Появляется Соловей в окружении свиты своей соловьиной.

 

ЧУДО-ЮДО. Вот что Соловушка. Порадуй-ка ты нас искусством своим. Но не таким жалким и убогим, которым ты до сего дня промышлял, а таким, чтобы всласть порадовать душеньку мою заморскую. А уж я не обижу, Соловушка, ни тебя, ни друзей твоих.

СКОМОРОХ. И Соловушка, вместе со свитою своей, принялся услаждать и слух, и зрение нового хозяина заморского искусством не нашим, чужим, непонятным, похожим более на шабаш силы недоброй.

 

 Соловей со свитою своей поёт и танцует в угоду Чуде-Юде.

 

СКОМОРОШИНКА. Жутко и нехорошо стало Царю-батюшке, да делать нечего – смотрит: сам Чудо-Юдо приказать изволил.

СКОМОРОХ. И не может надивиться ни Царь-государь, ни царевна Марья: ведь недавно Соловушка и песни душевные пел, и танцевал по-нашему, и высвистывал такие трели, что плакать да рыдать хотелось, а теперь…

СКОМОРОШИНКА. Выписывает этакие заморские штучки и в виде полубесстыдном… Да оно и понятно: за золото Чудо-Юдино чего только не сделаешь… Соловьи – они все такие.

СКОМОРОХ. И вот распалился Царь-батюшка, разнервничал. Сколько можно над ним издеваться подлейшему Чуде-Юде?! 

СКОМОРОШИНКА. Ведь, шутка ли! – над самим Царём-государём насмешки производить? Трона-терема лишить, за царственное ухо без разрешения трогать, старым дураком называть!..

СКОМОРОХ. Терпению его поникшего величества пришёл, выражаясь международным языком, полный капут. 

СКОМОРОШИНКА. И вот, наваривая Чуде-Юде проклятому щи, натирая полы шваброй, чтобы новому хозяину было приятнее в тереме находиться, воззвал Царь-батюшка зычным голосом Ивана.

СКОМОРОХ. Своего никчёмного Ваньку-дурака.

СКОМОРОШИНКА. Явился Иван.

СКОМОРОХ. Поклонился царю…

СКОМОРОШИНКА. Поклонился царевне.

 

ИВАН. Здравствуй, царь-государь, здравствуйте, царевна Марья.

ЦАРЕВНА. Да какая я уже царевна...

ЦАРЬ. А я, Ваня?.. Взгляни!.. Каково тебе видеть царя-батюшку своего да со шваброй?

ИВАН. Тяжко.

ЦАРЬ. А царевну Марью, щи стряпающую для троглодита этого, царевну, скажу тебе по секрету, Ваня, влюблённую в тебя, в очень достойного, трудолюбивого человека?..

ИВАН. Тяжко, государь.

ЦАРЬ. А царство-государство наше, порушенное да разорённое?..

ИВАН. Очень, царь-батюшка, тяжело.

ЦАРЬ. Вот, Ваня, а резюмируя всю эту политико-экономическую панораму нашей сегодняшней жизни, я хочу сказать, Ваня, что виноват во всём этом ты.

ЦАРЕВНА. Папенька…

ЦАРЬ. Тихо!.. Ты, Ваня, ты.

ИВАН. У меня, государь, даже слова застревают поперёк горла на это обвинение ваше.

ЦАРЬ. А помнишь ли ты, любезный друг мой Ваня, как я давеча спрашивал у тебя?.. Одобряешь ли ты, говорю, Ваня, политику мою внутреннюю, ежели я, говорю, разрешу Чуде-Юде, чтоб он издох, продавать бирюльки, будь они неладны, в изобилии народу царства нашего?.. Ты, брат, мне что ответил?..

ИВАН. Не помню.

ЦАРЬ. А я вот помню, Ваня… Ты сказал, что одобряешь по самую кисточку… Говорил?

ИВАН. Ну… говорил.

