Организация военного похода и выступление отряда в путь

 

Обязательным элементом организации военного похода и набора его участников было подношение трубки. Это не было чисто военным ритуалом, а являлось лишь церемониальным методом просить чего-либо. Принять трубку и выкурить ее означало откликнуться на просьбу и дать согласие. Если предводитель пытался набрать в поход воинов, он предлагал им трубку. Когда вожди одного племени хотели, чтобы к ним присоединились воины другого племени, они посылали трубку их вождям. Трубка раскуривалась и пускалась по кругу, передаваясь рядом сидящему человеку. Как рассказывал пауни Акапакиш: «Если он (рядом сидящий человек. — Авт.) желал к нам присоединиться, он курил, а затем передавал следующему. Людям, которые не хотели отправляться в поход, курить эту трубку возбранялось». Идти с военным отрядом или нет, каждый решал для себя сам. Ничего постыдного в отказе не было.

Набег за лошадьми мог планироваться в течение нескольких дней или организовывался всего за несколько часов. Организация набега была делом индивидуальным. Человек приглашал своих друзей присоединиться к нему, либо группа воинов, имевших такое намерение, приглашала известного своей удачливостью предводителя. Отряд обычно состоял из членов одной общины, а наиболее желанными участниками были братья, зятья и шурины, ведь при этом захваченные лошади оставались в семье.

Организация большого военного отряда мстителей занимала гораздо больше времени — иногда до нескольких месяцев. Вождь посылал гонца со своей магической трубкой по лагерям соплеменников и союзников. Когда гонец входил в лагерь сородичей или союзников, то преподносил трубку вождю и призывал воинов присоединиться к рейду мести. Если воины лагеря желали присоединиться к отряду, то их вождь доставал свою трубку и предлагал посланцу выкурить ее. Обычно выступление огромных отрядов мстителей (300–600 воинов) откладывалось до наступления теплых времен — конца весны или лета. Все лагеря собирались в заранее назначенном месте, где воины пировали, проводили советы и готовились к предстоящей экспедиции. Как правило, роль предводителя отводилась кому-либо из наиболее опытных и влиятельных людей лагеря хозяев. При этом он не имел полной власти над воинами других общин или племен — они подчинялись своим лидерам. Каждая из общин продолжала жить своей жизнью, и за порядком в их лагерях следили представители собственных военных обществ, не имевшие права вмешиваться в жизнь других лагерей.

 

Обсуждение планов похода  

 

Организацию отряда мстителей у команчей весьма подробно в 1828 г. описал Берландиер: «Когда целью войны является отмщение за оскорбление или смерть друга, родственник или член пострадавшей группы, в сопровождении вождя племени, проезжает по всем лагерям своего народа, стеная и взывая о помощи в разгроме врагов. Подойдя к входу в жилище вождя племени, которое они хотят пригласить (в поход. — Авт.), гости с плачем проходят вокруг палатки два-три раза, а затем предстают пред вождем, который приглашает их и вводит внутрь. У вождя уже готово его специальное ложе, на котором он восседал в ожидании гостей с того самого момента, как услышал звуки их церемониального вхождения в лагерь. Женщины из его палатки спешили взять у прибывших лошадей и отходили прочь, дабы не мешать и не услышать новости, принесенные опечаленными мужчинами. Тут же собирались старики и воины, чтобы узнать, что же произошло. Они выкуривали трубку, после чего гости произносили долгую речь, в которой объясняли причину, подвигшую их собрать разные племена своего народа. Если после объяснения вождь племени принимал трубку из рук одного из истцов, это означало, что его люди примут участие в карательной экспедиции. Если же он отказывался, то тем самым отклонял предложение, после чего должен был объяснить причину своего отказа. Получив же подтверждение, один из гостей называл время и место сбора отряда и вражеское племя, против которого готовилась экспедиция. После окончания встречи старец, действующий в роли глашатая, обходил весь лагерь, сообщая обо всем, что говорилось на собрании, и о принятом решении… Затем вождь созывал добровольцев, желавших присоединиться к походу. Такая церемония повторялась в каждом лагере, куда прибывали скорбящие… Когда наступало назначенное время, люди, посылавшие гонцов, обычно уже стояли лагерем в оговоренном месте, ожидая прибытия других племен. Все прибывали налегке, прихватив с собой только маленькие походные палатки, оставив обычные (большие. — Авт.) в родном лагере. С ними также приезжало небольшое количество женщин, помогавших по хозяйству своим мужьям, их друзьям и родственникам. Этих бедных существ также посылали охранять табуны и помогать увозить награбленное во время экспедиции. Когда прибывает новый лагерь, его капитан (вождь, предводитель. — Авт.) и воины, украшенные перьями и покрытые своими военными орнаментами, садятся на своих коней, выстраиваются в две шеренги и так едут к лагерям уже прибывших, распевая по пути (военные песни. — Авт.). Они клянутся проявить себя в предстоящих схватках и оказать всю возможную помощь тем, кто не побоится опасности. Племя хозяев отвечает им такой же церемонией, и подобная сцена повторяется в лагере каждого племени, которое прибывает, чтобы присоединиться к скорбящим на тропе войны. Такие встречи порой происходят в одной-двух сотнях лиг от вражеской территории. Иногда проходит от двух до трех месяцев, прежде чем все откликнувшиеся добираются до места встречи… Все это время вожди и старцы племен собираются на советы».

