Пеший туризм по Владимирской области

памятник Илье Муромцу в г. Муром

На следующее утро Родион собрал новичков и средних шныров в 101-й аудитории ШНыра и бодро начал:

— Ну что, мОлодёжь! Настала пора получать зачёт по теме «Навыки выживания в средней полосе России»! Сейчас я поделю вас на двойки и выделю каждому по 100 квадратных километров территории. Ваша задача: за кратчайшее время найти и проверить все незаселенные деревни вверенного вам квадрата! Карты с координатами я выдам. Для особо умных уточняю: ни в коем случае не вступать в контакт с подозрительными личностями! Ваша задача — проверить заброшенные деревни на предмет обитаемости, после чего живыми вернуться в ШНыр. Задание ясно?

— Ясно!.. — нестройным хором отозвались ученики.

— Отлично. Объявляю двойки: Маша — Даня! (Маша заинтересованно оглянулась на Даню, Даня нежно покраснел); Федор — Фреда! (мрачный взгляд Фреды, «О'кей, гугл, найди мне типовую форму завещания!»); Андрей — Юля! (Андрей исподлобья покосился на Юлю, Юля с подчеркнуто независимым видом вытащила нож и принялась чистить ногти); Дина – Макар! («Ча?!», «Мурр!..», Макар расплылся в улыбке и сказал «Ну, Дина — так Дина». Юля погрозила ему кулаком); Оля – Витяра (Оля улыбнулась, Витяра схватился за уши); Ева… — Родион оглядел аудиторию, прикидывая, не оставить ли Еву дома во избежание массовых лесных пожаров. Потом передумал и добавил: Ева – Влад Ганич.

Все с сочувствием посмотрели на Влада. Влад поправил галстук и спросил: «А сухпаёк нам выдадут? И деньги на проезд?»

Родион в ёмких выражениях объяснил, что именно Ганичу выдадут, после чего велел парам подходить по очереди за координатами выделенных им квадратов.

— Предельный срок — двое суток, — предупредил он. — И чтобы у всех были заряжены нерпи! А то ищи вас потом по болотам…

Сборы в дорогу

Двойки шныров разошлись по комнатам готовиться к пешему походу. Кузепыч объявил сбор через два часа. До Мурома он собирался довезти новичков на микроавтобусе, дальше они действовали по своему усмотрению.

Даня ходил по комнатам и вопрошал:

— Господа! У кого есть резиновые сапоги?..

Почему-то лишних резиновых сапог ни у кого не оказывалось, и Даня шёл в следующую комнату. Ул, на которого он наткнулся в коридоре, посоветовал:

— Да ты иди на склад к Кузепычу, чудо былин! Там точно что-нибудь найдётся!

Даня последовал совету и обнаружил на складе целых четыре пары резиновых сапог, одни из которых — розовые, 32-го размера. «Видимо, для очень юных шнырок», — подумал Даня. В его воображении тут же нарисовалась маленькая румяная девочка с детской сапёркой в одной руке и пластмассовым ведёрком в другой.

Маша в это время размышляла над продуктами в столовой. Следуя шныровскому правилу, Родион разрешил взять с собой только восемь предметов. При этом каждый бутерброд считался за отдельный предмет. Радовало то, что спички Родион великодушно разрешил признать одним коробком.

Фреда сидела за ноутбуком и сосредоточенно прокладывала маршрут через помеченные Родионом деревни. Фёдор носился по коридору и спрашивал, у кого есть запасной пауэр-банк. На него смотрели с удивлением. Рина спросила:

— А зачем тебе запасной аккумулятор? Там всё равно сети нет!

Фёдор уставился на неё, как громом поражённый.

— Как нет?! — не поверил он. — Какие-то 300 км от Москвы, и нет сотовой сети?!

Потом забормотал: «О’кей, гугл, как выживать в месте, где нет мобильной связи?» — и удалился по коридору, внимательно слушая ответ гугла.

Юля готовиться не стала. Небольшой рюкзачок с самом необходимым всегда был у неё за спиной, так что два часа до выхода она провела в пегасне. Андрей взял свой рюкзак, положил в него нож, зажигалку, моток веревки, палку колбасы и книжку Стивена Хокинга «Краткая история времени» — почитать в дороге.

