Там, за рекой — Южный Вьетнам

Нет, на этот раз к мосту Хиенлыонг через Бенхай не пройти. Я лежал на дне глубокой траншеи. Там, за рекой — Южный Вьетнам Небо над головой. Эти звенья американских самолетов — оттуда. Разворачиваясь, они сбрасывали бомбы.

— Придется возвращаться к погранзаставе, — прокричал лейтенант Тет.

— А может быть, подождем? Отбомбят и улетят?

— Один улетит, прилетят другие...

Короткими перебежками возвратились к заставе. Джунгли здесь как бы выцвели. Они уже не зеленые, а желто-красные, под цвет земли. Обожженные деревья. Рваные губы воронок. Кое-где еще не погасло пламя.

Двое пограничников с черными от сажи лицами ломом и топором разгребали от обломков деревьев проезжую часть дороги. Третий боец метрах в десяти от них прибивал к обожженной пальме дощечку. На ней надпись: «Погранзастава».

— Трудно подсчитать, сколько раз за последний месяц бомбили американские самолеты этот район Виньлиня, — говорил лейтенант Тет, командир заставы.

Сразу же после подписания Женевских соглашений 1954 года пришли сюда, к границам северной части демилитаризованной зоны, пограничники ДРВ. Около 40 раз нарушали границу у моста диверсионные группы, подготовленные американскими «советниками», И ровно столько же раз они были перехвачены пограничниками.

— Была у нас здесь такая провокаций, — продолжал Тет. — Помнится, летом 1967 года под конвоем американских солдат и в сопровождении нескольких сайгонских и иностранных журналистов привели сюда группу людей. Вот, мол, северовьетнамские солдаты, воюющие на Юге, пытались уверить американцы журналистов. Оказалось, что все они были мирными крестьянами [149] из северных провинций Южного Вьетнама. В разное время были схвачены американскими карателями. Но такая провокация могла бы и пройти.

Удар колотушкой о снарядную гильзу прервал наш разговор. Тревога. В воздухе снова американские самолеты. Бойцы занимали боевые позиции. У зенитного пулемета застыли пограничники.

— Пошли бомбить северные районы Виньлиня и провинцию Куангбинь, — всматриваясь в небо, размышлял Тет. Он надвинул на глаза каску.

...Несколько дней спустя американские агрессоры разбили мост Хиенлыонг через реку Бенхай в самом центре демилитаризованной зоны.

Между войной и миром

1973 год. 27 января подписано в Париже соглашение о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме. Журналистская судьба меня вновь привела в район демилитаризованной зоны, все еще разделявшей Север и Юг Вьетнама. Мы составили журналистское «трио». Итальянец Массимо Локке из «Униты» (теперь он работает от итальянского телевидения в Нью-Йорке), спецкор японской газеты «Акахаты» и корреспондент «Известий».

...Сколько следов войны в районе Бенхай... Глубокие воронки среди сплошных заграждений из колючей проволоки. То здесь, то там пушки уткнулись дулом в землю, сайгонские танки с разбитыми гусеницами. На одной из фанерных табличек сохранилась надпись: «Линия Макнамары». И снова ряды колючей проволоки, которая накрепко переплелась с колючими травами императа. Сколько лет не касалась и еще не коснется этой земли заботливая крестьянская рука, сколько лет эта земля не знала плуга! Даже птицы перестали вить здесь гнезда...

В 1966 году американцы оборудовали здесь первые рубежи так называемой «линии Макнамары». Три главные опорные базы — Зокмиеу, Контхиен и Зиолинь — составляли ее костяк. Отсюда дальнобойные орудия вели постоянный обстрел южных районов ДРВ. В 1967 году артиллеристы ДРВ ответили обстрелом на обстрел: базы Контхиен и Зиолинь были накрыты точным огнем. С тех пор сайгонские солдаты стали называть Контхиен зоной огненных гроз, [150] базой смерти. 30 марта 1972 года первые рубежи «линии Макнамары» были полностью уничтожены бойцами Народных вооруженных сил освобождения.

