Глава 21. Лори - нарушитель спокойствия

и Джо - умиротворительница.

На следующее утро лицо Джо весьма заслуживало того, чтобы на него взглянуть, так как новый секрет изрядно тяготил ее и оказалось трудным не напускать на себя таинственный и важный вид. Мег заметила это, но даже не потрудилась о чем-либо расспрашивать, ибо знала, что лучший подход к Джо тот, который основан на законе противоположностей, и была уверена, что та расскажет все сама, если не задавать вопросов. Поэтому она была несколько удивлена, когда молчание не было нарушено, а Джо начала обращаться с ней покровительственно, что явно рассердило Мег, и она, в свою очередь, изобразила величественную сдержанность и целиком предалась заботам о матери. В результате Джо оказалась предоставленной самой себе, так как миссис Марч сменила ее в качестве сиделки, а ей велела отдыхать, гулять и развлекаться после долгого затворничества. Эми все еще оставалась у тети Марч, и потому Джо могла найти прибежище лишь в Лори; но, как ни любила она его общество, теперь оно, пожалуй, пугало ее: она боялась, что этот неисправимый проказник выманит у нее ее секрет.

Она была совершенно права, так как стоило озорнику заподозрить существование тайны, как он твердо решил раскрыть ее и устроил Джо жизнь, полную мучений. Он подольщался, подкупал, высмеивал, угрожал и бранил; притворялся равнодушным, чтобы затем застать ее врасплох и вырвать правду; то объявлял, что все знает, то - что ему все равно; и наконец благодаря упорству убедился в том, что дело касается Мег и мистера Брука. Раздраженный тем, что наставник не посвятил его в свою тайну, Лори пустил в ход всю свою изобретательность, чтобы придумать подходящее возмездие за такое пренебрежение.

Тем временем Мег, очевидно, забыла о тайне Джо и была поглощена приготовлениями к возвращению отца, но вдруг в ней произошла какая-то неожиданная перемена, и день или два она была сама не своя. Она вздрагивала, когда к ней обращались, краснела, когда на нее смотрели, была очень молчалива и сидела за шитьем с робким, обеспокоенным выражением лица. На расспросы матери она отвечала, что все в порядке, а от Джо отделалась, просто попросив, чтобы та оставила ее в покое.

- Она чувствует, что это носится в воздухе - любовь, я имею в виду - и заболевает очень быстро. У нее уже большая часть симптомов - дрожит н сердится, не ест, лежит без сна и хандрит по углам. Сегодня я застала ее, когда она пела песню, которую он перевел для нее, а один раз, говоря о нем, она назвала его, так же как и ты, Джоном и покраснела как мак. Что же нам теперь делать? - спросила Джо с видом полной готовности на любые действия, вплоть до насильственных.

- Ничего, только ждать. Оставь ее в покое, будь доброй и терпеливой, а возвращение папы расставит все по своим местам,- отвечала мать.

- Вот записка для тебя, Мег. Запечатана. Как странно! Тедди никогда не запечатывает свои записки ко мне,- сказала Джо на следующий день, раздавая содержимое маленького почтового заведения.

Миссис Марч и Джо были совершенно погружены в собственные дела, когда возглас Мег заставил их поднять глаза. Она сидела, уставившись на полученную записку с испуганным видом.

- Девочка моя, что случилось? - воскликнула мать, подбегая к ней, а Джо попыталась взять бумагу, ставшую причиной беды.

- Это была ошибка - он не посылал письма. О, Джо, как ты могла сделать такое? - И Мег закрыла лицо руками, рыдая так, словно сердце ее было навеки разбито.

- Я? Я ничего не сделала! О чем она говорит? - воскликнула Джо растерянно.

Кроткие глаза Мег зажглись гневом, когда она вынула из кармана помятую записку и бросила ее Джо, сказав с упреком:

- Ты это написала, а этот гадкий мальчишка помогал тебе. Как вы могли оказаться такими грубыми, такими; злыми и жестокими к нам обоим?

Джо почти не слышала ее, так как вместе с матерью читала записку, написанную странным почерком.

Моя дражайшая Маргарет,

Я больше не в силах скрывать мою страсть и должен, узнать мою участь, прежде чем вернусь. Я еще не осмелился поговорить с вашими родителями, но думаю, они согласятся на наш брак, когда узнают, что мы обожаем друг друга. Мистер Лоренс поможет мне получить хорошее место, и тогда, моя милая девочка, вы осчастливите меня. Я умоляю вас пока ничего не говорить вашим родным, но послать через Лори одно словечко надежды

Вашему любящему Джону.

- Ах этот маленький негодяй! Это так он решил отомстить мне за то, что я сдержала слово, данное маме. Сейчас я его отругаю как следует и притащу сюда просить проще ния!- воскликнула Джо, горя желанием немедленно свер шить правосудие. Но мать удержала ее, сказав с видом который принимала очень редко:

- Стой, Джо, сначала ты должна оправдаться сам. За тобой так много шалостей, что боюсь, ты приложила руку и к этой.

