Бургундия в поисках самоидентификации

Бургундия в поисках самоидентификации

(1363-1477 годы)

           

 

ВВЕДЕНИЕ.

           

       Среди государств, существующих на территории Европы в позднее Средневековье, особый интерес представляет Бургундия. Бургундское государство, внезапно возникшее среди традиционных европейских государств, смогло за столетие добиться признания своей значимости, и стало играть важную роль в международной политике.

       Буквально ворвавшись в уже более или менее сложившуюся систему западноевропейских отношений XIV-XV вв., Бургундия заставила обеспокоиться многие державы, а амбиции и победы ее герцогов привели в замешательство правителей соседних стран. Почувствовав угрозу своим владениям, соседние государства, позабыли о разногласиях и создали в 1475 г. т.н. «антибургундскую коалицию» (Франция, Австрия, союз Эльзасских городов, Швейцария). В ходе ожесточенной борьбы Бургундия вскоре была уничтожена, но ее наследие еще долго оказывало существенное влияние на европейскую историю.

       Бургундский феномен долгое время не являлся специальным предметом исторических исследований. Бургундию упоминали лишь в контексте французской истории. Ей отводили небольшую и не слишком почетную роль государственного образования, вставшего на пути объединения Франции. История Бургундского государства долгое время служила примером неизбежного краха феодального сепаратизма и отсталости феодальных методов правления в сравнении с прогрессивными абсолютистскими тенденциями политики Людовика XI.

       Между тем, многие признаки позволяли говорить о неправомерности столь упрощенного подхода. Еще в середине XIX в. Т. Н. Грановский отметил особенность бургундского феномена и отвел ему важное место в средневековой истории. Характеризуя герцога Карла Смелого, Т.Н. Грановский дал следующую оценку: "Это был человек, который смотрел назад, но употреблял для этого новые средства". [1] В свете формирования в современной исторической науке направления т.н. «местной истории» исследование Бургундии приобретает самостоятельное значение, способствующее адекватному пониманию своеобразия хода исторического развития.

       Время существования Бургундии приходится на XIV-XV вв., для западной Европы это своеобразное безвременье: эпоха классического Средневековья в прошлом, а время Возрождения и Реформации еще не наступило. Й. Хейзинга со свойственной ему образностью назвал этот период "осенью Средневековья". Для данного периода характерно смешение идей, форм и методов, как в политике, так и в экономике и культуре, сочетание средневековых идеалов и новых, проторенессансных форм. Эта неоднозначность и обеспечила неповторимость бургундского феномена.

       Эпоха XIV-XV вв. в зарубежной и отечественной историографии исследована довольно поверхностно, так как историки предпочитали иметь дело с яркими периодами европейской истории, такими как расцвет рыцарства XI-XIII вв. или Возрождение, и естественно, данный период остался в тени. Эпоха упадка и разложения феодализма, «кризис XIV века» - вот и все, на что могло рассчитывать это время в исторических характеристиках. Между тем эти два века стали для европейской истории временем великих испытаний и экспериментов, именно тогда вырабатывались генеральные линии будущей новой истории. Ставились различные политические опыты, активно менялись экономически формы, огромные изменения претерпевала культура, происходил постепенный отказ от средневековых традиций. Одним из самых ярких проявлений этого времени проб и исканий и стало Бургундское государство.

       Бургундский феномен в отечественной историографии очень слабо изучен в силу вышеупомянутых причин. Исследователи предпочитали глобальные проблемы, приоритет отдавался изучению классовой борьбы и экономики. Впрочем, подобные тенденции сказались на развитии всей советской медиевистики. Но и в 80-90-е гг. XX в. эта тема оставалась за рамками исследований, так как снятие идеологического запрета с многих тем сделало их актуальными и привлекательными для историков. В последнее время появилось несколько статей по различным аспектам бургундской истории, тем не менее, серьезное и комплексное изучение данной темы еще впереди. Феномен Бургундии еще ждет своего исследователя. В данном аспекте моя работа стремится хотя бы в небольшой мере восполнить этот пробел европейской позднесредневековой истории, и в связи с этим является актуальной.