 

Матотопа, вождь манданов. Худ. К. Бодмер  

 

Не любой человек мог стать предводителем военного отряда. Только тот, чьи прежние деяния свидетельствовали о его способности повести отряд, найти вражеский лагерь, увести лошадей или убить врагов и вернуться назад с добычей и без потерь, мог надеяться привлечь к своему походу воинов. Чем больше успешных набегов или рейдов он совершал в прошлом, тем скорее он мог найти последователей. К предводителю, чьи воины постоянно гибли от рук врага, желающих присоединиться не было. Тиксир писал: «Предводитель, который приводит обратно всех своих воинов, заслуживает большего почета, нежели тот, чей отряд убил нескольких врагов, но потерял одного из своих».

 

Головной убор сиу. Ок. 1860 г.  

 

Функции предводителей во время похода и их власть над воинами в разных племенах были схожи, но не одинаковы. Например, функции предводителя черноногих в набеге состояли в основном в обеспечении обыкновенных мер предосторожности — запрете разведения костра для приготовления пищи или охоты с ружьем на вражеской территории, хотя если предводитель был очень авторитетным и влиятельным человеком, воины подчинялись ему беспрекословно. У команчей предводитель военного отряда был абсолютным диктатором. Во всем, что касалось деятельности воинов во время похода, они безоговорочно подчинялись ему. Каждый из них знал, что храбрый предводитель никогда не попросит своих людей сделать то, чего не смог бы сам. В его обязанности входило определение цели похода, составление плана действий, выбор места для отдыха, назначение разведчиков, повара и водоносов, общая стратегия нападения, раздел добычи, установление порядка отхода или заключения перемирия с врагами. Обязанности предводителя очень точно отражены в словах одного сиу: «Быть предводителем отряда — тяжелая работа… Он всегда должен быть в гуще схватки. Он должен стрелять, уводить лошадей и атаковать врага. Если его убьют, друзья назовут его храбрецом».

 

Ассинибойны  

 

