И когда биологически ему исполнилось тридцать лет, ему улыбнулась удача. Это случилось в Иерусалиме в день распятия на кресте.

ГЛАВА 6

О своих планах он рассказывал мне в 1964 году. Его политика заключалась в следующем: разделить эти двадцать веков так, чтобы его личный и официальный календарь — не слишком расходились.

После этого я долго не виделся с ним. Он больше не жил в Сенлаке, а перебрался в Нью-Йорк, где устроил себе штаб-квартиру. Правда, иногда он наведывался и к нам. Кэйт находила это очень трогательным. Я — тоже, хотя знал, что он нуждается во мне — ведь я был его единственным доверенным лицом.

— Ну что ж, ты был прав, — сказал я, выслушав его. — Это именно тот момент, когда каждый путешественник во времени, если он христианин, захочет оказаться в Иерусалиме. Почему ты не сделал этого раньше?

— Это не так-то просто, док, — путешествие на абсолютно чуждую территорию. А точная дата? Или даже сам факт?

— Ты имеешь в виду, что сомневался в историчности личности Христа? Я знаю, ты атеист, но тайна вокруг его имени…

— Док, кем он был и был ли вообще, представляет для меня только академический интерес. Люди с тех пор прожили века в вера Моя жизнь, я уверен в этом, дана мне не для того, чтобы я занимался чистыми исследованиями, какими бы мне хотелось. Я видел слишком много человеческих несчастий. Путешествие во времени имеет свою реальную ценность: с его помощью можно попытаться спасти человечество. — Он улыбнулся. — Вы знаете, док, что я не святой. Но я хочу жить своей головой.

Он улетел из Нью-Йорка в Израиль в 1969 году. К этому времени евреи уже закрепились в Иерусалиме, и по нему можно было ходить более или менее спокойно. Из своего отеля он направился по Иерихонской дороге, неся с собой сумку, пока не добрался до апельсиновой рощи, где можно было укрыться. Здесь он дождался ночи и начал готовиться.

Арабский костюм он купил в лавке для туристов. Продавец заверил его, что именно так одевались арабы в библейские времена. Нож, в основном для еды, чем в качестве оружия, он прицепил к поясу. Огнестрельное оружие он почти никогда не брал с собой. В кожаном мешке был арабский разговорник (для американских студентов), пища, кое-какая посуда, желудочные таблетки, антибиотики, дезинфицирующее и деньги — несколько монет эпохи Римской империи. Кроме того, небольшой слиток золота, который можно было обменять.

Хэйвиг сложил современную одежду в мешок, затем достал последнее из своего снаряжения. Он называл этот прибор хронологом. Прибор был разработан им и изготовлен по его указаниям в 1980 году на основе последних достижений электроники.

Я видел этот аппарат. Это был ящик с ручкой для переноски размером 24 на 12 и на 6 дюймов. Открыв крышку, можно было увидеть ручки управления и индикаторы. В ящике размещался миниатюрный компьютер, питающийся от никель-кадмиевой батареи. Вес аппарата составлял пять фунтов — половину того веса, который Хэйвиг мог брать с собой. Этот прибор представлял для него большую ценность.

Представьте. Он планирует перенестись в прошлое или будущее в определенный момент. Как ему это сделать? На небольшом промежутке времени можно ориентироваться по смене дня и ночи, отсчитывать их. А если дальше? На тысячу лет? Здесь-то его и выручает хронолог, отсчитывая время с большой точностью.

Ночь была ясная, холодная. Шел даже пар изо рта при дыхании. На севере светились огни Иерусалима, а со всех остальных сторон наступала тьма, рассекаемая лишь огнями редких домов и фарами проезжающих машин. Хэйвиг сориентировался по Луне и звездам, поставил точное время по Гринвичу, затем покрутил верньер, установив стрелку на деление, соответствующее определенной дате в Anno Domini 33.

Дата точно не установлена, напомнил он себе. Но, во всяком случае, эта дата больше похожа на правду, чем все остальные. Он рассмеялся. Единственное, в чем можно быть уверенным, — это в том, что все произошло в середине зимы. Иначе как бы пастухи могли уйти из своих домов пасти стада.

Он сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы насытить кровь кислородом. Затем он набрал полную грудь воздуха, но не напрягаясь, чтобы не тратить энергию, — и погрузился в силовое поле Земли.

Как он мне рассказывал, ощущение было примерно таким, как у пловца, преодолевающего сильное приливное течение. Он перемещался во времени, и тишина окружала его. Единственным его ощущением были изменения света и тьмы — восходы и закаты солнца.

Вот он увидел взрыв — призрачный, бесшумный. Может, это война за независимость? Или эпизод первой мировой? Но все уже осталось позади. В туманной ночи XIX века он решил остановиться, чтобы снова глотнуть свежего воздуха. Кроме того, ему хотелось сориентироваться по звездам, хотя хронолог его еще никогда не подводил. Однако это ему не удалось. Поблизости оказались несколько всадников — видимо, турецкие воины. Они не заметили его в темноте, и он продолжил свой путь.

Остановившись в другой раз, он заметил, что местность изменилась: появились деревья, возделанные поля. Видимо, эта местность периодически страдала от засух, так как раньше он видел ее пустыней и знал, что она будет пустыней в том времени, куда он стремился. Вдали он увидел громадный стадион. Видимо, здесь крестоносцы устраивали свои турниры, пока Саладин не вышвырнул их из своего пропахшего кровью королевства.

Остановки для восстановления дыхания становились все чаще. Путешествие истощало его силы. Им овладело возбуждение: ведь всего через несколько часов осуществится его мечта. Сердце тяжелым молотом бухало в груди. На панели хронолога замигала лампочка. Маленький прибор с огромной скоростью проделал все вычисления, учитывая всевозможные возмущения электромагнитного и гравитационного полей, и определил нужное время с большой точностью.