

  Вдруг по рации для всех раздался голос Мишы. Он сказал, что нашёл припаркованный пикап на покинутой стоянке в левой от центральной улицы стороне. Двое его спутника отозвались. Ответив, что уже продвигаются в сторону Михаила, Глеб и Гоша вышли на основную дорогу. Перемолвившись парой слов, они пошли в указанном их другом направлении.

  По пути не происходило ничего особенного. Становилось жутко холодно от царящего вокруг всего спокойствия, накрывшего город как будто это был орёл, чья тень создаёт ночь для городка. Тишь да гладь в озере, заполненном кирпичами с верёвками. Ночь для города наступила уже давно, стоит лишь отмотать время чуток за посадку в вертолёт. Как ранее упоминалось, в этом регионе проводились боевые учения и случилась диверсия на электростанции. Может это как-то взаимосвязано?

  На стоянке действительно стоял пикап. Внутри кузова Миша обнаружил грузовые ящики и тела двух детей, сидящих вместе в обнимку, спасаясь от леденящего мороза и летящих кусков свинца, уносящих жизни и души невинных. В кабине лежал опрокинутый тем же свинцом труп водителя, скорее всего, отца. Ключ зажигания уже был вставлен, осталось только повернуть. Лобовое и водительское стекло разбито, так что открыть дверь не составит труда. Но нужно было куда-то деть лежащие в машине тела. Друзья приняли решения захоронить их должным образом. Лопаты к сожалению не было, но неподалёку находилась разрытая произошедшим клумба. Гоша открыл дверь и небрежно выволок мертвеца с водительского сидения. Оно было частично запятнано кровью. Михаил подхватил тело маленькой семилетней девочки и бережно донёс до места погребения. Глеб понёс её брата. В семейной могиле места было немного, но на всех хватило. Руками снег натаскать было гораздо проще, чем куски земли. Зарытые под слоем недолговечного снежка приготовились ко сну, сравнимому со сном спящей красавицы. Миша с Хлебом возложили на усыпальницу свои швейцарские ножи, как носители памяти огромного числа потерь во время минувшей войны. Гоша тоже сложил нож, но не свой, а найденный в сердце ныне покойного Сергея. Чтобы кровь покойника не окропила священную клумбу, он почистил лезвие об свою куртку.

  Гоша похлопал по плечу Глеба: «Мне нужен пистолет».

-Зачем он тебе?

-Я...хочу его выбросить.

-Лааааадноооо…

Георгий стремительно выхватил оружие из рук медленного друга и направил все 30 стволов себе в забинтованный висок.