Но наиболее почетным у всех равнинных племен считалось отомстить за погибшего, отправившись в поход в одиночку, выследив и прикончив именно того врага, который убил соплеменника. Очень интересна история вождя манданов Матотопы. Она была записана Джорджем Кэтлином и подтверждена несколькими другими белыми людьми, которые жили в поселении манданов в то время, когда все произошло. После схватки с арикарами брат вождя пропал на несколько дней, а затем был обнаружен Матотопой с торчащим в теле копьем. Он принес обагренное кровью брата копье в селение, жалобно причитая и клянясь найти и убить арикара его же собственным копьем. Многие воины узнали копье — оно принадлежало выдающемуся воину арикаров по имени Вонгатапа. Четыре года вождь хранил его у себя в жилище, ожидая случая исполнить обет. Однажды он не выдержал и в ярости снова пронес копье по селению со словами, что кровь брата все еще не высохла на нем, и громко взывая к отмщению: «Пусть все манданы молчат и никто не произносит имени Матотопы. Пусть никто не спрашивает ни о нем, ни о том, куда он ушел, пока не услышат его военный клич у своего селения, когда он войдет в него и покажет кровь Вонгатапы. Острие этого копья выпьет кровь из сердца Вонгатапы, или тень Матотопы присоединится к своему брату». Он отправился к селению арикаров, и все смотрели ему вслед. Никто из соплеменников не посмел произнести ни слова, пока вождь не скрылся за отдаленным холмом с копьем в руках. В одиночестве он прошел 200 миль, имея при себе лишь небольшой мешочек с сушеным маисом, укрываясь днем и передвигаясь по ночам, пока не оказался у селения арикаров. Между племенами иногда устанавливался мир, и Матотопа знал расположение, обычаи и привычки врагов, а также место, где находился земляной дом Вонгатапы. Он проследил за убийцей брата, видел даже, как тот выкурил свою трубку и отправился с женой спать. Когда селение утихло, Матотопа неслышно, но и не скрываясь, вошел в жилище врага и сел у костра, над которым висел котелок с едой, а рядом лежала трубка, которую еще недавно курил Вонгатапа, и табак. Света от костра было недостаточно, чтобы разглядеть лицо сидящего, и Матотопа хладнокровно начал есть. За неделю путешествия он почти ничего не ел и был очень голоден. Затем закурил и помолился Великому Духу. Пока Матотопа ел и курил, жена Вонгатапы несколько раз спрашивала мужа, что это за человек ест в их жилище. «Какая разница. Пусть поест, если голоден». Мандан знал, что другого ответа и быть не могло, потому что по обычаям индейцев Северных равнин любой голодный человек мог зайти в любое жилище и поесть. Покурив, Матотопа встал с копьем в руках и вогнал его в тело врага, после чего срезал скальп и выскочил из жилища со скальпом в одной руке и копьем в другой. Шум поднялся в селении арикаров, но смелый мандан уже бежал в ночную прерию.

 

Украшение волос воина. Кроу. Ок. 1860 г.  

 

Церемонии, проводимые перед выступлением военного отряда, зависели от цели похода. Если индейцы отправлялись мстить врагу, обязательно проводились военные пляски, название и ритуал которых у разных племен несколько отличались. Целью церемоний было поднять боевой дух воинов и обеспечить им помощь и защиту духов. При набеге за лошадьми общественных церемоний, как правило, не было.

 

Вожди кроу  

 

Отправляющиеся в набег воины поодиночке выбирались из лагеря и собирались в заранее назначенном месте. Это делалось для того, чтобы предотвратить присоединение к отряду нежелательных людей, например слишком молодых. Но крупные отряды мстителей выступали торжественно и открыто, парадом выезжая из лагеря в дневное время. Воины были одеты в лучшие одежды и головные уборы из орлиных перьев, держали в руках оружие. Впереди колонны ехали вожди, за ними следовали наиболее влиятельные воины, а затем обычные бойцы, еще не успевшие проявить себя в схватках с врагами. Те из них, у кого не было своего скакуна, шли в самом конце. Вокруг колонны ехали представители военных обществ, выполнявших «полицейские» функции. В их задачи входило следить за порядком и не допустить того, чтобы кто-либо из амбициозных юнцов тайно покинул ряды, намереваясь атаковать врага самостоятельно, что могло сорвать планы лидеров отряда.

Снаряжение воина также различалось в зависимости от цели похода. Но и в том и в другом случае он обязательно брал с собой амулеты, дарующие ему магическую защиту от врагов и разного рода неудач. Зачастую дополнительными амулетами отправляющегося в поход воина снабжали его друзья или родственники.

 

Леггины оглала-сиу  

 

В поход за скальпами приходилось брать довольно много поклажи. В седельные сумки клали лучшие леггины, нагрудные украшения из полых трубок, шкурки выдры для обертывания кос, дополнительные мокасины, пеммикан или сушеное мясо. Кроме того, с собой везли бизоньи накидки, военные головные уборы из перьев в контейнерах из сыромятной кожи или другие уборы, обладающие магической защитной силой, сумки с жиром и краской, щетки из хвоста дикобраза, трубки, веревки, миски, чашки из бизоньего рога и кухонные принадлежности. Помимо этого, воины везли оружие — луки, стрелы, ножи, копья, щиты, дубинки и ружья. Новички обычно не имели ружей и брали с собой луки. Если отец новичка не был очень богат и великодушен, юноша не имел собственного ружья, пока не мог заплатить за него или пока ему не удавалось отобрать его у врага. По словам Ричарда Доджа, как правило, индеец обычно приобретал свое первое ружье годам к двадцати пяти. В стандартный набор мстителя из племени черноногих обязательно входили нож, военная дубинка и лук со стрелами. Он также мог взять ружье, щит и копье. Военный отряд сиу брал с собой необходимые лекарства для лечения раненых. Каждый участник имел хлыст. Воин ехал на обычном коне, ведя на поводу боевого скакуна, чтобы использовать его в битве или пересесть на него в момент опасности и в зависимости от обстоятельств либо нагнать врага, либо скрыться. Поскольку во время стрельбы из лука тетива иногда сильно била по левому запястью, отправляясь в битву, воин обычно защищал руку щитом или перевязью из жесткой оленьей кожи. Тетивы иногда рвались, и индейцы везли с собой дополнительные. Если у кого-то из воинов была подзорная труба или бинокль, их брали с собой.

