Диагностика оскорбления в лингвистической экспертизе

 

Проблемы, возникающие на стыке языка и права и требующие создания лингвоправового терминологического обеспечения, весьма разнообразны и сложны. Многие из них ждут проведения предварительных научных теоретических дискуссий. Но некоторые из указанных задач уже сейчас приходится решать юристам-практикам, сталкивающимся с необходимостью юридической квалификации лингвосоциальных явлений права, чем вносится существенный вклад в создание прецедентной научной базы, вырабатываемой практикой. В большей мере лингвоправовые исследования такого рода стимулируются самим обществом, в котором активизировались явления, ранее мало востребованные как предмет судебного разбирательства. Таковы дела о защите чести, достоинства и деловой репутации в связи с клеветой и оскорблениями, конфликты по авторским правам, недобросовестной рекламой, грязными предвыборными технологиями (Голев 2002: 5).

Юридическая практика выявила лингвистическую и юридическую неразработанность подходов, отсутствие единых правил игры для всех участников судебных разбирательств по такого рода делам. Поэтому судебная лингвистическая экспертиза лингвосоциальных явлений права, вовлеченных в юридическую сферу, уже давно стала насущной потребностью права. Тем более, что в грамматическом строе национального языка заложены «закономерности национальной правовой системы» (Александров 2000: 105).

Описать возможные типовые речевые ситуации оскорбления словом невозможно, поэтому при описании оскорбления как социального явления речь может идти только о речевых стратегиях нанесения оскорбления. «Конечно, существует круг «типичных» оскорбительных ситуаций, которые истолковываются однозначно. Однако, лингвистического описания этого круга нет, он имплицитен и ощущается носителями языка на уровне интуиции» (Вежбицка 1997: 330). Представление об оскорбительности слова или поступка лежат не столько в языковой сфере, а в сфере культурных традиций нормативного поведения человека в обществе. Лингвистически эта проблема не всегда решается, даже если учитывается полный коммуникативный контекст, т. е. «тематическая область дискурса, цели и задачи участников общения, характер их взаимоотношений, правила речевого поведения определенной сферы общения» (Вежбицка 1997: 390).

При проведении независимой лингвистической экспертизы необходимо соблюдать ряд рекомендаций: 1) выполнять требование процессуальной нормы (лингвистическая экспертиза не может содержать юридической квалификации); 2) учитывать многофункциональность языка, например, инвектива может, как оскорбить, так и выражать внутренне состояние эмитента; 3) экспертиза должна на примерах показать стратегии вербальной перверсии, т. е. определять приемы ее достижения, показывать каким способом было достигнуто оскорбление; 4) эксперт должен правильно определять предмет экспертизы, т. е. разграничивать собственно лингвистическую часть экспертизы от юридической (клевета (ст. 129 УК РФ) – унижение чести и достоинства другого лица (лингвистическая составляющая) путем распространения ложных сведений (юридическая составляющая); оскорбление (ст. 130 УК РФ) – унижение чести и достоинства другого лица (лингвистическая составляющая), выраженное в неприличной форме (юридическая составляющая); хулиганство (ст. 213 УК РФ) – демонстрация явного неуважения к обществу (лингвистическая составляющая; т. е. оскорбляющее воздействие на участников социума), выражающаяся путем применения насилия к гражданам либо угрозой его применения (юридическая составляющая); неуважение к суду (ст. 297 УК РФ) – унижение чести, достоинства судьи, присяжного заседателя иного лица (лингвистическая составляющая) по поводу отправления ими правосудия (юридическая составляющая); оскорбление представителя власти (ст. 319 УК РФ) – унижение чести и достоинства лица (лингвистическая составляющая) по поводу исполнения им своих должностных обязанностей (юридическая составляющая); оскорбление военнослужащего (ст. 336 УК РФ) – унижение чести и достоинства военнослужащего (лингвистическая составляющая) другим военнослужащим по поводу исполнения обязанностей военной службы (юридическая составляющая); защита чести, достоинства и деловой репутации (ст. 152 ГК РФ) – унижение чести, достоинства или деловой репутации (лингвистическая составляющая) путем распространения не соответствующих действительности сведений (юридическая составляющая)).

