Две встречи с Абу Амаром — до и после «черного сентября»

 

В этой эволюции особую роль сыграли иорданские события. Летом 70-го года в Иордании резко возросло напряжение между королем Хусейном и ПДС. Палестинское движение сопротивления — в этом вопросе оно было единым, — и в первую очередь ФАТХ, во главе с Абу Амаром взяло курс на превращение Иордании в полностью контролируемый ПДС плацдарм для вооруженных действий против Израиля. Королевское руководство категорически не принимало возможность такого развития событий и начало «осаживать» палестинцев, вплоть до запрета на ношение оружия в Аммане, создание складов боеприпасов в населенных пунктах. Тот факт, что палестинцы хотели контролировать ситуацию в Иордании, а Иордания как государство, в свою очередь, стремилась контролировать ПДС, еще не полностью объясняет суть глубоких противоречий и расстановки сил в кульминационный момент кризиса, когда на стороне Иордании практически стоял Израиль, а на стороне палестинцев — Сирия. Дело в том, что иорданское руководство в это время уже имело контакты с израильтянами по поводу судьбы Западного берега. В тех условиях Амману виделась развязка в создании палестинской автономии на Западном берегу в составе Иорданского государства. Палестинцы же на сессии Национального совета Палестины в августе 1970 года, собравшиеся в Аммане (!), вынесли решение: «…любыми способами превратить всю иордано-палестинскую арену в оплот тотальной палестинской революции». В это время Жорж Хабаш, например, заявил, что «нет абсолютно никакой разницы между Даяном и Хусейном».

Ситуация накалялась. Король ввел чрезвычайное положение, назначил военный кабинет во главе с генералом Даудом. Военным губернатором Иордании с широкими полномочиями стал генерал X. Маджали, который никогда не скрывал своих антипалестинских настроений. 6 сентября Народный фронт освобождения Палестины совершил беспрецедентную для того времени акцию, захватив в воздухе четыре авиалайнера, принудив их приземлиться на аэродроме вблизи Аммана и выдвинув ультиматум с угрозой взорвать пассажиров и команды, если не будут выпущены из израильских тюрем все заключенные-палестинцы. Даян ответил, что, даже если его дочь будет среди пассажиров захваченных самолетов, он не согласится на требования НФОП, так как это откроет вереницу непрекращающихся захватов заложников. После отказа Израиля выполнить требование тех, кто захватил самолеты, пассажиры и команды были отпущены, а авиалайнеры взорваны.

Моя встреча с Абу Амаром произошла накануне «черного сентября» 1970 года, но уже тогда, когда небо над Иорданией заволокли тучи усиливающейся палестино-иорданской конфронтации. Мы просидели несколько часов в его маленькой комнатке в Дамаске, убранство которой состояло из небольшого письменного столика и походной узкой кровати. Арафат напористо говорил, что палестинцы, несомненно, возьмут верх в Иордании, так как очень многие офицеры королевской армии — палестинцы и они не поднимут руку на своих братьев.

Он не принимал никаких аргументов в пользу того, что не так все просто, что Израиль не останется безучастным, если Организация освобождения Палестины подберется к власти в Аммане. «В этом случае весь арабский мир станет вторым Вьетнамом», — парировал Абу Амар.

Следующая встреча с Ясиром Арафатом состоялась опять в Дамаске 27 июня 1971 года. Позади осталось поражение палестинцев в Иордании. На помощь им не пришли иракские части, расквартированные в Иордании, на что рассчитывал Арафат. На сторону палестинцев перешло небольшое число солдат и офицеров иорданской армии, но ни одного иорданского подразделения, на что тоже рассчитывал Арафат. Палестинская освободительная армия, подкрепленная сирийской бронетехникой, вошла на территорию Иордании и двинулась к Амману. В ответ Израиль объявил мобилизацию, а США направили корабли 6-го флота в пространство между Кипром и Сирией. Несмотря на подписанное соглашение о прекращении огня, вооруженные отряды палестинцев вынуждены были уйти из Иордании.

Подчеркнув доверительный характер разговора, Арафат сказал мне во время встречи с ним 27 июня:

— Конечно, положение серьезное, но в политическом плане с сентября 1970 года мы имеем ряд положительных моментов. Теперь лучше видно, кто наши противники. К достижениям следует отнести и ноябрьскую 1970 года резолюцию Генеральной Ассамблеи ООН, в которой признаются права палестинцев.

— Имеется в виду создание палестинского государства, хотя, насколько я знаю, в резолюции Генассамблеи права палестинцев не уточнялись? — спросил я.