       Объектом исследования стала та историческая реальность XIV-XV вв., которая проявилась в политической, экономической, идеологической и культурной сферах жизни бургундского общества. Комплексный анализ данных отношений должен помочь раскрыть особенности бургундского феномена. Предметом исследования данной работы является процесс возникновения, развития и гибели Бургундского государства, его специфика. Большой интерес вызывают те изменения, которые произошли во внешней и внутренней политике, в социально-экономических отношениях и культуре Бургундии.

       Целью изучения данной работы является выявление тех причин и исторических условий, которые привели к возникновению Бургундского государства, но оказались недостаточными для окончательного закрепления его суверенности. В работе рассматривается процесс самоидентификации Бургундии, то есть постепенного политического, социально-экономического и культурного определения своей самости, особенности и отличности от других европейских государств, что в итоге могло привести к государственному самосознанию.

       В работе решаются следующие задачи:

       - выявление причин появления Бургундского государства;

- определение этапов становления и развития Бургундского государства;

- анализ особенностей социально-экономическиого развития Бургундии, через раскрытие демографической и экономической ситуации на разных этапах ее государственной эволюции;

- характеристика международного положения Бургундии, выделение основных векторов внешней политики, войн и союзов, направленных на достижение суверенитета;

- определение влияния изменений сословно-представительной, судебной и налоговой систем, административного устройства Бургундии на процесс централизации государства;

- выявление специфики национального состава государства;

- анализ культурных особенностей: влияние рыцарского идеала на процесс консолидации общества и государства; роль двора и придворной культуры в создании единого государственного пространства, определение значения рыцарских идеалов в политической деятельности бургундских герцогов;

- характеристика специфики личности и деятельности каждого из бургундских герцогов;

Хронологические рамки данной работы 1363-1477 гг. - это время существования Бургундского герцогства династии Валуа, от момента дарования собственно бургундских земель в лен первому герцогу Филиппу Храброму, до поражения и гибели последнего герцога Карла Смелого, после которого Бургундия прекращает свое существование как государство, отойдя территориально частью к Франции, частью к владениям Габсбургов.

       Данная работа носит аналитический характер. Основным методом работы стал историко-системный подход. Он применялся в ходе изучения Бургундии как комплекса земель. Также при анализе комплексных отношений, т. е. Бургундское государство рассматривается как комплекс политических, экономических и культурных отношений. Бургундия изучается в разнообразных взаимосвязях: международной политики, экономического положения, внутриполитических отношений и культурных особенностей. Также применялся историко-сравнительный метод. Для сравнения этапов развития Бургундского государства, экономической политики, направления внешнеполитических тенденций герцогов на разных этапах существования Бургундии.

В данной работе использованы различные источники. Наиболее важным из них являются "Мемуары" Филиппа де Коммина.[2] Автор долгое время с 1464 по 1474 год был приближенным Бургундского герцога Карла Смелого, да и позднее, уже на службе у Людовика XI, был главным специалистом по бургундским делам, что позволило ему весьма точно описать события с позиции современника. Кроме того, его сочинение изобилует многочисленными историческими ссылками, что позволяет судить о всей истории Бургундского государства. Примечательно, что сам Коммин не являлся поклонником рыцарской идеи, и его в какой-то мере скептический взгляд внес рациональную нотку в общий хор певцов рыцарской культуры, таких как Ла Марш, Шатлен, Молине, Фруассар и многие другие. Коммин, в отличие от современников, значительное внимание уделял глубинным причинам событий, он практически единственный из современных ему хронистов, кто рассматривал влияние экономики на политическую сферу.

Взгляд Коммина со стороны дает некую непредвзятость его суждениям о реальной стороне событий. Он дает насколько это возможно точные оценки действий герцогов, критикуя их за излишнее, по его мнению, стремление к рыцарским идеалам, но, тем не менее, сообщает и о положительных результатах деятельности герцогов. Правда, нужно отметить, что на объективность Коммина оказали влияние следующие факторы: автор, несомненно, чувствовал необходимость оправдать свои действия, связанные с изменой Бургундии. Коммин в разгар войны перешел на сторону Людовика XI, и естественно, стремился найти оправдание своему поступку. С другой стороны, автор писал свои воспоминания несколько позднее описываемых событий, когда уже не существовало Бургундского государства, и действия Коммина, какими бы они ни были, потеряли свою злободневность. И все же, пользуясь этим источником, не следует забывать, что его автор был политическим противником Бургундии и сторонником французской короны.