- Честное слово, мама, я ничего не знала! Я никогда не видела эту записку прежде и не подозревала о ней, это чистая правда! - сказала Джо так горячо, что они поверили ей.- Уж если бы я участвовала в этом, я справилась бы с делом лучше и написала бы разумную записку. Я думала, ты сразу поняла, что мистер Брук никогда не написал бы такой чепухи,- презрительно добавила она, отбросив бумагу.

- Это похоже на его почерк,- запинаясь, выговорила Мег, сравнивая записку с той, которую держала в руке.

- О, Мег, ты ведь не ответила на нее? - воскликнула миссис Марч торопливо.

- Ответила! - И Мег опять закрыла лицо, подавленая стыдом.

- Ну и положеньице! Дайте мне привести сюда этого скверного мальчишку, чтобы он объяснился и получил нагоняй. Я не успокоюсь, пока не схвачу его.- И Джо опять рванулась к двери.

- Тише! Я сама займусь этим, так как дело хуже, чем я думала. Маргарет, расскажи мне все,- приказала мисс Марч, садясь рядом с Мег, но по-прежнему держа Джо, чтобы та не убежала.

- Я получила первую записку из рук Лори. Он, казалось, ничего не знал о ее содержании,- начала Мег, не поднимая глаз.- Сначала я встревожилась и хотела сказать тебе, но потом вспомнила, как тебе нравится мистер Брук и подумала, что ты не будешь против, если я сохраню все в секрете на несколько дней. Я так глупа - мне было приятно думать, что никто ни о чем не знает, и, пока решала, что ответить, я чувствовала себя как героини pоманов, которым приходится отвечать на подобные записки. Прости меня, мама. Теперь я наказана за свою глупость, я никогда больше не смогу взглянуть ему в лицо.

- Что ты ответила ему? - спросила миссис Марч.

- Я написала лишь, что я еще слишком молода; что не хочу иметь секретов от тебя и что он должен поговорить с папой. Я написала, что благодарна ему за его доброту и буду ему другом, но пока это все.

Миссис Марч улыбнулась, словно была очень довольна, а Джо, хлопнув в ладоши, воскликнула со смехом:

- Да ты прямо образец благоразумия! Ну и что же дальше, Мег? Что он на это?

- Он написал совершенно другим тоном, сказал, что не посылал мне никакого любовного письма и ему очень жаль, что моя озорная сестра Джо позволяет себе в отношении нас такие вольности. Написано очень любезно и почтительно, но подумай, как это ужасно для меня!

Мег склонилась к матери с видом воплощенного отча-яния, а Джо, топая, расхаживала по комнате и ругала Лори на чем свет стоит. Вдруг она остановилась, схватила обе записки и, внимательно посмотрев на них, сказала реши-тельно:

- Я не верю, что Брук видел хоть одно из этих посланий. Тедди написал оба и оставил твою записку у себя, чтобы восторжествовать надо мной, потому что я не хотела раскрыть ему мой секрет.

- Лучше не иметь секретов, Джо. Расскажи все маме и избежишь неприятностей. Так и мне следовало посту-пить,- сказала Мег предостерегающе.

- Помилуй, детка! От мамы-то я о нем и узнала.

- Довольно, Джо. Я успокою Мег, пока ты сходишь и приведешь Лори. Я разберусь в этом деле до конца и немедленно положу конец подобным шалостям.

Джо убежала, а миссис Марч осторожно рассказала Мег об истинных чувствах мистера Брука.

- А каковы твои чувства к нему, дорогая? Ты любишь его настолько, что готова подождать, пока он сможет уст-роить дом для тебя, или ты хочешь пока оставаться совсем свободной?

- Я так напугана и встревожена, что долго не захочу иметь никакого дела с влюбленными - быть может, ни-когда,- отвечала Мег с досадой.- Если Джон ничего не знает об этой глупейшей истории, не говори ему и заставь Джо и Лори придержать языки. Я не хочу, чтобы меня обманывали, и мучили, и делали из меня дуру - это позор!

Видя, что обычно кроткая Мег в гневе, а гордость ее уязвлена этой злой шуткой, миссис Марч постаралась успокоить ее обещанием сохранить все в тайне. В передней послышались шаги Лори, Мег выбежала в кабинет, а миссис Марч, одна, встретила обвиняемого. Джо не сказала ему, зачем его зовут, из опасений, что он не придет, но он догадался об этом в ту же минуту, когда увидел лицо миссис Марч, и стоял перед ней, вертя в руках шляпу, с виноватым видом, сразу обличавшим в нем преступника. Джо была отпущена, но предпочла шагать из угла в угол в передней, как часовой, так как имела некоторые опасения, что арестованный может сбежать. Голоса в гостиной то усиливались, то замирали в течение получаса, но, что произошло во время этой беседы, девочкам осталось неизвестно.

