Репрессии против научно-технической интеллигенции Донбасса

Особенностью общественно-политической жизни советского государства конца 1920-1930-х гг. были политические репрессии. Идеологической основой для проведения политических репрессий в СССР стала разработанная И.В. Сталиным доктрина усиления классовой борьбы по мере завершения строительства социализма, высказанная им на пленуме ЦК ВКП(б) 9 июля 1928 г. Террор опирался на сложившиеся ранее механизмы деятельности карательных органов и средств пропаганды. В Донбассе в конце 1920-х годов органами ОГПУ был подготовлен политический процесс, который в периодической печати получил наименование «Шахтинское дело». Согласно обвинительному заключению, официально оно именовалось как «Дело о контрреволюционной организации инженеров и техников, работавших в каменноугольной промышленности СССР». Начало «разработки» этого процесса связано с именем Е.Г. Евдокимова, полномочного представителя, Объединенного государственного политического управления по Северо-Кавказскому краю. Первые аресты отдельных участников прошли в июне-июле 1927 года. В марте 1928 г., после того, как Политбюро ЦК приняло версию о «заговоре», дело стало политическим. Открытый процесс проходил в Москве, в Колонном Зале Дома Союзов с 18 мая по 5 июля 1928 года. Перед Специальным судебным присутствием Верховного Суда СССР (председательствовал А.Я. Вышинский) предстали 53 руководящих инженерных работника угольной отрасли. Защищали подсудимых 15 известных московских адвокатов. Среди обвиняемых были: директор, главный технический директор, его заместитель, председатель технического совета, три заведующих отделами, заместитель заведующего отделом треста «Донуголь», заведующий Управлением нового строительства Донбасса, его помощник, два старших инженера этого управления, заместитель директора Главгортоплива ВСНХ СССР, заведующий отделом московского представительства «Донугля», помощник начальника горного округа, главный механик, помощник заведующего горными работами и два техника Донецкого горнорудного управления, пять директоров (заведующих) шахтами и рудоуправлениями, пять главных инженеров шахт, два их заместителя, два заведующих горными работами рудоуправлений, техник-консультант по экспорту антрацита в Париж, четыре немецких специалиста, а также техники участков, технические инструкторы шахт.

Процесс был заранее отрежиссированным спектаклем с запланированными ежедневными посещениями 1600 рабочих, его ход освещали 120 журналистов. Во время судебного следствия «признали» свою вину полностью 20 обвиняемых, частично – 11, не признали – 22. Четверо были осуждены условно, еще четверо (в том числе четыре немецких специалиста) признаны невиновными. Учитывая то, что «значительное большинство осужденных представляет собой квалифицированную техническую силу, которую можно использовать в соответствующих условиях, на практическом деле», по просьбе суда, Президиум ЦИК СССР заменил шестерым обвиняемым расстрел лишением свободы сроком на 10 лет со строгой изоляцией и поражением в правах на пять лет, с конфискацией имущества.

Как свидетельствуют документы, свой вклад в развитие Шахтинского дела внесли работники Артемовского и Сталинского окружных отделов ГПУ в Донбассе. Ими были начаты и направлены на закрытые рассмотрения Особых совещаний при коллегиях ОГПУ СССР и ГПУ УССР дела на десятки специалистов угольной промышленности. В документах того времени эти дела имели общее название «Шахтинские». 13 июля 1928 г. И. Сталин на собрании ленинградского партактива заявил: «Урок, который вытекает из Шахтинского дела, состоит в том, чтобы ускорить темп образования, создания новой технической интеллигенции из людей рабочего класса, преданных делу социализма...». «Шахтинское дело» не стало единственным актом выявления и наказания «экономических контрреволюционеров-вредителей». Часть работников донецкого филиала Московского теплотехнического института, осужденных по «Шахтинскому делу» стали в 1931 г. основными фигурантами в деле «основной диверсионной и наиболее мощной из организаций, созданных Промпартией», следствие по которому проводилось в Донбассе. По своему масштабу это дело было самым большим из следственных дел, реализованных в регионе – оно состоит из 37 томов.

Историческая справка

Весной 1930 года, после ряда забастовок рабочих на шахтах, была арестована большая группа инженеров и научно-технической интеллигенции. Они обвинялись в создании антисоветской подпольной организации, известной под названиями: «Союз инженерных организаций», «Совет Союза инженерных организаций», «Промышленная партия». По данным следствия, эта антисоветская организация в 1925-1930 годах занималась вредительством в различных отраслях промышленности и на транспорте. Кроме того, согласно обвинению, она была связана с «Торгпромом» («Торгово-промышленным комитетом»), объединением бывших русских промышленников в Париже и французским генеральным штабом и подготавливала иностранную интервенцию в СССР и свержение советской власти.