* * *

Влад Ганич методично загружал свой аккуратный фирменный рюкзачок тщательно отобранными предметами. Бутылка воды на два литра — во столько Ганич оценивал свою дневную потребность, три концентрированных батончика для перекуса, полностью заряженный телефон, универсальный нож, спальник и запасные носки.

— А ты что будешь брать? — подозрительно спросил он у Евы.

Ева легкомысленно пожала плечами и кинула в сумочку алую помаду.

— Это всё? — спросил Ганич. — Учти, я с тобой делиться не буду!

Ева посмотрела на него прозрачными глазами, непонятно усмехнулась и удалилась.

Влад раздражённо поморщился, глядя ей вслед, с досадой вытащил свои запасные носки и кинул вместо них еще два батончика для перекуса.

* * *

Оля, собираясь, открыла свой чемоданчик и оглядела его содержимое. Выкинув из чемоданчика ворох пустых шоколадных обёрток, исписанных бумажек и старую плавательную маску, она вытащила запасную футболку и свитер. Взяла у Витяры его потрёпанный рюкзак, уложила свои и его вещи и добавила от себя пачку пластилина. Оля любила смотреть, как Витяра лепит. Витяра, в свою очередь, тайком сунул в тот же рюкзак пару шоколадок для Оли, после чего они оба пошли в лабиринт смотреть, как сквозь камень проросла косточка персика, посаженная весной Алисой.

* * *

Макар собирался обстоятельно. Хавчик, снаряжение, телефон, кошачий корм для Дины. Стоп, какой кошачий корм? Наваждение какое-то…

Перед выходом к автобусу его поймала Юля. Коротко и веско сказала:

— Будешь тереться со всякими кошками — ко мне потом не подходи. Понял?

В душе у Макара всё возликовало: дождался-таки от Юли внимания!

Вслух он возмущённо произнёс:

— Да ты ча! Какие тут кошки! По делу едем, якорный пень!

— Ты пни не трожь! — одёрнул его Кузепыч, стоящий у маршрутки. — Это у меня на них копирайт!

Сувенир из Мурома

Перед отъездом Родион придирчиво осмотрел рюкзак каждого на предмет превышения количества вещей, после чего напутствовал шныров:

— Старшие, помните: головой отвечаете за младших! Возвращаться или вдвоём, или никак! Все поняли?

Убедившись, что мысль дошла до каждого, Родя неприметным движением уронил на колени Ганичу небольшой пакет и покинул маршрутку. Ганич с любопытством заглянул в пакет. Там был аэрозоль от ожогов и два стерильных бинта.

— Вот уж спасибо! — с чувством пробормотал Ганич. Ева, сидящая рядом, послала Родиону воздушный поцелуй. Тут же в стекло рядом с Евой плюхнулся жирный кусок навоза. «Наверно, с пегасни занесло», — подумала Штопочка, сматывая бич.

* * *

Дорога до Мурома заняла четыре с половиной часа. Шныры шатались по маршрутке, болтали, разряжали телефоны просмотром дурацких роликов и мешали Андрею Носу читать его книжку. За 15 километров до Мурома Кузепыч высадил на шоссе Макара с Диной, остальные проследовали с ним до Мурома. Часть новичков Кузепыч высадил на автовокзале, часть – на железнодорожной станции, чтобы им было проще добираться до своих квадратов.

К трем часам дня маршрутка опустела. Кузепыч вернулся на центральную площадь Мурома и вышел размять ноги. Он с удовольствием поёжился на осеннем ветерке, шуганул голубей, вымогавших у туристов хлебные крошки, поглядел на яркое солнце и с чувством сказал: «Хорошо ведь, ядрён бульён!»

После чего окинул взглядом местные достопримечательности, купил магнитик с памятником Петру и Февронье и отбыл на маршрутке обратно в ШНыр.

Вернувшись поздно вечером, Кузепыч прокрался на тёмную кухню и принялся прилаживать магнитик на громадный холодильник Суповны.

Внезапно на кухне вспыхнул свет, и громогласный голос за спиной прогрохотал:

— Это ты ш-шо, завхозская морда, задумал?! Котлеты мои тырить?..