Под квалификацию ст. 282 УК РФ «Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды» попадают взгляды, идей, знания, измышления, которые вызывают чувство неприязни, вражды, в отношении какой-либо расы, национальности, религии или их представителей, ущемляют их человеческое достоинство. Не попадает под квалификацию данной статьи личное оскорбление представителя какой-либо национальности, расы или религии, если оно не имеет целью возбуждения соответствующей вражды или унижение национального достоинства.

Правильная постановка вопросов при проведении лингвистической экпертизы помогает не совершать юридических ошибок при квалификации конфликтного высказывания (например, выражают ли использованные в статье словесные и иные средства (если да, то какие) унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки и негативные установки в отношении кого-либо?; использованы ли в статье специальные языковые или иные средства (какие именно) для целенаправленной передачи оскорбительных характеристик, отрицательных эмоциональных оценок, негативных установок против кого-либо?; как правильно следует трактовать слово, например «русофоб»?; это буквально написано в статье или это вытекает из контекста материала?; информация содержит личный выпад, угрозы, брань?; как правильно следует трактовать слово, содержит ли слово информацию о событиях и фактах или представляют оценочное суждение о взглядах, убеждениях человека?; информация содержит унизительные характеристики, отрицательные эмоциональные оценки, негативные установки в отношении кого-либо?).

При проведении лингвистической экспертизы конфликтных высказываний имеет значение речевая стратегия достижения не результата, а само покушение на честь, достоинство и деловую репутацию личности.

Задачей теории судебной лингвистической экспертизы является создание терминологического аппарата, способствующего выявлению перверсивной языковой личности, т. е. описанию речевых ходов, допускающих вербальную агрессию, в формах, запрещенных законом. Лингвистическая экспертиза оскорбления подтверждает или опровергает адекватность стилистического распознавания реферируемого смысла перверсивного высказывания адресатом диспозиции правовой нормы.

Развитие терминологического аппарата коммуникативной перверсии в рамках теории судебной лингвистической экспертизы позволит определить границы предметной области правовой нормы, к которой относится концептуальное образование «оскорбление». Определение семантического объема лингвокультурного концепта «оскорбление», т. е. установление функций и иерархии семантических признаков в его составе происходит на основе данных обыденного сознания, описания диспозиции правовой нормы и выводов лингвистической экспертизы.

 

 

Выводы

 

 

Юридические свойства концепта «оскорбление» заключаются в его способности представлять некий объем правовой информации, символизм которой отражен в языковых формулах в виде понятийной, семантической и асксиологической составляющей. В речи лингвокультурный концепт «оскорбление» приводит к дисфункции вежливости, что делает коммуникативное общение конфликтным. Но если в обыденном сознании детекция оскорбления строится на анализе намерений адресанта как оценке справедливости, то в праве диагностика оскорбления должна иметь процессуальное соответствие обоснования, т. к. она служит процессуальным средством доказывания.

Для характеристики юридических свойств лингвокультурного концепта «оскорбление» в настоящей работе был принят термин коммуникативной перверсии, который выражает степень утраты личностью своей социальной привлекательности в зависимости от коммуникативной прозрачности текста конфликтного высказывания. Под коммуникативной прозрачностью речевого портрета языковой личности в настоящей работе понимается вывод из прагматики содержания текста, выражающего речевое намерение автора высказывания создать восприятие образа лица на основе системы вербализованных субъективных социальных оценок.

Для выявления коммуникативной перверсии в конфликтном высказывании предназначена судебная лингвистическая экспертиза, задачи которой сводятся к следующим функциям: 1) констатация события достоверности коммуникативной перверсии конфликтного высказывания, преподносимого в виде мнения или утверждения; 2) установление факта нарушения правила легитимности в коммуникативном взаимодействии: соответствует ли способ и канал коммуникативной трансляции языкового кода уровню порога стилистической оправданности; 3) установление юридического события перверсивной достаточности: а) уголовно-правовая норма – неприличная форма, гражданско-правовая норма – порочащий характер сведений (правовой критерий); б) определение степени коммуникативной прозрачности речевого портрета языковой личности (лингвистический критерий), т. е. способности информации влиять на искажение социальной привлекательности лица, подвергшегося вербальной агрессии.

