Балтимор, Мэриленд. Наши дни

 

По возвращении с задания в Хьюстоне в международном аэропорту Балтимор-Вашингтон к Хэнсену обратился человек лет пятидесяти с грушевидной фигурой в туристических шортах пятидесятого размера, сланцах и гавайской рубашке, украшенной изображениями фиолетовых попугаев и пальм. Его шею опоясывал ремень от футляра фотоаппарата, а густая борода, пестрела остатками обеда (вероятно, огромного сэндвича). Он прищурился на Хэнсена, через очки в стиле Гарри Поттера и спросил:

— Мэтью Пайн?

Хэнсен замер.

— А кто спрашивает?

Это был его псевдоним на время миссии в Техасе.

— Скажу, если пойдете со мной, мистер Пайн.

— Следует говорить это более сексуальным тоном.

Толстяк вздохнул и пробубнил:

— Слушай, у меня на это нет времени. Мне сказали тебя забрать. Если ты не пойдешь, то мне придется позвонить своему боссу.

— Давай-ка я лучше вызову своего.

Хэнсен попытался связаться с Грим через ОПСАТ, но ответа не последовало. Он обернулся к толстяку, который в этот момент что-то быстро и неразборчиво говорил в трубку.

— Кто ты такой?

Толстяк не отрываясь, сверкнул удостоверением: АНБ. Затем окончил разговор.

— Отлично, — вздохнув, проговорил Хэнсен. — И что, я теперь под арестом?

— Формально, нет.

— Но формально, я все равно должен пойти с тобой, так?

— Формально, да.

— И думаешь, сможешь меня догнать, если я побегу?

— Чувак, да ладно тебе. Я жирный ублюдок. Не делай мою жизнь еще более несчастной. Иди со мной и веди себя прилежно.

— Ну и куда мы отправляемся? Обратно на Гавайи?

— В одно место в пригороде. Это все, что я знаю.

— И как долго будем ехать?

— Не долго.

— Кажется, ты не особо расположен вдаваться в детали и подробности?

Толстяк фыркнул.

— Говоришь как моя жена.

— У тебя "Айпод" есть?

— Ага.

— Есть что-нибудь из "AC/DC"?

Толстяк ухмыльнулся.

 

* * *

 

ОНИ подъехали к небольшому, одноэтажному дому на узкой улице, огражденной старыми дубами и телефонными столбами. На подъездной дорожке была припаркована последняя модель внедорожника. Это был наглядный пример американской жизни среднего класса с его невзрачной атмосферой. Газоны перед домами начинали зеленеть, меняя коричнево-серый цвет после долгой зимы, а где-то вдалеке слышалось тиканье поливальных машинок. Двое темнокожих мальчиков лет семи или восьми, стояли на дороге и стреляли друг в друга из водяных ружей, которые напоминали противотанковые управляемые ракеты.

— Приехали, — сказал Хэнсену "элегантно одетый" водитель из АНБ.

Хэнсен покачал головой.

— И что я тут делаю?

Водитель постучал костяшками пальцев по GPS-навигатору, установленному на лобовом стекле.

— Слушай, брат. Мне сказали привести тебя сюда. Не мог бы ты выйти уже, а? Я уверен, для меня найдется еще немало "заказов пиццы", которую необходимо развести.

Хэнсен вздохнул, взял свою небольшую спортивную сумку и вылез наружу. Как только он захлопнул дверь, водитель тут же уехал, оставив после себя лишь след сарказма вперемешку с эхом музыки "AC/DC". Нахмурившись, Хэнсен направился по подъездной дорожке, ощущая приятный запах жареных на гриле барбекю, идущий из соседнего двора. Один из мальчишек, посмотрел на него, повел бровями и выстрелил из своего водяного ружья Бену в лицо.

— Эй! — воскликнул Хэнсен, моргая от заставшего его врасплох "огня".

— Тайлер! Джеймс! Я сказала вам оставаться на заднем дворе! — послышался голос из парадной двери.

Хэнсен встретился взглядом с молодой чернокожей женщиной лет тридцати пяти, в дорогом деловом костюме, которая переключала свой взгляд то на него, то на свой смартфон.

Он хотел открыть рот и сказать что-то, но женщина опередила его:

— Поторапливайся. Они ждут тебя в подвале.

— Ладно... — отдаленно начал Хэнсен, затем спросил — Мне надо представиться?

Женщина поморщилась.

— Никто этого не сделал.

Она провела его через скромно оформленную гостиную к двери возле кухни. Хэнсен спустился по деревянной лестнице, затем повернулся и увидел всю свою команду, сидящую полукругом на складных металлических стульях.