— С-сувенир, — пролепетал Кузепыч, бочком отодвигаясь от холодильника. — Из Мурома…

Тут Суповна, разглядев фигурки Петра и Февроньи, смягчилась, и, сгребя Кузеповскую физиономию в свои железные руки, смачно чмокнула его в макушку.

Кузепыч стыдливо покраснел и постарался побыстрее смыться. А Суповна, разглядывая массивную фигуру Февроньи потеплевшими глазами, прошептала: «Прямо как я в молодости!..»

Витяра и Оля

Витяру и Олю Кузепыч высадил возле муромского автовокзала. Их дальнейший путь лежал на юго-запад, в сторону Тургенево. Туда ходил рейсовый автобус №695, время в пути – 28 минут. Оля задремала, потихоньку сползая на Витярино плечо, а тот сидел, боясь пошевелиться, смотрел в окно на проплывающие поля, перелески, муромское кладбище и думал о том, какой же он счастливый человек)

Когда автобус остановился на «Тургенево-1», Витяре было даже жалко, что они доехали так быстро. Он разбудил Олю, они выскочили из автобуса и огляделись. Всегда интересно сравнить сухую статистику с реальными ощущениями. Статистика говорила: 1200 человек, школа, детский сад, православная церковь, больница, почта, районный дом культуры. В реальности мимо них шли люди — кто-то с работы, кто-то вёл детей из школы или детского сада; из церкви по двое, по трое выходили старушки, что-то оживлённо обсуждая. За облезлым зелёным забором визжала бензопила, а через дорогу перебегали мальчишки, непрерывно вопя от избытка жизненных сил.

Витяра с Олей двинулись к центру посёлка. Они купили в хлебном ларьке по булке и пластмассовому стаканчику чая, присели в сквере рядом со школой и принялись ужинать, поглядывая на прохожих.

— А ты видела, как называется улица рядом с остановкой? — внезапно спросил Витяра.

— Как? — поинтересовалась Оля.

— Улица Александра Рузина, всего-напросто! — восхитился Витяра. — Знали предки, что наш Рузя способен на подвиги!

Оля улыбнулась. Она рассеянно кидала голубям кусочки своей булки. Голубей налетела целая стая, они расталкивали друг друга, топтались по Олиным ногам. Некоторые, самые опытные, поглядывали на Олину руку и прикидывали: нельзя ли сесть прямо на ладонь и получать жизненные блага непосредственно из их источника.

— С чего начнём? — спросила Оля, стряхнув с коленей последние крошки.

У них был выбор. Судя по старым картам, к западу от Тургенево, километрах в семи, находились четыре заброшенные деревни — урочища Ленинский, Райновский, Кузнецовский и Фроловский. Там же, в трех километрах западнее, было ещё урочище Красново с церковью и кладбищем. К северу и востоку от Тургенева покинутые деревни были разбросаны на большом расстоянии друг от друга, и времени на их обход требовалось намного больше.

— Нам бы с местными поговорить, — сказал Витяра, добывая последние капли чая из мягкого, мнущегося под пальцами пластикового стаканчика.

Оля кивнула и встала. Она уже минут десять наблюдала за женщиной, которая в этом же сквере собирала с ребёнком кленовые листья. Ребенок капризничал, ныл, хотел домой. Женщина сосредоточенно подбирала листья, временами обрывая ребёночьи вопли: «Сейчас пойдём! Надо собрать! Тебе же задали!!» Ребёнок обречённо плелся за ней. Листья его не интересовали ни в малейшей мере.

Оля набрала красивый букет, подошла к женщине, отдала и что-то сказала. Между ними завязался разговор. Витяра смотрел издалека, как женщина охотно говорит что-то Оле, показывая рукой, как лицо её разглаживается, и с него пропадает озабоченность и хмурость. Он подумал, что настоящий дар Оли вовсе не в том, чтобы не дышать целый час, а дар общения. Оля умела разговаривать с людьми просто и доброжелательно, без всяких задних мыслей и самолюбования, и помогать умела людям так же легко и непринужденно, не делая из этого подвига и не ожидая благодарностей.

Когда Витяра подошёл к ним, женщина уже вовсю рассказывала об окружающих деревнях, а Оля старательно записывала в блокнот.