Когда их позвали в гостиную, Лори стоял рядом с их матерью с таким раскаянием в лице, что Джо тут же простила его, хотя и не сочла разумным обнаруживать это обстоятельство. Мег выслушала его смиренные извинения и была очень обрадована уверениями в том, что Брук ничего не знает о шутке.

- Я ни слова не скажу ему до конца дней моих - этого из меня клещами не вытянешь, так что прости меня, Мег; я что угодно сделаю, чтобы показать, как глубоко я об этом жалею,- добавил он с очень пристыженным видом.

- Я постараюсь простить, но это было очень неблагородно с твоей стороны. Я не думала, что ты можешь быть таким злым и коварным, Лори,- отвечала Мег, стараясь скрыть девичье смущение под полной упрека серьезностью.

- Это было отвратительно, и я заслуживаю, чтобы со мной месяц не разговаривали, но ведь ты не накажешь меня так, не правда ли? - И, говоря это неотразимо убедительным тоном, Лори сложил руки в таком умоляющем жесте, что было невозможно сердиться на него, несмотря на его возмутительный поступок. Мег простила его, и строгое лицо миссис Марч смягчилось вопреки ее усилиям сохранять суровость, когда она услышала его заявление о том, что он примирится с любым наказанием, лишь бы искупить свои грехи, и увидела, как унижается он перед оскорбленной девицей.

Тем временем Джо стояла в стороне, стараясь ожесточиться против него и преуспев лишь в том, что изобразила на лице глубочайшее осуждение. Лори взглянул на нее раз-другой, но так как она не проявляла никаких признаков смягчения, он почувствовал себя обиженным и повернулся к ней спиной, пока другие говорили с ним, а затем отвесил ей низкий поклон и вышел, не сказав ни слова.

Как только он ушел, она пожалела, что не оказалась более великодушной, и, когда Мег и мать ушли наверх, ее охватило чувство одиночества и тоска по Тедди. После недолгой борьбы она поддалась своему порыву и, вооружившись книгой, которую должна была вернуть мистеру Лоренсу, направилась к соседскому дому.

- Мистер Лоренс дома? - спросила она у горничной, спускавшейся по лестнице.

- Да, мисс, но не думаю, что его сейчас можно видеть.

- Почему? Он болен?

- Нет, мисс, но у него был крупный разговор с мистером Лори. У того обычный приступ раздражения, и это до того рассердило старика, что я не осмелилась бы сейчас даже подойти к нему.

- Где Лори?

- Закрылся у себя в комнате и не отвечает, хотя я стучала. Не знаю, что будет с обедом. Он готов, а есть некому.

- Я пойду и выясню, в чем дело. Я не боюсь ни одного, ни другого.

Джо поднялась наверх и сильно постучала в дверь маленького кабинета Лори.

- Перестань, или я открою дверь и покажу тебе! - отозвался юный джентльмен угрожающим тоном.

Джо немедленно постучала снова; дверь распахнулась, и она вскочила в комнату, прежде чем Лори пришел в себя от удивления. Видя, что он действительно взбешен, Джо, не знавшая, как с ним обходиться, приняла сокрушенный вид и, картинно опустившись на колени, сказала смиренно:

- Пожалуйста, прости, что я была такой злой. Я пришла помириться и не уйду, пока ты меня не простишь.

- Все в порядке. Вставай, Джо, без глупостей,- таков был галантный ответ на ее прошение о помиловании.

- Спасибо, так я и сделаю. Могу я спросить, в чем дело? Ты, кажется, не совсем спокоен.

- Меня встряхнули, и я этого не вынесу! - прорычал Лори в гневе.

- Кто посмел? - спросила Джо.

- Дедушка. Если бы это был кто-нибудь другой, я...- И оскорбленный юноша завершил фразу энергичным жестом правой руки.

- Подумаешь! Я часто встряхиваю тебя, и ничего,- заметила Джо успокаивающе.

- Псс! Ты девочка, и это шутка, но я не позволю ни одному мужчине трясти меня.

- Да я думаю, никто и пытаться бы не стал, если бы ты глядел такой тучей, как сейчас. А почему с тобой так обошлись?

- Только потому, что я не сказал, зачем меня звала твоя мама. Я обещал не говорить и, разумеется, не собирался нарушить слово.

- Ты не мог удовлетворить дедушку иным способом?

- Нет, ему нужна правда, вся правда, и ничего, кроме правды. Я рассказал бы о своей проделке, если бы мог сделать это, не впутывая Мег. Но так как я не мог, то молчал и терпел всю его брань, пока старик не схватил меня за воротник. Тогда я разозлился и убежал из страха, что могу забыться.