Определение лингвистической экспертизой степени негативного искажения социального портрета личности и правильное процессуальное оформление полученных выводов позволит обосновать юридические доводы доказывания по конфликтному высказыванию и, тем самым, установить чистоту «коммуникативных помыслов» речи, степень ее агрессивности, соблюдение принципов уважения и основных коммуникативных правил общения.

 

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Социальные феномены представляют собой определенным образом выстроенные языковым сознанием понятийные системы, формирование и эволюция которых подчинены законам общественного развития. Право является феноменом любой культуры, поэтому нельзя не учитывать роль права в развитии лингвокультуры этноса, состоящей из стереотипных образований или компонентов ценностного содержания культурной системы общества (наряду с моральными, эстетическими, религиозными ценностями).

Средство коллективной дисциплины, но также и идеологическое и социальное отражение общества, право выходит далеко за рамки чисто научного познания и достигает уровня философских суждений о ценности человека. Условия решения споров, связь фактических ситуаций, толкование юридических феноменов требуют обеспечения высокой точности отражения правовых понятий.

Речевая единица, которая в своем прагматическом выражении опирается на систему социальных стереотипов осуждаемого поведения автоматически включается во взаимодействие социальных субъективных оценок и изменяет сложившийся социальный портрет как адресанта, так и адресата. Адресная негативная информация о лице создает предпосылки образования в сознании окружающих его людей новый образ, который будет отличаться от первоначального своим искаженным или «извращенным» видом. Таким образом, при адресной направленности вербальной агрессии и ее способности понизить социальную привлекательность личности лицо подвергается вербальному насилию в виде коммуникативной перверсии. Коммуникативная перверсия инициирует протест против навязываемой в речи социальной идентификации с социально непривлекательной группой и порождает убежденность в необходимости восстановить в первоначальном объеме заниженный социальный статус при помощи норм социального контроля. Коммуникативная перверсия имеет два плана определения: 1) искажение персональной информации о лице – социометрический критерий оценки, т. е. прямая негативная оценка качеств человека; 2) пренебрежение коммуникативной нормой – социально-стилистический критерий оценки, т. е. создание условий умаления качеств социальной репрезентативности языковой личности.

По степени участия аппарата логического анализа конфликтного высказывания, коммуникативная перверсия выделяется из иллокутивного речевого акта, характеризующего следующие виды речевого поведения: угрозу, совет, шантаж, хамство, недоверие. Без логического анализа высказывания коммуникативная перверсия включена в следующие виды речевого поведения: обижать, оскорблять, позорить, порочить, срамить и др. Вербализованный механизм агрессии против личности, приводящей к коммуникативному конфликту, в рамках проявления иллокутивных сил концепта «оскорбление», вызывает эффект коммуникативной перверсии, т. е. снижает социальную привлекательность личности.

Человек использует язык, чтобы что-то сделать, поэтому всякое коммуникативное общение подразумевает соблюдение речевых конвенций. Отказ от соблюдения социальных правил в речевых конвенциях свидетельствует о том, что адресант имеет не столько коммуникативные цели для передачи информации реципиенту, сколько использует ситуацию коммуникативного контакта в прагматических целях.

Оскорбление – это такой иллокутивный речевой акт, при котором, вследствие речевой агрессии, происходит понижение социального статуса адресата путем использования приемов коммуникативного давления. В речи распознавание иллокутивной нагрузки осуществляется через иллокутивные концепты, которые не столько описывают окружающий мир или отношение к нему, сколько создают речевые условия управления коммуникативным поведением в зависимости от выбранных невербальных целей, когда обращение к речевой ситуации служит лишь предлогом для передачи скрываемой информации, которая должна домысливаться адресатом самостоятельно.

В настоящей работе под концептом понимается стереотипное преобразование индивидуального опыта социализации личности в образные речемыслительные символы, содержащие ограниченное число категорийных лингвокультурных атрибутов, которыми оперирует сознание человека при выборе речевого режима стилистического распознавания реферируемого смысла.