Заметив Витяру, Оля рассмеялась:

— Представляешь, Вить, Анна Петровна подумала, что мы с тобой кладоискатели! — задорно сказала она. — Здесь, оказывается, часто в деревни приезжают подростки из города: раздобудут металлоискатели и подвалы прозванивают!

— Да уж! — возмутилась Анна Петровна. — Перекопали там всё! А потом у нас вещи со двора пропадают!

Они проводили словоохотливую Анну Петровну с её ребёнком до самого дома. Витяра вежливо стал прощаться, но женщина задержала их:

— А вы сами-то куда теперь? Темнеет же уже!

— Да переночуем где-нибудь, — махнула рукой Оля.

— Ну смотрите, а то могу вас пустить на ночь, — сказала Анна Петровна. — Я вот ещё про тетю Люду не рассказала из Меленок…

* * *

В углу хозяйкино дитя безжалостно кромсало жёлуди и размазывало пластилин. Витяра некоторое время понаблюдал за ним, потом подошёл и тихонько спросил: «А что ты делаешь?»

Дитя недоуменно посмотрело на него, а хозяйка пояснила: «Им по окружающему задание дали: поделка из природных материалов «Осенние фантазии»! Фантазёры, блин! У меня и так дел по горло— сиди теперь, придумывай им осенние композиции! Желуди и листья есть — вот пусть сам делает!» И Анна Петровна удалилась на кухню, многословно высказываясь по поводу современной системы образования. Оля пошла за хозяйкой — помочь по кухне.

А Витяра достал из рюкзака свой пластилин и подсел к ребёнку.

Дитя зачарованно смотрело, как из ловких Витяриных пальцев выходит ёжик: веселый, колючий, тащащий ворох листьев. Из россыпи желудей получился старичок-лесовичок с грибочком в руках. Лицом лесовичок подозрительно напоминал Кузепыча, только был с бородой.

Дитя с интересом посмотрело на Витяру и спросило: «А трансформера можешь?»

— От ты дуся! — озадачился Витяра. — А тебе какого?

— Я не дуся, я Максим! — твёрдо сказал ребёнок. — Мне Бамблби!

* * *

Ребёнкина осенняя поделка заняла первое место на конкурсе школы. Учительница начальных классов, блестя глазами, говорила Анне Петровне: «Вот видите! А вы участвовать не хотели! Теперь на районный конкурс поедете!»

Юля и Андрей

Юле и Андрею досталась зона поиска западнее Мурома, вдоль железной дороги. Пока Кузепыч вёз их до Мурома, Юля внимательно изучала карту, выданную Родионом. На карте были отмечены перспективные для поиска места: малонаселённые деревни и урочища.

Когда они с Андреем пристроились в полупустом вагоне электрички до Вековки, Юля вытащила карту и жестом показала Андрею сесть ближе. Андрей осторожно придвинулся. К Юле он относился с уважительной боязнью.

Юля обвела пальцем три круга на карте.

— У нас есть три направления поисков, — сказала она. — Вот здесь (палец обвел большой участок к северу) есть пять урочищ… Люди жили там ещё до войны. Сейчас деревни полностью заброшены, правда, вот эта, Ровная, продержалась до 1966 года, и только потом её исключили из учётных данных.

Андрей с уважением слушал Юлю, внимательно следя за её пальцем на карте.

— На месте того парня, которого мы ищем, я бы поселилась именно там: рядом железнодорожная станция, если что – можно за едой смотаться, речка есть — Юля ткнула в Кортынь, и вообще, место такое… мрачноватое. Я думаю, местные там редко шатаются.

Андрей кивнул, и Юля продолжила, передвинув палец вправо:

— Здесь у нас есть три жилые деревни. Ну, Чабышево я бы рассматривать не стала, там 22 жителя по последней переписи, а нас интересуют места, где один-два максимум. А вот тут уже места поинтересней: Ново-барсуково и Абрамово. Там по документам – 4 и 1 человек. Ну и третий участок — южнее железной дороги. Вот там мы нагуляемся – деревни сильно разбросаны по лесам… Вот, Хольково – 5 человек, а через три километра там Хольковский психоневрологический интернат, — Юля хмыкнула и взглянула на Андрея. — Хочешь навестить?