        Следующим источником является «Ремонстрация университета и г. Парижа Карлу VI об управлении государством от 13 февраля 1413 г.».[3] Данный документ относится к периоду ожесточенной гражданской войны между бургиньонами (партией сторонников Бургундских герцогов) и арманьяками, осложненной вмешательством англичан на стороне той или иной группировки во время Столетней войны. Бургундский герцог в данном конфликте выступал лидером городов севера Франции, т. н. Лангедойля. Война обострила различные противоречия, существовавших во французском обществе, которые вылились в 1413 г. в парижское восстание Кабоша. Главными силами восставших были ремесленные цеха, городской муниципалитет и Парижский университет, то есть как раз сторонники Бургундского герцога Иоанна Бесстрашного.

К тому времени дала свои результаты широкая демагогическая кампания, проводимая герцогом. Основными ее декларативными положениями были следующие: борьба с дискредитировавшим себя сотрудничеством с англичанами правительством арманьяков, прекращение феодальных междоусобиц, реформа налоговой системы, с целью снижения финансового давления с горожан, расширение прав городского самоуправления и Генеральных штатов. Восставшие свергли правительство арманьяков, захватили дофина, и отправили королю следующую «Ремонстрацию…», в которой были перечислены вышеизложенные предложения, касавшиеся государственных реформ. Таким образом, Бургундский герцог оказался естественным лидером и выразителем интересов городских слоев северной Франции. Данный документ хорошо иллюстрирует политику Бургундии по отношению к Франции, на данном этапе Бургундские герцоги еще не совсем отказались от вмешательства во французские дела. Правитель Бургундии еще воспринимает себя французским герцогом и активно участвует в политической жизни Франции.

Документ хорошо показывает особенности политического мышления Бургундских герцогов, которые для достижения цели первыми, еще задолго до Людовика XI, начинают употреблять нетрадиционные подходы. Высокородный герцог, принц крови, выступал в союзе с городскими слоями. В своей политике Иоанн Бесстрашный не создавал коалиций с феодальной знатью, а применял демагогическую политику, направленную на учет интересов неблагородных сословий. Примечательно, что Бургундский герцог в своих обращениях апеллировал к общественному благу. Также важной чертой является привлечение университетских мэтров, которые пользовались огромным авторитетом в городских слоях. И хотя многие из известных мэтров были низкого происхождения, герцог прибегает к их посредничеству при решении чрезвычайно важных вопросов.

       Итак, данный документ позволяет высказать сильное сомнение относительно традиционного взгляда на политику герцогов как на носителей отсталых феодальных политических взглядов. Источник позволяет предположить, что политика герцогов отличалась скорее динамичностью, а отнюдь не косностью. Правители Бургундии, несмотря на славу первейших рыцарей, чутко реагировали на изменение политических реалий, в частности, относительно повышения значения третьего сословия.

       Другим весьма интересным источником является сочинение французского литератора Э. Дешана «Зерцало брака».[4] Оно было написано в середине XV столетия. Зерцала относятся к традиционным для средневековья по форме сочинениям. Писавшиеся в наставление и назидание, одновременно преследовавшие цель просвещения читателей, они содержат почти что энциклопедические сведения о морали, политике, социальных представлениях. Главное их достоинство, помимо емкости содержания, состоит в том, что они воспроизводят расхожие идеи, не претендуя на оригинальность трактовки тех или иных вопросов, а значит – передают мысль и по содержанию, и по логике развития именно массовую.  