 

Трубка была неотъемлемой ритуальной частью организации военного похода  

 

Одежда воина, естественно, различалась в зависимости от времени года. В теплое время она состояла из мокасин, леггин, набедренной повязки и рубахи, которая днем защищала от солнечных ожогов, а ночью от холода. Кроме того, они могли захватить одеяла, но не всегда. Зимой обязательно брали с собой бизоньи накидки, носимые шерстью внутрь. На Северных равнинах большой популярностью пользовались шерстяные одеяла, продаваемые Компанией Гудзонова залива. Они в основном были белого цвета, с черными, желтыми или красными полосками по краям. Такие одеяла кроме тепла давали еще и хорошую маскировку на снегу. Один из черноногих вспоминал, что в свои боевые дни он предпочитал одеяла с желтыми или красными полосками, потому что они были менее заметны на расстоянии, чем черные. Из таких одеял индейцы также делали капоте — своеобразный плащ с рукавами и капюшоном. Если погода была очень холодной, поверх капоте набрасывалась бизонья накидка. Мокасины иногда шили из кожи мехом внутрь, порой дополнительно набивая их сухой травой, чтобы ногам было теплее. В холодную погоду воины надевали рукавицы, к которым пришивалась веревка, пропускаемая через рукава, чтобы они не терялись, когда человек их снимал. На Северных равнинах иногда использовали снегоступы. Черноногие пользовались ими крайне редко, кроме самых северных общин. Снегоступами также пользовались шайены, ассинибойны и кри. Старики рассказывали, что во время зимних военных походов люди часто проваливались в снег по пояс. Команчи на зиму делали своеобразные «арктические сапоги» из шкуры бизона мехом внутрь, которые достигали колена. Они были достаточно свободными, позволяя в лютую стужу дополнительно оборачивать вокруг ступней материю и заправлять в них леггины. Подошву и верхнюю часть сапог мазали жиром, чтобы отталкивать воду. Бедняки не имели таких сапог и очень мерзли. Они носили обычные мокасины и обматывали ноги тканью.

 

Военная пляска манданов. Худ. К. Бодмер  

 

В пеший поход за лошадьми военный отряд иногда выступал, как только было готово достаточное количество пар мокасин, так как в таких походах они быстро изнашивались. Ассинибойны брали в набег от трех до восьми пар мокасин, а воин пауни — не менее трех. Черноногие говорили, что мокасины выдерживали всего двухдневный переход по пересеченной местности, после чего требовалась их починка. Дополнительными мокасинами воина обычно снабжали жена и родственницы, которые также давали ему в поход шила, нитки из сухожилий и необходимые для починки куски кожи. Некоторые брали с собой более дюжины дополнительных мокасин. Их несли за поясом, привязывали к поясу или складывали в тюк с другими вещами. Некоторые черноногие пришивали одну-две пары дополнительных мокасин к своей кожаной рубахе в районе плеч. Если во время неожиданной вражеской атаки тюк с пожитками терялся, они могли в пути воспользоваться пришитыми к рубахе мокасинами.

 

Щит кроу  

 

Воин пешего отряда брал только самое необходимое. Оружия в набег брали меньше, чем в рейд за скальпами. Воин мог попросить кого-нибудь из друзей или родичей дать ему в поход ружье или боеприпасы, но никто не был обязан снабжать его ими. Черноногие не брали в набег за лошадьми ни копий, ни военных дубинок, ни даже щитов. Их обычное оружие составляли луки, ружья и ножи. Ассинибойны 1850‑х гг., в зависимости от своих возможностей, брали в набег луки, ружья, копья и военные дубинки. Но и они говорили, что старались брать поменьше оружия, поскольку не предполагали вступать в бой, а лишний груз только мешал. По словам Гриннела, многие пауни говорили ему, что оставляли ружья дома, предпочитая брать с собой лук со стрелами. Заметив отдалившегося от лагеря врага, воин мог не сдержаться и звуком выстрела из ружья подвергнуть опасности и себя, и членов своего отряда. А лук — бесшумное оружие.

