Важнейшие понятия Пути Воина.

ПУТЬ ВОИНА КАК

ФИЛОСОФСКО-ПРАКТИЧЕСКАЯ

ПАРАДИГМА.

 

Путь воинов представляет собой совокупность идей, утвержденных шаманами Древней Мексики. Они выстроили эту структуру благодаря своей способности видеть энер­гию так, как она течет во Вселенной. Та­ким образом, путь воинов представлял со­бой наиболее гармоничное сочетание энергетических фактов — несократимых истин, определяемых исключительно направлени­ем течения энергии во Вселенной. Дон Хуан категорически заявлял, что в пути воинов нет ничего такого, что можно было бы ос­порить или изменить. Он являлся един­ственной в своем роде совершенной струк­турой, и любой, кто следовал по этому пути, овладевал энергетическими фактами, не допускающими ни возражений, ни рассуж­дений в отношении их действенности и значимости.

Дон Хуан сказал, что шаманы древно­сти назвали эту структуру путем воинов, так как она охватывала все яркие возмож­ности, с которыми воин может столкнуть­ся на пути знания. В своих поисках таких возможностей эти шаманы были чрезвы­чайно внимательными и методичными. По словам дона Хуана, они действительно были способны включить в свои абстракт­ные построения все, что в человеческих силах.

Дон Хуан сравнил путь воинов с величественным сооружением, любой эле­мент которого является опорным; един­ственная функция каждого элемента заклю­чается в том, чтобы поддержать душу воина в его роли инициированного шамана и сделать его движения легкими и исполненными значения. Он недвусмысленно заявил, что путь воинов был жизненно важ­ным построением, без которого новообра­щенные шаманы затерялись бы в беспре­дельности Вселенной.

Дон Хуан назвал путь воинов венцом славы шаманов Древней Мексики. Он счи­тал его их важнейшим вкладом, самой су­тью их трезвости.

— Неужели путь воинов так неверо­ятно важен, дон Хуан? — однажды спро­сил его я.

— «Невероятно важен» — это просто слова. Путь воинов — это все. Это вопло­щение умственного и физического здоро­вья. Я не могу объяснить этого иначе. То, что шаманы Древней Мексики создали такое построение, означает для меня, что они находились на вершине своего могущества, на пике счастья, в высшей точке радости.

Воин, - это нечто большее, чем просто принцип. Это образ жизни; этот образ жизни является единственным средством, сдерживающим страх, и единственным каналом, с помощью которого практик может обеспечить свободное течение своей деятельности. Без концепции воина было бы невозможно преодолеть все камни преткновения на пути знания.

Дон Хуан определял воина прежде всего как бойца. Это особое настроение, которому способствует намерение шаманов древности, и любой человек способен перейти к этому настроению.

— Намерение тех шаманов, — говорил дон Хуан, — было таким отточенным, таким мощным, что уплотняло структуру воина, хотя сам практик мог об этом даже не подозревать.

Коротко говоря, для шаманов Древней Мексики воин был настолько согласованной с протекающей вокруг него битвой, настолько бдительной боевой единицей, что в его чистейшей форме воину не нужно было ничего лишнего для того, чтобы выжить. Не было необходимости делать воину какие-либо подарки, ободрять его слова или действиями или пытаться утешать и воодушевлять его — все это уже встроено в структуру самого воина. Поскольку эта структура определялась намерением шаманов Древней Мексики, они заранее позаботились о том, чтобы в нее вошло все, что только может понадобиться. Окончательным результатом стал боец, сражающийся в одиночестве и обеспеченный в рамках его безмолвных убеждений всеми побудительными силами, необходимыми для продвижения вперед без жалоб и потребности в одобрении.

Лично мне концепция воина показалась захватывающей — и, одновременно, одной из самых пугающих, с какими я когда-либо сталкивался. Я считал, что, если приму этот принцип, то он обратит меня в слепое подчинение, не оставив ни времени, ни возможности осмотреться, возразить или выразить недовольство. Высказывание жалоб было привычкой всей моей жизни, и, честно говоря, я готов был бороться не на жизнь, а на смерть, чтобы сохранить ее. Я считал высказывание недовольства признаком чувствительного, смелого и честного человека, не испытывающего колебаний при выражений своих убеждений, симпатий и антипатий. Если всему этому предстояло превратиться в боевую единицу, то я потерял бы больше, чем мог себе позволить.