       Сочинение Э. Дешана является ценным с точки зрения содержавшихся в нем сведений относительно тех изменений, которые произошли в семейной традиции к середине XV в. Дешан отражает именно широко распространенные представления о браке и семье. Анализ произведения Дешана позволяет сделать вывод, что одна из важнейших причин демографического подъема середины XV в., особенно в Бургундии, заключается в изменении характера семейных отношений. Сочинение Э. Дешана демонстрирует следующие изменения: люди начинают больше заботиться о здоровье, стремятся выхаживать детей, бороться с недугами и пр. Меняются личные приоритеты: забота о душе начинает уступать место заботе о теле. В результате увеличения сроков опеки сокращается детская смертность. Э. Дешан постоянно подчеркивает заботу о детях, можно сделать вывод, что дети становятся главной ценностью семьи.

       Вышеуказанные причины сыграли важную роль в демографическом подъеме, без которого многие общественные процессы позднего Средневековья протекали бы по-другому.

       Кроме вышеупомянутых источников были использованы выдержки из средневековых хроник XIV-XV вв. Хроника Жана де Венетт, Хроника Фруассара, Хроника первых четырех Валуа, Хроника Карла VI, Хронограф французских королей.[5]

       В отечественной историографии бургундский феномен еще не был предметом специальных исследований. Бургундии посвящены небольшие разделы в обобщающих исторических трудах и ряд статей по отдельным аспектам бургундской истории. История Бургундии не разработана как отдельна тема. Этот сюжет возникает с той или иной степенью полноты в трудах историков по более широким вопросам, - например, по истории Европы, Англии и Франции соответствующего периода, в работах, посвященных деятельности отдельных представителей правящих династий. 

       Историографию проблемы можно сгруппировать по следующим блокам:

       I. Исследования, посвященные истории внешнеполитических отношений. Сюда можно отнести различные исследования как общеевропейского характера, так и труды, касающиеся истории конкретно Франции. В отечественной историографии впервые проблему Бургундии поднял Т. Н. Грановский в середине XIX в.[6] В своем курсе лекций, посвященных истории становления французского государства, он отметил важную роль Бургундии. Т. Н. Грановский указывал на                                                                                                                                                                                                                                существенный вклад "Великих герцогов Запада" в европейскую историю.

Затем наступает долгий перерыв. Бургундию упоминали лишь в контексте французской истории, ей отводили небольшую и не слишком почетную роль государства, ставшего на пути объединения французского государства. Особенно отличалась в этом советская историография, можно упомянуть работы Н. Ф. Колесницкого[7], В. В. Штокмар,[8] коллективные труды "История Франции",[9] «История Европы»[10] и др.

Лишь в 70-80-х годах XX века появляются работы Н. И. Басовской, посвященные Столетней войне. Автор отмечает важную роль Бургундии в системе международных отношений. Особенно четко это проявилось в монографии "Столетняя война"[11], вышедшей в 1985 году. Бургундская политика затрагивается в работах Зверевой, посвященных истории Шотландии.[12]

Из современных работ, необходимо упомянуть статью М. К. Чинякова посвященную бургундским войнам 1474-77 годов, опубликованную в 2002 году.[13] Статья примечательна тем, что это одно из первых исследований, посвященных именно бургундской истории. Автор впервые рассматривает Бургундию как государство, имеющее право на существование как объект исторического исследования. Кроме того, нужно сказать о втором переиздании монографии Н. И. Басовской, посвященной Столетней войне.[14] Автор более подробно рассматривает роль Бургундии в этом конфликте, и приводит мотивацию внешней политики Бургундского государства.

Из доступной иностранной историографии следует упомянуть многочисленные труды по истории войн, наиболее важным из которых являются работы Ф. Контамина.[15] Сочинения английских историков Д. Грина[16] и Э.Голдсмита[17] дают описание политики Бургундии в контексте английской истории.

       II. Исследования социально - экономического характера по истории Европы, Англии и Франции соответствующего периода. Из дореволюционной историографии следует отметить работы М. Н. Соболева,[18]М. Ковалевского,[19] А. К. Дживелегова[20], И. М. Кулишера[21] и Д. М. Петрушевского.[22]

Из советской историографии нужно особо отметить Н.П. Грацианского.[23] Н.П. Грацианский еще в 30-х годах XX в. отметил особенности бургундского экономического развития по сравнению с Западной Европой.