— О каком государстве ты говоришь? — в свою очередь задал вопрос Арафат.

— О том, которое может существовать в условиях существования Израиля, — поставил я точки над i.

— Отвечу тебе тоже прямо, — сказал Арафат. — Ликвидировать Израиль в настоящее время нам не под силу. Борьба с его руководством — длительный процесс. Мы за то, чтобы в создавшейся ситуации попытаться решить положение в пользу палестинцев, чтобы наш голос звучал, чтобы наши интересы защищались. Нам нужно менять тактику. Мы против резолюции от 22 ноября[53]. Но что бы мы ни делали, от нас не зависит политическое урегулирование, если мы в нем не будем участвовать. Тогда мы не сможем защитить свои интересы — урегулирование пройдет мимо нас. В таких условиях защита наших прав заключается в том, чтобы оккупированный Западный берег не вернулся к Иордании, а Газа — к Египту, как это было до 1967 года. Мы за создание палестинского государства на этих территориях. Но оно не будет устойчивым, если не охватит и Восточный берег Иордана, — добавил Арафат. — Даже Черчилль в своих мемуарах пишет, что после Первой мировой войны Восточный берег управлялся палестинскими властями.

— Благодарю за откровенность, но немаловажный вопрос: как отнесутся к этой инициативе внутри палестинского движения?

— Это нас не волнует, — ответил Арафат. — Где они были, когда мы воевали в Иордании? Конечно, у нас будут трудности, но мы их не опасаемся.

Отвечая на мой вопрос, как отреагируют арабские страны, Арафат сказал:

— Против будет один Ирак. Возможно, в душе против будет Саудовская Аравия — она имеет своих людей среди нас, которых может привести в действие. Но и у нас есть сто тысяч палестинцев, работающих в Саудовской Аравии, в том числе на нефтепромыслах. Саудовская Аравия понимает, что и мы сможем действовать, и навряд ли будет активничать. В США король Фейсал заявил, что они примут все, с чем согласятся палестинцы. До этого Фейсал уже не отвергал формулу «демократического двунационального государства в Палестине», которую раньше называл отступничеством от ислама. Примет и сейчас нашу новую формулу. Резко против будет король Хусейн. Возможно, даже захочет в таких условиях заключить сепаратный мир с Израилем. Мы знаем о его контактах — с Абба Эбаном в Лондоне, с Моше Даяном в Нью-Йорке, с Игалом Аллоном на Мертвом море. Но Израиль хочет договариваться не с ним, а с палестинцами. Палестинцы видят путь к политическому урегулированию через создание палестинского государства, а не претворение в жизнь резолюции 242 Совета Безопасности, — резюмировал Абу Амар.

Арафат в подтверждение своих слов нарисовал карту Палестины, которая была разделена на две части. «Здесь будем мы, — указал Арафат, — а здесь будет Израиль». По моей просьбе он, ни минуты не колеблясь, подписал эту карту. Это было летом 1971 года, то есть почти за двадцать лет до того, как Арафат во всеуслышание заявил, что целью палестинского движения не является уничтожение Израиля.

Сообщая в Москву об этой встрече, я подчеркнул в шифротелеграмме несколько обстоятельств. Наступает новый момент в процессе урегулирования — в нем начинают участвовать палестинцы. Арафат взял курс на создание палестинского государства наряду с Израилем — его разговоры о невозможности добиться ликвидации этого государства в настоящее время — дань риторике и камуфлирование отхода от прежде декларируемой позиции. Несмотря на утверждение Арафата, что его не волнует внутрипалестинское положение, не было оснований считать, что не произойдет реального раскола в ПДС по поводу идеи палестинского государства на оккупированных в 1967 году Израилем территориях — Западном берегу и в Газе (я провел в Дамаске беседы с руководством «Сайки» Зухейром Мохсином и главой НФОП Жоржем Хабашем — оба крайне отрицательно относились к идее палестинского государства, а Хабаш даже назвал это «предательством»). Мой разговор с Арафатом происходил непосредственно после его встречи в Каире с Садатом и саудовским королем Фейсалом, и есть основание считать, что они одобрительно обсудили новую политику палестинцев, включая их будущие отношения с иорданским королем Хусейном.

Резюме было следующим: открыто взятый курс на создание палестинского государства внесет серьезную модификацию в процесс политического урегулирования. Следовало бы, очевидно, выяснить, в какой степени США участвуют в такой переориентации. Во всяком случае, Советскому Союзу оставаться в стороне от этого процесса было бы нежелательно, тем более что он перспективен в историческом плане, а наши связи с ФАТХом в таких условиях могли бы не только способствовать политурегулированию на Ближнем Востоке, но и росту влияния СССР в регионе, в том числе в планируемом государстве, которое в той или иной форме будет создано.