Такими были мои невысказанные мысли. И все же я завидовал целеустремленности, спокойствию и безупречности воина. Одним из величайших средств, которыми воспользовались шаманы Древней Мексики для укрепления концепции воина, была идея отношения к смерти как к спутнику, наблюдающему за нашими поступками. Дон Хуан говорил, что, как только человек принимает этот принцип — пусть даже в самой мягкой форме, — возникает мост над пропастью, разделяющей наш мир повседневных занятий, и то, что находится впереди, но не имеет названия — то, что теряется в тумане и кажется несуществующим. Это нечто настолько неясно, что его нельзя использовать как точку отсчета, и все же оно есть, оно бесспорно существует.

Дон Хуан утверждал, что единственным существом на земле, способным пересечь этот мост, является воин: безмолвный в своей борьбе; неукротимый, так как ему нечего терять; работоспособный и действенный, так как ему предстоит обрести все.

Карлос Кастанеда.

 

БЫТЬ ВОИНОМ.

Воин должен культивировать чувство, что у него есть все необходимое для этого экстравагантного путеше­ствия, которым является его жизнь. В случае воина все, что для этого нужно, — это быть живым. Жизнь — это ма­ленькая прогулка, которую мы предпри­нимаем сейчас, жизнь сама по себе до­статочна, сама себя объясняет и запол­няет. Понимая это, воин живет соответ­ственно. Поэтому можно смело сказать, что опыт всех опытов — это быть воином.

Быть воином — это не значит про­сто желать им быть. Это, скорее, бес­конечная битва, которая будет длиться до последнего момента. Никто не рож­дается воином, точно так же, как никто не рождается обычным человеком. Мы сами себя делаем тем или другим.

Когда человек выбирает путь воина, он становится полностью бодрствующим, в полной мере осознавая, что обычная жизнь навсегда оставлена позади. Средства обычного мира больше не являются для него щитами, и он должен выбрать новый способ жизни, если он хочет выжить.

Мы делаем выбор только один раз. Мы выбираем быть воином или быть обычным человеком. Другого выбора просто не существует. Не на этой земле.

Путь воина приводит человека в новую жизнь, и эта новая жизнь должна быть полностью новой. Он не может вносить в эту новую жизнь свои уродливые старые пути.

В жизни воина не может быть пустоты. Его жизнь заполнена до краев. Все заполнено до краев, и все равнозначно. Для него нет ни побед, ни поражений, ни пустоты. Все заполнено до краев и все равно, и его борьба стоит его усилий.

ВЫЗОВ.

Только воин может выстоять на пути знания. Воин не жалуется и ни о чем не сожалеет. Его жизнь — беско­нечный вызов, а вызовы не могут быть плохими или хорошими. Вызовы — это просто вызовы.

Основное различие между воином и обычным человеком заключается в том, что воин все принимает как вы­зов, тогда как обычный человек прини­мает все как благословение или прокля­тие.

Воин берет свою судьбу, какой бы она ни была, и принимает ее в абсолютном смирении. Он в смирении прини­мает себя таким, каков он есть, но не как повод для сожаления, а как живой вызов. Поэтому он начинает с уверенности, что его дух неуравновешен, а затем, с полным осознанием, но без спешки и медлительности, он делает всё лучшее, чтобы его уравновесить.

РЕШЕНИЕ.

Быть воином — это самый эффек­тивный способ жить. Воин сомневает­ся и размышляет до того, как принима­ет решение. Но когда оно принято, он действует, не отвлекаясь на сомнения, опасения и колебания. Впереди — еще миллионы решений, каждое из которых ждет своего часа. Это — путь воина.

В мире, где за каждым охотится смерть, нет времени на сожаления или сомнения. Время есть лишь на то, чтобы принимать решения. И не важно, в чем будут заключаться эти решения. Ничто не является более или менее серьезным и важным, чем что-то другое. В мире, где смерть — это охотник, не может быть маленьких или больших решений. Здесь есть лишь решения, которые мы принимаем перед лицом своей неминуемой смерти.

Когда воин принимает решение, он должен быть готовым умереть за них. Если он готов умереть, то не будет никаких ловушек, никаких неприятных сюрпризов и никаких ненужных поступков. Все должно мягко укладываться на свое место, потому что он не ожидает ничего.

Решить – означает то, что воин настроил свой дух и сделал его неуязвимым и он сделал всё возможное чтобы стать достойным знания и силы.