Также из советской историография можно выделить блок работ, посвященных проблеме перехода от феодального к капиталистическому способу производства. В 60-70-х гг. XX в. происходила дискуссия о времени начала разложения феодализма, и о кризисе феодализма XIV-XV вв. К данной теме относятся работы М. А. Барга,[24] Е. В. Гутновой,[25]                    Г.В. Удальцовой, [26] Е. А. Косминского,[27] А. Н. Чистозвонова[28] и др. Авторы, на основе демографических и экономических данных, утверждают, что нет никаких оснований рисовать экономическую ситуацию XIV-XV вв. как сплошной кризис и упадок феодализма.

Общеэкономические труды по истории данного периода Ф. Я. Полянского,[29] Б. Ф. Поршнева[30], Ф. Броделя,[31] Л. П. Горбачевой[32] и др. Работы, посвященные классовой борьбе в эпоху средневековья в Европе и Франции: Е. В. Гутновой,[33] Б. Ф. Поршнева[34] и многие другие.

Среди исследователей, изучающих социально-экономическую историю отдельных стран, следует отметить английскую историю Д. М. Тревельяна,[35] голландскую Э. Бааша[36]и Чистозвонова,[37] и французскую Ю. Л. Бессмертного.[38] В этих работах дана экономическая характеристика отдельных земель Бургундского государства.  

Особый интерес в связи с проявлением социально-экономических тенденций бургундского общества представляют работы социально–культурного характера видных представителей школы «Анналов»: М. Блока[39], Ф. Броделя [40] и Ж. Дюби.[41]

Демографическими процессами Средневековья, в том числе и на территории Бургундии, плодотворно занимался Ю. Л. Бессмертный.[42]

Необходимо отметить обширную историографию, касающуюся истории крестьянства и развития сельского хозяйства, как европейского, так и французского. Работы Е. В. Гутновой,[43] А. Д. Люблинской,[44] С. Д. Сказкина,[45] Н. П. Грацианского,[46] А. А. Сванидзе,[47] Н. А. Хачатурян[48] и фундаментальное коллективное исследование «История крестьянства в Европе».[49] Данные работы дают представление о тенденциях в аграрной сфере Бургундии.

Группа работ посвящена исследованию городского фактора Средневековья. Особенности городской экономики, цехового производства раскрываются в работах А. Пиренна,[50] Ф. Я. Полянского,[51] П. Ю. Уварова,[52] А. Н. Чистозвонова,[53] С. М. Стама,[54] а также в новейшем труде в 4 томах авторского коллектива «Город в средневековой цивилизации Западной Европы».[55] Работы позволяют дать характеристику урбанистических тенденций на территории Бургундского государства.

III. К третьему блоку относятся исследования государственной структуры стран позднего Средневековья, особенно Франции. Данная тема довольно подробно освещена в отечественной историографии. Следует выделить работы, посвященные процессу становления и особенностям функционирования французской сословной монархии дореволюционного историка М. М. Ковалевского[56], советских исследователей Н. А. Хачатурян,[57] и А. Д. Люблинской.[58] Труды по различным аспектам функционирования средневекового государства в частности, французская средневековая налоговая политика в работах М. М. Ковалевского[59] и Н. А. Хачатурян.[60] Эти работы дают представление как о появлении сословно-представительной системы вообще, так и об особенностях сословно-представительных учреждений Бургундии.

Труды, посвященные роли различных элементов в государстве. Исследование значения французской церкви как института в работе С. А. Плешковой.[61] Роль крестьянства в системе сословной монархии исследовали Н. А. Хачатурян[62] и А. Д. Люблинская[63]. Статья П. Ю. Уварова выявляет значение университета для средневековой монархии.[64] Место и значение города для средневекового государства изучал дореволюционный исследователь А. К. Дживелегов,[65] историки советского периода С. М. Стам,[66] Чистозвонов,[67] Полянский[68] и др. Также этому вопросу уделено много внимания в коллективном труде «Город в средневековой цивилизации Западной Европы». Данные исследования позволяют судить о том, насколько в истории Бургундского государства отразились общеевропейские процессы.