По данным следствия в состав ЦК Промпартии входили инженеры. Главой «Промпартии» был объявлен профессор Л.К. Рамзин – директор Всесоюзного теплотехнического института, член Госплана и ВСНХ. В обвинительном заключении по делу Промпартии указывалось: «Преступная антигосударственная деятельность ЦК Промпартии выражалась: во вредительстве для создания расстройства хозяйственной жизни, в шпионской работе по заданиям французского генерального штаба и находящегося во Франции «Торгпрома» по сообщению данных об экономике нашей страны и секретных сведений, касающихся обороны, в целях облегчения иностранной военной интервенции, в военной работе, направленной к дезорганизации Красной армии и подготовке изменнических действий со стороны отдельных частей и командного состава – в тех же целях облегчения иностранной интервенции, в диверсионной работе, направленной на разрушение производительных сил советской промышленности, тыла Красной армии уже непосредственно в момент интервенции».Перед судом предстали восемь обвиняемых, а всего по данному делу были арестованы две тысячи учёных и инженеров.

 Профессор Л.К. Рамзин

По делу, которое называлось «Офицерская боевая диверсионно-вредительская организация в Донбассе («Промпартия») было составлено обвинительное заключение объемом 102 печатных листа. В обвинительном заключении, подписанном председателем ГПУ УССР В. Балицким указано, что в донецком филиале «Промпартии» активно действовали 120 сотрудников филиала Московского теплотехнического института, которые по своим служебным обязанностям занимались приемкой угля от трестов «Донуголь» и «Югосталь» перед передачей его потребителям. 12 сентября 1931 г. на закрытом судебном заседании коллегии ОГПУ шесть обвиняемых были приговорены к расстрелу, четверо – к расстрелу с заменой на 10 лет концлагерей, 37 получили разные сроки наказания – от 2 до 10 лет концлагерей с высылкой в Северный край или Казахстан на 3 года.

Результатом процессов стал удар по русской технической интеллигенции: высококлассным специалистам и инженерам. При этом обвинения во «вредительстве» и «заговоре» позволили оправдать просчёты партийного руководства в управлении промышленностью, хищения и бесхозяйственность.

«Шахтинское дело» и дело «Промпартии» были лишь прологом дальнейших карательных действий в масштабах страны.

 2. «Большая чистка» в Донбассе

1 декабря 1934 г. в коридоре Смольного в Ленинграде был убит член Политбюро ЦК ВКП (б), первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии С.М. Киров. В тот же день И. В. Сталин продиктовал постановление ЦИК СССР «О порядке ведения дел о террористических актах против работников Советской власти». Устанавливались сроки ведения следствия по подобным делам – не более 10 дней, дела рассматриваются без прокурора и адвоката, ходатайство о помиловании не допускается, приговор к высшей мере исполняется немедленно.

Но полноценное начало так называемой «большой чистки», связано с февральско-мартовским пленумом ЦК ВКП(б) 1937 г. Именно на нем был взят курс на физическое уничтожение недовольных, находившихся в рядах руководящей партии или исключенных из нее в предшествующие годы (троцкисты, правые). Их обвинили не только в антипартийной деятельности, но и в шпионаже в пользу иностранных государств.

1 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение «Об антисоветских элементах», в котором предлагало партийным секретарям республик, краев и областей силами органов НКВД взять на учет возвращавшихся в последние годы из ссылки бывших кулаков и уголовников, как основных инициаторов многочисленных преступлений и диверсионных актов в сельском хозяйстве и промышленности. Учтенных по степени опасности для советского государства нужно было разделить на две группы: в первую включить наиболее враждебных (которых ожидал расстрел) и «менее активных, но все же враждебных» (была предусмотрена высылка в районы, определенные НКВД).

Историческая справка

25 июля 1937 г. была подписана директива НКВД № 00439, требовавшая немедленного ареста всех немцев, которые не были гражданами СССР. Фактически это было началом крупномасштабной операции, в ходе которой в Донбассе были арестованы более 4 тысяч граждан немецкой национальности, проживавших в Донецкой (Сталинской) области.

В рамках «польской операции» с 19 сентября 1937 г. по 19 февраля 1938 г. были осуждены более 3,5 тыс. поляков.

По директиве № 50215 от 11 декабря 1937 г. в Донецкой области были осуждены более 3,5 тыс. греков.