ЦАРЬ. А раз говорил, стало быть, ты и виноват, потому как ежели бы ты меня не одобрил, я, может быть, и призадумался бы. А так, думаю, народ дал своё «добро» на леформы, стало быть, думаю, с народа и спрос. Вот видишь, что ты натворил, Ваня?..

ЦАРЕВНА. Папенька, вы, как всегда, не с того боку подъезжаете к Ване. То, что вы хотите ему сказать, надо, папенька, иначе говорить.

ЦАРЬ. Ну, скажи ты, сделай милость.

ЦАРЕВНА. Папенька вам тонко намекают на то, Ваня, что уже всяческое терпение людское закончилось.

ЦАРЬ. Выручай, брат Ваня!

ЦАРЕВНА. Пожалуйста!..

ИВАН. Чего-то я не понял: что требуется от меня-то?

ЦАРЕВНА. На вас вся надежда, Ванечка…

ЦАРЬ. Ты наш спаситель…

ИВАН. Так это… по мордасам, что-ли, Чуде-Юде?..

ЦАРЬ. По мордасам, Ваня, ой, по мордасам, дорогой!..

ИВАН. Так бы сразу и сказали.

ЦАРЬ. Правда, Ваня, сделаешь?..

ИВАН. Сделаем, царь-государь. У меня уж давно руки чешутся, на харю его наглую глядючи.

ЦАРЬ. Вот молодец!.. А то я сам-то не могу, Ваня. Без тебя-то я никак…

ИВАН. Ладно, будем готовиться к бою смертному.

ЦАРЕВНА. Ой, Ванечка, я так боюсь за вас.

ИВАН. Не печальтесь, царевна, добрая сила всегда злую одолевает. И не только в сказке!

ЦАРЬ. А ежели победишьЧуду-Юду проклятого, да трон мне вернёшь, отпишу я тебе полцарства, Ваня, да в придачу царевну Марью замуж за тебя отдам.

ЦАРЕВНА. А что это вы, папенька, торгуете мною, словно на рынке?

ЦАРЬ. Так ты же сама говорила…

ЦАРЕВНА. Вот сама и скажу… Я вам люба, Ваня?

ИВАН. Люба, царевна.

ЦАРЕВНА. И ты мне люб, добрый молодец. Что бы про тебя не говорили цари да бояре, лишь ты один мне люб, и лучше тебя нет никого в целом свете… И смертный бой, Ваня, ты примешь не за трон царский, а пойдёшь ты на бой смертный за нашу с тобой будущую счастливую жизнь. За детей наших, за внуков, за всё наше царство несчастное, потоптанное и поруганное… А я, Ваня, с тобой буду. Я всегда буду с тобой. И ни в какой беде не оставлю.

ЦАРЬ. А это тебе, Иван-богатырь, меч-кладенец… Уж запылился, часа своего ожидаючи.

Царь-батюшка протягивает меч-кладенец Ивану и тот берёт его…

 

СКОМОРОХ. Тут поднялся ветер сильный: деревьев маковки к земле гнёт, кусты ломает, всё живое по земле стелет и воет зверем невиданным.

СКОМОРОШИНКА. То Чудо-Юдо в терем возвращается в истинном обличье своём ужасном.

СКОМОРОХ. А кого ему теперь стесняться, улыбочку на морде рисовать да белые зубки показывать?..

СКОМОРОШИНКА. Всё царство теперь его, он дома, а дома и цивилизацию никакую изображать из себя не надобно.

 Приготовился Иван к бою страшному, заслонил собой царевну и царя. Вваливается в терем чудовище, Чудо-Юдо заморское.

 

ЧУДО-ЮДО. Фу-фу-фу!.. Русским духом пахнет. Уж не сам ли Ванька-дурак в терем мой пожаловал? Ну, выходи, добрый молодец, на одну ладонь тебя положу, другой прихлопну – грязь да вода от тебя останется!

ИВАН. Рано хвалишься, чудище поганое! Разных вашего роду Чуд-Юд бивали мы, и сильных, и умных, и хитрых, и тебе не уйти от оплеухи знатной.Вызываю тебя, проклятый, на смертный бой!