Если воин что-то решил, он идёт до конца, но при этом непременно принимает на себя ответственность за то, что он делает. Что именно он делает - значения не имеет, но он должен знать, зачем он это делает, и действовать без сомнений и сожалений.

Для воина главнейшим правилом в жизни является выполнять свои решения столь тщательно, что ничто, случившееся в результате его действий, не может его удивить и уж тем более — истощить его силы. Быть воином, значит быть смиренным и алертным.

Надежда на то, что всегда есть время, делает человека робким, лишает решительности. В действиях такого человека не может быть того духа, той мощи, той неодолимой силы, которая присутствует в действиях того, кто знает, что сражается в своей последней битве на этой земле. Нерешительность заставляет цепляться только за то, что существует лишь в воображении. Она мешает нам испытать и полноценно использовать свою судьбу – судьбу людей.

В мире повседневной жизни чело­век может очень легко изменить слово или решение. Единственная не отменяемая вещь в обычном мире — это смерть. С другой стороны, в мире шама­нов можно отменить обычную смерть, но не слово воинов. В мире воина нельзя изменить или пересмотреть ре­шения. Однажды принятые, они оста­ются в силе навсегда.

ДЕЙСТВИЕ.

Воин живет действием, а не думанием о действии или думанием о том, что он будет думать, когда закончит действовать.

Вопросы истины и лжи беспокоят обычного человека, ему важно знать, что правда, а что нет. Воину до этого ровным счётом нет никакого дела. Обычный человек по-разному действует в отношении того, что считает правдой, и того, что считает ложью. Ему говорят о чем-то: «Это правда». И он действует с верой в то, что делает. Ему говорят: «Это не правда». И он опускает руки, он не действует; или, если даже и действует, не верит в то, что делает, что не меняет сути. Воин действует, как если бы он знал, что он делает, даже когда на са­мом деле он не знает ничего. Воин действу­ет безупречно в обоих случаях. Ему говорят: «Это правда». И он действует с полной ответственностью, и это – его делание. Ему говорят: «Это не правда». И он всё равно действует, также с полной ответственностью, и это – его неделание. Воин применяет неделание ко всему в мире.

Ничто не имеет особого значения, поэтому воин просто выбирает какой-то поступок и совершает его. Но совершает так, словно это имеет значение. Его контролируемая глупость заставляет его говорить, что его действия очень важны, и поступать соответственно. В то же время он прекрасно понимает, что все это не имеет значения. Так что, прекращая действовать, воин возвращается в состояние покоя и равновесия. Хорошим было его действие или плохим, удалось ли его завершить — до этого ему нет никакого дела.

Воин должен прежде всего знать, что его действия бесполезны, но он должен выполнять их, как если бы он не знал об этом. Это то, что называется контролируемой глупостью.

Воин может вообще не совершать никаких поступков. Тогда он ведет себя так, словно эта пассивность реально имеет для него значение. Он прав и в этом случае, потому что и это тоже контролируемая глупость.

Единственно возможный для вои­на курс — это действовать неуклонно, не оставляя места для отступления. Он достаточно знает о пути воина, чтобы поступать должным образом, но его старыю привычки и повседневная рутина жизни могут препятствовать ему на его пути.

Воин может ходить куда угодно, но при этом, он должен отвечать за каждое своё действие. И на вечеринку или что-то в этом роде он отправляется лишь в том случае, если этого требует стратегическая линия его жизни. И это само собой подразумевает, что он находится в состоянии абсолютного контроля и осознанно совершает все действия, которые считает необходимыми.

Воин должен научиться отдавать себе отчет в каждом действии, сделать каждое действие осознанным. Ведь мы пришли сюда ненадолго, и времени, которое нам отпущено, слишком мало, действительно слишком мало для того, чтобы прикоснуться ко всем чудесам этого странного мира.

Воин — прежде всего охотник. Он учитывает все. Это называется контро­лем. Но, закончив свои расчеты, он дей­ствует. Он отпускает поводья рассчи­танного действия, и оно совершается как бы само собой. Это — отрешен­ность. Воин никогда не уподобляется листу, отданному на волю ветра. Никто не может сбить его с пути. Намерение воина непоколебимо, его суждения — окончательны, и никому не под силу заставить его поступать вопреки само­му себе. Воин настроен на выживание, и он выживает, выбирая наиболее оп­тимальный образ действия.