Обязательным атрибутом набега были веревки и уздечки. Так называемая военная уздечка представляла собой длинную сыромятную или волосяную веревку длиной в 5–9 м. На одном ее конце была сделана небольшая петля. Веревка завязывалась на челюсти лошади так, чтобы ее короткий конец с петлей свободно достигал холки лошади и служил одной частью поводьев. Другой конец — длинный — шел от челюсти лошади, продевался в петлю короткого конца, после чего получались поводья. Поскольку конец без петли был очень длинным, его складывали и засовывали за пояс. Если воина сбивали с лошади, свободный конец веревки выскальзывал из-под ремня и человек мог ухватить его, чтобы лошадь не убежала. Однако, по словам индейцев, всегда была вероятность того, что она спутается и воин при падении или необходимости быстро спешиться получит травму или убьется.

Как правило, с собой обязательно брали пеммикан или другой малопортящийся продукт. Эдвин Дениг писал, что ассинибойны никогда не брали с собой провизию, охотясь по дороге. У отправлявшихся в набег понков «неприкосновенным запасом» был пеммикан. Готовили его так: кости варили до тех пор, пока на поверхность не поднимался костный мозг. Его снимали, смешивали с толченым сушеным мясом, сушеными ягодами и хранили в кишке. Пеммикан команчей состоял из следующих сушеных продуктов: мяса, костного мозга, ягод, вишни, слив, орехов пекан и пиньон, а также грецких. При правильном хранении этот продукт мог оставаться пригодным в пищу годами. У пауни воины брали с собой толченый маис и перемешанное с жиром толченое мясо. Эти продукты упаковывали в запасные мокасины, которых воин порой нес с собой до 10 пар, и каждый из них был набит до отказа. Их клали в так называемый плоский тюк, который воин нес у себя на спине. Иногда груз был так тяжел, что сперва отряд проходил небольшие расстояния и останавливался на отдых. Предводитель отряда следил, чтобы молодые воины не перетруждались. Любимой едой, которую брали с собой в поход черноногие, было сушеное мясо и пеммикан. Обычно они несли пищу не в тюке, как представители многих других племен, а отдельно. Многие воины предпочитали прямоугольные контейнеры из сыромятной кожи, которые несли на ремне через плечо или наверху тюка за спиной. Этими же контейнерами пользовались и на обратном пути, чтобы быстро перекусить во время бегства, не слезая с лошади.

Принц Максимилиан встретил в форте Юнион отряд ассинибойнов, члены которого несли на спинах «маленькие тюки», в которых находилось мясо, мокасины и табак. Тюки черноногих содержали дополнительные мокасины, шило, сухожилия, одну-две веревки из сыромятной кожи с петлей на конце для захвата и перегона вражеских лошадей, священные связки, маленькую трубку и табак. Некоторые воины несли в них также хлысты. Разведчики клали в них волчьи шкуры либо надевали их поверх одежды. Все содержимое упаковывалось в часть старой палаточной покрышки, огромный кусок сыромятной кожи или торговое одеяло. Тюк несли, закрепляя его на спине при помощи перевязи. Куски кожаной упаковки при необходимости могли использовать для починки мокасин. Джеймс Мид описал снаряжение пешего отряда пауни, отправившегося в набег около 1860 г. По словам Мида, большинство из них были вооружены луками и ножами, но некоторые несли ружья и легкие топорики. За поясом каждого были заткнуты 4–6 пар новых мокасин и одна или несколько веревок. На спинах они несли тюки весом в 20 фунтов и более, в которых было упаковано жирное и постное сушеное мясо и куски и полоски выделанной кожи, необходимой для починки мокасин и одежды, а также для нарезки уздечек. Всего вышеперечисленного, по словам Мида, им «было достаточно для путешествия в тысячу миль».