- Это нехорошо, но он жалеет о случившемся, я знаю, так что пойди вниз и помирись. Я тебе помогу.

- Будь я проклят, если пойду! Я не желаю, чтобы мне читали поучения и чтобы меня тузил всякий только лишь за небольшую шалость. Мне жаль, что я так поступил с Мег, и я попросил прощения как мужчина, но я не собираюсь делать это сейчас, когда я не виноват.

- Он об этом не знает.

- Ему следует доверять мне и не обращаться со мной как с ребенком. Бесполезно, Джо, ему придется понять, что я способен сам о себе позаботиться и что нечего держать меня на привязи.

- Ну и кипяток же вы оба! - вздохнула Джо.- И как же ты собираешься уладить это дело?

- Он должен извиниться и поверить мне, раз я говорю, что не могу рассказать, из-за чего вышла вся суматоха.

- Помилуй! Он не сделает этого.

- Я не спущусь вниз, пока он не извинится.

- Ну, Тедди, будь благоразумен. Не обращай внимания на это. Ведь ты не можешь всегда сидеть здесь, так зачем устраивать мелодраму?

- Как бы то ни было, а я не собираюсь оставаться здесь долго. Я выскользну и уеду куда-нибудь, а когда дедушка хватится меня, он придет в себя довольно быстро.

- Думаю, что так, но тебе не следует убегать и тем самым огорчать его.

- Нечего меня поучать. Я поеду в Вашингтон повидаться с Бруком; там интересно, и я смогу развлечься после всех этих неприятностей.

- Как тебе там будет весело! Хорошо бы я тоже могла убежать,- сказала Джо, забыв о своей роли ментора и мысленно представляя яркие картины военной жизни в столице.

- Тогда поехали вместе! А почему нет? Поедешь и удивишь отца, а я расшевелю старину Брука. Это будет великолепная шутка; давай, Джо. Оставим письмо, что все в порядке, и сразу рванем. Денег у меня хватит; и тебе полезно проехаться, и ничего тут нет плохого, раз ты едешь к отцу.

На мгновение показалось, что Джо согласится, так как каким бы отчаянным ни был этот план, он отвечал ее желаниям. Она устала от ухода за больной и заточения в полутемной комнате, она жаждала перемен, а мысли об отце соблазнительно сливались с мыслями о неизведанном очаровании военных лагерей и госпиталей, о свободе и веселье. Глаза ее загорелись, и она в задумчивости устремила их в окно, но взгляд ее упал на старый дом напротив, и она с печальной решимостью покачала головой:

- Если бы я была мальчиком, мы убежали бы вместе и отлично провели время в Вашингтоне, но я несчастная девочка, я должна блюсти приличия и оставаться дома. Не искушай меня, Тедди, это безумный план.

- В том-то и прелесть,- начал Лори, охваченный приступом безрассудного своевольства и одержимый желанием вырваться за пределы дозволенного.

- Замолчи! - воскликнула Джо, закрывая уши.- "Жеманность и манерность" мой удел, и я вполне готова примириться с ним. Я пришла сюда читать нравоучения, а не выслушивать предложения, одна мысль о которых заставляет меня бежать вприпрыжку.

- Я знаю, что Мег принялась бы нагонять тоску, услышав такое предложение, но я ожидал, что у тебя больше храбрости,- начал Лори вкрадчиво.

- Скверный мальчишка, замолчи! Сядь и подумай о своих собственных грехах и не заставляй меня множить мои. Ну а если я добьюсь того, что твой дедушка извинится, ты бросишь мысль о побеге? - спросила Джо серьезно.

- Да; но у тебя ничего не выйдет,- ответил Лори, который хотел примирения, но чувствовал, что оскорбленное достоинство требует предварительного удовлетворения.

- Если я сумела справиться с молодым, то справлюсь и со старым,пробормотала Джо, уходя и оставляя Лори склонившимся над железнодорожной картой и с головой, подпертой обеими руками.

- Войдите! - Грубоватый голос мистера Лоренса прозвучал еще резче, чем обычно, когда Джо постучала в дверь.

- Это всего лишь я, сэр. Пришла вернуть книжку,- вежливо сказала она, входя.

- Хочешь еще? - спросил старик; было заметно, что он мрачен и раздражен, но старается не показать этого.

- Да, пожалуйста. Мне так понравился старый Сэм, что я, пожалуй, возьму второй том,- отвечала Джо в надежде, что сможет снискать расположение собеседника, согласившись принять вторую дозу босуэлловского "Джонсона[35]", так как старик очень рекомендовал ей это приятное сочинение.