Роль, место и влияние различных социальных слоев в средневековом французском государстве исследовал известный представитель школы «Анналов» Ж. Дюби.[69]

IV. Историография исследования культурного феномена Средневековья. Данная тема сравнительно хорошо изучена в отечественной и зарубежной историографии. Сюда можно отнести многочисленные работы как по общественно – политической мысли, так и собственно исследования истории искусства.

Впервые поднял тему особенностей средневекового мышления в начале XX в. нидерландский исследователь Й. Хейзинга. Его классический труд «Осень Средневековья»[70] произвел прорыв в медиевистике того времени. Это была одна из первых работ социо – культурного типа исследования. В ней автор рассматривал практически все стороны духовной жизни человека позднего Средневековья. Й. Хейзинга подводил итог достижениям средних веков. До сих пор его труд ценен тем, что он изобилует многочисленными ссылками на историю Бургундии, и свидетельствами современников касающимися состояния бургундского общества изучаемой эпохи. Также представляет интерес его исследование о роли рыцарского идеала в системе политических отношений.[71]

Продолжателями исследований подобного рода в первой половине XX в. стали представители французской школы «Анналов», в нашей работе использованы труды М. Блока, Ф. Броделя и Ж. Дюби. Именно представители школы исторического синтеза ввели в научный обиход понятие ментальности. В их понимании это сравнительно свободное движение мысли, направления которого определяются мировоззренческими ценностными ориентирами. Подобные ориентиры являются особо важными элементами мышления. Для средневековой мысли это, прежде всего христианско-нравственные ориентиры. Особенностью западного общественного сознания было наличие очень важных рыцарских этических ценностей и тех понятий, которые определяли правосознание.

Из работ представителей школы анналов нужно выделить «Королей-чудотворцев» Марка Блока.[72] Она положила начало историко-психологическому методу исследования общественной мысли. Непосредственно посвященное психологическому феномену веры в чудодейственную способность королей излечивать больных золотухой, это исследование дает и детальный анализ сопутствующих представлений и идей средневекового общества, в т. ч. и Бургундии.

Отечественный исследователь А. Я. Гуревич развивал идеи школы исторического синтеза. В своих работах, посвященных исследованию средневекового менталитета, он создает картину культурных и идейных стереотипов, присущих средневековому сознанию.[73] А. Я. Гуревич выделяет особенности, свойственные средневековому мышлению. И дает общее представление о идеях, существовавших в средневековом обществе.

В 70-80-е гг. XX в. тема идейных и культурных представлений Средневековья вызывала особенный интерес среди отечественных исследователей. Следствием этого стало опубликование многочисленных статей и монографий, как уже выше обозначенного А. Я. Гуревича, так и других исследователей. В нашей работе были использованы содержащие различные сведения, касающиеся господствующих в обществе Бургундии идей, работы следующих авторов: Ю. П. Малинина,[74] Н. Н. Мелик-Гайказовой,[75] В. И. Рутенбурга,[76] А. Д. Хлопина[77] и др.

       Большой историографической ценностью обладает работа Ю. П. Малинина «Общественно – политическая мысль позднесредневековой Франции».[78] Автор впервые в отечественной историографии делает комплексный обзор идеологических тенденций, характерных для позднего Средневековья, в т. ч. и для бургундского общества.

       Также интересна работа авторского коллектива «Двор монарха в средневековой Европе», посвященная роли двора в культурной и политической жизни государств Средневековья. Отдельная статья в данной работе посвящена Бургундскому двору.[79]

       Что касается прикладного искусства, то можно сказать, что в отечественной историографии данный вопрос освящен наиболее полно.

В нашей работе были использованы труды, посвященные изучению живописи, скульптуры, архитектуры Нидерландов и Франции данного периода. Кроме того, использовались общие работы по истории Возрождения.

       Структура работы подчинена цели выявить причины и предпосылки возникновения, развития и гибели Бургундского государства. Работа состоит из введения, основной части и заключения.

Первая глава посвящена выявлению причин возникновения Бургундии, процессу складывания территории. Анализируется социально-экономическое развитие государства на разных этапах развития. Рассматривается политика герцогов в экономической сфере. Четко выделяются два этапа: период до Карла Смелого и экономические меры его правления.

