Озеро Байкал, российская федерация

 

Кадери снова начал движение и в данный момент был в трехстах двадцати километрах к северу от устья реки Риты, опережая команду на триста двадцать километров.

Они загрузили внедорожники снаряжением, которое достали Хэнсен и Эймс, а также электронным оборудованием, купленное Гиллеспи и Валентиной в нескольких местных магазинах. Выехали они днем, после получения сообщения от Грим, и теперь прорывались через метель вдоль западного побережья Байкала, две тысячи километров береговой линии которого изгибались и поворачивали на протяжении всей шестьсот километровой длины озера. Своими размерами озеро было незначительным, однако в глубину оно составляло почти полтора километра, что делало его самым глубоким пресноводным озером в мире. Хэнсен даже через ветер и снег смог увидеть противоположный берег.

Дорога была узкой и покрыта льдом, и Фишер не решился ехать более восьмидесяти километров в час, в общем, это была медленная поездка.

С заднего сидения, Эймс заявил, что было уже почти 17:00 и солнце начинало садиться.

— Каков план?

— Зависит от нашей цели, — ответил Фишер. — Если движется, значит, мы поступаем также.

Хэнсен согласился и спросил Эймса, были ли у него насчет этого возражения.

— Не то чтобы, — сказа мужчина, скрестив ноги. — Но мы хотя бы сможем в туалет сходить?

Хэнсен хмыкнул.

— Потерпишь.

 

* * *

 

ИХ цель остановилась к 19:00, примерно в двадцати километрах от северной части озера, в городе, с населением в двадцать семь тысяч человек под названием Северобайкальск. С наступлением темноты ветер и снегопад усилились, и Хэнсен, исполняющий роль навигатора при помощи данных со спутника Грим, вел Фишера по направлению поселка из охотничьих хижин, на мысе Котельниковский. Городок состоял не более чем из дюжины крытых брезентовых палаток в стиле юрт, округлой формы и с коническими крышами.

Фишер объяснил донимавшему всю дорогу Эймсу, что следующие восемьдесят километров пути покрыты льдом и проходят вдоль скалы над озером. Они могли без труда слететь с дороги. Кроме того, их цель остановилась по той же причине: из-за погоды. Эймс утверждал, что он мог бы добраться до места проведения аукциона. Фишер сказал, что возможно он мог бы, но также на подходе были и другие, и они тоже будут испытывать данные осложнения, поэтому будет лучше, если они не станут их опережать. Команда втянула снаряжение в прочную на вид юрту, в которой было восемь, расположенных вокруг пузатой печи, деревянных коек с матрацами, набитых соломой. После того как они зажгли пару керосиновых ламп, свисающих на перекладине, Хэнсен заметил табличку, написанную от руки на кириллице, гласившую: "Принцип чести. Если остаетесь здесь, оставьте что-нибудь: деньги, припасы, и т.д. Действуя сообща Сибирь — это дом; порознь — ад".

Эймс сказал, что собирается кое-что оставить им, и вышел обратно в сторону сортира.

Фишер посмотрел на Хэнсена и поднял бровь.

 

* * *

 

НОБОРУ получил от Фишера знак и вышел наружу, чтобы помочь ему занести снаряжение. Фишер спросил его об их маленьком проекте и Нобору был на 90 процентов уверен в своих улучшениях с пейнтбольными ружьями. Нейтан сказал о своем паршивом состоянии в сокрытии их плана от остальной команды, когда Фишер попросил его продолжать молчать, но уверил, что все раскроется в скором времени.

Внутри юрты, Гиллеспи жаловалась на свой спальный мешок.

— Похоже, что оно со времен Холодной войн!

Она застонала, отметив плесневелое зловоние мешка.

Хэнсен сказал, что ей придется смириться с запахом, но, по крайней мере, он купил их по дешевке. По доллару за каждый!

Эймс, конечно же, не мог позволить кому-то еще веселиться, и тут же испортил всем настроение своими расспросами Фишера, почему бы просто не взорвать "Арсенал 738".

— Две причины, — повторил Фишер. — Первая, сомневаюсь, что организатор аукциона настолько глуп, чтобы держать все в одной куче; мы говорим о тоннах снаряжения. Столько "Семтекса" у нас нет. Вторая, эти люди будут нашими троянскими конями. Как только они покинут аукцион, мы выследим их в любом месте. За неделю мы узнаем о логистике и транспортных маршрутах этих группировок больше, чем за последние пять лет. Когда они прибудут на свои места, мы зачистим их со всеми, кто будет поблизости.

Эймс попытался нащупать бреши в плане.