Андрей почему-то не хотел. Юля пробормотала: «Ну, туда мы всегда успеем!» и вернулась к карте.

— А вот в этом лесу самая конфетка: Бельково. К ней даже дороги не ведут. Деревня вымерла к 1981 году, правда, есть непроверенная информация, что там дачники заселились.

Сложив карту, Юля задиристо посмотрела на Андрея.

— Ну что, кадет, — насмешливо спросила она. — Вы не боитесь приведений? Махнём на урочища?

Андрей пожал плечами: отчего, мол, не махнуть.

— Ты учти, — предупредила Юля. — Через пару часов темнеть начнёт. Не сдрейфишь?

Андрей задрал подбородок, оскорбляясь Юлиным вопросом.

— Отлично, — резюмировала Юля. — Тогда выходим на станции Левино и топаем на север.

Ночь на урочище

Юля оказалась права: урочища были местом мрачным. Особенно в сумерках.

До темноты они успели обследовать Марково и Запрудье, не найдя там ничего, кроме старых развалин, и вышли к самому большому урочищу Ровное. Именно его Юля сочла самым перспективным.

После коротких осенних сумерек навалилась темнота. На таком удалении от города — темнота полная — даже звёзды прятались за тучами. Сразу стало холодно.

— Давай, что ли, костёрчик разведём, — сказала Юля, оглядываясь. Останки старых домов давно заросли кустарником и молодыми деревьями. Андрей наткнулся на чей-то старый забор и стал старательно ломать его на доски, подсвечивая себе фонариком из телефона. Потом сообразил что-то, раздвоился, и работа пошла быстрее.

Юля на некоторое время исчезла, потом вернулась со старой закопчённой кастрюлей.

Увидев вместо Андрея двоих, присвистнула. Она не очень часто общалась с младшими шнырами, так что с Андреевым даром ещё не сталкивалась.

— Эй, кадет, а чего тебя так много? — спросила она, неслышно возникнув из темноты за спиной у Андрея. Андрей вздрогнул, разворачиваясь, и его внезапно стало четверо. Четыре непонимающих и испуганно-агрессивных Андрея с обломками забора в руках моментально окружили Юлю.

Юля тут же присела и нырнула в ноги одному из них, пользуясь тем, что дубли у Андрея получились туповатые, на одну четверть разума владельца. Кувырком выйдя из окружения и заодно сбив с ног одного из Андреев, Юля отпрыгнула за кусты и оттуда крикнула:

— Андрюха, вернись в себя! Я всё прощу!)

Андрей, опомнившись, замотал головой, и четверо снова слились в одного.

— Ничего себе напарничек, — прокомментировала Юля, вылезая из кустов и отряхивая куртку. — Ночной экстрим, называется! Эй, ты там дрова не растерял, пока множился? Пора костер делать…

Через полчаса в закопчённой кастрюле закипела вода. Юля зачерпнула кружкой кипятка для чая, в оставшуюся кастрюлю насыпала растворимой лапши и щедро вывалила банку тушёнки из своего рюкзачка. Андрей с аппетитом принюхался. Ночные походы по лесам и множительные операции разбудили в нём зверский аппетит.

После ужина, пока костёр не прогорел, Андрей полез в свой рюкзак и достал моток верёвки.

— А это зачем? — удивилась Юля. — Кокон вить будешь?

— Чего? — не понял Андрей.

— Ну, как тутовый шелкопряд, — пояснила Юля. — Знаешь, откуда шёлк берётся?

Андрей не знал. Покрутив верёвку в руках, он сказал:

— Это сторожевая верёвка. Мне Ул подарил после прошлого занятия. Она пропитана… ну, чем-то с двушки, я не помню. Ул сказал: если кто заденет — выть будет лучше всякой сигнализации.

Юля сомнением посмотрела на верёвку, но возражать не стала: пусть кадет развлекается.

Андрей деловито размножился, и четыре дубля аккуратно и быстро натянули верёвку, образовав большой квадрат вокруг костра. Всё заняло меньше пары минут.

Юля восхищённо поцокала:

— Да с тобой диваны хорошо таскать! Ты грузчиком не пробовал, а? Перспективно… Шкафы там… Рояли…

Она вспомнила про Ула и неожиданно спросила:

— А как у тебя дар этот появился? С рождения?