Перед группой стоял лысый чернокожий человек с седой бородкой. Его мускулистая грудь была прикрыта черной шелковой рубашкой, расстегнутой на пару пуговиц, дабы продемонстрировать побрякушки, висящие у него на шее. Дорогие брюки были специально пошиты на заказ, а начищенные туфли отсвечивали богатым блеском. Большое золотое кольцо красовалось на мизинце левой руки, и его можно было бы принять за бывшую звезду НБА, но когда он посмотрел на Хэнсена, тот увидел жуткий огонь в его глазах, примерно такой же, как если бы вы планировали кого-то убить.

Он говорил громко и агрессивно, показывая, кто здесь главный:

— Хорошо, что ты к нам наконец-то присоединился, Ковбой. Вон там холодильник с напитками. Возьми себе что-нибудь и присядь.

Хэнсен оглядел остальных недоверчивым взглядом, все просто пожали плечами и отвернулись с хмурым видом. Каждый держал в руках банку с газировкой, но Хэнсен к такому повороту явно не был готов.

— Эм, простите, но вы кто?

— Меня зовут Луис Моро. Многие в "Третьем Эшелоне" зовут меня Марти. Но ты будешь называть меня мистер Моро. Я ваш новый технологический координатор по операциям, занимаю старую должность Грим, и вывожу ее на уровень выше.

— А где Грим?

— Не смогла прибыть.

— Удостоверение у вас есть?

Моро хихикнул.

— Возьми уже свою газировку и сядь.

— Меня жажда не мучает.

Моро пересек комнату. Только сейчас Хэнсен заметил, что тот был на голову выше его и, казалось, с каждым шагом становился шире.

— Единственный крутой парень в этой комнате, это я. "Бешенный Пес" Моро. Смирись и садись на стул.

Хэнсен закатил глаза и нехотя подчинился. Он окинул взглядом трубы под низким потолком, стены из шлакоблока, белье, сваленное в кучу около стиральной машины и сушилки.

— Неплохой подвальчик. А здесь есть нечто наподобие секретной панели, где хранится все высокотехнологичное добро?

— Это обычный подвал. И скажи спасибо моей сестре, что она предоставила нам свой дом. Так, теперь, я знаю, что у вас много вопросов, которые вы хотели бы задать, но я на них отвечать не буду, так что можете их сразу же забыть.

Валентина откинула назад свои светлые волосы и усмехнулась.

Эймс поднял руку:

— Эм... Сэр, у меня нет вопросов, но есть всего один комментарий. Вы — мудак.

Моро уставился на него в недоумении, затем злобно прищурился, и тут же расплылся в широкой улыбке.

— А ты мне нравишься, Бруклин. Нравится мне твое открытое отношение. Помогает компенсировать некоторую неловкость, понимаешь?

— Так значит, вот как попасть в любимчики? — спросила Гиллеспи, делая глоток "Колы", — Оскорблять вас?

— Чтобы попасть ко мне в любимчики, мисс Длинныйчулок, нужно выполнять свою работу.

— Как вы меня назвали?

— Ой, я и забыл... Вам же, ребята, даже тридцати нет. Так вот, если вам как-нибудь станет скучно или напьетесь, посмотрите "Пеппи Длинныйчулок". Вам понравится. А теперь обсудим произошедшее в Хьюстоне.

Все застонали.

— Сэр? — начал было Нобору.

— У тебя ведь нет вопросов, так ведь, Брюс?

— Э-э-э, нет, сэр, и меня зовут Нейтан.

— Нет, ты теперь Брюс Ли. Смирись с этим. Так, что ты там хотел сказать?

— Хм, ничего, сэр.

Моро подошел к Нобору и склонился над ним.

— Выкладывай.

— Я... я просто хотел сказать, сэр, что...

— Что? Что для тебя честь быть здесь? Что ты рад тому, что Соединенные Штаты Америки стали для тебя новым домом? Что случившееся в Хьюстоне — это не твоя вина?

Нобору задумался на секунду и кивнул.

— Именно так, сэр.

— Хорошо. Очень хорошо, Брюс. Так, теперь давайте продолжим.

Валентина встала со своего стула.

— Это просто смешно. Вы нас собрали, чтобы провести встречу по делу или поразвлечь себя, придумывая нам прозвища? И, храни вас Господь, если вы придумаете и мне...

Эймс наклонился вперед, ухмыльнувшись Хэнсену.

— Лучше сядьте, мисс Валентина, пока я не придумал вам прозвище, о котором будете сожалеть.

Моро встал перед группой.

— Так... Превосходная работа в Хьюстоне.

Эймс едва не подавился своей газировкой.

— Сэр, простите, конечно, но я сегодня рыскал в интернете, как правильно заполнять анкеты на пособие для безработных... и вы сейчас говорите, что мы отлично справились?

— Леонард мертв. Все его данные были уничтожены при пожаре в его доме. Мы это подтверждаем. В попытке убить его, китайцы заодно уничтожили и свою собственную награду.

— И кто же их подослал?

— Это мы выясняем.

Валентина с отвращением покачала головой.

— Ненавижу утечки, которые нельзя контролировать.

