Сундиата — герой исторический и легендарный

 

Сундиата, или Мари Диата, что значит «повелитель львов», представляет собой самый воспетый, но вместе с тем самый противоречивый образ в ранней истории Африки. Причина все та же — отсутствие письменных источников того времени. Ибн Фадл Аллах ал-Омари, Ибн Баттута и Ибн Халдун — три выдающихся арабских хрониста, рассказывающих о Мали, — писали свои хроники после правления Сундиаты.

Таким образом, большая часть сведений, которые сохранились для потомства, основана на легендах, которые передавались из поколения в поколение изустно. И поскольку сказания о Сундиате относятся к фольклорному жанру героических песен, они не имеют и не должны были иметь целью передавать историю реалистически, не говоря уже о единстве концепций.

Европейские историки-африканисты восприняли как истинные некоторые эпизоды цикла легенд о Сундиате и, отбрасывая из преданий о нем все явно фантастическое, попытались воссоздать личность исторически более достоверную. Мы подходим к Сундиате с иных позиций — как к герою мифов, каким он в наше время более всего и является. Таким образом, «биография» Сундиаты, содержащаяся в различных легендах, никак не может служить достоверным отражением того, как этот пламенный вождь объединил свой народ и заложил основы империи Мали; она может быть только мифологическим описанием далеких исторических событий, в котором, при всей его фантастичности, недостоверности и противоречивости, можно надеяться выявить кое-что из подлинной истории Западного Судана, может быть даже больше, чем в некоторых «научных» и (часто лишь по видимости) аналитических оценках историков.

Обычно считается, что Сундиата правил с 1230 по 1255 г., иногда встречается датировка 1235–1260 гг.[24] Имя Сундиаты предположительно восходит к имени Соголон, приставка имени матери перед именем сына была традиционной у малинке.[25]

Было бы только справедливо, если бы Соголон — Сукулунг вошла в историю благодаря своему сыну, ведь ее муки начались еще до рождения Сундиаты, во всяком случае по легендам: она вынашивала Сундиату целых семь лет. Долгое время ожидания родов протекало благополучно. Но в один дождливый вечер Соголон перепугалась, так как из-за грозы не услышала, как ее зовет муж, и царь был вынужден возвысить голос. У мандинго испуг во время беременности всегда считается дурным предзнаменованием: ребенку суждено быть нервным и трусливым.

 

Детство Сундиаты

 

Когда Сундиата, мальчик, которому предсказывали, что он будет великим вождем народа, родился увечным, горю Соголон не было границ. В тот же день ее ждал и еще один удар: раб, которого она послала с вестью о рождении принца, прибыл на место, когда государь обедал. Раб не решился прервать трапезу своего повелителя и отложил свое сообщение до конца обеда. Это имело роковые последствия. Надо было случиться, что и другая жена царя родила в тот же день сына и в свою очередь отправила к царю гриота с радостной вестью. Когда гриот прибыл ко двору, царь пригласил его к столу точно так же, как и раба Соголон. Но гриот понимал важность своей миссии — ведь царь обещал передать власть первенцу — и не стал, подобно рабу, деликатно ждать конца трапезы, а сказал сразу, что у царя родился сын. Тогда и раб Соголон спохватился и закричал, что у его госпожи родился сын раньше, что он просто не успел доложить об этом повелителю.

Царь тем не менее решил сделать наследником престола того сына, о рождении которого услышал раньше, то есть Данкарана Туман. Узнав, что его отстранили от престолонаследия, Сундиата так разгневался, что отказался ходить и первые семь лет своей жизни только ползал.[26]

Неспособность или нежелание Сундиаты ходить по-людски сильно повлияли на положение Соголон при дворе. Другие жены царя открыто издевались над ней и смеялись над пророчеством, которое казалось теперь явно ложным. Царь и сам был задет создавшимся положением и переселил Сундиату с матерью в менее престижную часть дворцовой усадьбы. Для когда-то любимой жены это означало существенное понижение ее общественного положения. Предсказатели попытались напомнить повелителю о своем прорицании, но тот их более не слушал.

По традициям малинке, мальчикам в семь лет предстояла церемония обрезания, и одновременно они должны были демонстрировать свои навыки в верховой езде, метании копья и других военных упражнениях: они должны были, определенное время прожить в лесу без родительской поддержки. Когда Сундиате исполнилось семь лет, он заявил, к великому изумлению матери, что, как и другие мальчики, примет участие в церемонии.

По обычаю, матери мальчиков готовили им для еды в лесу муку из листьев обезьяньего хлебного дерева. Испытуемые должны были сами собрать эти листья, но Сундиата этого сделать не мог, и Соголон сама пошла за ними, хотя и не верила, что ее сын сможет принять участие в обряде. Соголон попыталась выпросить листьев у матерей других мальчиков, но те с насмешкой напомнили ей, что собирать листья испытуемые должны собственными руками. Они удивлялись, что Соголон воображает, будто ее мальчишка справится с церемонией, если ему и листья собрать не по силам.