Косматые брови немного расправились, когда он подкатил лесенку к стеллажу, где стояли произведения Джонсона и литература о нем. Джо вскарабкалась и, сидя на верхней ступеньке, притворилась, что ищет книгу, но на самом деле размышляла, как лучше всего подойти к опасной цели своего визита. Мистер Лоренс, видимо, заподозрил, что у нее что-то на уме, так как, энергично пройдясь по комнате несколько раз, он обернулся к ней и заговорил так неожиданно, что "Расселас" полетел на пол вверх тормашками.

- Что натворил этот мальчишка? И не пытайся выгораживать его. Я знаю, что он выкинул какую-то штуку. Это было видно по тому, как он вел себя, когда вернулся домой. Я не добился от него ни слова. А когда я пригрозил, что вытрясу из него правду, он помчался наверх и заперся у себя в комнате.

- Он поступил нехорошо, но мы простили его, и все обещали друг другу не говорить никому ни слова,- начала Джо неохотно.

- Так не пойдет; нечего ему прикрываться обещанием, выуженным у вас, мягкосердечных девочек. Если он поступил плохо, то должен признаться, попросить прощения и быть наказан. Выкладывай, Джо, в чем дело. Я не желаю, чтобы меня держали в неведении.

Вид у мистера Лоренса был такой пугающий и говорил он так резко, что Джо охотно убежала бы, если б могла, но она сидела высоко на лестнице, а он стоял на полу, словно лев на ее пути, так что ей пришлось остаться и принять вызов.

- Право, сэр, я не могу вам сказать. Мама запретила. Лори во всем признался, попросил прощения и был наказан вполне достаточно. Мы сохраняем все в тайне не ради него, но ради другого человека, и будет только хуже, если вы вмешаетесь. Пожалуйста, не делайте этого; в случившемся была отчасти моя вина, но теперь все в порядке; так что давайте забудем об этом и поговорим лучше о "Рамблере[36]" или о чем-нибудь приятном.

- Пропади он пропадом, этот "Рамблер"! Слезай и дай мне слово, что этот безалаберный мальчишка не сделал ничего неблагодарного или дерзкого. А если он это сделал после всей вашей доброты к нему, то я отлуплю его собственными руками.

Угроза прозвучала ужасно, но не встревожила Джо, которая знала, что вспыльчивый старик пальцем не тронет внука, как бы ни уверял в обратном. Она послушно спустилась и постаралась пролить свет на случившееся, насколько это было возможно, не упоминая Мег и не отступая от истины.

- Гм, ха, ну, если он молчит из-за того, что обещал, а не из упрямства, я прощу его. Он упрямый малый, и трудно с ним справиться,- сказал мистер Лоренс, приглаживая волосы, пока они не стали выглядеть так, словно он стоял лицом к ветру; суровость на его лице уступила место выражению облегчения.

- Я такая же, но доброе слово может подействовать на меня и тогда, когда всей королевской рати это не под силу,- сказала Джо, в попытке замолвить словечко за своего друга, который, казалось, выбрался из одной переделки лишь для того, чтобы тут же попасть в другую.

- Ты думаешь, что я недостаточно добр к нему, да? - прозвучал резкий ответ.

- О Боже, нет, сэр, вы, пожалуй, слишком добры иногда, но немного запальчивы, особенно когда он испытывает ваше терпение. Вы не согласны?

Джо была намерена приступить к делу; она пыталась казаться совершенно безмятежной, хотя немного дрожала после своего смелого заявления. К ее огромному удивлению и облегчению, старик только бросил со стуком на стол свои очки и искренне воскликнул:

- Ты права, девочка! Я люблю его, но он испытывает мое терпение сверх всякой меры, и я не знаю, чем это кончится, если дело пойдет так и дальше.

- Я скажу вам чем. Он убежит.- Джо пожалела об этих словах, как только они прозвучали.

Она хотела лишь предостеречь его, что Лори не смирится со слишком большими ограничениями своей свободы, и надеялась, что он будет более снисходителен к мальчику. Но красноватое лицо мистера Лоренса вдруг изменилось; он сел, с волнением взглянув на портрет красивого мужчины, висевший над столом. Это был отец Лори, который действительно убежал из дома в юности и женился против воли деспотичного старика. Джо подумала, что он вспоминает и сожалеет о прошлом, и огорчилась, что не промолчала.

- Он не сделает этого, пока ему не станет невмоготу; он только грозит иногда, когда устает от учебы. Я часто и сама не прочь сбежать, особенно с тех пор как у меня короткие волосы; так что, если когда-нибудь хватитесь нас, можете давать объявление о пропаже двух мальчиков и искать на кораблях, отправляющихся в Индию.

При этих словах она засмеялась, и мистер Лоренс, казалось, успокоился, очевидно приняв все за шутку.

- Ты, дерзкая девчонка, как ты смеешь так разговаривать? Где твое почтение ко мне, где надлежащая благовоспитанность? Ох уж эти мальчики и девочки! Сущее наказание с ними, и, однако, мы не можем обойтись без них,- сказал он, добродушно ущипнув ее за щеку.- Пойди и приведи этого мальчишку обедать, скажи ему, что все в порядке, и посоветуй не делать трагедии. Я этого не выношу.