Иллокутивный речевой акт как раз и инициируется для передачи основного смысла, который «закамуфлирован» в вербальной части высказывания. Речевое оформление иллокутивного акта имеет этнокультурную специфику выражения, т. е. особенности подбора речевых и языковых средств.

Таким образом, иллокутивный лингвокультурный концепт «оскорбление» – это совокупность вербализованных этнокультурных представлений, которые в речи при адресной направленности приводят к оценочному дисбалансу между максимой социальной репрезентации языковой личности (тем, как индивид хотел бы, чтобы о нем думали другие, идентифицируя свою социальную перспективу с «идеальным социальным Я») и максимой социальной самоидентификации языковой личности (тем, как индивид воспринимает себя сам, идентифицируя свой социальный статус с определенным «коллективным Я»). В роли факторов превращения аспектов речевого воздействия в орудие совершения перлокутивного эффекта выступают культурологические универсалии, образующие систему ценностных ориентиров в обществе.

В основе концепта «оскорбление» лежит устойчивый этнический стереотип, который аккумулирует совокупность этнокультурных представлений о путях видоизменения социального «портрета» языковой личности в негативную сторону, поэтому иллокутивный концепт «оскорбление» – это набор речевых и языковых тактических средств, описывающих негативную речевую модель лица, противоположную этносоциальному идеалу, представленному в лингвокультуре как образец для подражания. Иначе говоря, оскорбление – это воссозданная речевая картина социального «антиобразца», формируемая из выработанного в процессе социализации личности набора средств лингвокультуры: 1) через создание негативного образа; 2) через умаление положительных качеств лица.

Оскорбление является иллокутивным концептом, представляющем собой вербально-ментальную единицу, универсальные признаки которой проявляются при реализации в общении, раскрывающем этнокультурные, социальные и прагматические аспекты иллокутивного речевого акта. Содержание концепта «оскорбление» в лингвокультуре сводится к следующим признакам: 1) предметно-образная сторона концепта отражает общественные отношения, возникающие по поводу социального статуса личности; 2) понятийная сторона передает этнокультурные представления о коммуникативном поведении, реализующем стратегии речевой агрессии, нарушающие нормы коммуникативного кодекса; 3) ценностная сторона отображает нормы аксиологического кодекса языка, санкционирующие ответственность за причинение вреда социальной привлекательности личности (за коммуникативную перверсию).

При оскорблении «сегменты оскорбительности» входят составной частью в единое целое смыслового и текстуального единства, т. е. служат формированию общей цели речевого поступка в качестве аргументов сопровождения. Таким образом, внутри речевого акта «оскорбление» идет иллокутивная борьба трех сил – ко нстатативной (использующей конкретную коммуникативную ситуацию), перформативной (убеждающей реципиента в соблюдении адресантом норм коммуникативного поведения) и перверсивной (снижающей социальную значимость адресата на самом деле).

В научной литературе о подходах в проведении лингвистической экспертизы по конфликтным высказываниям наметилось три направления: 1) анализ намерений автора, представляющий общенаучный интерес в рамках теории речевого акта, т. к. данная методика не несет никакой правовой нагрузки; 2) анализ приемов и способов, ведущих к оскорблению, анализ наиболее частотных ходов тактик нанесения обиды, издевки и оскорбления; 3) анализ сложного корпуса этнических, психологических, моральных и этических составляющих концепта «оскорбление», опирающийся на общую концептуальную модель оскорбления, основанную на нормах морали, этики, поведения человека в обществе, одним словом, анализ несоответствия поведения личности результатам ее социализации.

Концепт «оскорбление», как проявление вербальной агрессии, включает в себя всю гамму «резко сниженной» лексики, оказывающей значительное влияние на жизнь общества. Однако только инвективное словоупотребление содержит в своем выражении понятия непристойного и запредельного с точки зрения норм общепринятого поведения. Но если инвективный узус определяется как когнитивная модель поведения человека, то оскорбление – это речевая номинация самого действия, обусловленного коммуникативными факторами, имеющими целью изменить межличностные отношения обозначенным намерением. Иначе говоря, оскорбление – это речевое действие, при помощи которого достигается доминантное положение личности.