Так Соголон вернулась с пустыми руками и поникшей головой. Но Сундиата не сдавался, он убеждал мать попросить царского кузнеца выковать ему железные костыли. Они оказались такими большими и тяжелыми, что поднять каждый из них могли трое взрослых мужчин. И все же, едва Сундиата попытался встать на костыли, как они подломились под его тяжестью.[27]

Попытка Сундиаты собрала зевак, и те удивлялись, как же Сундиата может встать на ноги, если даже железные костыли его не выдерживают. Но для самого Сундиаты вопрос был ясным, и он сказал зрителям: «Если дитя падает, на ноги ставит его мать». И чудо свершилось: Соголон помогла Сундиате встать на ноги, и он начал ходить. Первым делом он пошел к обезьяньему хлебному дереву, которое росло посреди деревни, и свалил его так, что вершина упала у входа в дом его матери. Сундиата сорвал с дерева один-единственный бывший на нем плод и съел его. Ведь предсказатели говорили именно так: кто съест плод обезьяньего хлебного дерева, тот будет царем Мандинга, и власть его будет длиться сто лет.[28]

Как только Сундиата встал на ноги и сломал обезьянье хлебное дерево, сразу все 14 главных сигнальных барабанов Мандинга сами загремели. Услышав барабанный бой, царь и старейшины племен прибыли на место событий. Когда царь удивленно спросил, зачем Сундиате понадобилось валить дерево, тот ответил, явно наслаждаясь ситуацией, что он был вынужден это сделать, так как иначе его мать не могла получить нужных листьев. Царь помнил предсказание насчет плода дерева, но все же спросил, зачем Сундиата его съел.

Ко всеобщему изумлению, Сундиата ответил, что он не собирается соперничать из-за короны, а из отцовского наследства хотел бы получить лишь его гриотов. Затем Сундиата отправился в дом церемоний, и, прежде чем он оттуда вышел, отец его умер.[29]

Все гриоты отца Сундиаты были отнюдь не в восторге от нового господина; ведь он отказался от остального наследства и, следовательно, был бедным царевичем. Из чувства лояльности гриоты не покидали Сундиату, хотя некоторые из них в душе желали его смерти — тогда бы они могли перейти на службу к более состоятельному владыке. Легенды рисуют яркую картину попыток молодого Сундиаты умилостивить своих гриотов: в качестве жалованья он собирал им в лесу мед и ловил за отсутствием другой еды кошек, а однажды, попав в отчаянное положение, даже отрезал кусок собственного бедра и приготовил еду гриотам — более ничего у него не было.

Гриоты, со своей стороны, играли по отношению к хозяину роль вдохновителей, ободрителен и критиков. Личное мужество считалось важнейшей добродетелью властителя, и гриоты немедля укоряли Сундиату, если замечали у него хоть малейший признак страха. Если в сражении он уклонялся от летевшей в него стрелы, гриоты спрашивали, уж не боится ли он смерти.

 

Сундиата в изгнании

 

После смерти Фа Магана (он же Фатакунг Макан) брат Сундиаты — Данкаран Туман — стал царем Мандинга, но на деле властвовала его мать. Боясь, что в лице Сундиаты существует угроза сыну, его положению, эта закулисная правительница сразу стала строить планы избавления от Сундиаты. В конце концов она обратилась к жрецам и приказала им убить Сундиату. В награду она обещала им целого быка. Жрецы стали обдумывать свою задачу.

Рассказывают, что Сундиата добывал пропитание охотой, и случилось так, что он охотился в той самой местности, где жрецы обсуждали, как его извести. Добыв двух слонов, довольный Сундиата отправился домой и случайно набрел на лагерь священнослужителей. Когда последние не ответили на его приветствие, он сделал им выговор, но тут же остыл и бросил им хобот слона (что было знаком его добычи), сказав, что они могут пойти и поделить одного слона между собой.

Дружелюбие Сундиаты смягчило заговорщиков, и, когда он собрался двинуться дальше, их предводитель стал уговаривать его покинуть страну, ибо иначе Сундиата не сможет осуществить те деяния, которые предначертаны ему в жизни. Сундиата сначала отказывался под разными предлогами, но, в конце концов, согласился уйти в изгнание вместе с матерью, сестрой и сводным братом Манде Бори (вторая сестра Сундиаты была в это время уже замужем).

Ни одна деревня Мандинга не пожелала приютить изгнанников. Из Табо, главного селения клана Камара, Сундиату со спутниками изгнали по приказу Сумангуру.[30]

Из Дьелибы, что расположена близ Кирины, Сундиата едва успел уйти, когда мать Данкаран Тумана подкупила местного вождя, который поначалу дружелюбно принял Сундиату и его маленькую свиту. Из другой деревни Сундиате пришлось уйти из-за завистников: он был не единственным молодым человеком, который мечтал о великом будущем. Легенда рассказывает о некоем Тамага Йондикей, который потребовал от Сундиаты доказательств его прав на корону Мандинга. Посредине деревни был поставлен котел с кипящим воском, в который было брошено кольцо, и тот, кто считал, что ему предопределено руководить государством, должен был голой рукой достать его оттуда.