— Я тоже, — поддержал Эймс. — Я осматривал соседнюю крышу на предмет тепловых сигнатур как минимум раз десять. И увидел стрелка, лишь после выстрела. Как такое может быть?

Моро сделал глубокий вздох.

— Слушайте, если бы каждая операция проходила строго по плану, то никто из нас здесь бы не сидел. "Третьего Эшелона" вообще не существует, поэтому "как такое может быть", всегда является неожиданным в нашей работе. Но нам это по душе, это ведь именно это и держит нас на плаву.

— Мы надеялись получить данные и арестовать Леонарда за продажу секретов китайцам, — сказал Хэнсен, — но мы напортачили по всем фронтам, и вы называете это отличной работой? Черт, хотел бы я посмотреть, что значит "облажаться по полной".

— Данные не попали в руки китайцев. Это все, что сейчас важно, а связи Леонарда в России не были потеряны. Все это началось с Мердока, Братуса и Чжао, мистер Хэнсен, а, возможно, на Леонарде и закончилось. Можете собой гордиться.

— Как пожелаете.

— Я это знаю, — Моро сделал глубокий вздох. — Мальчики и девочки, я работаю на АНБ больше, чем каждый из вас прожил, так что вам придется заранее принять мои извинения за начало встречи.

— Почему это, сэр? — спросил Хэнсен.

— Потому что я нетерпимый и еще хуже отношусь к непрофессионализму. Дьявол, молодой человек, кроется в деталях. И вот за этим я и нужен. Я буду говорить, вы будете слушать. Вы будете учиться. Будете действовать на основе моей информации. И вы не подведете. А теперь прошу прощения.

Моро пересек комнату к свободному стулу, взял ноутбук, присел на стул и положил компьютер себе на колени. Между тем, Валентина наклонилась к Хэнсену и тихо прошептала:

— Грим, должно быть, подмочила свою репутацию из-за Хьюстона, а нас за это еще и погладили по головкам?

— А может, нас просто подкармливают, чтобы потом скормить волкам, — пробормотала Гиллеспи.

Эймс направил в ее сторону указательный палец.

— Ого, это первая умная вещь, мисс Длинныйчулок.

— Так, ладно, народ, — сказал Моро. — Мы здесь, на самом деле не только для того, чтобы обсудить Хьюстон.

Хэнсен поднял руку.

— Мистер Моро, я знаю, вы не отвечаете на вопросы, но все же скажите хотя бы, почему мы находимся в подвале у вашей сестры, а не в ситуационной комнате?

— У нас есть основания полагать, что безопасность ситуационной комнаты не гарантирована.

— Что? — воскликнул Хэнсен.

— Ты меня слышал.

— И вы думаете, что в подвале у вашей сестры безопаснее? Почему бы тогда сразу не пойти было в какую-нибудь закусочную?

— Тут безопасно, Ковбой. Так, теперь выкиньте из головы все мысли и слушайте внимательно.

Он развернул экран ноутбука с изображением небритого, лохматого человека с хмурым выражением на лице, но до боли знакомого им всем.

— Я должен был вас всех допросить, народ, и подготовить к следующей операции в Пакистане, но, кажется, мистер Сэм Фишер нарушил эти планы. Он только что засветился в Реймсе. Если бы я получил эту информацию раньше, то мы были бы уже в аэропорту.

— Фишер в Реймсе. Ну и что? Оповестите Интерпол, — сказала Валентина.

— Уже сделали, и спасибо, но со своими проблемами мы предпочитаем разбираться сами, — отрезал в ответ Моро.

— Так, где Фишер? — переспросил Эймс.

— В Реймсе. Это во Франции, идиот, — ответила Гиллеспи.

— И какого черта он там делает? — продолжал Эймс, не обращая внимания на укол Гиллеспи.

Моро пожал плечами.

— Вы вылетаете сегодня. И чтобы всем было ясно: Сэм Фишер больше не "Splinter Cell". Он предатель и убийца. Он убил Ирвинга Ламберта, моего хорошего друга и вашего бывшего босса.

— Нет! — резко возразила Гиллеспи. — Я знаю Фишера. Здесь должно быть нечто большее.

— Я согласен с ней, — подержал Эймс. — Я ни на секунду не сомневался в том, что в Сэме есть что-то кроме преданности "Третьему Эшелону". Если он и убил Ламберта, то, значит, Ламберт и был предателем.

Моро поднял голос.

— Сэм Фишер пытался развалить "Третий Эшелон". И, как следствие, вы идете за ним, и либо возвращаете его назад в наручниках, либо в мешке для трупов, ясно?

— Сэр, для ясности, у нас есть право стрелять на поражение, если будет необходимо? — спросил Хэнсен.

— Ковбой, что я только что сказал? Наручники или мешок для трупов.

Нобору поднял руку.

— Э-э-э, простите, сэр, но почему вы отправляете нас?

Хэнсен фыркнул и ответил прежде, чем это смог сделать Моро.