Во время октябрьской войны 1973 года я был в Сирии и Ливане. Сама война, на этот раз инициативно начатая Египтом и Сирией, вновь вернула на какой-то период Арафата и большинство его коллег к мысли о том, что все-таки путь к палестинскому урегулированию лежит через военные действия против Израиля регулярных вооруженных сил арабских государств. Военные успехи Египта и Сирии на начальной стадии войны предрасполагали к такому выводу. В это время, как мыльный пузырь, лопались мифы о сговоре сверхдержав против палестинцев, о недоброкачественности советского оружия, которым были оснащены египетская и сирийская армии. На слуху у всех были названия САМ-6, САМ-7 — ракет, которыми сбивали израильские самолеты. Образно выразился Мухаммед Ода, с которым я встретился в Бейруте 13 октября, — он незадолго до этого приехал из Каира: «Сравнивая ситуацию с 1967 годом, могу сказать, что израильтяне стали больше арабами, а мы стали больше евреями».

 

Не пренебрегать политикой

 

Поражение арабов в войне и последовавшие за этим события укрепили Арафата в мысли о необходимости решать палестинскую проблему теперь уже и политическим путем. К этому выводу его, несомненно, подтолкнула позиция, занятая иорданским королем Хусейном. Член руководства Народно-демократического фронта освобождения Палестины Салех Раафат 9 октября был послан в Амман, где имел встречу с королем. Ему было поручено поднять перед Хусейном два вопроса: о вступлении Иордании в войну и разрешении ПДС вернуться в Иорданию. Король ответил следующим образом: «Меня предупредили американцы, что через несколько дней египетская и сирийская группировки будут уничтожены. В таких условиях я начну военные действия лишь в случае освобождения Голанских высот и закрепления египтян на восточном берегу Суэцкого канала. А без начала мной военных действий не может быть и речи о разрешении для ПДС вернуться в Иорданию».

Я полагаю, что зондаж позиции Хусейна был осуществлен по прямому указанию Арафата. Во всяком случае, до него, несомненно, была доведена позиция короля, и он не мог не понимать, что путь к превращению Иордании в плацдарм для вооруженных действий против Израиля отрезан. 13 октября Хаватма, подчеркнув, что так считает и Абу Амар, сказал мне: «Война приводит к относительному снижению роли ПДС, поэтому еще важнее иметь конструктивную программу — создание палестинского государства». Но какого и каким путем?

Гипотетически на тот момент было три варианта: либо вести дело к освобождению вооруженным путем оккупированных Западного берега и сектора Газа, что было невозможно без новой большой войны с Израилем; либо политическими методами добиваться решения о создании палестинского государственного образования на Западном берегу в составе Иордании, возможно образуя с ней конфедерацию; либо добиваться создания самостоятельного палестинского государства. За второй вариант выступали Соединенные Штаты. Можно считать, что этот вариант не только был приемлем, но импонировал и Амману. О сирийской позиции сказал мне близкий к сирийскому руководству председатель Национального собрания Палестины Халед Фахум во время нашей встречи 15 октября в Дамаске, куда я приехал из Бейрута. По его словам, Хафез Асад считает единственным выходом из ситуации для палестинцев, прежде всего, освобождение Западного берега, а уже потом думать с Иорданией о совместном государстве. Для Арафата тогда такая формула была неприемлема в обеих своих частях. Это он подтвердил мне еще раз во время нашей встречи в Сайде 23 октября (со мной был наш дипломат В.И. Колотуша). «Мы только за самостоятельное государство, которое следует попытаться создать комбинацией из военных и политических средств, — сказал Арафат. — Однако никто и ничто не заставит нас опять пойти под власть бедуинов, связанных с американцами и англичанами». Начал он говорить на эту тему инициативно, говорил жестко, очевидно, в тот момент был очень озабочен реакцией Иордании и Сирии на идею палестинского государства. Можно предположить, что внутренне он надеялся на поддержку Каира. Во всяком случае, он сказал, что видит просчеты палестинцев «в недостаточной гибкости» в отношении «плана Роджерса» (как известно, принятого Насером. — Е. П.), а потом задумался и добавил: «В результате в сентябре 1970 года мы не имели египетского тыла. Теперь мы не повторим такой ошибки».