— Не, — мотнул головой Андрей, сливаясь опять воедино. — Классе в шестом. Случайно получилось. Там у пацана одного мелкого старшеклассники телефон отжимали… Ну, я заступиться решил… А их трое, бугаи такие... Нос мне разбили, в общем, — Андрей вскинулся, ожидая привычных шуток про свою фамилию, но Юля молчала. — И тут вижу, что из меня шлейф такой растянулся — ну, знаешь, как в замедленном кино, когда кадры накладываются… Один с целым носом, второй с разбитым, третий уже в крови весь… Эти, конечно, испугались, дёру дали, пацан ревёт… Ну, обошлось, короче, с ним. А я потом ходил и думал — что это со мной… Не рассказывал никому, думал – показалось.

— А к тебе пчёлка не прилетала после этого? — поинтересовалась Юля.

— Пчёлка-то? — переспросил Андрей. — Не помню… Может, и прилетала, мне не до неё было. А вот эта в пятнадцать прилетела, — он кивнул на свою пчелу, невесть откуда взявшуюся на рукаве. — Мне Сашка недавно сказал, что встречал такую закладку: человек разделяется на несколько копий во времени, ну, с отставанием на доли секунды… Может, и у меня что-то такое. Я тут книжку в библиотеке взял… — Андрей вытащил из рюкзака «Краткую историю времени».

— Хорошая книжка, — одобрила Юля иронически. — Понравилась?

Андрей пожал плечами.

— Да я пока только предисловие прочитал... — честно признался он.

Вечер закончился обязательными туристическими страшилками. Юля не смогла преодолеть соблазн и стала рассказывать истории про зомбарей, с удовольствием смакуя подробности. Её забавляло, как шкафообразный Андрей, выше её на голову, смешно съёживается и бледнеет при каждом неожиданном звуке из леса.

Когда костёр догорел, Юля сдвинула угли в сторону, деловито расположилась на прогретой земле, пробормотала: «Отбой, кадеты!» и тут же заснула.

Андрей долго возился, разворачивая и вползая в спальник, потом ещё долго ворочался, тревожно прислушиваясь к окружающим звукам. Наконец заснул и он.

В два часа ночи Андрея подбросил страшный рёв. В спальнике тут же стало тесно: рядом с собой Андрей обнаружил дубля с вытаращенными глазами.

— Без паники! — строго сказал ему Андрей и, расстегнув молнию, выбрался наружу.

Юля уже стояла над верёвкой и подсвечивала себе зажигалкой.

— Кошка, — буркнула она. — Отбой воздушной тревоги.

Словно послушавшись её, вой прекратился. Юля легла снова.

Через десять минут вой повторился. Юля, не вставая, рявкнула:

— Слушай, Нос, отключай свою верёвку, а то я тебя самого выключу!!

Андрей послушно выполз из спальника и направился к верёвке, светя перед собой нерпью. Сматывая верёвку, он сонно поглядел по сторонам и вдруг похолодел. Прямо на него, издавая утробное мычание и раскачиваясь, двигалось что-то чёрно-зелёное, размерами с человека.

Андрей заорал. Вокруг столпились дубли и тоже орали. Сзади подскочила Юля, злая, как десять тысяч пчёл, и грубо велела всем заткнуться.

Андрей зажал рот руками и попятился. Из темноты на них надвигался зомби. Обычный такой, невысокого роста, в чёрном балахоне, увешанный какими-то зелёными водорослями. На белой роже — четные и зелёные пятна.

Приблизившись, зомби сказал:

— Ну ча, испугались?!!!

— Макар!!! — заорала Юля. — Я тебя убью!!!

Макар и Дина

Макару и Дине Кошкиной достался участок к северо-западу от Мурома. Именно через него проходило шоссе, по которому их вёз Кузепыч, поэтом у высаженные на обочине Макар с Диной приступили к поискам на два часа раньше остальных.