— Потому что мы лучшие.

— Некоторые из нас, — поправил его Эймс.

— Меня в детали отбора не посвятили, — сказал Моро. — И честно говоря, если хотите правды, то я никого из вас, салаг, не отправил бы за Сэмом Фишером. Все равно, что затравливать хомяками гремучую змею.

— Что, ради бога, вы только что сказали? — спросила Гиллеспи, в то время как другие выругались про себя.

— Тебе что, не нравится сравнение, Пеппи? Так докажи, что я неправ. Закончим брифинг по пути в аэропорт. — Моро глянул на часы. — Фургон должен прибыть с минуты на минуту.

— Мы же только что с самолета, — Валентина вздохнула, сморщив гримасу.

— Ну, взгляни на это с хорошей стороны, милая, — сказал Эймс, ухмыльнувшись. — Ты едешь во Францию. Сможешь сходить по магазинам и, наконец, сделать себе маникюр.

— А после вонзить свои ногти тебе в грудь и вырвать сердце.

— Я хотел вообще-то сказать, что ты могла бы расцарапать мне спину, пока мы с тобой...

— В твоих жалких мечтах.

Эймс скорчил насмешливо-удивленную гримасу.

— Почему ты так груба со мной?

Валентина подняла вверх идеально изогнутую бровь.

— Потому что, такие как ты, дергали меня за косички в школе.

— Я думаю, мы с тобой одного поля ягоды. Но ты борешься с этим. Боишься признаться. Не бойся, Майя, не бойся.

— Ох, Бен, ты не мог бы его заткнуть?

Хэнсен махнул на них рукой, пока они поднимались по лестнице, представляя себе, как он приставляет пистолет к голове Фишера:

— Зачем ты убил Ламберта?

— Все очень запутанно.

— Понимаю. Они хотят, чтобы я привез тебя обратно.

— Я не могу этого допустить.

— Тогда мне очень жаль.

Хэнсен нажал на курок. Фишер рухнул на землю, лицом вверх, заливая кровью весь тротуар. Солнце пекло шею Хэнсену, когда тот обходил труп, его тень промелькнула по лицу Фишера, глаза светились, как и третий, во лбу. Внезапно губы Фишера зашевелились, и он выдохнул:

— Бен, мне кое-что тебе нужно рассказать...

14

 

БОРТ "СЕССНА-САЙТЕЙШЕН X", НА ПУТИ В ПАРИЖ

 

"Сессна-Сайтейшен X", самый быстрый гражданский самолет, пролетал над Атлантическим океаном со скоростью тысяча километров в час на крейсерской высоте тринадцать тысяч метров.

Майя Валентина откинулась на спинку мягкого кресла и сделала еще один глоток игристого шампанского из своего бокала. С момента ее вступления в "Третий Эшелон", она провела столько же часов на борту, как и второй пилот гражданской авиации. И, наверняка, это было лишь преувеличением, но ее не покидало постоянное чувство отставания.

Она взглянула на пепельно-черные наплывы деревянной панели около своего сиденья, и провела пальцами по ее гладкой, отполированной поверхности. Благодаря своему отцу она многое знала о древесине. Он был столяром, плотником, мебельщиком и любителем делать ножи, чем и занимался в их родном городке Женева, штат Флорида. Дед ее отца был резчиком по дереву, живший на Сицилии, и приехавший в Соединенные Штаты в начале 1900-х годов в поисках работы в Нью-Йорке в качестве изготовителя пианино. В конце концов, их семья перебралась во Флориду, где уже ее отец продолжил семейную традицию столярного мастерства.

Валентина выросла на ферме, построенной в 1860-х годах, которая располагалась на десяти акрах земли, граничащих с государственными владениями. И с таким пространством для исследования, она с четырьмя своими братьями проводила все лето, изучая леса и устья рек. Она росла типичной девчонкой-сорванцом, которая могла охотиться, ловить рыбу и стрелять не хуже, и даже лучше других, однако ее по-прежнему завлекала мода и макияж и все прочее, что помогало ей чувствовать себя девочкой. Яркие платья, которые она одевала на утренние воскресные службы, были ее любимой одеждой, а ее мама, удостоверившись, что дочери интересны все эти женские штучки, убедила и ее саму в том, что нет, она не была пацанкой, несмотря на численное меньшинство в этой среде. Когда Майя пошла в среднюю школу и, избавилась-таки от последних следов девчонки-сорванца, мама научила ее делать макияж и красить волосы. К большому сожалению ее отца, эти изменения стали замечать еще и мальчики... в массовом порядке. Отец на свиданиях дочери любил показывать ее ухажерам свою коллекцию ножей и ружей, но не потому, что хотел запугать их, а похвастаться. Она часто кричала на отца за то, что он докапывался до ее друзей таким способом.