Арафат все больше становился реалистом, все меньше его качало влево, вправо, все серьезнее относился к политическим проблемам. Это особенно контрастно выглядело на фоне некоторых других палестинских руководителей. Хотел бы в этой связи привести свою беседу с симпатичным мне, умным, но «леваком» до мозга костей доктором Жоржем Хабашем. Мы встретились с ним в Бейруте, куда я приехал из Сайды, где беседовал с Арафатом. Хабаш начал разговор со мной с утверждения, что «все решают трудящиеся массы в палестинском движении, их революционный порыв». Я совсем необидно — мы с ним были в дружеских отношениях многие годы — прервал его словами:

— Существует все-таки разница между революционным романтизмом и революционным реализмом, — и добавил, что очень чту Че Гевару, даже порой восхищаюсь им, но революцию в Боливии он не сделал.

— Хорошо, — сказал Хабаш. — Тогда я определю политику Народного фронта в таких пунктах: против резолюции 242, против антисоветизма, а по политурегулированию у нас еще нет решения…

После октябрьской войны маневренное поле Арафата стало расчищаться. В ноябре 1973 года арабское совещание в верхах в Алжире признало ООП, в котором по-прежнему доминирующие позиции принадлежали ФАТХу, «единственным законным представителем палестинского народа». 26 сентября 1974 года из состава Исполкома ООП вышел Народный фронт освобождения Палестины, который полностью исключил политический путь решения палестинской проблемы.

Что касается Иордании, то король Хусейн сначала попробовал «перетянуть канат»: ему удалось в 1974 году добиться, чтобы в александрийское коммюнике о его переговорах с Садатом было включено такое положение: «ООП является законным представителем палестинцев, за исключением тех, которые проживают на территории Иорданского Хашимитского Королевства». Однако он вынужден был подчиниться решениям Рабатского совещания глав арабских государств (октябрь 1974 года), после чего Иордания «исключила из своей ответственности» Западный берег. (Впоследствии это дало ей возможность, не имея никаких спорных с Израилем территорий, подписать мирный договор с Израилем.)

С момента официального отказа от своего контроля над Западным берегом король Хусейн пошел своим, иорданским путем. Как-то он сказал во время одной из наших бесед: «Я инициативно вошел в войну с Израилем в 1967 году и потерял Западный берег. Это меня многому научило». Он ничего не добавил к этим словам, а я мысленно докончил его фразу: «А теперь я не хочу из-за Западного берега терять свое государство, свой трон». Его тоже можно было понять.

После всего происшедшего главной проблемой для Арафата, ФАТХа, ООП становилось признание резолюций 242 и 338 Совета Безопасности ООН. По этому вопросу одинаковую позицию занимали СССР и США. Но разница заключалась в том, что США и Израиль использовали непринятие этих резолюций ООП как показатель невозможности договориться с палестинцами. «Время шло, — пишет Махмуд Аббас. — Каждый раз, когда в Москву приезжали официальные палестинские делегации, Андрей Громыко говорил на встречах с ними: „Перед вами нет другого выбора, кроме как признать резолюции 242 и 338. Эти резолюции — сильный козырь в ваших руках, который нужно использовать в подходящий момент. Смотрите не упустите момент. Прошу вас, дайте нам возможность разыграть этот козырь на переговорах с американцами, европейцами, израильтянами. Возможно, тогда нам удастся найти нужное вам решение“. В ответ палестинцы постоянно твердили: „Нет, мы не можем принять эти резолюции“»1.

Такие диалоги каждый раз происходили в Москве, и они, очевидно, сыграли в конце концов определенную роль в изменении позиции ООП по этим резолюциям. К такому выводу можно прийти, не впадая в преувеличение воздействия «советского фактора». Дело в том, что ООП могла бы по-прежнему отвергать резолюции (за такой позицией стояло опасение, что согласие с ними будет означать признание Израиля в то время, как палестинский вопрос в резолюциях ООН сводился не к образованию государства, а к проблеме беженцев), если бы одна из сверхдержав была по меньшей мере нейтральной. Но этого не случилось. Одновременно просматривалась перспектива изоляции палестинцев и в арабском мире, где преобладающее большинство государств приняло эти резолюции, не говоря уже о мировом общественном мнении. Более того, [54] непризнание резолюций 242 и 338 Совета Безопасности ООН стало фактически непреодолимой преградой на пути развития начавшихся контактов палестинцев сначала с представителями американских еврейских кругов, а затем и различных политических сил Израиля.