- Он не придет, сэр; ему тяжело, так как вы не поверили его словам о том, что он не может рассказать о случившемся. Я думаю, что, встряхнув его, вы очень задели его чувства.

Джо старалась говорить трогательно, но это ей, должно быть, не удалось, так как мистер Лоренс расхохотался, и ей стало ясно, что победа одержана.

- Мне жаль, что так вышло, и, вероятно, следует поблагодарить его за то, что он не встряхнул меня. Какого ж черта этот парень хочет? - И старик взглянул на нее, чуть пристыженный из-за своей вспыльчивости.

- На вашем месте я принесла бы ему извинения в письменном виде. Он твердит, что не спустится вниз, пока перед ним не извинятся, и говорит о Вашингтоне и прочие нелепости. Формальное извинение покажет ему, как он глуп, и он спустится вниз во вполне дружелюбном настроении. Попробуйте; он любит шутки, а написать лучше, чем говорить. Я отнесу вашу записку и объясню ему, в чем его долг.

Мистер Лоренс внимательно взглянул на нее, надел очки и медленно сказал:

- Ах ты хитрая девчонка, но я не против, чтобы ты и Бесс водили меня на веревочке. Ладно, давай бумагу и покончим с этой глупостью.

Записка была составлена в выражениях, которые мог бы употребить один джентльмен, нанесший тяжелое оскорбление другому. Джо запечатлела поцелуй на лысине мистера Лоренса и бегом поднялась наверх, чтобы сунуть записку под дверь Лори и посоветовать ему через замочную скважину проявить смирение, благовоспитанность и прочее, уместное, но невозможное. Дверь оставалась закрытой, и она, предоставив записке самой сделать свое дело, тихонько начала спускаться по лестнице, когда юный джентльмен, съехав по перилам, остановился внизу, ожидая ее, и сказал с самым благородным выражением лица:

- Какой ты отличный парень, Джо! Тебе изрядно досталось? - добавил он со смехом.

- Нет; в целом, он был вполне кроток.

- Ах! Все-таки я выкрутился. Ведь даже ты отреклась от меня, и я был готов катиться ко всем чертям,- начал он извиняющимся тоном.

- Не говори так. Переверни страницу и начни сначала, Тедди, сын мой.

- Я только и делаю, что переворачиваю и порчу все новые страницы, как прежде портил свои тетрадки; и я делаю так много начал, что у них никогда не будет конца,- ответил он с грустью.

- Иди пообедай - и тебе станет легче. Мужчины всегда ворчат, когда голодны.- И с этими словами Джо выскользнула через парадную дверь.

- Это "дискирдитация" моего пола,- отвечал Лори, цитируя Эми, и послушно отправился пообедать с дедушкой, который был совершенно невозмутим и подавляюще вежлив весь остаток дня.

Все думали, что вопрос исчерпан и набежавшее было облачко уплыло, но шалость была, и, хотя остальные забыли о ней, Мег помнила. Она никогда не упоминала некое лицо, но думала о нем очень много и мечтала чаще, чем прежде, а однажды Джо, обшаривая стол сестры в поисках марок, нашла клочок бумаги, на котором было нацарапано: "Миссис Маргарет Брук"; Джо трагически застонала и швырнула бумажку в огонь, чувствуя, что шалость Лори приблизила горький для нее день.

Глава 22. Счастливые луга.

Последовавшие спокойные недели были словно сияние солнца после бури. Больные быстро поправлялись, и миссис Марч начала поговаривать о возвращении отца в начале нового года. Бесс скоро смогла целыми днями лежать на диване в кабинете; сначала она развлекалась со своими нежно любимыми кошками, а со временем занялась и шитьем для кукол, которое было так надолго заброшено. Ее прежде бодрые ножки были такими неподвижными и слабыми, что Джо каждый день выносила ее на своих сильных руках подышать свежим воздухом. Мег охотно пачкала и обжигала свои белые ручки, готовя изысканные кушанья для "нашей любимой", в то время как Эми, добровольная рабыня кольца, ознаменовала свое возвращение тем, что раздала столько своих сокровищ, сколько сестры после ее уговоров согласились принять.

Приближалось Рождество, и в доме завелись обычные предпраздничные секреты. Джо часто потрясала семью предложениями провести совершенно невероятные или великолепно-нелепые церемонии по случаю этого необыкновенно веселого Рождества. Лори был столь же склонен к невыполнимым проектам и разжег бы костры, устроил фейерверки и воздвиг триумфальные арки, если бы ему было позволено действовать в соответствии с его желаниями. После многочисленных стычек и пренебрежительного отклонения этих планов честолюбивая пара бродила с безнадежностью на лицах и считалась успешно обузданной, что отчасти опровергалось взрывами хохота, раздававшимися, когда эти двое оставались наедине.