       Вторая глава посвящена государственному строительству бургундских герцогов. Дана характеристика бургундского общества и государства на период начала реформ Карла Смелого. Характеристики и особенности сословно-представительной системы, налоговой политики и административного устройства. Показаны истоки проблем, с которыми столкнулся Карл Смелый, и разбираются причины неудач его предшественников. Эпоха правления Карла Смелого выделяется как отдельный этап развития Бургундского государства. Анализируются реформы, направленные на создание централизованного государства: судебная, административная, армейская, налоговая, а также преобразования в сословно-представительной системе.

       Наконец, третья глава посвящена анализу культурных особенностей Бургундского государства. Рассматривается роль и значение рыцарского идеала для процесса формирования общебургундского государственного пространства. Показано значение Бургундского двора как общегосударственного культурного центра, и его роль в создании новых форм искусства и общественной мысли. Также анализируется значение рыцарских идей как реального фактора политики Бургундских герцогов.

           

 

Реформы Карла Смелого.

Время расцвета Бургундского государства приходится на правление герцога Карла Смелого 1467 – 77 гг. Именно он провел реформы, направленные на создание централизованного государства.

  Карл Смелый был образованным человеком, знал литературу, искусство, покровительствовал им, говорил на пяти языках, очень хорошо танцевал, великолепно играл в шахматы, сочинял интересные песни, поэмы.[183] Воспитанный на рыцарских идеалах, герцог был последним ярким представителем уходящей Европы. Но вместе с абстрактными целями в нем много практицизма. Историк Т. Н. Грановский дал ему следующую характеристику: «Это был человек, который смотрел назад, но употреблял для своей цели новые средства».[184] 

   Преобразования Карла Смелого охватили широкие области внешней и внутренней политики, экономики, административного устройства и армии.

Реформы сословно – представительной системы.

  В Бургундии 1460 – 70-ых гг. существовала очевидная и объективная необходимость в диалоге власти с сословиями. Причина этого в том, что монархии было крайне затруднительно выйти из той или иной ситуации, особенно экстремальной (в случае войны или острых социальных столкновений), собственными силами, без поддержки и одобрения привилегированных сословий и горожан, располагавших на местах определенным суверенитетом (особенно в Нидерландах). Сбор налогов, набор армии в условиях войны и другие проблемы побуждают монархию искать сотрудничества с сословиями и их помощи, часто за счет значительных уступок с ее стороны.

Отсутствие Генеральных штатов в Бургундском государстве тормозило процесс централизации. В отличие от провинциальных Генеральные штаты прежде всего решали общегосударственные вопросы и осуществляли централизаторские, а не партикулярные устремления, что являлось их несомненным достоинством. Так депутаты Генеральных штатов Нидерландов, избранные провинциальными штатами (Фландрии, Брабанта, Геннегау, Эно и др.), располагали императивным мандатом в их пользу; кроме того, раз в году генеральный орган подтверждал провинциальные вольности.[185] 

Карл Смелый созывает Генеральные штаты всех бургундских владений.[186]

Таким образом, структурно Генеральные штаты накладывались на всю систему сословно – представительных учреждений и должны были преодолеть укоренившийся сепаратизм.

Судебная и административная реформы.

   Государство не может существовать без общего судебного и административного аппарата. Карл Смелый делает шаги в этом направлении. В Мехелене он учреждает парламент для Нидерландов.[187] Логика развития требует создания общего парламента, но Карлу Смелому не хватает времени, парламент в Бургундии появляется в 1477 г., уже после гибели герцога.

   Карл Смелый создает Большой совет,[188] функции которого распространялись на все владения.

   Рыцарские идеалы оказывают влияние на своего самого блестящего представителя. Так старинную иллюзию относительно того, что государь самолично выслушивает и тут же разрешает жалобы и прошения малых людей, он облекает в пышную, великолепную форму. Два – три раза в неделю, после полуденной трапезы, окруженный первыми дворянами государства, герцог приступал к публичной аудиенции, и каждый мог вручить то или иное прошение.[189]   

                                                     

Реформы в армии.