Есть три рода плохих привычек, которыми пользуются люди, сталкиваясь с необычными жизненными ситуациями. Во-первых, они могут отрицать очевидное и чувствовать себя при этом так, словно ничего не случилось. Это — путь фанатика. Второе - они всё принимают за чистую монету так, если бы знали, что происходит. Это — путь набожного че­ловека. И третье — приходят в замешательство перед событием, когда мы или не могут ни искренне отбросить его, ни искренне принять. Это путь дурака. И четвёртый, - путь воина. Воин действует так, как если бы никогда ничего не случалось, потому что он ни во что не верит, однако же он все принимает за чистую монету. Он принимает не принимая, и отбрасывает, не отбрасывая. Он никогда не чувствует себя знающим, и в то же время, никогда не чувствует себя так, как если бы ничего не случалось. Он действует так, как будто он в полном контроле, даже если у него может быть сердце в пятки ушло. Если действуешь таким образом, то замешательство рассеивается.

Воин не испытывает угрызений совести за что-либо содеянное, так как оценивать собственные поступки как низкие, отвратительные или дурные означает приписывать самому себе неоправданную значительность.

Воин – охотник, и как охотник он знает: мир создан для того, чтобы его использовали. И воин использует каждую частицу мира. Воин подобен пирату – он берёт всё, что хочет, и использует так, как считает нужным, и в этом он не признаёт никаких запретов и ограничений. Но в отличие от пирата, воин не чувствует себя оскорблённым и не возражает, если кто-то или что-то берет и использует его самого.

Хотя действия воинов и преследуют скрытую цель, но она не имеет ни­чего общего с личной выгодой. Обычный человек действует только тогда, когда есть возможность извлечь для себя какую-то пользу. Воины говорят, что они действуют не ради выгоды, но ради духа.

СМЕРТЬ.

Знание о постоянно угрожающем нам неизбежном конце и является тем, что дает нам трезвость. Самой дорогостоящей ошибкой обычных людей является потакание ощущению, что мы бессмертны, как будто если мы не будем размышлять о собственной смерти, то сможем избежать ее. Обычный человек не думает о смерти, для того чтобы охранить себя от переживаний по этому поводу. Но эта цель не является стоящей даже для обычных людей, а уж для воинов она попросту пародийна. Без ясного взгляда на смерть нет ни порядка, ни трезвости ни ума, ни красоты. Маги борются за достижение этого очень важного понимания, чтобы на возможно более глубоком уровня облегчить постижение следующей истины: у них нет ни малейшей уверенности, что их жизнь продлится дольше этого мгновения. Такое понимание дает воинам мужество быть терпеливыми, ивсе же совершать действия, быть усту­пчивыми, не будучи глупыми.

Смерть не является врагом, хотя и кажется им. Смерть не разрушает нас, хотя мы и думаем, что это так. Смерть является единственным стоящим противником который у нас есть. Смерть — это вызов для нас; мы все рождены, чтобы принять этот вызов,— и обычные люди и воины. Воины знают об этом, обычные люди — нет. На первый взгляд может показаться, что жизнь, а не смерть явля­ется вызовом, но это не так. Жизнь — это процесс, посредством которого смерть бросает нам вызов. Смерть является действующей силой, жизнь — это арена действия. И всякий раз на этой арене только двое противников — сам человек и его смерть.

Мы, че­ловеческие существа, вовсе не являемся теми, кто бросает вызов. Мы пассивны. Мы действуем только тогда, когда чувствуем давление смерти. Смерть задает темп для наших поступков и чувств и неумолимо подталкивает нас до тех пор, пока не разрушит нас и не выиграет этот поединок, или же пока мы не совершим невозможное и не победим смерть.

Воины побеждают смерть, и смерть признает поражение, позволяя магам стать свободными и навсегда избежать нового вызова.

К тому моменту, когда человек осознает устрашающую природу знания, он осознает и то, что смерть на этом пути — верный попутчик, незаменимый партнер, который всегда рядом. Смерть является главным фактором, превращающим знание в энергию, в реальную силу. Прикосновением смерти завершается все, и все, чего она коснулась, становится Силой.

Воин должен сосредоточить внимание на связующем звене между ним и его смертью, отбросив сожаление, печаль и тревогу. Сосредоточить внимание на том факте, что у него нет вре­мени. И действовать соответственно этому знанию. Каждое из его действий становится его последней битвой на земле. Только в этом случае каждый его поступок будет обладать силой. А иначе все, что человек делает в своей жизни, так и останется действиями глупца.

