Письмо народного комиссара иностранных дел СССР М. М. Литвинова Полномочному представителю СССР в Великобритании И. М. Майскому

Марта 1939 г. Секретно

Чехословацкие события, по‑видимому, встряхнули общественное мнение, как Англии, так и Франции и других стран. Тем не менее, если в ближайшее время Гитлер не предпримет какой‑либо новой экспансионистской акции и, может быть, даже сделает новый миролюбивый жест, Чемберлен и Даладье начнут вновь выступать в защиту мюнхенской линии. Они отнюдь еще не сдались. Нельзя поэтому считать прочным созданное в правительственных кругах настроение в пользу сотрудничества с СССР. Чехословацкие события и ультиматум Румынии если несколько и обеспокоили Чемберлена и Даладье в качестве гарантов честных слов и клятвенных заверений Гитлера, то в то же время полностью укладываются в рамки любезной им концепции движения Германии на Восток:

Многое будет зависеть, конечно, от настроений, с которыми вернется отсюда Хадсон. Я отнюдь не убежден, что ему удастся рассеять существующие здесь подозрения и недоверие. Вопрос о разговорах с ним в политической плоскости еще не обсуждался и будет мною поставлен по окончании съезда. Из всех Ваших сообщений, однако, видно, что Хадсон не уполномочен и не намерен делать какие‑либо конкретные предложения, а хочет выслушивать предложения с нашей стороны. Я думаю, что таких предложений ему сделано не будет. Мы пять лет на внешнеполитическом поле деятельности занимались тем, что делали указания и предложения об организации мира и коллективной безопасности, но державы игнорировали их и поступали наперекор им. Если Англия и Франция действительно меняют свою линию, то пусть они либо высказываются по поводу ранее делавшихся нами предложений, либо делают свои предложения. Надо инициативу предоставить им. Впрочем, в данном мною вчера Сидсу ответе заключается конкретное предложение, которое с некоторыми изменениями может применяться и в других случаях. Переговоры, таким образом, вероятно, ограничатся обменом взаимными заверениями в готовности к сотрудничеству без того, чтобы сотрудничество сдвинулось с места.

Что касается экономических предложений, то также не приходится ожидать значительного удовлетворения английских пожеланий, если они будут настаивать на расширении наших закупок на область потребительских товаров, сельди и т. п. Если Англия будет настаивать на изменении соотношения между импортом и экспортом, то мы скорее пойдем на сокращение нашего экспорта, что вряд ли удовлетворит Хадсона. Все это, конечно, лишь мои личные предположения. Постараюсь, во всяком случае, обставить пребывание делегации в бытовом отношении как следует. Хадсон будет принят в первый же день как мною, так и т. Микояном.

Из поступившей за последнее время информации могу сообщить Вам следующее:

1. Итальянцы, по‑видимому, не были заранее осведомлены о действиях Германии в Чехословакии и о них узнали чуть ли не постфактум. Слухи о предстоящем свидании Гитлера с Муссолини Чиано в разговоре с т. Гельфандом опровергал. Он считает весьма вероятным приезд в ближайшее время в Рим Риббентропа или свою поездку в Берлин. Он давал понять, что предстоят серьезные итало‑германские переговоры, исход которых предопределит дальнейшее направление политики Муссолини в отношении Франции.

2. Можно считать установленным, что Чиано действительно остался недоволен своим варшавским визитом. Уже первый его разговор с Беком убедил его в бесполезности каких‑либо предложений Польше о присоединении к антикоминтерновскому пакту, и он таких предложений не делал. Бек ему подтвердил, что Польша не намерена участвовать в комбинациях, направленных против Германии или против СССР. При этих обстоятельствах Чиано приходилось говорить т. Гельфанду, что он не добивался в Варшаве никаких конкретных целей.

3. Чиано говорил недавно некоторым римским дипломатам, что Италия не предполагает в ближайшем будущем заключать военный союз с Германией и Японией. По‑видимому, со стороны Японии действительно встретились серьезные затруднения. Циркулируют слухи, которые проверить невозможно, будто Германия и Италия рекомендовали Японии принять советские условия по рыболовным вопросам и улучшить свои отношения с СССР. Если верить этим слухам, то Берлин и Рим, очевидно, стремятся направить сейчас весь нажим треугольника против Франции и Англии.

4. Результатом переговоров Гафенку с поляками в Варшаве было согласие Румынии на установление общей польско‑венгерской границы, т. е. на захват Венгрией Карпатской Руси. Знал ли тогда уже Бек о предстоящих германских действиях в Чехословакии? На этот вопрос ответить трудно. Гжибовский меня заверил, что события застали Польшу врасплох. Хотя Польша готова, по‑видимому, примириться с поглощением Германией Чехии, чего она, пожалуй, даже желала, она все же сильно встревожена подчинением Германией и Словакии, статус которой еще недостаточно выяснен. По‑видимому, Польша еще не отказалась от собственных видов на Словакию.

Мне самому не совсем понятно, почему Германия установила разные формы подчинения для Чехии и Словакии, оставив за последней, если верить газетным сообщениям, хотя бы формальную независимость. Мне приходит в голову мысль, не предполагает ли Гитлер сделать Словакию предметом торга с Польшей, обменяв ее на «коридор» и Данциг. Окончательное включение Словакии, по примеру Богемии, в состав германской империи создало бы некоторое техническое затруднение для отдачи Словакии Польше. Надо поэтому оставить за Словакией видимость независимости, которая позволила бы ей в нужный момент объявить о своем присоединении к Польше.

Гафенку и Бек вновь подтвердили решимость обоих государств не присоединяться к «антикоминтерновскому пакту». Посредничество Польши между Румынией и Венгрией Гафенку отклонил, высказавшись за непосредственные переговоры с Венгрией. Решено совместно работать по разрешению еврейской проблемы в обеих странах, т. е. совместно добиваться от Англии допущения переселения евреев в какую‑либо английскую или иную колонию. Говорилось также об устройстве магистрали Варшава – Бухарест – Салоники и о балтийско‑черноморском канале.

5. Литовское правительство имеет сведения о предстоящем присоединении Германией Мемеля и даже обратилось к нам со специальным запросом о нашей позиции. Я ответил Балтрушайтису, что Литве следует раньше всего обратиться к участникам Мемельской конвенции. Имеются у нас непроверенные сведения о каких‑то польско‑литовских переговорах, в которых затронут проект возвращения Литве Вильно при условии заключения польско‑литовского военного союза. Предложение как будто исходит от Польши, но Литва колеблется, опасаясь связать свою судьбу с неясной политикой Бека и боясь также вызвать недовольство Германии.

Литвинов  [479]

2