Оскорбление – это, прежде всего, вербальная агрессия, осуществляемaя с помощью обвинения оппонента в нарушении им норм национально-культурного поведения, пренебрежении определенными культурными ценностями. Согласно индоевропейской мифологической традиции семантическое наполнение концепта «оскорбление» в современном понимании сближается с древним понятием магического заговора.

В древнем сознании возложение на алтарь жертвенного животного и последующее произнесение молитвы означало дар по обету, дар Верховному. Брань – злоупотребление божественным, т. к. священное слово используется в сугубо прагматических целях, причем в не отведенное ритуальным актом, обычаем время на упоминание священного имени. Брань-божба, в таком случае, подкрепляется силой взламывания временного отрезка на уместность словоупотребления, и, кроме того, брань открыто эксплуатирует семасиологический смысл божественного, который был установлен предшествующим религиозным опытом и который приобрел в сознании сверхсилу. Отрицательный «эффект» бранного словоупотребления утраивается в случае его использования в общественном, публичном месте, т. к. в совокупности: 1) происходит собственно само злоупотребление верховным словом, кроме того, 2) взламывается временной отрезок на уместность употребления, 3) взламывается пространство – слышат все или некоторая часть социума.

Религиозная форма концепта «оскорбления» принимает следующую форму: оскорбление – использование в речи сакральных категорий религиозного мировоззрения, выражающих принижение божественной роли в жизни верующего человека. Со временем религиозный опыт становится более заземленным, более связанным с жизнью, более светским. В таком случае оскорбление определяется как причинение вреда социальному облику личности, выраженное в ее сравнении с непристойными понятиями, которые вступают в противоречие с установившимися канонами светской морали.

Сама языковая структура Мира сохраняет воспоминания в семантическом толковании о Высшем Небесном Существе и никакой мир уже невозможен без вертикального измерения. Будучи буквально изгнанным из религиозной жизни, священность остается жить в символизме, даже если он и не осознается более во всей своей полноте как сакральный символ. В таком понимании оскорбление – это причинение обиды чувствам самокритичной личности, не допускающей определения ее социальной значимости ниже порога восприятия общепринятых форм приличия.

Реализации концепта «оскорбление» в обыденном сознании отражает обобщенный опыт лингвокультуры по когнитивному освоению действительности. Семантическая интерпретация концепта «оскорбление» в обыденном сознании имеет денотативное, коннотативное, перверсивное и ассоциативное поля, а также рациональный и чувственный уровни анализа конфликтного высказывания, которые характеризуются по типам детекции «несправедливого обвинения» или «нанесенной обиды».

Различие между обидой и оскорблением содержится в социальном подходе в квалификации этих понятий: в детекции «оскорбления» учавствуют социальные факторы, в «обиде» – индивидуальные; «оскорбление» – это социальный проступок, «обида» – состояние чувств, души.

По степени мотивированности дать отрицательную оценку и таким способом обозначить свое превосходство, суггестивные проявления лингвокультурного концепта «оскорбление» против личности подразделяется по степени открытости манифестации враждебности по следующим видам: прямое оскорбление, косвенное оскорбление, скрытое оскорбление.

Семантический корпус лексических единиц, использующих в прагматических целях оценочный компонент концепта «оскорбление», включает следующие типы номинации искажений действительности: 1) создание субъективной оценки социальной привлекательности личности по месту в этносоциальной системе ценностей при помощи обращения к лексике «социального статуса» (педик); 2) вербальная дискриминация по национальной, религиозной и половой принадлежности (чурка, еретик, блядь); 3) констатация качества исполнения социальных ролей при помощи лексики, которая не связана с описанием общественной деятельности человека (тряпка).

В русской лингвокультуре сформировалась модель негативной оценки языковой личности, которая в речи функционально отождествляется с иллокутивной формой описания оскорбления. Оценочно-статусное значение лексемы языка, связанное с перформативными условиями речевого словоупотребления, представляет собой конкретизацию норм аксиологического кодекса, сложившегося в лингвокультуре. Таким образом, в языке существуют разряды слов, которые способны в речи отображать в своем словоупотребительном значении негативные социально-оценочные смыслы.