Фишер сказал, что они могут заключить сделку:

— Если все полетит к чертям и когда все закончится, и мы вновь окажемся лицом к лицу, сможешь сказать мне: "Я же говорил".

 

* * *

 

ХЭНСЕН глянул на время на экране ОПСАТа: 23:00. Остальные спали. Он сел и глянул на койку Фишера. Тот уже проснулся и кивнул Хэнсену. Они встали, натянули зимнюю одежду, затем двинулись к койке Эймса. Фишер уколол его дротиком с анестетиком чуть ниже уха, в то время как Хэнсен держал его рот закрытым. Эймс почти укусил Хэнсена прежде, чем обмяк.

Затаив дыхание, Хэнсен взвалил мелкого ублюдка на плечи и вышел наружу, отнес Эймса в другую юрту. Внутри он положил Эймса, распластав его по койке, и привязал его запястья и лодыжки остатками старого паракорда к покосившемуся деревянному ложу. Они убрали матрац; он пойдет в дело чуть позже.

Немного отдышавшись, Хэнсен нашел и зажег еще одну керосиновую лампу, оставив ее тускло гореть в целях экономии топлива. Фишер вышел за остальными.

Через несколько секунд вся группа находились в палатке, будучи в шоке от увиденной картины. Фишер пояснил, что происходит, в то время как Хэнсен вышел наружу за бутылкой бензина, припасенную ими ранее.

Эймс очнулся через пять минут и после озвучивания вопросов и требований, Фишер оборвал его:

— Ты предатель.

Эймс скулил словно маленький мальчик, отрицая все, и даже пытаясь доказать, что он был "Splinter Cell'ом".

Хэнсен хотел заявить Эймсу, какой же он был крысой, а затем избить до полусмерти, но он сдержался. Фишер продолжал задавать вопросы, говорить Эймсу, что они знали, что он связался с офисом Ковача, когда отходил в сортир. Фишер сказал, что может доказать это, так как у него была расшифровка сообщения, которое он разослал по ОПСАТам остальных. Он поручил команде просмотреть текст и там, черным по белому, был полной доклад Эймса. Он сдал все: их местоположение, марку и модели их автомобилей, и также детали, которые он отнес к аукциону и их спланированному нападению на "Арсенал 738". Все было там. Хэнсен догадался, что маленький ублюдок уже достаточно отчаялся и послал сообщение напрямую, так как доступа к его связному у него больше не было.

— Уже какое-то время Эймс работает на Ковача, — сказал Фишер. — Сколько именно неизвестно, но мы здесь, чтобы это выяснить.

Фишер объяснил, как Эймс использовал Карл-Хайнц ван дер Путтена в качестве козла отпущения, поскольку о месторасположении Фишера он выяснил через офис Ковача. Фишер сказал, что ван дер Путтен так и не получил никаких денег за информацию. Фишер лично взломал аккаунт к финансам ван дер Путтуна и не обнаружил никаких переводов от Эймса.

Фишер также объяснил свою поездку в Вианден и визит к австрийскому банкиру по имени Янник Эрнсдорфф, о котором он ранее поведал Хэнсену и теперь делился этим и с остальными, через которого они надеялись попасть на аукцион. Ковач забеспокоился так как он и Эрнсдорфф работали на одного и того же человека.

— И кто это? — спросил Нобору.

Фишер глубоко вздохнул.

— Мы не знаем.

— А он? — спросила Валентина, указав на Эймса.

Коротышка снова начал ныть. Фишер оборвал его, сказав, что в лучшем случае Эймс работал на Ковача, чтобы просто выпереть Грим взашей. В худшем, Ковач и, правда был предателем, и помогал кому-то, кто стоял за аукционом. В любом случае, Эймс с самого начала был кротом.

И Хэнсен находил эту ситуацию ироничной, поскольку с самого начала Эймс не сделал ничего, чтобы скрыть свое презрение к остальным. По факту, он сам сделал себя самым очевидным подозреваемым на роль крота. Может быть, это был его план? Выглядеть слишком очевидным? Нет, Хэнсен понял, Эймсу просто было плевать, и он играл, наслаждаясь процессом. Было и осмысленное обоснование его мышления. Он был просто мелким ублюдком, которому требовалось преподать урок.

— Эймс полагал, что посредством ОПСАТа он переписывается с Ковачем. Он, вероятно, знал, что Ковач передаст информацию. Когда мы достигнем места проведения аукциона, мы бы попали в засаду.

Гиллеспи состроила гримасу и сказала:

— Слишком много "если", Сэм.

— Верно. Это можно довольно легко проверить. Нам известно, что Эймс работает на Ковача. Доказательство есть. Все, что нам необходимо знать: Ковач всего лишь козел или предатель, и знает ли об этом Эймс?