Когда воина начинают одолевать сомнения и страхи, он думает о своей смерти. Мысль о смерти — единствен­ное, что способно закалить наш дух.

Смерть ожидает нас, и то, что мы делаем в этот самый миг, вполне, может стать нашей последней битвой на этой земле. Это называется битвой, потому что это — борьба. Подавляющее большинство людей переходит от действия к действию без борьбы и без мысли. Воин же, наоборот, тщательно взвешивает каждый свой поступок. И поскольку он очень близко знаком со своей смертью, он действует рассудительно, так, словно каждое его действие — послед­няя битва. Только дурак может не заметить, настолько воин-охот­ник превосходит своих ближних — обычных людей. Охотник с должным уважением относится к своей последней битве. И вполне естественно, что последний поступок должен быть самым лучшим. Это доставляет удовольствие и притупляет страх.

Смерть — наш вечный попутчик. Она всегда находится слева от нас на расстоянии вытянутой руки, и смерть — единственный мудрый советчик, который всегда есть у воина. Каждый раз, когда воин чувствует, что все складывается из рук вон плохо и он на грани полного краха, он оборачивается налево и спрашивает у своей смерти, так ли это. И его смерть отвечает, что он ошибается и что кроме ее прикосновения нет ничего, что действительно имело бы значение.

Только принятие идеи смерти может дать воину отрешенность, достаточную для того, чтобы принуждать себя к чему бы то ни было, равно как и для того, чтобы ни от чего не отказываться. Он знает, что смерть следует за ним по пятам и не даст ему времени ни за что зацепиться, поэтому он пробует все, ни к чему не привязываясь.

Воин рассматривает себя как бы уже мертвым, поэтому ему нечего те­рять. Самое худшее с ним уже случи­лось, поэтому он ясен и спокоен. Если судить о нем по его поступкам, то ни­когда нельзя заподозрить, что он заме­чает все.

Воин всегда живет бок о бок со смертью. Воин знает, что смерть — всегда рядом, и из этого знания черпает мужество для встречи с чем угодно. Смерть — худшее из всего, что может с нами случиться. Но поскольку смерть — наша судьба и она неизбежна, мы — свободны. Тому, кто все потерял, нечего бояться.

Воин — всего лишь человек, про­сто человек. Ему не под силу вмешать­ся в предначертания смерти. Но его бе­зупречный дух, который обрел силу, пройдя сквозь невообразимые трудно­сти, несомненно способен остановить смерть. Можно сказать, что это — сговор, в который смерть вступает с тем, чей дух безупречен.

ЛИЧНАЯ ИСТОРИЯ.

Наш выбор ограничен: либо мы принимаем, что все — реально и определенно, либо — нет. Если мы выбираем первое, то в конце концов смертельно устаем и от себя самих, и от всего, что нас окружает. Если же мы выбираем второе и стираем личную историю, то все вокруг нас погружается в туман. Это восхи­тительное и таинственное состояние, когда никто, даже ты сам, не знает, откуда выскочит кролик.

Когда отсутствует какая бы то ни было определенность, мы все время начеку, мы постоянно готовы к прыжку. Гораздо интереснее не знать, за каким кустом прячется кролик, чем вести себя так, словно тебе все давным-давно известно.

Шаг за шагом, постепенно, воин стирает все вокруг себя до тех пор, пока не останется ничего гарантированного, однозначного или очевидного. Присутствует в этом ложь или нет — ему до этого дела нет. Ложь существует только для тех, у кого есть личная история. Личной историей становится лишь то, что знает не только воин, но и кто-нибудь другой.

Если у человека нет личной истории, то все, что бы он ни сказал, ложью не будет. Беда обычного человека в том, что он вынужден всем все объяснять, и в то же время он хочет сохранить ощущение свежести и новизны от того, что делает. Но оно исчезает после того, он рассказал кому-нибудь обо всем, что сделал, поэтому чтобы продлить его, обычный человек зачастую вынужден выдумывать.

Воину нравится полная свобода неизвестности. Никто не знает его с полной определенностью, как, например, многие знают своё окружение.

У воина нет личной истории. В один прекрасный день он обнаруживает, что в ней нет никакой нужды, и разом избавляется от нее. Так же, как от привычки выпивать или любой другой привычки. Он знает, что всю личную историю следует стереть для того, чтобы освободиться от ограничений, которые накла­дывают на нас своими мыслями другие люди.