 

Глава 10

Военный отряд в пути

 

Один из белых современников, хорошо знавший жизнь и обычаи краснокожих жителей Великих Равнин, писал: «Человек, не знакомый с Западом ранних времен и индейцами того периода, даже не сможет представить себе всех сложностей и невзгод, выпадавших на долю членов военного отряда. Дабы понять их в полной мере, он должен был бы следовать за предводителем изо дня в день на протяжении сотен миль по знойной или промерзшей равнине. Пешком, тяжело нагруженные поклажей, проходящие от 20 до 75 миль в день, покрывавшиеся волдырями под раскаленным солнцем, мокшие под промозглым дождем или задыхающиеся от удушающей пыли, часто со сбитыми в кровь ногами, в течение многих часов мучившиеся от голода и жажды, беспрекословно подчиняющиеся приказам своего предводителя, напуганные снами и дурными знамениями и подвергающие свои жизни смертельной опасности, страдания воинов отряда — физические и духовные — были таковы, что могли ужаснуть любого, кроме тех, чьи сердца были отважны».

Военный поход чаще всего занимал не более одной-двух недель. Но и длительные экспедиции также не были редкостью. Отряды команчей порой уходили в Мексику за тысячу миль от родного края, иногда возвращаясь домой лишь спустя пару лет. В начале XIX в. пеший отряд молодых воинов кайовов углубился далеко в земли Старой Мексики. Они повернули назад только после того, как встретили магических людей с хвостами, которые сидели на деревьях и закидывали их ветками. Нетрудно догадаться, что речь идет об обезьянах. По мнению Э. Мэрриотт, этот отряд добрался до Юкатана или Британского Гондураса, пройдя много сотен миль от своих родных земель. Пешие отряды пауни часто совершали длительные походы во всех направлениях, нападая на сиу и шайенов на севере и вичитов и команчей на юге. Известны случаи, когда их отряды совершали нападения на территории Мексики, возвращаясь домой спустя много месяцев с лошадьми и другой добычей.

Продолжительность военного похода, как правило, во многом зависела от размера отряда, поскольку долгое отсутствие большого количества воинов ставило под угрозу безопасность оставшихся в лагере женщин, детей и стариков. Кроме того, это влияло на другие стороны жизни племени. Например, кайовы откладывали осеннюю общеплеменную охоту на бизонов, пока их воины не возвращались из большого рейда, чтобы в охоте смогло участвовать как можно больше полноценных охотников. Поэтому отряды мстителей, численность которых значительно превышала отряды, отправлявшиеся в набеги за лошадьми, старались вернуться в родные лагеря гораздо быстрее, чем их соплеменники, желавшие захватить добычу.

Наибольшая военная активность у всех племен, несомненно, приходилась на теплое время года — весну и лето, но существовали предводители, которые предпочитали отправляться в походы зимой.

 

Ножны сиу. 1834 г.  

 

Когда отряд выходил в поход, он передвигался в сторону вражеской территории медленно, но обратный путь старался преодолеть как можно быстрее. Двигаясь по своей территории, охрану обычно не выставляли, но ночью кто-нибудь из воинов периодически вставал и осматривался. Кроме того, каждый индеец с детства привыкал спать чутко и был готов проснуться при любом шорохе. Поскольку риск столкновения с врагами был минимальным, отряд передвигался днем, не соблюдая определенного порядка, иногда останавливаясь, чтобы передохнуть и покурить. К вечеру старались убить какую-нибудь дичь, чтобы хватило на ужин и на следующий день. По мере приближения к вражеским землям воины становились более осторожными. Перед тем как вступить на нее, они охотились, чтобы запастись мясом. На чужой территории меры предосторожности становились серьезными, а подчинение предводителю — беспрекословным. Однако охрана лагеря с помощью часовых не использовалась и караул не выставлялся. Охотились при крайней необходимости, и если при этом пользовались ружьем, то стреляли в дичь только в том случае, когда ветер дул в сторону уже пройденной территории, чтобы ветер уносил звук выстрела прочь.

 

Военная рубаха вождя сиу Пятнистого Хвоста. Ок. 1855 г.  