Хэнсен получил от Фишера сигнал. Он сунул соломенный матрац Эймсу под койку: затем Фишер взял бутылку бензина и вылил немного через край. Запах распространился сильно и быстро, и лицо Эймса исказилось в ужасе.

 

* * *

 

КЭТИ стояла у окна, кашляя, она смотрела на Эймса, пыталась дотянуться до него, пока пламя плясало на ее плечах. Мать Эймса что-то закричала, ее слова превратились в визг, когда его отец выкрикнул ее имя, взрыв сотряс весь дом.

Эймс неподвижно стоял лужайке перед домом, неподвижный, зная, что должен был забежать в горящий дом, но он был слишком напуган, струсив перед лицом пламени. Трус. Мальчик, который не спас свою семью. Мальчик, который наблюдал, как они умирают. Мальчик, который должен быть наказан. Мужчина, который принес в свою жизнь столько риска, потому что знал — он должен быть наказан.

Фишер смотрел на него и что-то говорил, но Эймс просто мотал головой, не против слов Фишера, но против неизбежности, и образа трех тел, вывезенных из дома, завернутых в белые простыни.

Теперь Фишер поливал все тело Эймса бензином: холодная, вонючая жидкость пропитывалась сквозь одежду.

Они собирались убить его, и это было так просто, находясь в Сибири, у черта на куличках.

Но он заслужил это. Он должен быть наказан как мужчина. Он должен был сгореть, как и они. Сгореть.

Однако бессознательный инстинкт самосохранения сломил его, и Эймс начал дергаться и пытаться освободиться от веревок, койка поднималась и падала на пол.

Фишер сказал остальным, что Эймс мог знать имя человека, которого они преследовали. Если он знал, тогда было ясно, что его сказал Ковач, замешанный по уши.

— Эймс! — крикнул Фишер.

Со вздохом, Эймс замер.

Фишер говорил медленно, предчувствие от его голоса заставило Эймса утонуть в страхе.

— Скажи имя человека, за которым мы следим, или я подожгу тебя.

Имя Аариза Кадери вырвалось без колебаний. Эймс не говорил Фишеру имени; он говорил со своим отцом, что ему было жаль, что он не спас его, не спас свою семью.

— Бен задаст тебе вопросы. Отвечай ему, — сказал Фишер, указывая на дверь, чтобы остальные вышли.

Как только они остались наедине, Хэнсен опустил взгляд на Эймса, затем добрался до его переднего правого кармана, где Эймс хранил свою зажигалку "Зиппо".

— Может, Фишер и не спалил бы тебя заживо, — начал Хэнсен. — Но будь уверен, я это сделаю. Давай начнем сначала. Как долго ты работал на Ковача?

— Грим нашла меня, а он завербовал всего через неделю после.

— Как ты мог так поступить с нами?

— Это просто бизнес. И, кстати, твой приятель Сергей? Он ведь тоже работал на нас.

Глаза Хэнсена расширились, и он оскалился, щелкнув зажигалкой.

— Осторожнее с этим! — вскрикнул Эймс. — Я говорю тебе это потому, что хочу. У меня достаточно всякого на Ковача, чтобы упечь его навсегда, и вам, ребята, все это понадобится, так что тебе лучше не трогать меня. Я твой шанс, засадить его за решетку. Понял меня, Ковбой?

— Я сказал тебе...

— Я буду звать тебя так, как захочу, потому что у меня на руках все козыри.

— Ты бы меня мог бы обмануть, привязанный к кровати и вот-вот сожженный заживо. Что еще ты знаешь об аукционе?

— Не больше твоего. Ковач держит меня в строгом неведении. Но ты должен поверить, я могу тебе помочь.

 

* * *

 

Погода стихла, и команда выдвинулась в путь за девяноста минут до восхода солнца. Фишер ехал в головном внедорожнике, в то время как Хэнсен следовал за ним. Хэнсен и Фишер привели Эймса в порядок, снова связали и запихнули в багажник внедорожника Фишера, где он и оставался, хотя Хэнсен убедился, чтобы тот все еще вонял бензином. Хэнсену больше не удалось из него ничего вытянуть.

Через несколько минут, ОПСАТ Хэнсена издал сигнал о входящем сообщении от Грим. Кадери снова двигался. Он уже был за пределами Северобайкальска, и направлялся, как это ни странно, в их сторону.

Фишер внезапно становил свой внедорожник, дал задний ход и проследовал по боковой дороге, отделяющейся от главной, прямо через стены из сосен.

— Куда это он? — спросила Гиллеспи.

Хэнсен пожал плечами.

— Я не знаю.

 

39