Воины знают о том, что, если ин­вентарный список среднего человека начинает разрушаться, такой человек расширяет его, или же его собственный мир саморефлексии рушится. Обычно человек стремится включить в свой инвентарный список новые темы, если они не противоречат основополагаю­щему порядку этой описи. Однако если темы противоречат друг другу, разум человека рушится. Инвентарный спи­сок — это разум. И воины учитывают это, когда пытаются разбить зеркало саморефлексии.

БЫТЬ НЕДОСТУПНЫМ.

Воин должен учиться быть доступным и недоступным на поворотах пути. Для воина бессмысленно непреднамеренно оказываться доступным в любое время, точно так же, как совершенно бессмысленно прятаться, когда все вокруг знают, что сейчас он прячется.

Для воина быть недоступным — значит прикасаться к окружающему его миру бережно. Съесть не пять перепелов, а одного. Не калечить растения лишь для того, чтобы сделать жаровню. Не подставляться без необходимости силе ветра. И, превыше всего, — ни в коем случае не истощать себя и других. Не пользоваться людьми, не выжимать из них все до последней капли, особенно из тех, кого любишь. Быть недоступным – значит сознательно избегать истощения, бережно относясь и к себе, и к другим людям.

Беспокойство неизбежно делает человека доступным, он непроизвольно раскрывается. Тревога заставляет его в отчаянии цепляться за что попало, а зацепившись, он уже обязан истощить либо себя, либо то, за что зацепился. Охотник-воин, с другой стороны, знает, что в его ловушки еще не раз попадет дичь, поэтому он не беспокоится. Беспокоиться — это значит становиться доступным, неосознанно доступным.

Быть недоступным — вовсе не означает прятаться или скрываться. И не означает, что нельзя иметь дело с людьми. Охотник-воин недоступен потому, что не выжимает из своего мира все до последней капли. Он слегка касается его, оставаясь в нем ровно столько, сколько необходимо, и затем быстро уходит, не оставляя никаких следов.

БЫТЬ ОХОТНИКОМ.

Быть воином-охотником — значит не просто ставить ловушки. Охотник добывает дичь не потому, что устанавливает ловушки, и не потому, что знает распорядки своей добычи, но потому, что сам не имеет никаких распорядков. И в этом — его единственное решающее преимущество. Охотник не уподобляется тем, на кого он охотится. Они скованы жесткими распорядками, путают след по строго определенной программе, и все причуды их легко предсказуемы. Охотник же свободен, текуч и непредсказуем.

Воин — это безупречный охотник, который охотится на силу; он не опьянен и не безумен, у него нет ни времени, ни желания добиваться чего-то обманом, лгать самому себе или совершать неверные действия — ставки слишком высоки. Ставками являются его безупречная и избавленная от излишеств жизнь, которую он так долго укреплял и совершенствовал. Он не собирается отбрасывать это, совершая какие-нибудь глупые просчеты или ошибочно принимая одно за другое.

В охоте за силой воин действует так, словно у него есть план. Потому что он доверяет своей личной силе. Он твёрдо уверен в том, что она направит его действия в правильное русло. Воин безупречен, если он доверяет своей личной силе, не зависимо от того, мала она или огромна.

СИЛА.

Открываясь знанию, человек попадает в лапы силы. Единственное средство, позволяющее ему уравновесить себя и сдержать напор, - это воля. Поэтому он должен воспринимать и действовать как воин. Только воин выживает на пути знания. В образе жизни воина кроится сила. Именно эта сила позволяет ему жить лучшей жизнью

Воин является, пленником силы. Пленником, у которого есть только один свободный выбор — действовать как безупречный воин, или дейст­вовать как осел. В конечном счете, воин не пленник, а раб силы, так как у него нет даже этого выбора. Он мо­жет действовать только безупречно, потому что действо­вать как осел для него будет равносильно смерти. Это вызовет опустошение и конец. Воин знает - что бы обладать силой, нужно вести жизнь наполненную силой.

Воин никогда не поворачивается к силе спиной, не заплатив за проявленную к нему благосклонность.

Поступки обладают силой. Особенно когда тот, кто их совершает, знает, что это — его последняя битва. В действии с полным осознанием того, что это действие может стать для тебя последней битвой на земле, есть особое всепоглощающее счастье.

Воин - это человек, который очень аккуратно и осторожно относится к природе своих поступков. Его счастье – в том, что он действует с полным осознанием того, что у него нет времени. Поэтому во всех его действиях присутствует особая сила, в каждом поступке есть чувство.

