Глава девятая, рассказанная Виталием Кругликовым

Я разрыл под собой листья и достал последний припрятанный кусок мяса. Он был свалявшийся, почти без сока, но я с жадностью набросился на него. Все вокруг зашевелились, зачмокали губами, заскулили. Я рыкнул, и они затихли. Завтра, если не поймаем кабана, прикончу Дохлятину. Она уже ни на что другое не пригодна: не рожает, валяется в пещере и даром жрет. Один Умник возится с ней как с молодой. Если не повезет и дальше, начнем есть Старика, приручившего раненого волка и хромую кобылу. Где он ее прячет?

Я рвал мясо зубами и руками, добираясь до середины, где должен быть сок. Совсем засохшие пленки и жилы я кидал Большой Женщине. Она хватала их на лету и проглатывала не жуя. У меня так: я подкармливаю тех, кто мне нужен. Остальные пусть добывают себе сами или полыхают с голоду…

Вдруг раздался грохот, свист. Задрожала земля, стало светло, как в начале дня, и на дальнем берегу озера, на ровной площадке, где мы убивали загнанных лосей, спустился с неба большой белый камень. Он блестел и сиял, этот высокий камень, и качался, словно на него дуло сильным ветром. Мы сидели, онемев, с раскрытыми ртами.

Я забыл про голод и ощущал только злобу на Умника – своей тощей спиной он то и дело загораживал дыру и мешал смотреть. Я встал и дал ему пинка, – он с визгом вывалился наружу и больше не показывался.

Камень между тем перестал раскачиваться и замер, как огромный белый суслик возле своей норы. Я долго ждал, что будет дальше, но прошло светлое время, а ничего не изменилось: камень стоял неподвижно и никто к нему не подходил. Я доел мясо, сухожилия швырнул Большой Женщине. Другие в темноте зарычали, требуя доли, но я приподнял дубину, и они смолкли. Большая Женщина – моя и должна есть больше других. Она быстро съела остатки и легла возле меня. Тут у входа в пещеру появился Умник. В зубах он держал крысу, руки его были заняты корнями. Всю добычу он сложил у моих ног. Я приподнялся, крысу отбросил сразу – он ее тотчас схватил и отнес своей Дохлятине. Корни оказались горькими, и я швырнул их в угол. На них с рычанием накинулись другие. Умник снова исчез, но вскоре снаружи раздался его голос: он кричал так, словно увидел стадо кабанов. Я выглянул. Он приплясывал, размахивая руками: далеко на той стороне вдоль берега, покачиваясь, двигались яркие огни. Я схватил Умника за горло и кинул в пещеру, чтобы он не видел, как я боюсь. Меня называют Верзилой, но я, как и все они, боюсь темноты и медведей. Один Умник не боится темноты, у него глаза, как у шакала, – ночью ловит крыс и роет корни. Он пришел к нам из‑за гор, в сытное время, поэтому мы его не съели.

Я пинками поднял других, чтобы помогли задвинуть вход тяжелой плитой. Ленивые твари, пока не дашь тумака, не двинутся с места. Наконец мы надежно укрыты. Сквозь щель видно, что происходит снаружи. Я и Умник смотрим. Огни движутся туда‑сюда, поднимаются над озером, порхают, как бабочки, но к нам не приближаются. Все спокойно. Я засыпаю рядом с Большой Женщиной.

Утром я и Умник осторожно выглядываем наружу – никаких перемен: белый камень стоит, как прежде, кругом тихо, никаких огней. Я выгоняю других на охоту. Мы бежим к яме, в которую сваливаются кабаны. Бежим по узкой тропе, пригнувшись, держа в руках дубинки. Вот и яма – пусто. Бежим обратно. Ужасно хочу мяса. Впереди бежит Умник, за мной – Старик, приручивший раненого волка и хромую кобылу. Где она? Я останавливаюсь и прижимаю Старика к скале. «Где хромая кобыла, которую ты приручил?» – спрашиваю его. Он падает на колени и трясется, как пойманный кролик. Умник опять что‑то увидел и кричит, показывая на озеро. Я бросаю Старика и бегу к нему. Он показывает на белый камень, спустившийся с неба. На верху камня, в узкой части, появляется черная дыра. Из дыры высунулось что‑то блестящее, и до нас долетел звук: так бы выл большой голодный волк. Мы все упали и долго лежали, спрятав головы. Звук продолжался, но никто нас не трогал. Вдруг звук стал другим: так бы кричала раненая сова. Я осмелел и поднял голову. Поднял голову и Умник. Другие лежали, обмерев со страху. Звук снова изменился: теперь нас звал маленький ребенок. Я ждал, что будет дальше. Умник вдруг поднялся и, пригнувшись, быстро побежал к озеру. Своевольная тварь!

Я, вскочил и бросился за ним. Не хватало, чтобы другие подумали, что он Вожак. Умник был уже в воде, когда из черной дыры белого камня вылетело Что‑то и упало на середину озера. Звук не переставал. Умник поплыл к тому, что упало из белого камня. У меня стучали зубы, я не мог бежать вперед и не мог бежать назад. Сзади, крадучись, ко мне подошли другие. Они держали наготове свои дубинки. Тогда я бросился в воду и поплыл вслед за Умником. Я догнал его, когда он был уже на середине. Перед ним плавало Что‑то, по виду белое, блестящее и гладкое, как большое сплющенное яйцо. Умник дотянулся до него, но тут я ударил его по руке, и Что‑то ушло под воду. Он нырнул, пытаясь поймать Что‑то. Когда он вынырнул, я схватил его за горло и стал душить. У него уже вывалился язык и вылезли глаза, но меня вдруг дернуло за голову и потащило к берегу. Умник выскользнул из рук, словно рыба. Я увидел, как на берегу заколыхались высокие травы и показались уши скачущей хромоногой кобылы. На спине ее, как волк, вцепившись в загривок, лежал Старик. Я зарычал от ярости, но петля так сильно сдавила мне шею, что я ослеп и оглох…