Однако больше всего Майю тревожили стереотипные отношения сверстников, во время учебы в колледже Роллинс, в который она поступила с целью получить степень в политологии, и сделать что-то, работая на правительство. Ее коллеги просто-напросто не могли принять того факта, что девушка с такой внешностью хочет пробить себе путь мозгами, а не буферами. Ее сосед даже как-то раз сказал ей:

"Ты будешь либо красоткой, либо задроткой. Не старайся быть обеими одновременно. Ты можешь получить работу и как стриптизерша, и за пару месяцев заработать куда больше, чем за год работы адвокатом".

Бывали у Майи и темные дни, когда она стояла перед зеркалом, поднеся острие ножа к щеке, и размышляя, как один шрам может изменить к ней все восприятие окружающих. Она следила за мысленной линией от уголка глаза, идущей вниз по ее щеке, и оканчивающейся у самого подбородка. Тем не менее, она убеждала себя, что шрам лишь вызовет жалость, и никто так и не увидит ее разум. Тупые шутки про блондинок никуда не уйдут. Как называется мертвая блондинка в шкафу? Чемпионка игры 1986-го года по пряткам. Весело. Несправедливость этого стереотипа раздражала ее настолько, что на подобные шуточки во время своих свиданий, она закатывала гневные речи.

Все это подчеркивалось тем фактом, что когда Хэнсен послал ее в офис Леонарда и приказал соблазнить его, еще одна часть ее умерла внутри. Ученая степень, полученная в Роллинсе, ничего не значила. Три года, проведенные в АНБ в качестве аналитика разведки, она демонстрировала свое понимание мировой истории, географии, социальных, экономических и политических событий, приведших к мировым изменениям, были пустой тратой времени. Тот факт, что она, будучи вытянутой из бумажной работы самим Ирвингом Ламбертом, затем каким-то чудом пережила программу подготовки "Третьего Эшелона", ни черта вообще не означал.

Она все еще была лишь парой буферов с ногами.

И почему она не может смириться с этим? Просто использовать свою внешность на пользу, заставлять мужчин терять бдительность, пока они сгорали от желания расстегнуть перед ней ширинки. Почему они воспринимают ее серьезно лишь тогда, когда дуло ее пистолета упирается им в висок? Шок перед тем фактом, что тупая блондинка, какая-то дура, оказалась куда умнее, чем они предполагали; настолько умнее, что из-за этого они теперь лишатся своих жизней, а второго шанса она им и подавно не даст, как и всем остальным, которые судили по одежке. Черт возьми, необходимо избавиться от этого чувства, нужно самосовершенствоваться. Но как это сделать, когда теперь все зависело от команды? Нельзя просто так взять и выдвинуть на первый план свое личное "Я" и закинуть подальше слово "Команда", одновременно возвышая себя над остальными, так что ей придется просто принять тот факт, что она очень образованная женщина.

Была ли она жестокой? Ох, Боже, лучше не заводите ее.

Валентина опустила глаза вниз и поняла, что с силой сжимает подлокотник. Она сделала глубокий вдох, а затем залпом допила остатки своего шампанского.

Для удобства различных встреч во время полета, сиденья были установлены парами и друг напротив друга. Майя расположилась рядом с Хэнсеном, а напротив них сидели Эймс и Нобору, которые занимались изучением карты на своих лэптопах. Гиллеспи заняла место позади них, но развернула сиденье и залезла на него коленями, словно любопытный ребенок в автобусе, который глядел поверх своего места на людей, сидящих за ней.

По дороге в аэропорт Моро детально обрисовал ситуацию: полиция Реймса получила анонимный звонок с информацией, что человек по имени Франсуа Дейрейс ответственен за жестокое нападение на складе на окраине города. Шестеро человек были жестоко избиты одним злоумышленником, их удостоверения были украдены. История стала достоянием местных новостей, и теперь национальная полиция сотрудничала с Интерполом и Генеральной дирекцией внутренней безопасности (французский вариант ФБР), чтобы поймать преступника. Шестью жертвами были: Ромен Дусе, Жорж Бландин, Авент Квентен, Пьер Аллард, Андре Каниве и Луи Ройе. Дусе, как выяснилось, был местным бандитом, главарем банды, занимавшейся вымогательством и запугиванием жителей окрестностей, что давало ему хорошее алиби. Тем не мене, он едва не оказался за решеткой за изнасилование пятнадцатилетней девочки, и это, как сказал Моро, поставило его еще на ступеньку ближе к месту в аду. Тот факт, что именно Дейрейс и выбил дерьмо из этих отморозков, сомнений не вызывало.

Франсуа Дейрейс был одним из известных псевдонимов Сэма Фишера, который будоражил всех в "Третьем Эшелоне". Следовательно, "Дельте Слай" нужно сделать кое-какие дела и встретится с кое-какими людьми.

С момента похищения удостоверений, Моро начал изучать список высококлассных фальшивомонетчиков, известных "Третьему Эшелону". Имя Абеляра Бутина было не единственным вверху этого списка, но его квартира располагалась недалеко от места инцидента.