ЛИЧНАЯ СИЛА.

Воспитание не имеет никакого значения. Всё, что определяет наш путь, называется личной силой. Личность человека — это суммарный объем его личной силы. И только этим суммар­ным объемом определяется то, как он живет и как умирает.

Что бы мы ни делали и кем бы ни являлись – всё это основывается на нашей личной силе. Если её достаточно, то всего одно сказанное нам слово может изменить всю нашу жизнь. А если её мало, то пусть даже будут раскрыты все сокровища мудрости – это ничего не даст.

Личная сила — это чувство. Что-то вроде ощущения удачи или счастья или энергетической наполнености. Можно назвать ее настроением. Воин — это охотник за силой. На нее необхо­димо охотиться и накапливать ее в те­чение целой жизни борьбы.

Смерть ждёт. Она ждёт всегда, и едва личная сила воина подходит к концу, смерть просто дотрагивается до него.

Ключом ко всему является свободное течение личной силы. Зная это воин отпускает себя, и позволяет своей личной силе течь, свободно сливаясь с силой мира.

Мы светящиеся существа. А для светящихся существ, значение имеет только личная сила.

НАСТРОЕНИЕ ВОИНА.

Воин сам формирует своё настроение. Он знает что настроение воина не даёт цепляться за всякий вздор и позволяет оставаться чистым. Каждый из поступков следует совершать в настроении воина, иначе человек уродует себя и делает безобразным. В жизни, в которой не хватает этого настроения – отсутствует сила.

В жизни воина нет места для жалости к себе. Никто ничего не делает, ни с кем, и тем более – с воином.

Жалость к себе не совместима с силой. В настроении воина преобладают полный самоконтроль и абсолютное самообладание, соединённые с отрешённостью, то есть с полным самоотречением.

Воина можно ранить, но обидеть его – невозможно. Пока он находится в настроении воина никакой поступок кого бы то ни было из людей, не может его обидеть.

Внутреннее благополучие – это состояние, которое воин должен взлелеять и тщательно за ним ухаживать. Внутреннее благополучие – это не просто состояние. Это достижение, к которому нужно стремиться, которое нужно искать. Весь смысл заключается в том, чему именно человек уделяет внимание. Мы либо делаем себя жалкими и неблагополучными, либо делаем себя сильными — объем затра­чиваемых усилий остается одним и тем же.

Воин знает, что измениться он не может. Но хотя ему это прекрасно известно, он все же пытается изменить себя. Это единственное преимущество, которое воин имеет перед обыкновен­ным человеком. Воин не испытывает разочарования, когда, пытаясь измениться, терпит неудачу.

Смирение воина и смирение нищего — невероятно разные вещи. Воин ни перед кем не опускает голову, но в то же время он никому не позволит опускать голову перед ним. Нищий напротив, падает на колени и шляпой метёт пол перед теми, кого считает выше себя. Но тут же требует, чтобы те, кто ниже его, мели пол перед ним.

Только страстный человек может быть воином. А у страстного человека всегда есть земные чувства и то, что ему дорого; и если нет ничего другого, то хотя бы его путь по которому он идёт.

Воин не отправляется в неизвестное, побуждаемый алчностью. Алч­ность работает только в мире обычной жизни. Но чтобы в леденящем душу одиночестве пуститься в странствие по немыслимым пространствам иных миров, требуется нечто повнушительнее алчности. Любовь. Нужна любовь к жизни, к миру, к авантюре, к тайне. Нужно обладать неиссякаемой любознательностью и огромной смелостью.

Обычный человек слишком озабочен тем, чтобы любить людей, и тем, чтобы его любили. Воин любит, и все. Он любит всех, кто ему нравится, и все, что ему по душе, но он использует свою контролируемую глупость, чтобы не беспокоиться об этом. Что полностью противоположно тому, чем занимается обычный человек. Любить людей или быть любимым ими — это еще далеко не все, что доступно человеку.

Воин всегда проверяет всё ли в порядке. Не потому, что он надеется выжить в предстоящем испытании, но потому, что это – часть его безупречного поведения.

Для воина не существует ничего вне контроля. Он сводит к минимуму возможность возникновения непредвиденных ситуаций. Того, что люди называют случайностями, почти всегда можно легко избежать. Обычно непредвиденные вещи происходят с дураками, вся жизнь которых – сплошное разгильдяйство.

Воин знает – чтобы выжить, ему нужна кристальная чистота и абсолютная уверенность в себе.

