Черные мифы о Великой Победе

Msk.kprf.ru

Миф второй. О «непротивлении» Красной армии врагу в 1941 году

В книге «22 июня. Окончательный диагноз» (издана в 2017, 2018 и 2019 годах) Марк Солонин так характеризует действия Красной армии в первые две недели войны: «…АРМИЯ НЕ ВОЕВАЛА …причиной… стали массовое неисполнение приказов, массовое дезертирство (как явное, так и скрытное), массовая сдача в плен…» Такого же мнения и бывший московский мэр Гавриил Попов: по его представлениям, изложенным в книге «Сорок первый – сорок пятый. Одна война или три?» (издана в 2011 году), в первые десять дней войны с немцами никто не воевал: «… Народ – и соответственно армия – не хотел умирать за советский строй, за сталинский социализм, за диктатуру пролетариата». А вот потом, считает Гавриил Попов, когда народ понял, что немцы хуже большевиков, начало расти сопротивление врагу, и война приняла характер отечественной. Владимир Бешанов, считающий себя военным историком и много лет заботливо опекаемый издательством «Яуза», в предисловии свежего (2018 года) издания книги «Танковый погром 1941 года» пишет: «Сражения 1941 года – не столько война, сколько массовая капитуляция Красной армии!» Писатель Михаил Жванецкий срок непротивления немцам увеличил до 1943 г.: «У нас сражаться за Родину стали в 1943 году, когда воевали с немцем. До этого не защищали. Потому что было государство, был Сталин. Только когда Сталин отодвинулся, а придвинулась угроза Родине, все начали ее любить» («Аргументы и факты», №39, 2007 г.).

Поскольку Марк Солонин наиболее активен в «обосновании» низкого «боевого духа» Красной армии в начале войны, обсудим его тезис – «АРМИЯ НЕ ВОЕВАЛА». Этот тезис нельзя признать разумным по нескольким причинам.

Вермахт против Солонина

Прежде всего, согласиться с приведенным Солонинным тезисом мешают генералы, офицеры и солдаты вермахта: их оценки боевых качеств Красной армии в 1941 году кардинально расходятся с оценками Солонина.

Начальник Генерального штаба сухопутных войск вермахта (до сентября 1942 года) генерал-полковник Франц Гальдер записал в дневнике от 29 июня 1941 года: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Упорное сопротивление русских заставляет нас вести бой по всем правилам наших боевых уставов. Теперь наши войска должны сражаться в соответствии с учебниками ближнего боя. В Польше и на Западе они могли пренебречь правилами, но здесь снова пришлось вспомнить о них».

Начальник штаба 4-й немецкой армии (группа армий «Центр» – 1941г.) генерал-майор Гюнтер Блюментритт (с 1944 года – генерал пехоты) писал в статье о Московской битве (сборник «Роковые решения», издание 2004 года): «Первые сражения в июне 1941 года показали нам, что такое Красная Армия. Наши потери достигли 50 процентов. Пограничники защищали старую крепость в Брест-Литовске свыше недели, сражаясь до последнего человека, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежку с воздуха … Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои… Нам противостояла армия, по своим боевым качествам намного превосходившая все другие армии, с которыми нам когда-либо приходилось встречаться на поле боя…»

Генерал-майор вермахта Эдгар фон Бутлар (статья о войне с Россией в сборнике «Мировая война. 1939–1945 годы», издание 1957 года): «…В результате упорного сопротивления русских уже в первые дни боев немецкие войска понесли такие потери в людях и технике, которые были значительно выше потерь, известных им по опыту кампаний в Польше и на Западе… способ ведения боевых действий и боевой дух противника …были совсем не похожи на те, с которыми немцы встречались в предыдущих «молниеносных войнах».

Начальник штаба командования люфтваффе генерал-майор Гофман фон Вальдау (запись в дневнике от 3 июля 1941 года): «Ожесточенное сопротивление (советских войск. – В.Л.), его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным представлениям».

Командующий 1-й танковой группой (группа армий «Юг» – 1941 год) генерал-полковник Эвальд фон Клейст (с 1943 года – генерал-фельдмаршал): «Русские с самого начала показали себя как первоклассные воины, и наши успехи в первые месяцы войны объяснялись просто лучшей подготовкой. Обретя боевой опыт, они стали первоклассными солдатами. Они сражались с исключительным упорством, имели поразительную выносливость».

Офицер 18-й танковой дивизии вермахта (запись в дневнике): «Несмотря на огромные пройденные расстояния, не было чувства, которое у нас было во Франции, не было чувства, что мы входим в побежденную страну. Напротив – здесь было сопротивление, всегда сопротивление, каким бы безнадежным оно ни было…»

Танкист 12-й танковой дивизии вермахта Ганс Беккер: «На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть» (цит. по: Роберт Кершоу. «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных», издание 2009 года).

Лейтенант Гельмут Ритген (6-я танковая дивизия вермахта): «…В плен никто не сдавался, поэтому и пленных практически не было. Между прочим, наши танки довольно быстро расстреляли весь боекомплект, а такого не случалось нигде – ни в Польше, ни во Франции» (цит. по: Роберт Кершоу. «1941 год глазами немцев. Березовые кресты вместо железных»).

Даже откровенный апологет гитлеровской армии Пауль Карель (псевдоним оберштурмбанфюрера СС Пауля Шмидта – исполнительного директора Службы новостей Третьего рейха и руководителя пресс-департамента министерства иностранных дел Германии) в книге «Восточный фронт. Гитлер идет на Восток» (издание 2003 года), описывая первые дни войны, отдает должное стойкости советских солдат: «…Немецкие солдаты начинали сознавать, что с таким противником нельзя не считаться… 126-я пехотная дивизия из земли Рейн-Вестфалия, сражаясь бок о бок с солдатами из Шлезвиг-Гольштейна, также на собственном горьком опыте познали силу и стойкость советских войск… То, что эта танковая война в Прибалтике не станет веселой прогулкой, легким блицкригом, встречей профессионалов с дворовой командой, немцы на горьком примере познали уже в первые сорок восемь часов после начала кампании…»

Можно было бы предположить, что Солонин не знаком с приведенными выше мнениями, но в своей книге он цитирует и Гальдера, и Блюментритта, т.е. позиция Солонина объясняется не незнанием, а сознательным игнорированием высказываний военнослужащих вермахта. Это значит, что Солонин грубо нарушил один из основополагающих принципов научного исследования – принцип всесторонности рассмотрения явлений. Так историки не поступают, так ведут себя, согласно терминологии самого Солонина, «историки-пропагандисты».