Новая международная ситуация - новые решения

В начале президентской карьеры Рузвельта его внешнеполитическая позиция была изоляционистской. В Европе и на Дальнем Востоке уже существовали очаги новой мировой войны. Такая позиция президента была на руку гитлеровской Германии и милитаристской Японии, строивших свою глобальную стратегию в расчете на нейтралитет США, на их отказ поддержать уси­лия ми­ролюбивых держав в создании системы коллек­тивной безопасности. В 1935 году в США принят закон о нейтралитете к очевид­ной выгоде агрес­соров. США вместе с Англией и Францией разделили ответст­венность за содействие фашистской агрес­сии. В 1937 году принят закон об эмбарго на по­ставки оружия в Испанию, где шла схватка респуб­лики с фа­шистскими мятежниками и германо-итальянскими интервентами. Внешняя политика проводимая президентом подчинена главной задаче - укреплению экономических и военно-стратегических позиций США на мировой арене.

Борьба за внешние рынки определяла заинтересованность монополистических кругов США в полити­ке "экономического национализма", пред­полагавшей "свободу рук", не связанность международными обязательствами, уклонение от коллективных усилий по урегулированию международных конфликтов.

Держась в стране, как полагали в этих кру­гах, можно было с чувством морального превос­ходства на­блюдать за кровавыми драмами на Ев­ропей­ском и Ази­атском континентах и извлекать немалые бары­ши. Но Рузвельт понимал, что изо­ляционизм в современных ус­ловиях невозможен и поэтому для создания привлека­тельного имиджа и учитывая ширящееся в стране ан­тивоенное на­строение, прини­мал ограниченное участие в кол­лективных усилиях по укреплению мира.

Рузвельт не отказывал себе в удовольствии про­демонстрировать, что его отрицательное от­ноше­ние к попыткам взорвать мир остается не­измен­ным и что его правительство готово содей­ствовать усилиям Лиги На­ций в деле сохранения мира, но... не выходя за пределы чисто мораль­ного выра­жения своих симпатий и антипа­тий.

Президент обещал не чинить препятствий кол­лективным мерам, на­правленным против стра­ны, кото­рую США и другие государства рас­смат­ривают как агрессора, однако его страна не будет участво­вать в каких-либо коллективных санкциях против страны-аг­рессора.

Платонические призывы к миру и указания на заинтересованность США видеть Францию достаточно сильной перед лицом опасности со стороны Германии не могли обмануть Гитлера. Они не заставили его отказаться от ревизии Версальского мирного договора. 14 октября 1933 года германское правительство заявило о выходе из Лиги наций обретя свободу рук в отношении военных статей Версальского договора, что приве­ло к расшатыванию стабильности в Европе.

На кануне второй мировой войны США ши­ро­ко использовали прак­тику предоставления "советов", пуб­личного одобрения внешнеполити­че­ских актов других государств или, наоборот, пози­цию умалчива­ния и т. п. для оказания посто­янного давления на политику других прави­тельств в же­лаемом для Америки направлении. В тоже время подобный способ воздей­ствия на дру­гие го­судар­ства абсолютно не связывал и ни к чему не обязы­вал самих США, ко­торые оставляли за собой пол­ную свободу действий в лю­бой об­становке. Могу­щественные силы - крупные моно­полистические объ­единения, свя­занные тесными узами с герман­ской военной промыш­ленно­стью, усиливали давле­ние, добиваясь от Рузвельта пойти по пути упроче­ния дипломатических связей с гитлеров­ской Герма­нией. Однако, сближение с нацист­ским режимом, уже показавшим свои палаческие наклонности, было невозможно в усло­виях общего демократического подъема в стране и на­растания антифашистских настроений в стране.

Американские фирмы продавали большие партии вооружения нацистской Германии, в том числе и воен­ные самолеты. Первого марта 1935 года правительство Германии заявило, что оно считает себя свободным от обя­зательств Версаль­ского договора, запрещавших ему создание воен­ной авиации. 16 марта в Германии опуб­ликован декрет о всеобщей воинской повинности. А это было нарушением сепаратного мирного договора США с Германией, предусматривающего разоружение Германии. Трезвые политики в окружении Рузвельта указы­вали, что невозможно в современном неделимом и взаимозави­симом мире отсидеться за океаном и даже обога­титься за счет военных катастроф в Европе.

7 марта 1936 года германские войска вступили в Рейнскую область, демилитаризованную по Версальскому договору.

Мятеж генерала Франко против законного правительства республиканской Испании обна­жил суть изоляционизма. Народу Испании было отказано в помощи, интервенты получили пол­ную свободу рук.