Не думаю, что палестинское руководство тогда недооценивало роль Соединенных Штатов. В середине 70-х годов был активизирован секретный канал — линия связи между ЦРУ и разведывательной организацией ООП «Джихаз ар-Расд», контакты осуществлялись и через американское посольство в Бейруте, а также с Арафатом через Саудовскую Аравию. Эти каналы связи использовались американской стороной для обеспечения безопасности своего посольства в Ливане во время гражданской войны в этой стране. В 1976 году США обращались к ООП с просьбой обеспечить безопасную эвакуацию американских граждан из Бейрута, а после того, как палестинцы откликнулись на эту просьбу, Г. Киссинджер направил благодарственное письмо Я. Арафату. Американо-палестинские контакты активизировались по секретному каналу во время захвата американских заложников в Иране. Двум представителям ООП, специально направленным по просьбе ЦРУ в Тегеран, удалось добиться освобождения из числа заложников женщин и афроамериканцев.

Это все происходило на фоне заявления президента Картера, что палестинцам принадлежит право на создание «национального очага». Но контакты с ООП осуществлялись американской стороной по чисто прагматическим, а не политическим вопросам и без всякой огласки. Сказывалось опасение реакции Израиля и израильского лобби в США. Под их давлением США вынуждены были даже предложить уйти в отставку своему постоянному представителю в ООН Эндрю Янгу, который «самовольно» встретился с представителем ООП в Организации Объединенных Наций.

Эволюция Арафата была нелегкой. Ему на разных этапах в этом помогали Абу Айяд, Абу Мазен, Ясир Абдрабо, Набиль Шаат, Махмуд Дарвиш (известный палестинский поэт, проживавший в Израиле), Халед Хасан, Абу Аля и другие.

Некоторые не вносят в этот список одного из основателей палестинского движения Абу Джихада. Я не согласен с этим. Во время моих бесед со всеми перечисленными лидерами палестинцев можно было отметить некоторые различия в их подходах к процессу урегулирования. Но тот же Абу Джихад 5 сентября 1979 года в Бейруте открыл мне, что санкционировал встречу с Даяном своего представителя Натша и получил от него письменный доклад. Даян задал несколько вопросов, в том числе «признают ли палестинцы план автономии в Иордании и можно ли рассматривать урегулирование в Газе отдельно от Западного берега». Натша сказал, что он — частное лицо и ответы на эти вопросы можно получить на переговорах с руководством ООП. По словам Абу Джихада, который и не думал дезавуировать своего представителя, по сути заявившего Даяну о возможности переговоров с Израилем на уровне руководства ООП, это «уже второй случай контактов израильтян с нами». Он добавил, что и американцы зондируют возможность контактов с ООП. Например, Сондерс попросил профессора Гарвардского университета Валида аль-Халиди посоветоваться о наших делах. Тот ответил: «Я американский гражданин. Если хотите, переговоры можно вести с ООП». Не думаю, что рассказывающий обо всем этом человек мог занимать крайне негативную позицию по переговорам палестинского руководства с целью добиться политического урегулирования палестинской проблемы[55].

Все это имело место в то время, когда прорабатывались, естественно с ведома Арафата, еще по одной линии шаги по организации конфиденциальной встречи с израильтянами. Посредником выступил ливанский христианский лидер Шамун. Вначале член политбюро шамуновской Либерально-демократической партии Набиль Наджам, а затем сын Шамуна Дани рассказали мне, что «посредническая миссия» была подготовлена в деталях. Вейцман дал добро. Палестинцев должен был представлять Абу Хасан. Но перед самой встречей его убили. По словам Набиля Наджама, это осложнило обстановку, но не прекратило попыток шамуновцев организовать конфиденциальную палестино-израильскую встречу. Эта тема обговаривалась секретно 3 сентября 1979 года Шамуном с помощником Абу Айяда Митхатом. Шамун увязывал организацию тайной палестино-израильской встречи с выводом палестинских вооруженных отрядов с юга Ливана и концентрацией невооруженных палестинцев в лагерях на юге.

Дани Шамун, в свою очередь, говорил, что убийство Абу Хасана не перечеркнуло необходимости тайных контактов представителей палестинского и израильского руководства, и связывал это с перспективой, что президентом Израиля станет Вейцман.

Конечно, в то время не все в руководстве ООП были сторонниками тайных переговоров с Израилем, о чем, как мне представляется, свидетельствовало убийство потенциального переговорщика Абу Хасана. Но факты говорят о том, что уже в 1979 году идея тайных контактов не была отвергнута теми, кто реально находился у руля палестинского движения.

А еще в августе 1978 года состоялось решение Исполкома ООП о создании на оккупированной территории организации, которая будет ограничиваться лишь легальными формами борьбы. «Лишь пустив корни на оккупированной территории, мы сможем сохранить шансы на участие в процессе политурегулирования», — сказал мне Ясир Абдрабо.