Язык является источником социальной самоидентификации и референтной диверсификации. При формировании своих установок и убеждений или при осуществлении своих действий индивид сравнивает себя с сообществами себе подобных, чьи установки, убеждения и действия воспринимаются им как достойные подражания, или противопоставляет себя воображаемой референтной группе, которая воплощает в себе социальный «антиобразец», подчеркивая различие между собой и другим индивидом. Социальные различия проявляются в потоке коммуникативного взаимодействия.

Адресат может и не принадлежать на самом деле к указанной в речи референтной группе, но в сознании пассивных реципиентов происходит искажение социального имижда в отношении указанного в речи адресата. Осознание адресатом этого факта или его предположение вызывает чувство утратившего свою социальную значимость в глазах окружающих.

Предоставление негативной информации об адресате не соответствующей действительности или его несогласие с формой ее подачи приводит к коммуникативной перверсии, т. е. к искажению персонального социального портрета лица. Коммуникативная перверсия вызывает протест против навязываемой в речи социальной идентификации с социально непривлекательной группой и порождает убежденность в необходимости восстановить в первоначальном объеме заниженный социальный статус при помощи активации норм социального контроля.

В лингвокультуре существует целый пласт языковых и речевых единиц, ведущих к эффекту вербальной перверсии, т. е. способствующих снижению социальной значимости языковой личности: клеветать, оскорблять, дискриминировать, дискредитировать, позорить, бесчестить, порочить, унижать, умалять, обвинять, уличать и т. д., которые образовались на основе этнических стереотипов самосознания и представляют в коммуникативном кодексе этнические стереотипы осуждаемого коммуникативно-перверсивного поведения.

В русском языке стереотипы выражения коммуникативной перверсии сводятся к утилитарным и моральным нормам, определяющим социальные типы пороков или типы асоциального речевого поведения: 1) срам (срамить); 2) грязь (пачкать, чернить, портить репутацию); 3) позор (позорить, выставлять на позор, позорный столб); 4) порок (порочить, поносить, шельмовать, хулить, оклеветать, обесславить); 5) ругань (ругать, бесчестить); 6) виновность (обвинять, вменять); 7) оскорбление (оскорблять); 8) издевка (издеваться, насмехаться, улюлюкивать); 9) унижение (унижать, умалять, принижать).

В каждой лингвокультуре существует свой расширенный набор перверсивной лексики и фразеологии (ср., рус. «папа Карло» – работать, не покладая рук; «Иван Сусанин» – вести вперед, не зная, что будет дальше; «Буратино» – выражение умственной и физической несостоятельности, готовности совершать глупые поступки такие, «как поиск магического поля чудес в стране дураков»; фр. «maitre Aliboron» – осел, невежда; «crétin des Alpes, crétin du Valais» – глупый человек, идиот и т. д.).

Концепт «оскорбление» имеет следующие социально значимые признаки, влияющие на семантический статут правовой нормы: 1) социальная направленность речевого акта; 2) табуированность используемой лексемы; 3) умышленное взламывание табу; 4) персональная адресность речевого высказывания; 5) направленность на понижение социального статуса адресата; 6) предпочтительное использование в речи приемов скрытого воздействия;

7) публичность; 8) психологическая готовность перейти порог оскорбительности (табу); 9) ожидание правовой ответственности или морального осуждения.

Юридические свойства концепта «оскорбление» заключаются в его способности представлять некий объем правовой информации, символизм которой отражен в языковых формулах в виде понятийной, семантической и аксиологической составляющей.

В речи концепт «оскорбление» приводит к этической дисфункции вежливости, что делает высказывание социально конфликтным. Но если в обыденном сознании детекция оскорбления строится на анализе намерений как оценке справедливости, то в праве диагностика оскорбления должна иметь процессуальное соответствие обоснования, т. к. она служит процессуальным средством доказывания.

Расхождение в интерпретации лингвокультурного концепта «оскорбление» в праве и в обыденном сознании – это следствие меняющейся парадигмы общественных отношений, когда при совершении преступлений с формальным составом (оскорбление) предметом намерений виновного являются действия, которые по своим объективным свойствам уже обладают признаком противоправности и общественной опасности. Поэтому для правовой квалификации «оскорбления» существенным является определение способа нанесения вреда общественным социальным отношениям, а не психическое отношение виновного к речевому событию.