Если он и впрямь будущий вождь, царь Мандинга, то воск не обожжет ему руки. Тамага Йондикей предложил это испытание Сундиате, и все были ошеломлены, когда он вынул кольцо из котла, не повредив руки. А когда Сундиата показал свою силу еще и в состязаниях по стрельбе, Тамага Йондикею пришлось признать свое поражение. Но при этом он прогнал Сундиату из деревни, сказав, что она тесна для столь великого мужа.

В конце концов Сундиата укрылся в селении Мема,[31] расположенном на озере Фагибине. Там правил царь по имени Фаринг Бурема Тункара.[32] В изгнании Сундиата совершенствовался в военном и охотничьем искусстве. Его мужество и мастерство покоряли молодежь, и со временем он начал руководить грабительскими набегами на соседние народы, прежде всего на земли coco. Сундиата приобрел такую популярность, что Фаринг Бурема Тункара задумал сделать его своим преемником.

Тем временем положение в Мандинге ухудшилось. Племена восстали против сумангуру, но Данкаран Туман оказался таким слабым государем, что Сумангуру удалось укрепить свою власть и стать неоспоримым повелителем страны. По преданию, Данкаран Туман в конце концов бежал в Кисидугу.[33]

Мандингские клановые вожди, боровшиеся с Сумангуру, поняли, что сумеют победить государя coco только общими усилиями, и стали искать полководца для объединенных войск. Естественно, их выбор пал на Сундиату: он был сыном прежнего царя и сводным братом бежавшего. Трудность заключалась в том, что вожди мандинго не знали толком, где искать Сундиату и его брата. Единственное, что им было известно, что он переселился «на восток, на берега большой реки». Вожди мандингов решили направить послов на поиски Сундиаты, с тем, чтобы просить его возглавить борьбу против Сумангуру.

Устная традиция проявляет здесь особую скрупулезность: она поименно перечисляет многих членов этой миссии. В числе их названы Мандиан Берете, брат первой жены отца Сундиаты, уроженцы Ганы марабуты Сириманка Туре и Мара Сисе. Предание описывает осторожность действий посланцев. Прибыв в какую-нибудь деревню, они никогда не спрашивали напрямик, живут ли здесь чужие люди. Нет, они направлялись на рынок как торговцы мандингскими деликатесами, вроде земляных орехов и великолепных томатов, надеясь, что любимые лакомства непременно привлекут мать или сестру Сундиаты. Именно так в конце концов и случилось с его сестрой. И тогда посланцы смогли изложить Сундиате свою миссию.

Но не успели они довести свои речи до конца, как Сундиата уже сообразил, в чем дело. Он ждал этого дня, но все же хотел убедиться, что его час действительно настал. Согласно легенде, он углубился в лес и, встав под густым деревом, произнес: «Прорицатели и мусульманские ученые предсказали, что я вернусь в Мандинг и свергну Сумангуру. Если такова воля божья, пусть опадут листья этого дерева и оно засохнет на корню». Едва Сундиата умолк, как все листья упали наземь. Будучи человеком осторожным, Сундиата пожелал убедиться, нет ли здесь случайного совпадения, и потребовал, чтобы листья вернулись на свои места; если ему должно возвращаться на родину.

Когда произошло и это, Сундиата с облегчением вернулся в деревню. Но его старая мать была больна, и он понимал, что ей не перенести тягот пути и тем более тревог и смятения, царящих на родине. Обдумав за ночь сложившееся положение, Сундиата поутру вернулся в лес и объявил, что если ему суждено вступить в бой с Сумангуру, то пусть его мать спокойно умрет, прежде чем он отправится в путь. Если же мать будет жива, то он, Сундиата, останется в изгнании, чтобы заботиться о ней. На обратном пути в деревню Сундиата узнал от сестры о кончине матери. Теперь Сундиата уверился, что ему нужно возвращаться на родину.

Как говорят, покровитель Сундиаты Фаринг Бурема Тункара, хотя и был недоволен уходом молодого мандингского принца из его страны, но не пожелал ему препятствовать. Более того, он даже дал ему вооруженный отряд, чтобы ему было легче сражаться с Сумангуру.

Мандингские вожди один за другим присоединялись к Сундиате и передавали в его распоряжение свои войска.[34]

Однако бесспорной верховной власти Сундиата достиг не сразу: на землях Мандинга существовало до 40 автономных областей, каждая со своим клановым вождем. Не все они сразу захотели признать верховную власть царя, не говоря уже о том, что Сундиата был моложе многих из них.[35] И все же в конце концов Сундиата стал верховным властителем Мандинга. Это подтверждает и тот факт, что вождь племени Бобо[36] (из нынешней Верхней Вольты) подкрепил армию Сундиаты полутора тысячами лучников.