 

На протяжении всего пути в сторону врагов предводитель и воины молились об успехе предприятия и соблюдали определенные правила. Если отряд проходил места (холмы, скалы, озера и т. п.), которые считались племенем священными, воины приносили жертву, оставляя на деревьях маленькие подарки духам этого места. Пауни на начальном этапе пути должны были приносить специальную жертву: сжечь в огне кусочки мяса первого убитого бизона или лани. Пока жертва не была принесена, им запрещалось есть свежее мясо. Нарушение запрета считалось кощунством и накликало беду. У арапахов предводитель поутру седлал лошадь, называл воинам место, где он остановится на некоторое время — милях в шести-семи от ночного привала, и уезжал, держа в руке трубку. Через некоторое время остальные воины цепочкой следовали за ним. Когда они добирались до названного места встречи, предводитель велел расседлать лошадей и отпустить их пастись. После этого он садился на землю, а воины усаживались слева от него, образуя полукруг лицом к солнцу. Предводитель набивал трубку табаком, воины склоняли головы, а он, вознося трубку к солнцу, молился, прося богов дать им возможность найти достаточно дичи, чтобы они не голодали в походе, помочь обнаружить и победить врагов, а также защитить их от пуль и стрел, чтобы все вернулись домой живыми, с добычей и скальпами. Он повторял молитву четырежды, после чего зажигал трубку, несколько раз выпускал дым к небесам — дар солнцу, а затем протягивал трубку сидящему рядом воину, который, покурив, передавал ее следующему. Трубка переходила от одного воина к другому по левую сторону. Если воинов было много и табак в трубке быстро заканчивался, предводитель снова набивал ее. Вышеописанная процедура повторялась в течение трех-четырех дней, пока предводитель не решал, что его отряд (магически. — Авт.) готов к действиям.

Верховный вождь кайна Красная Ворона говорил, что большие отряды (рейд. — Авт.) «передвигаются днем, а ночью отдыхают. Во время движения во все стороны высылаются разведчики, что снижает риск обнаружения всего отряда. Роль разведчиков, как правило, выполняют очень опытные воины». Небольшие отряды (набег) воинов, наоборот, старались передвигаться в темное время, а днем прятаться. Как бы там ни было, отряд всегда передвигался скрытно и люди старались не оставлять следов своего присутствия, а потому обнаружить его могли только в результате случайности или неожиданного столкновения с врагом лицом к лицу. Много Подвигов, кроу: «Мы ехали по ночам, и каждый день выставляли наших разведчиков, чтобы следить за оленями и бизонами. Поведение этих животных всегда говорит воинам о наличии в окрестностях врагов». Однако жестких правил не было, и в зависимости от ситуации большой отряд мог передвигаться ночью, а маленький — днем, но в любом случае воины старались двигаться по лощинам и низинам. Предводитель выбирал наиболее короткий путь до врага и, естественно, по возвращении к дому.

Обычно военный отряд передвигался цепочкой друг за другом. У шайенов впереди шел предводитель, и никому не позволялось обгонять его, если только не было специального приказа. Когда отряд сиу двигался по вражеской территории, перед наступлением сумерек воины останавливались, устраивали привал и ложились спать. Затем, когда становилось совсем темно, они поднимались и снова отправлялись в путь, проходили несколько миль по низинам и лишь тогда уже окончательно устраивались на ночь. Делалось это потому, что их мог случайно заметить какой-нибудь вражеский охотник или разведчик и броситься за помощью в свой лагерь. Когда воины враждебного племени окружали место привала, там уже никого не было. Команчи в своих наиболее опустошительных рейдах устраивали в удобных местах временный лагерь, где оставляли припасы, лошадей и женщин. Отсюда предводитель рассылал разведчиков собирать информацию. Если их сообщения были благоприятны, он раскрывал воинам план нападения. Часто отряд делился на более мелкие группы, и военная операция начиналась.

 

Воины. Худ. Ч. Рассел  

 

Днем, находясь на вражеской территории, взбираясь на возвышенность, разведчики часто имитировали волков. Эти животные были широко распространены на американских равнинах и по ночам близко подходили к индейским лагерям, порой даже отваживаясь проникать в них. Поэтому волчий вой или силуэт зверя на холме не вызывал у индейцев беспокойства. Учитывая, что человека можно заметить даже издалека, а на волка никто не обратит внимания, разведчик пауни набрасывал на себя волчью шкуру, вставал на четвереньки и мелкой рысью бежал на вершину холма, превращаясь таким образом в обычный для данной местности объект. Там он садился и спокойно обозревал окрестности, зная, что если его кто-то и заметит, то не придаст этому значения. Пауни всегда были крайне осторожны, и их разведчики обычно двигались впереди и по флангам отряда, часто уходя на много миль вперед. Шайены и ассинибойны, а также представители некоторых других племен, подкрадываясь к врагу или наблюдая за окрестностями, если под рукой не было волчьей шкуры, закрепляли на голове пучки травы. Если в конном отряде шайенов было много людей, то для обнаружения вражеского лагеря лидер мог выслать вперед с десяток верховых разведчиков. Критерием выбора могло быть наличие у воина самого быстрого скакуна.