Видный политик, близкий Рузвельту чело­век - Додд высказался так: "Любой кто находился в Европе более или менее продолжительное время, признает факт огромного экономического и поли­тического влияния США. Если мы поло­жим наше могущество на чашу ве­сов, то некото­рые здесь в Европе, рассмат­ривающиеся войну в качестве средства завоевания новых террито­рий, будут более осторожными и, может быть, даже станут сторонниками мира. Даже сейчас присоединение США к демократическим государствам Европы могло бы положить конец кровопролитию в Испании. Совместная мощь США, Англии и Франции, особенно если принять во внимание их огромные военно-воздуш­ные силы, могла бы пре­дот­вратить интервенцию и установление диктаторского режима". Рузвельт выдвинул бесплодную идею созыва "международной конференции мира". Но Италия и Германия, твердо следующие захватническим курсом и использующие метод запугива­ния соседей, не хотели такой конфе­ренции и не стали бы считаться с ее решениями. Внешнеполитический курс Руз­вельта в это время имел главным своим содержанием вероломную и самоубийственную политику "умиротворения" агрессоров. Курс своекорыстный, высокомерно пренебрегающий интересами других стран.

2. 3 "Новый курс" в канун войны.

Выборы 1936 года принесли триумф демо­кра­ти­ческой коалиции "Нового курса", аморф­ному блоку лево центристских сил, опирающемся на движение ра­бочего класса, фермерства, сред­ние городские слои, ин­телли­генцию, молодежь, нацио­нальные меньшинства.

В стане оппозиции, тех, кто правее "нового курса" царило состояние уныния и ожидания но­вой ломки. На страницах печати, отражавшей эти на­строе­ния, о реформах говорилось только как об орудии чу­жеземного влияния, о "ползучем со­циа­лизме".

Рузвельт, напротив, стремился сохранить "новому курсу" ореол надпартийности, всенарод­но­сти. Социальные и политические размежевания в стране уг­лублялись. Ожесточенные нападки на президента и его курс из стана правых усилива­лись. В окружении прези­дента опасались поку­шения на его жизнь.

Правые силы подняли голову. Однако и президент был сам убежден, что его реформаторство должно носить строго ограниченный характер, не за­трагивая основ социально-экономиче­ской сис­темы. К 1936 году "новый курс" выдохся, попытка подновить экономиче­скую систему без фундаментальных перемен достигла своего пре­дела. Как признавал в 1937 году сам президент: "Огромное число американ­цев оставались плохо одетыми, голодными, не имеющими достойного челове­ка жи­лища". Но Руз­вельт не ос­тавлял мысль о дальней­ших преобразова­ниях, чтобы, как он однажды вы­ра­зился: "Сделать США со­временным государством где ни будь к концу со­роковых годов". В преддве­рии новых выборов 1940 года Рузвельт вновь об­ратился к испы­тан­ному пропагандистскому способу - апелляции к "забытому человеку".

Весной и летом 1937 года рабочее движение на­чинает решительную борьбу за свои права, про­тив "открытого цеха". Стачки сотрясают про­мышлен­ность. Высшей точки достигло движение безработ­ных, активи­зиро­валась борьба черных американцев.

Реакция подняла крик о "провокационной ро­ли" реформистской дея­тельности администра­ции "нового курса". Между тем все острее вста­вал вопрос о том, "возможно ли в условиях наше­го обществен­ного уклада обес­печить каждой се­мье безопасность и освободить ее от гнета нище­ты и ну­жды". Пришлось признать, что безрабо­тица - вечный спутник совре­менного капита­лизма. Мечта либералов - запустить на полный ход производст­вен­ный механизм, пора­женный кризисом - оказа­лась неосуществимой. Эконо­ми­ческая система ставит жесткие пределы способно­сти правительства управлять механизмом обще­ственного производ­ства. В 1937 году прояви­лись признаки нового надвигающегося кризиса.

В условиях постоянно высокой безработицы сис­тема общественных ра­бот превращалась в по­сто­янно действующий сектор экономики, то есть час­тичное ого­сударствление рынка наемного труда. Этот сектор иг­рал роль предохранитель­ного кла­пана для системы и не составлял конку­ренции част­ному сектору, так как став­ки зара­ботной платы были в два - три раза ниже, чем на частных пред­приятиях. Наиболее последователь­ные апологеты "нового курса" считали, что спа­сение капи­тализма - в далеко идущем "приспособлении к реально­сти жизни, на которое частный капитал должен ре­шить­ся как в своей повседневной деятельности, так и в ми­ровоз­зре­нии".

Резкое обострение классовой борьбы и вновь об­ретенное буржуазией чувство уверенно­сти в прочности ее экономических и политиче­ских пози­ций создавали благоприятную среду для реакции и свертывания "нового курса".

Рузвельт всегда был предрасположен к ком­про­миссу и интриганству. В преддверии пре­зи­дент­ских вы­боров 1940 года он стремился удер­жать ле­вые и про­грессистские силы под своим влиянием и укрепить в тоже время свои позиции на правом фланге соци­аль­ного спектра. Опреде­лилась новая линия на сближение админи­страции "нового курса" с крупным капиталом. Было дано понять, что пре­зидент не будет боль­ше тре­вожить капитал ре­формами.