У воина нет ни чести, ни достоинства, ни семьи, ни имени, ни родины. Есть только жизнь, которую нужно прожить. В таких условиях контролируемая глупость — единственное, что может связывать его с ближними.

Воинам рекомендуется не иметь никаких материальных вещей, на которых концентрировалась бы их сила, фокусироваться на духе, на действительном полете в неведомое, а не на тривиальных вещах.

Человек становится мужествен­ным, когда ему нечего терять. Мы малодушны только тогда, когда есть еще что-то, за что мы можем цепляться.

Каждый, кто хочет следовать пути воина, должен освободиться от страсти владеть и цепляться за вещи.

Воин должен быть спокоен и собран и никогда не должен ослаблять своей хватки.

Воин никогда не бездельничает, никогда не торопиться.

Воин знает о своем ожидании и знает, чего он ждет. Когда он ждет, у него нет желаний и поэтому, какую бы малость он ни получил - это всегда боль­ше, чем он может взять. Если он хочет есть, то справится с этим, потому что не страдает от голода. Если он ранен, то справится с этим, потому что не страдает от боли. Быть голодным или страдать от боли означает, что человек — не воин, и сила голода или боли мо­жет разрушить его.

У воина нет возможности отдавать что бы то ни было на волю случая. Воин реально влияет на результаты событий силой своего осознания и своего несгибаемого намерения. Воин принимает ответственность за все свои действия, даже за самые пустяковые. Обычный человек занят своими мыслями и никогда не принимает ответственности за то, что он делает.

Чувство собственной важности делает человека безнадежным: тяжелым, неуклюжим и пустым. Быть воином означает быть легким и текучим.

Главной задачей на пути воина яв­ляется уничтожение чувства собствен­ной важности. Все, что делают воины, направлено на достижение этой цели.

Действия людей не влияют на воина, потому что у него больше нет никаких ожиданий. Странный покой становится руководящей силой его жизни, если он воспринял одну из концепций жизни воина — отрешенность.

То, что воин называет волей, есть сила внутри нас самих. Это не мысль, не предмет не желание. Воля — это то, что заставляет воина побеждать, когда его рассудок говорит ему, что он повер­жен. Воля — это то, что делает его не­уязвимым. Воля— это то, что позволя­ет ему пройти сквозь стену, сквозь пространство, в бесконечность.

Главная помеха для воина — внут­ренний диалог: это ключ ко всему. Когда воин научится останавливать его, все становится возможным. Самые неверо­ятные проекты становятся выполнимы­ми.

Люди говорят нам с момента наше­го рождения, что мир такой-то и такой-то и все обстоит так-то и так-то. У нас нет выбора. Мы вынуждены принять, что мир именно таков, каким его нам описывают.

Для обычного человека мир кажется странным своим свойством либо нагонять скуку, либо быть с ним не в ладах. Для воина мир странен, потому что он огромен, устрашающ, таинствен, непостижим. Воин должен с полной ответственностью отнестись к своему пребыванию здесь — в этом чудесном мире, сейчас — в это чудесное время.

Вещи, которые делают люди, ни при каких условиях не могут быть бо­лее важными, чем мир. И, таким обра­зом, воин относится к миру как к бес­конечной тайне, а к тому, что делают люди, — как к бесконечной глупости.

Обычный человек привык осозна­вать только то, что считает важным для себя. Но настоящий воин должен осознавать все и всегда.

Если воин хочет отдать долг за все то добро, которое для него сделали, и у него нет возможности сделать это по отношению к конкретному человеку, который когда-то помог ему, он может сделать свой вклад в человеческий дух. Это может быть очень немного, но сколько бы он ни вложил, этого всегда будет более чем достаточно.

Страх — одна из величайших сил в жизни воинов, потому что он застав­ляет их учиться. Поэтому - подлинным искусством воина является умение уравновесить ужас и удивление.

Воин должен быть текучим и из­меняться в гармонии с окружающим миром, будь это мир разума или мир воли. Реальная опасность для воина возникает тогда, когда выясняется, что мир — это ни то и ни другое. Считается, что единственный выход из этой критической ситуации — продолжать действовать так, как если бы ты верил. Секрет воина в том, что он верит, не веря. Разумеется, воин не может про­сто сказать, что он верит, и на этом ус­покоиться. Это было бы слишком лег­ко. Простая вера устранила бы его от анализа ситуации. Во всех случаях, ког­да