Кроме этого, проводились латышская, харбинская, литовская, эстонская операции. В отношении осужденных по национальным группам приговоры были более жестокими. Об этом свидетельствуют данные по вынесенным приговорам: у греков – 89,7% арестованных, латышей – 81,4%, немцев – 77%, поляков – 76%, болгар – 68,2%, украинцев – 55%, русских – 55% были расстреляны.

30 июля 1937 г. наркомом внутренних дел Н.И. Ежовым был подписан оперативный приказ №00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». По приказу, для окончательного решения судьбы зарегистрированных создавались внесудебные органы – тройки, в составе руководителя НКВД, первого партийного секретаря и прокурора области. Приказом были определены «лимиты» с указанием количества подлежащих репрессиям. В частности, по Донецкой области предполагалось расстрелять 1000 чел. и выслать в лагеря на 8-10 лет 3000 чел. Следствие предлагалось проводить в упрощенном порядке.

Кроме областных троек приговоры выносили: Особое совещание в Москве (в составе наркома внутренних дел Н.И. Ежова и прокурора СССР А.Я. Вышинского; выездные заседания Военной коллегии Верховного Суда СССР (председатель В.В. Ульрих); военный трибунал Харьковского военного округа; линейные суды на железных дорогах.

«Большая чистка» включала в себя и, так называемые, «национальные операции».

14 июня 1937 г. нарком внутренних дел СССР Н.И. Ежов подписал оперативный приказ № 00486 «О репрессировании жен изменников Родины», по которому подлежали рассмотрению особым совещанием дела на жен и их социально опасных детей в возрасте старше 15 лет. Они подлежали отправке в лагеря на срок не менее 5-8 лет.

Историческая справка

Всего за период с июля 1937 г. по декабрь 1938 г. в Донецкой (Сталинской) области были репрессированы органами НКВД: 11340 рабочих (включая совхозы и машинно-тракторные станции), 4685 колхозников, 4135 служащих (из них 1417 работников образования, науки, медицины и культуры), 2729 инженерно-технических работников и специалистов сельского хозяйства, 761 хозяйственный руководитель, 208 партийных и комсомольских руководителей, 124 военнослужащих, 91 служитель религиозных культов, 690 неработающих (пенсионеры, домохозяйки, безработные), 76 студентов и учащихся, 76 сотрудников НКВД и милиции, 104 иностранца или лица без гражданства.

Среди репрессированных, имевших низшее и начальное образование, было 80,2%, неполное среднее и среднее – 11,2%, неполное высшее и высшее – 5,7%, неграмотных – 1,7%.

Судами и внесудебными органами были приговорены к расстрелу 67%, к заключению в исправительно-трудовые лагеря – 25%, к тюремному заключению – 1%, освобождены в процессе следствия – 5%, оправданы судами – 0,8% арестованных органами НКВД.

Весной 1989 года на территории Рутченковского поля во время проведения раскопок были обнаружены останки более 500 человек. Были проведены исследования, в ходе которых установлено, что на месте раскопок похоронены жертвы репрессий 1930-1940-х годов. 16 сентября 1989 года состоялось перезахоронение найденных останков в двух братских могилах. В 1990 году Рутченковскому полю был присвоен статус кладбища жертв политических репрессий. 25 ноября 2005 года на месте захоронения был открыт памятник жертвам политических репрессий. Авторы памятника – скульптор Александр Порожнюк Рассматривая репрессии, нужно не забывать и то, что факты арестов и осуждений разного рода «врагов народа», «шпионов» и «предателей» были, образно говоря, «вершиной айсберга»: каждый факт репрессий в отношении одного человека бил рикошетом по членам семьи и родственникам, на долгие годы переводил в разряд изгоев общества. Их отправляли в исправительно-трудовые лагеря, выселяли в отдаленные, необжитые районы Севера, Урала, Сибири и Средней Азии. Десятилетиями несли тяжкий крест обездоленных дети осужденных «за политику»: перед ними были наглухо закрыты двери средних и высших учебных заведений, существовали суровые ограничения при поступлении на работу.

30 октября 2017 г. президент Российской Федерации В.В. Путин на церемонии открытия «Стены скорби» в память о жертвах политических репрессий в СССР на проспекте А. Сахарова в Москве сказал: «Это страшное прошлое нельзя вычеркнуть из национальной памяти, тем более невозможно ничем оправдать, никакими высшими так называемыми благами народа». По его словам, в истории России есть немало спорных этапов, но когда речь заходит о политических репрессиях, то «никакого оправдания этим преступлениям быть не может». В.В. Путин добавил, что последствия репрессий мы ощущаем и по сей день. По мнению президента, сама память о жертвах репрессий и четкость позиции по этому вопросу служат предостережением от повторения подобных событий.