 

Военный отряд в поисках врагов. Худ. Ч. Расселл  

 

Находясь на вражеской территории или когда погода была плохой (дождь, снег, холод), члены военного отряда сооружали военные хижины. Их ставили в поросшей густым лесом низине или на таком же заросшем холме. Для этого брали поваленные бревна или срубали мелкие деревца, ставили их в виде конусообразной хижины и покрывали корой, ветками, травой и листвой. В них было теплее, они скрывали отблески разведенного костра. Ими пользовались кри, кроу, черноногие, гровантры, ассинибойны, сиу, шайены. Хижины сооружали часто, но не всегда. Например, ассинибойны, даже если погода была морозной, иногда останавливались в лесочке, где рубили ивовые ветви для настилов, и спали на них, завернувшись в одеяла. Брекенридж в 1811 г. относительно военных отрядов арикаров писал: «Дабы избежать неожиданного нападения, они всегда устраивают привал на краю леса, а если отряд маленький, сооружают своего рода укрепление из сучьев и бревен, воздвигнутых в небрежной манере, но так, что оно дает им очень сильную позицию, позволяющую противостоять атаке значительных сил противника». Гамилтон упомянул укрепленный лагерь, построенный черноногими к северу от современного города Солт-Лейк-Сити, который смог осмотреть в 1842 г.: «Их военные отряды (черноногих. — Авт.) отправляются во всех направлениях, даже до долины Соленого озера и за него, что могут подтвердить все старые трапперы. Там, на уступе, откуда просматриваются великие горячие ключи, к северу от современного Солт-Лейк-Сити, находится построенный черноногими форт. Мне рассказывали, что он до сих пор существует как напоминание о былых днях».

 

Военный отряд черноногих в пути. Худ. Ч. Расселл  

 

Для разжигания костра индейцы применяли огниво либо метод трения. Мэрси писал: «Наиболее сложным из всех способов добывания огня, но практикуемым некоторыми западными индейцами, является метод трения двух кусков дерева друг о друга. Я много слышал об этом, но никогда не придавал значения его практичности, пока сам не увидел, насколько он может быть успешен… Я видел, как индеец развел огонь при помощи огнива, когда другие не смогли сделать этого при помощи спичек. Это происходило во время сильного дождя, когда все доступное топливо стало совершенно мокрым. В таких случаях сухой хворост можно найти под бревнами, скалами и склонившимися деревьями». Сосна и кедр давали много дыма, и его легко могли заметить враги. Черноногие говорили, что темная высохшая кора поваленного временем тополя не давала дыма и часто применялась в военных походах.

 

Воины на привале. Худ. Ч. Расселл  

 

Если на пересекаемой территории не было кустов и деревьев, часто использовали так называемые бизоньи лепешки — сухой бизоний помет. Вислиценус писал, что сухой бизоний помет на равнинах можно было найти без труда, и, если в окрестностях нечем было развести костер, он вполне был пригоден для этого. Он хорошо горел, но скорее накалялся, чем давал пламя, а потому был годен для приготовления пищи, но согреться у такого костра было сложно.

На вражеских землях воины старались не разводить костров, но, если отряд был большим или погода очень морозной, индейцы разводили небольшие костры. Если воинов было много, устраиваясь на привал, они разбивались на группы, и каждая из них разводила свой костер. Сиу в холодную погоду втыкали в землю по кругу шесты или ивовые ветви, накрывали их седельными одеялами, а внутри в центре разводили костер. Получалась хорошая защита от ветра. Для сна использовали одеяла или бизоньи накидки. Воины различных племен обычно держались своими группами. Если же предводитель полагал, что враги близко, он запрещал разводить костры.

По пути к вражескому селению они по возможности охотились на бизонов. Предводители пауни всегда приглашали в поход кого-либо из воинов, имевших репутацию очень меткого стрелка, чтобы он в пути добывал пищу. Свежее мясо нарезали полосами, сушили и брали с собой. Воины кроу нанизывали полоски свежего мяса на палки, которые несли привязанными за спиной. Походы бывали очень