Вторая линия обороны проходит через Донгха — Кыавьет. Ее прорвали через месяц — 27 апреля 1972 года. Над третьей и последней линией — в Кхесани, Литы, Лаванге и городе Куангчи — знамя освобождения взметнулось 1 мая 1972 года.

Сайгонский генерал Ву Ван Зиай — командир третьей пехотной дивизии, которая оборонка Куангчи, был приговорен к пяти годам каторжных работ и лишению воинского звания за то, что его части здесь потерпели поражение.

Сайгонские генералы всячески превозносили своих солдат и считали их «непобедимыми». Вот «непобедимые» отряды, чьи комбинезоны окрашены пятнами всех оттенков лесных цветов и листьев (попросту говоря — диверсанты). Вот «непобедимые» подразделения в мундирах с изображением океанских волн (морская пехота), а вот «непобедимые» батальоны «небесных храбрецов» в красных беретах (десантники). У всех «непобедимых» были свои названия и знаки: «черные тигры», «красные орлы», «бешеные буйволы». На шее висели различные амулеты — беличьи хвосты, змеиные зубы... Они были грозны, свирепы, самодовольны и хвастливы...

Именно здесь, в провинции Куангчи, патриоты разгромили непобедимых, смели с лица земли «линию обороны», которая, как рассчитывали агрессоры, должна была увековечить раскол Вьетнама. Этому району придавалось особое значение: он расположен на перекрестке двух важнейших стратегических дорог — номер I и номер 9. Куангчи рассматривалась как основной плацдарм в борьбе против национально-освободительного движения народов Индокитая.

За годы войны были разрушены все селения провинции. Передо мной в руинах — древняя цитадель Куангчи. На этот город — он занимает лишь 10 квадратных километров — было сброшено за несколько месяцев только 1972 года около 200 тысяч тонн бомб и снарядов. Тогда поднявшиеся воды реки Тхатьхан угрожали затопить город. Противник уничтожил лазерными бомбами все дамбы.

Я приехал в Куангчи в 1973 году, сразу же после подписания Парижского соглашения. В уездном городке Донгха трудно было [151] определить, где стояли дома, где пролегали улицы. Сайгонские войска продолжали совершать провокации против освобожденных районов. В районе устья Кыавьет дивизия сайгонской армии пыталась вторгнуться в освобожденные зоны, но была отброшена патриотами{7}.

В деревушке Нянбиеу уезда Чиеуфонг на берегу реки Куангчи был расположен пункт по передаче и приему пленных. На другом берегу — желтый полосатый сайгонский флаг. Командир приемного пункта Нянбиеу 28-летний лейтенант Народных вооруженных сил Фам Динь Оань показывал тогда мне записи, которые он делал после регистрации каждой группы передаваемых пленных. Вот некоторые из них:

«Изможденными выглядят пленные и узники тюрем, которых передавали сайгонцы. У некоторых отрезаны уши. Раненых лишали медикаментов. Но ни чудовищные пытки, ни истязания не могли сломить их воли, решимости вернуться в освобожденную зону. Многие, как только ступали на ваш берег, срывали сайгонскую одежду, бросали ее в реку. Один раненый попросил у нас лист бумаги и кровью написал: «Да здравствует свобода! Север и Юг Вьетнама будут едины».

— Перед тем как передать нас Временному революционному правительству, — рассказывали бывшие узники политической тюрьмы Фукуок бонза Тхитъ Вьен Тхао{8} и 27-летняя Ле Тхи До, — нас пропускали через конвейер допросов. Сначала уговаривали остаться в зоне Сайгона, затем били, а после опять уговаривали. Одну женщину с больным ребенком допрашивали в течение четырех суток. Женщина теряла сознание, а когда приходила в себя, отвечала: «Я вернусь с моим малышом в освобожденную зону». Она поклялась вернуться в ряды патриотов своему мужу, его друзьям, замученным в сайгонских застенках. И выполнила [152] эту клятву, заплатив самой дорогой для нее ценой: малыш умер на ее руках.