Несколько дней необычно мягкой погоды предвещали замечательный рождественский день. Ханна "чувствовала в костях", что он будет необыкновенно хорошим, и показала себя настоящей пророчицей, ибо все и вся, казалось, были намерены обеспечить празднику грандиозный успех. Прежде всего, мистер Марч написал, что скоро будет с ними; потом Бесс почувствовала себя необыкновенно хорошо в это утро и, одетая в мягкий красный шерстяной капот - подарок матери,- была торжественно подведена к окну, чтобы взглянуть на приношение Джо и Лори. "Необузданные" постарались на славу, чтобы быть достойными этого имени; они, как эльфы, трудились под покровом ночи и наколдовали забавный сюрприз. В саду стояла величественная снежная дева, в венке из остролиста, с корзинкой, полной фруктов и цветов, в одной руке и большим свертком новых нот - в другой; великолепная радуга шерстяной шали была наброшена на ее холодные плечи, а изо рта исходила рождественская песнь, написанная на вымпеле из розовой бумаги:

ЮНГФРАУ К БЕСС

В день Рождества от гор привет!

И пусть текут рекой

К тебе, моя Элизабет,

Здоровье и покой.

Вот ноты - пой, гони печаль,

Вот фрукты и цветы.

А в эту шерстяную шаль

Укутай ножки ты.

Портрет Джоанны всех пленит

Правдивостью своей.

Наш новый Рафаэль над ним

Пыхтел немало дней.

Тебе мороженое шлет

Прелестнейшая Мег.

Оно искрится словно лед,

Как гор далеких снег.

Мадам Мурлыки хвост укрась

Ты лентой голубой.

Она б на шейку ей пришлась,

Но выбор за тобой.

В моей груди - любви простор,

А имя так свежо.

Прими любовь и деву гор

От Лори и от Джо.

Как смеялась Бесс, когда увидела ее, как быстро Лори сбегал и принес подарки и какие смешные речи произносила Джо, вручая их!

- Я так полна счастьем, что, если бы только папа был здесь, я не вместила бы ни капли больше,- сказала Бесс, удовлетворенно вздохнув, когда Джо отвела ее в кабинет отдохнуть после волнений и освежиться восхитительным виноградом, который прислала ей "Юнгфрау".

- Я тоже,- кивнула Джо, похлопав себя по карману, где лежала долгожданная "Ундина и Синтрам".

- Я, разумеется, тоже,- эхом отозвалась Эми, сосредоточенно изучая подаренную матерью гравюру в красивой рамке - мадонна с младенцем.

- Конечно же и я! - воскликнула Мег, разглаживая блестящие складки своего первого шелкового платья, так как мистер Лоренс настоял на том, чтобы подарить его ей.

- Может ли у меня быть иное чувство? - сказала с благодарностью миссис Марч, переводя взгляд с письма мужа на улыбающееся лицо Бесс и нежно касаясь рукой брошки из пепельных, золотистых, каштановых и темно-коричневых волос, которую девочки только что прикрепили ей на грудь.

Время от времени в этом скучном, сереньком мире происходят события, напоминающие восхитительную сказку, и какое в этом для нас утешение! Полчаса спустя после того, как каждая из них сказала, что может вынести лишь еще одну каплю счастья, эта капля была им дана. Лори приоткрыл дверь гостиной и очень тихо просунул в нее голову. Но он мог бы точно так же сделать сальто и выкрикнуть индейский боевой клич, потому что лицо его так сияло с трудом сдерживаемым возбуждением, а странный, прерывистый голос был столь предательски радостным, что все вскочили, хотя он сказал только:

- Еще один рождественский подарок для семейства Марч.

Не успели эти слова отзвучать, как Лори куда-то исчез, а на его месте появился высокий мужчина, укутанный до самых глаз и опирающийся на руку другого высокого мужчины, который пытался что-то произнести и не мог. Последовало всеобщее движение, и на несколько минут все, вероятно, лишились рассудка, ибо творились самые странные вещи и никто не говорил ни слова. Мистер Марч был скрыт из вида в объятиях четырех пар любящих рук; Джо осрамилась - она почти лишилась чувств, и Лори пришлось врачевать ее в буфетной; мистер Брук поцеловал Мег, исключительно по ошибке, как он объяснил довольно несвязно; а Эми, обычно исполненная достоинства Эми, споткнулась о табурет и, не тратя времени на то, чтобы подняться, обнимала отца за ноги и лила слезы над его сапогами самым тогда, но для меня она гораздо красивее теперь - ведь по этим меткам я читаю целую историю. Тщеславие сгорело в огне, вызвавшем этот ожог, эта загрубевшая ладонь заработала для своей хозяйки нечто лучшее, чем волдыри; и я уверен, что все, сшитое этими исколотыми пальцами, проносится долго - так много усердия вложено в стежки. Мег, дорогая, я ценю полезные женские умения, которые скорее сделают дом счастливым, чем белые ручки или мод ные рукоделия. Я горжусь тем, что пожимаю эту добрую, трудолюбивую руку, и надеюсь, что меня не скоро попросят; отдать ее. Если бы Мег ожидала награды за долгие часы утоми--тельного труда, она получила бы ее сполна в сердечном пожатии отцовской руки и его одобрительной улыбке.