— У меня есть несколько идей насчет того, как устроить наружное наблюдение за домом Бутина, — сказал Эймс, отрывая взгляд от своего компьютера.

— Могу я тебя здесь притормозить? — сказала Гиллеспи со своего насеста позади сиденья Эймса. — Если Сэм и направился к фальшивомонетчику, то он явно это сделал специально. Подобных ошибок он не допускает.

— Ой, а ты прямо стала у нас экспертом по Сэму Фишеру, и все потому, что он потратил две недели своей жизни, обучая тебя? — спросил Эймс. — Парень старой закалки и уже не тот. Он вымотан. И совершил ошибку.

— Сэм Фишер вымотан? А мы точно говорим об одном и том же Сэме Фишере, том самом парне, который и тебя тренировал?

— Мир уже не тот, и Сэму это известно. И, может быть, теперь он ему не по зубам.

— Ух ты, все это так опрометчиво и по-философски...

— Ким, что ты имеешь в виду? — спросила Валентина.

— А то, что мне все это очень не нравится. Может быть, Нейтан был прав, когда спросил Моро, почему именно нас выбрали для этой работы. Может быть, они и не хотели высылать оперативников с большим опытом, потому что мы не должны схватить Сэма.

— Ой, избавь меня от этой хрени, — сказал Эймс. — Мы новички. Мы неординарны. Вот почему нас выбрали для этой работы.

— Должен с этим согласиться, — сказал Хэнсен. — Однако меня волнует, что Фишер доверился Бутину и парень мгновенно сдал его с потрохами.

— Может быть, они друг другу доверяли, но Фишер каким-то образом подставил его, и тот сдал его, — сказала Валентина.

Хэнсен вздохнул.

— Есть и такая вероятность.

— Сэм направился к поддельщику потому как знал, что парень проболтается. Он хотел, чтобы мы приехали во Францию, — сказала Гиллеспи.

— О, правда? — спросил Эймс. — Зачем же? Чтобы ты снова с ним переспала?

Все вокруг замолчали. Валентина моргнула. Ментальный переключатель щелкнул. И внезапно, она сорвалась со своего кресла и набросилась на мелкого ублюдка, обхватывая его горло своими пальцами.

— Тебе не надоело нести всякую чушь? Все никак не уймешься!

Руки упали на плечи Гиллеспи и оттянули ее от Эймса, который, тяжело дыша, выкрикнул:

— Я только начал, малышка!

Он указал пальцем через плечо на Гиллеспи.

— Видели, как ее это расстроило? А почему? Да потому, что это правда! Может, все же стоит вскрыть все карты прямо сейчас!

Гиллеспи опустила взгляд и покачала головой.

— Ублюдок.

Эймс поднялся и повернулся к ней.

— Они должны знать, потому что ты можешь поставить под угрозу всю операцию.

— Я туда ехать не хочу, — отрезал Хэнсен.

Но затем взглянул на Гиллеспи.

— А ты хочешь?

— Ответь ему, Ким. У нас все равно нет выбора, — сказал Эймс. — Она с ним спала. У нее есть к нему чувства.

— Нет у меня чувств! — прокричала Гиллеспи.

— Ким, ты, правда, с ним переспала? — спросила Валентина.

Гиллеспи застонала.

— Я просто дура, понятно? Это случилось спустя несколько месяцев после наших тренировок. Сэм был в скверном настроении, а я воспользовалась этим. Он не хотел... но я... я просто... Я не знаю, что произошло.

Хэнсен поджал губы, задумался на секунду, затем тихо выругался.

— Когда прибудем в Париж, Ким, ты останешься на самолете. Ты летишь обратно. Я расскажу об этом Грим. Тебе нельзя больше быть частью команды.

— Не делай этого, Бен. Я говорю вам, здесь что-то большее, чем мы думаем. Они неспроста засунули меня сюда. Они нас всех сюда послали. И я обещаю тебе здесь и сейчас, что если мне придется убить его, то я сделаю это. Я сделаю.

— Не убедительно, — сказал Эймс. — С другой стороны, я бы и сам его не прочь убить. Мне этот урод никогда не нравился. Дерьмовый из него был учитель, и чувство юмора у него странное.

— Команда новобранцев, и женщина, которая имела интимные отношения с целью, — произнес Хэнсен со стоном. — Действительно, отправили хомячков охотиться за гремучей змеей.

— Я оперативник спецназа, — сказал Нобору стальным голосом. — И никто иной.

— Мы все за тебя очень рады, Брюс, — сказал Эймс. — А теперь заткнись нахрен и дай подумать, что делать с нашей шлюшкой.

На этот раз, когда Гиллеспи уже почти вцепилась в Эймса, но тот запрыгнул на свое сиденье и сказал:

— Я просто пошутил! Я пошутил!