    Иоанн Галли, юрист Парижского Парламента, отстаивавший в конце XIV в. интересы французского монарха, считал наличие армии одним из трех непременных условий высшей власти короля.[190]

    В XIV – XV вв. происходят принципиальные изменения в армии, итогом которых стало создание во второй половине XV в. так называемой постоянной армии.

   Процесс государственной централизации требовал профессиональных военных кадров, организованных с помощью жесткой дисциплины, направленной на подчинение исключительно монарху.

  В армии последней трети XIV – в начале XV вв. было два рода войск: кавалерия тяжеловооруженных воинов и стрелки - по преимуществу пешие воины. Последние могли составлять половину состава армии, но главной силой оставалась кавалерия. В кавалерии служили в основном дворяне.

   В середине XV в. герцоги меняют способ рекрутирования армии, переходя на контрактную основу. Герцоги стремились поставить себе на службу наиболее подготовленное в военном отношении сословие, тем самым, сохраняя его доминирующее положение. Принципы феодальной иерархии сохранялись и в контрактной армии. Но введением единообразных военных единиц в виде компаний и копий герцоги отошли от принципа феодального ополчения в армии (бана и арьер – бана), организационно оформив новый вид связи центральной власти с дворянством.

   Тем не менее, размер оплаты носил ярко выраженный сословный характер и разнился в зависимости не только от должности, но и социального положения в феодальной иерархии: рыцарь имел двойной сольд оруженосца, а сержант пехоты получал в два раза меньше оруженосца. Карл смелый меняет эту практику: все воины должны получать одинаковый сольд вне зависимости от социального статуса.[191] Прибавки в жаловании обеспечивают только командные должности.

  Вооруженные пешие воины все активнее включались в армейские подразделения в качестве военной силы (по примеру швейцарской пехоты), их роль возросла в связи с введением артиллерии, которая требовала специальных земляных работ и обслуживания. Состав пехоты при Карле Смелом был усилен за счет привлечения к службе хорошо обученных иностранных наемников.[192]           

Конструктивное значение для бургундской армии, в частности для упорядочения ее структуры, слаженности и повышения профессионализма, имел прогресс в применении артиллерии.

В наследство от Филиппа Доброго Карл Смелый получил прекрасную артиллерию, которую сделал предметом особых забот. В результате в 70-е гг. XV в. он обладал лучшей артиллерией в Западной Европе. Он впервые выделил артиллерию в особый род войск. Примечательно, что в сражениях при Грансоне и Муртене Карл Смелый возлагал на артиллерию большие надежды. Возможно, что он был одним из первых, кто понял и по достоинству оценил роль артиллерии. По проводимым компаниям можно[193] судить об изменении в армии при Карле Смелом.

  В кампании 1465 г. Карл Смелый возглавляет отряд из 300 кавалеристов и 4 тыс. лучников. Еще 1100 кавалеристов приводят крупные сеньоры. Попытка созвать пешее ополчение (видимо по примеру арьер – бана) проваливается. Впоследствии арьер – бан больше не собирается.[194]

   Кампания 1472 г. пик могущества Бургундии: 1200 копий (в копье десять кавалеристов, лейтенант и знаменосец), с каждым кавалеристов три лучника. Армия целиком контрактная.[195]

    Кампания 1474 г. меняет тактику герцога, основной акцент делается на наемников (несколько тысяч итальянцев и три тысячи англичан) и артиллерию.[196]

  Нужно заметить, что, несмотря на реформы, армия остается громоздким организмом, находящимся в процессе становления. Создав постоянную армию, герцоги не отказались от личной вассальной службы.

Налоговые реформы.

  Усложнявшаяся в процессе централизации страны структура государственного аппарата управления, активная внутренняя и внешняя политика Карла Смелого обнаружили недостаточность домениальных, или, как их называли, ординарных доходов побуждая герцога обратиться кошелькам подданных. В то время всякий побор, сверх положенного обычаем, в том числе вассальным правом, рассматривался как экстраординарный набор, в необходимости или целесообразности которого следовало убедить общественные силы, ра