В настоящей работе под коммуникативной перверсией, понимается речевое решение, подчиненное выбору речевых тактических ходов, приводящих к нарушению социокультурной нормы и наносящих вред социальной привлекательности языковой личности путем использования маркеров такой речевой модели социальной стратификации, с которой лицо не может согласиться ввиду потери прежнего авторитета или самоуважения. Использование в речи перверсивных единиц означает, что выражение отношения или вынесение оценки лицу в вербальной части высказывания прямо или косвенно влияет на общую картину его социальной репрезентативности как личности.

Задачей теории судебной лингвистической экспертизы является создание терминологического аппарата, способствующего выявлению коммуникативной перверсии, т. е. описанию речевых ходов и стратегий, допускающих причинение вреда социальной привлекательности личности. Лингвистическая экспертиза оскорбления подтверждает или опровергает адекватность стилистического распознавания реферируемого смысла перверсивного высказывания адресатом диспозиции правовой нормы.

Выявлению коммуникативной перверсии в конфликтном высказывании служит судебная лингвистическая экспертиза, задачи которой сводятся к следующим критериям: 1) установление факта нарушения правила легитимности в коммуникативном взаимодействии: соответствует ли способ и канал коммуникативной трансляции языкового кода уровню порога стилистической оправданности; 2) констатация события достоверности коммуникативной перверсии: конфликтное высказывание содержит мнение или утверждение (юридический факт); 3) установление юридического события перверсивной достаточности: а) уголовно-правовая норма – неприличная форма, гражданско-правовая норма – порочащий характер сведений (правовой критерий); б) определение степени коммуникативной прозрачности речевого портрета языковой личности (лингвистический критерий), т. е. способности информации влиять на социальную привлекательность лица, подвергшегося вербальной перверсии.

Коммуникативная прозрачность речевого портрета языковой личности – это вывод из прагматики содержания текста, выражающего речевое намерение автора высказывания создать восприятие образа лица на основе системы вербализованных субъективных социальных оценок. Коммуникативная прозрачность речевого портрета языковой личности может иметь степень низкой прозрачности, средней прозрачности и высокой прозрачности. Глаголам «пожурить», «упрекнуть», отражающим семантические признаки вербальной перверсии без цели нанесения вреда социальной привлекательности личности, соответствует более высокая степень коммуникативной прозрачности в плане причинения/непричинения вреда социальной привлекательности личности, чем глаголам «осрамить», «опорочить», «опозорить», «оклеветать».

Определение степени коммуникативной прозрачности речевого портрета языковой личности конфликтного высказывания в лингвистической экспертизе позволит объективно исследовать речевую природу коммуникативной перверсии, допускающей нанесение вреда социальной привлекательности языковой личности. Коммуникативная прозрачность позволяет определить чистоту «коммуникативных помыслов» речи, степень ее агрессивности, соблюдение принципов уважения основных коммуникативных правил общения, т. е. соблюдение правил коммуникативного кодекса языковой личности.

Развитие терминологического аппарата положений коммуникативной перверсии и коммуникативной прозрачности речевого портрета языковой личности в рамках теории судебной лингвистической экспертизы позволяет равномерно учитывать баланс интересов современного уровня подотрасли права, предметом которой является изучение механизмов социальной защиты от посягательств на личность в виде оскорблений и причинения вреда чести, достоинству и деловой репутации, так и состояния научного поиска в современной лингвистической прагматике и лингвокогнитологии.

Итак, «оскорбление» является иллокутивным лингвокультурным концептом, прагматика которого проявляется как в семантическом содержании средств его объективации в лингвокультуре, так и в специфике проявления дискурсной активности. Юридические свойства концепта «оскорбление» заключаются в виде социально-значимой информации, имеющей аксиологический аналог в лингвокультуре этноса. Правовая норма «оскорбление» отображает лингвокультурные атрибуты концепта не зеркально, возводя его аксиологические ценности в ранг закона, а лишь фрагментарно в соответствии с нормами коммуникативного кодекса языковой личности, отвечающими за сохранение социальной стабильности в обществе и ограничивающими использование коммуникативной перверсии в общении.