Вся территория вдоль шоссе была густо застроена дачными посёлками и садоводческими товариществами. Между ними попадались вспаханные поля, а когда ветер дул с запада, доносились густые ароматы коровников. Дина с любопытством принюхивалась. Макар заметил, что на природе она сразу ожила. В глазах появился интерес, видно было, что ей не терпелось изучить новую местность, нырнуть, обнюхать, везде сунуть любопытный кошачий нос. Заметив местную просёлочную дорогу, ведущую вдоль дачных участков, Дина утянула Макара туда.

Они шли по посёлку, Макар крутил головой по сторонам, автоматически примечая, где какой забор и что ценного есть внутри, а Дина гибко скользила рядом, продолжая принюхиваться и присматриваться. На окраине посёлка к Дине внезапно подбежала грязноватая белая кошка с разноцветными глазами и стала тереться о ноги, как старой знакомой. Дина присела и принялась её гладить. Кошка замурлыкала, а Дина прикрыла глаза. Продолжая гладить кошку, Дина свободной рукой показала:

— Вон там есть маленькая деревня… Живёт одна старушка… У нее десяток кур и драчливый петух… Больше там никого нет.

Помолчав, добавила: — Слева большой посёлок, но там много народа живёт, нам не подходит…

Потом Дина оторвалась от кошки, скинула с плеча рюкзачок и достала из него горсть кошачьего корма. Макару показалось, что Дина сейчас закинет его в рот и примется хрустеть, но Дина предложила корм кошке.

— А чего ты удивляешься? — сказала она Макару. — Если человек для тебя сделает что-то по твоей просьбе, ты ведь дашь ему шоколадку?

— Ну… допустим, — уклончиво протянул Макар, который никогда не спешил разбрасываться шоколадками.

— Она показала мне все окрестности, — пояснила Дина. — Она заслужила свою вкусняшку.

Отпустив кошку, Дина поднялась и показала Макару направление.

— Вон там надо попробовать. Есть там одно место…

Пока шли до «одного места», Макар расспрашивал Дину о её даре. Дина отвечала не очень охотно, и, как показалось Макару, что-то недоговаривала.

— Ну, есть у меня некоторые кошачьи свойства, — признала она. — Обоняние, ночное зрение… Перемены погоды могу чувствовать заранее… Лечить умею немножко, — Дина вскользь глянула на Макара, предпочитая не заостряться на этой теме, и Макар так и не узнал, что именно Динино ласковое мурлыкание уже дважды спасало Суповну от приступов стенокардии.

— А с кошкой ты как разговаривала? — продолжал расспрашивать Макар с жизнерадостным интересом юнната.

Дина пожала плечами, не зная, как объяснить.

— Если я глажу кошку, у нас сознания как бы сливаются… Я могу увидеть то, что видела или чувствовала она, а она может увидеть то же самое про меня… Если я кошку хорошо знаю — ну, как Тину мою, — я могу даже подсматривать её глазами и слышать её ушами… Мама иногда готовит что-нибудь на кухне, Тина сходит поглядеть, а я вижу… — проговорила она.

— А ча, прикольно! — оценил Макар. — А сама это… перекидываться не умеешь?

Дина посмотрела на него внимательным, но непроницаемым взглядом и ответила:

— Много будешь знать — скоро состаришься!

Макар надулся.

— А у тебя какой дар? — быстро спросила Дина, чтобы отвлечь его.

— У меня…. — озадаченно протянул Макар, лихорадочно соображая, — секретный дар, вот! Никому нельзя разглашать!

На живой и выразительной мордочке Дины появилось разочарование. Этого Макарово самолюбие перенести не смогло.

— Ладно, расскажу тебе, — буркнул он и, оглядевшись по сторонам, придвинулся к Дине и шепотом предупредил: — Только ты никому не слова!

Дина лицом выразила полную молчаливость и надёжность.

— Где твой телефон? — осведомился Макар, отодвинувшись на прежнюю дистанцию.

Дина простодушно сунула руку в карман куртки и пошарила в нём. Потом в другом. На её лице отразилось беспокойство. Лицо Макара, напротив, выражало полное удовлетворение и лёгкую снисходительность профессионала.

— А это что у нас такое? — риторически вопросил он, покрутив в пальцах Динин смартфон.

— О! — восхитилась Дина. — Ты повелитель предметов, да?

— Можно и так сказать, — скромно признал Макар.