Гиллеспи выругалась на него, и взглянула на Хэнсена в надежде на помощь.

— И у кого поганое чувство юмора? — спросила Валентина Эймса. — И знаешь что? Я с такими как ты имела дело всю свою жизнь. Ты закончишь несчастным и одиноким.

— Да ну. Я лечу на частном самолете в компании горячей блондинки, попивающей шампанское, — он подмигнул ей.

Хэнсен повысил голос.

— Эймс, как же ты меня достал.

— Я здесь просто чтобы радовать вас своими шутками, поскольку вы не развлекаете меня.

Хэнсен фыркнул:

— Представление окончено. Давай за работу. Теперь, навестим мистера Бутина. Возможно, Фишер нанесет ему визит.

— Бен, если Фишер и, правда, так хорош, как все о нем говорят, то он, возможно, он уже давно ушел, — сказал Нобору. — Возможно, нам остается лишь следовать по его следам. Возможно, он уже даже не во Франции.

— Хорошая идея. Но почему он остался?

Валентина задумалась.

— Может быть, осталось какое-то незаконченное дело. Кто-то, кого он ждал?

— Кто-то вроде нас, — сказал Хэнсен. — И почему мне кажется, что мы попались на крючок?

— От Грим по-прежнему ни слова? — спросила Валентина.

Хэнсен покачал головой.

— Слушайте, ребята, перестаньте беспокоиться, — сказал Эймс.— Как я уже говорил, у меня есть несколько идей для установки слежки за домом Бутина. Давайте обсудим их, немного поспим, а потом проснемся и устроим завтрак в Париже.

Валентина сделала глубокий вдох и скрестила руки на груди.

— И почему же ты настолько уверен в себе?

— Я взволнован в этом не меньше, чем в чем-либо другом, — ответил Эймс. — Мы уберем Фишера, и это будет действительно весомым фактом. Мы станем теми ребятами, которые приведут предателя обратно. А затем его слава станет нашей...

15

 

ОТЕЛЬ "ТАМПЛИЕР", РЕЙМС, ФРАНЦИЯ

 

Перелёт в Париж занял шесть часов. Местное время Реймса на шесть часов опережало время в Балтиморе, поэтому пока команда прибыла в международный аэропорт Парижа Шарль-де-Голль в полночь по своему времени, по местным часам было уже 6:21 утра. Зевая и протирая красные глаза, они арендовали синий "Опель" и зеленый "Рено" и направились в восточную часть Реймса, в отель "Тамплиер", где агентство уже забронировало две комнаты. Пятиэтажный отель располагался на узкой улочке Тамплье, с обеих сторон заставленной малолитражками. Отсюда было десять минут до квартиры Бутина — разумная близость до цели.

Эймс решил, что ночует в номере с Валентиной, которая вонзила свой каблучок в небольшую ногу оперативника, но Хэнсен расстроил его планы. Дамы в одной комнате, парни в другой, большое спасибо. Когда же этот парень уймется?

Хэнсен смотрел в окно на внутренний двор, чей ландшафт походил на шахматную доску с пешеходными дорожками, проходящими под прямыми углами через идеальные квадраты газона и деревья. И в самом деле, картина походила на назревающую игру.

Он согнул руку и проверил время на часах. Бен и Эймс решили, что после завтрака они могли бы разведать обстановку около дома Бутина, и исключить любые неожиданности, которые не видны на картах. Они несколько раз бегло осмотрят территорию на машине, пока Хэнсен не удостоверится наверняка, что Фишер, если он все еще в Реймсе, следит за фальшивомонетчиком. Хэнсен также решил, что его группа не будет предпринимать никаких шагов, по меньшей мере, до одиннадцати часов вечера, когда улицы будут пусты, а сам фальшивомонетчик к вечеру не так напряжен.

Позади Хэнсена Гиллеспи жевала свой французский тост, который, по ее словам, был куда вкуснее в Штатах, и работала с сенсорной панелью своего лэптопа, просматривая данные от Моро... Мистера Моро. Они прочесывали регистрационные записи каждого отеля во Франции на наличие имени Франсуа Дейрейса, или любого другого псевдонима Фишера, который он мог использовать за время своей работы на "Третий Эшелон", и каждый из них оказывался пустышкой. Они также проверяли имена жертв нападения на складе, но похоже, Фишер еще не использовал их удостоверения. Если Бутин ничего не знал о нынешнем местонахождении Фишера, то Хэнсен не был уверен в дальнейших действиях.

Правда, были еще две зацепки: Дусе и склад.

Нобору и Валентина уже спешили на встречу с координатором команды в Реймсе, у которого они должны были забрать снаряжение и оборудование для их последующего визита к Дусе, который был отправлен в Центральный университетский госпиталь по улице Коньяк-Жей, 45, примерно в четырех километрах к юго-западу от отеля команды.

Эймс вошел в комнату, держа в руке ключи от машины.

— Готов, шеф?