- А Джо? Пожалуйста, скажи что-нибудь хорошее, она так старалась и была очень, очень добра ко мне,- шепнула Бесс на ухо отцу.

- Несмотря на короткую стрижку, я уже не вижу "сына Джо", которого оставил год назад,- сказал мистер Марч.- Я вижу юную леди, которая прямо закалывает свой воротничок, аккуратно зашнуровывает ботинки, не свистит, не употребляет жаргонных словечек, не валяется на ковре, как делала прежде. Сейчас у нее лицо довольно худое и бледное от долгих ночных бдений и тревоги, но мне приятно смотреть на него, потому что оно стало мягче, а голос ее тише, она не скачет, но движется плавно и так по-матерински заботится о некоей маленькой особе, что восхищает меня. Мне, пожалуй, не хватает моей прежней буйной девочки, но, если вместо нее я получаю сильную, полезную, добросердечную женщину, я вполне удовлетворен такой заменой. Не знаю, стрижка ли смирила нашу черную овечку, но знаю, что во всем Вашингтоне не найдется ничего настолько великолепного, чтобы я согласился расстаться с теми двадцатью пятью долларами, которые прислала мне моя добрая девочка.

Глаза Джо затуманились на мгновение, а худое лицо порозовело в свете камина, когда она выслушала похвалы отца, чувствуя, что действительно их заслужила.

- Теперь о Бесс,- сказала Эми, горячо желая, чтобы поскорее наступила ее очередь, но готовая подождать.

- Здесь ее почти совсем не осталось, и я не решаюсь сказать много из опасения, что она совсем исчезнет от смущения, хотя она уже не такая застенчивая, как прежде,- начал отец весело, но, вспомнив, как близки были они к тому, чтобы совсем потерять ее, он обнял дочь крепче и сказал нежно, прижавшись щекой к ее щеке: - Ты спасена, моя Бесс, и мы сохраним тебя, Бог даст.

После минутного молчания он взглянул вниз, на Эми, которая сидела у его ног на низенькой скамеечке, и сказал, гладя ее блестящие волосы:

- Я заметил, что Эми взяла за обедом ножку индейки, весь вечер бегала, исполняя поручения матери, уступила Мег свое место у огня, помогала всем с терпением и добродушием. Я также заметил, что она не дуется, и не глядится в зеркало, и даже не упоминает об очень красивом колечке, которое носит. И я делаю вывод, что она научилась больше думать о других и меньше о себе и решила постараться и вылепить свой характер столь же тщательно, как лепит свои маленькие глиняные фигурки. Я рад этому, потому что, хотя я стал бы очень гордиться какой-нибудь прекрасной статуей, сделанной ею, я буду бесконечно более горд, имея достойную любви дочь, обладающую талантом делать жизнь красивее и для себя, и для других.

- О чем ты думаешь, Бесс? - спросила Джо, после того как Эми поблагодарила отца и рассказала ему о своем колечке.

- Я сегодня читала в "Путешествии пилигрима" о том, как после многих испытаний Христиан и Верный пришли на прекрасный зеленый луг, где круглый год цвели лилии, и там они счастливо отдохнули, как мы сейчас, прежде чем продолжить свой путь до конца,- ответила Бесс и добавила, выскользнув из объятий отца и медленно направляясь к своему пианино: - Пора петь, и я хочу занять свое обычное место. Я попробую спеть песню пастушка, которую слышали пилигримы. Я сочинила музыку для этих стихов, потому что они нравятся папе.

И, присев к своему любимому маленькому пианино, Бесс нежно коснз'лась клавиш и сладким голосом, который они так боялись никогда не услышать вновь, запела под собственный аккомпанемент необычный гимн, который был единственно подходящей для нее песней:

Кто низко стоит, не страшится паденья;

Чей скромен удел, тому гордость чужда;

Тому, кто смирен, не знакомы сомненья;

Господь проводник ему будет всегда.

Господь мой, доволен я тем, что имею,

И, много иль мало дано мне судьбой,

Я в мире земном ни о чем не жалею,

Лишь те, кто доволен, пребудут с тобой.

Для них, бескорыстных, простых пилигримов

Богатство лишь бремя, что их тяготит,

Не может пленить их вся роскошь, что зрима,

Их Царство Господне блаженством манит.