Хэнсен отвернулся от окна.

— Ты за главного, Ким, хорошо?

Она кивнула.

— И, знаешь, если хочешь, то вздремни немного. Только оставь канал включенным на случай, если мне понадобится с тобой связаться через подкожные импланты, ладно?

— Я поняла.

Хэнсен подошел к Эймсу и вырвал ключи из его руки.

— Я поведу.

 

* * *

 

НОБОРУ завел "Опель" на подземную парковку отеля "Азур", расположенного всего в пяти минутах езды к западу. Он и Валентина заехали в дальний конец гаража, как по инструкции, Нобору остановил машину, но двигатель не выключил. Он посмотрел на Валентину, которая прикрыла ладонями глаза и откинула голову на сидение. Он чувствовал, что непременно должен что-то сказать, но вместо этого просто сидел.

— Почему ты такой серьезный, Нэйтан? — проговорила она.

— О чем это ты?

— Кажется, я ни разу не видела твоей улыбки.

— Я улыбался однажды. Еще в 2007-м году.

Майя открыла глаза и усмехнулась.

— Ты мне нравишься. Ты первый, кто не хочет затащить меня в постель.

— С чего ты так решила?

— Потому что ты смотришь на меня не так, как они.

— Это невежливо.

— Да, невежливо. Твои родители тебя правильно воспитали.

Он сделал глубокий вдох.

— Но я все равно хотел бы заняться с тобой сексом.

А затем он шокировал ее... улыбкой.

— Тебе от этого лучше?

Она ударила его по руке. Сильно.

— От улыбки — да. Ладно... я немного вздремну, чтобы дать глазам отдохнуть, хорошо?

— Хорошо.

Уже через минуту она отключилась. Все они были вымотаны, и Нобору постоянно оглядывался в зеркало заднего вида, моргая, проясняя свой взор, и подавляя зевок.

Он не хотел закрывать глаза, иначе он вновь бы стал слышать сигналы автомобилей и чувствовать запах травы и жареного мяса из ресторанов.

Заднее окно его квартиры на втором этаже в Гаосюне было открыто, и прямо под ним валялись кучи мусора вокруг нескольких мусорных контейнеров. Нобору лежал на кровати, читая газету, когда они ворвались в его дверь.

Горацио вошел первым, вскидывая свой пистолет с прикрепленным глушителем. Он был примерно сорока лет, широкоплечий, словно полузащитник-рэгбист с узкой талией и быстрой походкой. У него были серьезные ожоги на шее, и отсутствовала часть правого уха. Однако Горацио никогда не рассказывал, как это случилось или почему. Его голова всегда была гладко выбритой и блестящей, а правую руку полностью покрывали татуировки, вероятно, чтобы скрыть другие шрамы.

За ним вошел Готуайлер, тощий, как инопланетянин, бледный, как призрак с окрашенными смольно-черными волосами. Он был старше, чем Горацио, носил серьгу с бриллиантом, и, казалось, имел в гардеробе только свободные штаны цвета хаки. За десять месяцев, что Нобору проработал на этого парня, он ни разу не видел, чтобы тот носил что-то другое. Горацио и Готуайлер оба были британцами, бывшими военными (больше они не распространялись на эту тему), и основателями частной военной компании, или ЧВК, под названием "Готос", со штаб-квартирой в Великобритании.

Нобору перекатился через кровать, рванув к окну, но Горацио уже заорал:

— Не стоит этого делать, приятель.

Он колебался, оглянувшись на жесткий взгляд британца.

— Просто верни деньги, — сказал Готуайлер, вскидывая свой пистолет.

— Я забрал свою долю. Ничего больше.

— Нам без разницы, — отрезал Горацио. — Ты очень наивный молодой человек. И поверь, я знаю, что значит играть с огнем...

Нобору выполнил для этой парочки двухфазную работу, устранив исполнительного директора конкурирующей ЧВК, штаб-квартира которой располагалась в Гонконге. Когда он убил старика, его проинструктировали устранить в довесок и его жену с семнадцатилетней дочерью для создания "неизгладимого впечатления" остальным сотрудникам фирмы, которых "Готос" хотели выкинуть из бизнеса наемников.

После ликвидации директора, Нобору целую неделю наблюдал за своими целями, и, в конце концов, осознал, что не может завершить работу. Он вернулся обратно и попросил половину от своей обещанной оплаты в двести тысяч долларов.

Однако, поскольку он не завершил свою миссию, Готуайлер наотрез отказался платить. При помощи старого друга из спецназа, Нобору взломал аккаунт компании и снял с их счета половину своих денег — только то, что ему задолжали.

Как следствие, Горацио и Готуайлер поставили своей жизненной задачей найти его, вернуть свои деньги, и потом, разумеется, заставить Нобору страдать от долгой и мучительной смерти.

Нобору в свою очередь не горел желанием возвращать им деньги. Он уже отправил их своим родителям <