ЧУДО-ЮДО. А что это у тебя в руке блестит, Ваня?..

ИВАН. Меч-кладенец булатный. Вот сейчас приглажу тебя по шее твоей откормленной! Ну, держись, змеюка заморская!!

Замахнулся Иван мечом-кладенцом…

 

ЧУДО-ЮДО. Сказка - стоп!..

СКОМОРОШИНКА. И останавливается сказка…

СКОМОРОХ. Все в недоумении: что ещё придумало Чудо-Юдо хитрое?

СКОМОРОШИНКА. Что за диво? Опять Чудо-Юдо улыбается, опять оно приветливое, опять глазки намаслило.

СКОМОРОХ. Этакая метаморфоза с ним приключилась, едва только меч-кладенец увидел.

 

ЧУДО-ЮДО. Стоп, сказка!.. Нет, ребята, так дело не пойдёт. Все ваши сказочные штучки я знаю наизусть. Сейчас добрый молодец победит молодца недоброго и будете вы жить-поживать, да добра наживать. Верно я говорю?

ИВАН. Верно, верно.

ЦАРЬ. Ну, чего уж тянуть, Чудушко-Юдушко?.. Вступай в бой, Ваня тебя быстренько пошинкует, тут и сказке конец, а то уж и надоела всем эта сказка дурацкая!

ЧУДО-ЮДО. Нет, ребята, не на того напали. Я не доставлю вам этакого удовольствия. Никогда не бьюсь я с воином сильным. Я, Ваня, большой мастер сражаться с безоружным и слабым противником, а с тобой я биться не стану, ты уж, дружок, не обижайся. Зачем мне, Ваня, проблемы такие? И к чему мне шкурой своей рисковать, когда в нашем мире достаточно других способов хитрых, чтобы добиться своего. Нет, я буду терпеливо ждать за морем дальним, когда пробьёт час мой, и едва внимание ваше ослабнет, дух успокоится и восторжествует тело над разумом, как вернусь я к вам в обличье новом, и опять не устоите вы перед искушением, как это случилось ныне. И тогда уж я вволю потешусь и отведу душеньку свою заморскую… А пока вы здесь развлекайтесь, пляшите, пируйте, победу празднуйте, а я полетел к себе… До свидания. Просто – до свидания. Я не прощаюсь…

 

СКОМОРОХ. Взмахнул Чудо-Юдо крыльями своими чёрными и исчез, будто его и не было вовсе.

СКОМОРОШИНКА. И ничего бы не напоминало о нём более, если бы не царство-государство израненное.

СКОМОРОХ. Много бед принесло с собой Чудо-Юдо заморское, и не только видимых бед, но и целую тьму бед, глазом невидимых.

СКОМОРОШИНКА. Бед, посеянных в телах и душах поколений живущих, только начинающих жить, и даже ещё не родившихся вовсе.

СКОМОРОХ. И страх объял жителей царства, когда они поняли это. Страх за себя, за детей своих, за будущее своё. И принялись они вновь возводить разрушенное, распрямлять согбенное, воспитывать развращённое. 

СКОМОРОШИНКА. И день за днём, постепенно, кирпичик к кирпичику отстроено было заново царство-государство. И стало оно сильным и справедливым, и потянулся к нему иноземный люд со всех краёв света в поисках защиты, справедливости, добра и правды. И вновь зажил народ царства этого согласно законам-обычаям своим, корням своим, культуре своей.

 

ЦАРЕВНА. Так оно и правильно: каждое государство сказочное интересно, прежде всего, своими отличиями друг от друга, а не стремлением быть похожим на царство Чудо-Юдово. 

ЦАРЬ. И ничего не мог более сделать змей заморский, потому как разгадали люди хитрость его: ежели Чуды-Юды какие из-заморья своего шипят на нас, да слюною ядовитою брызжут – стало быть, дела в царстве нашем идут своим чередом. Но ежели они вдруг дружбы нашей искать начинают, да своими кренделями наградить хотят, да хвалят всё, что нам во вред идёт, а при этом улыбаются и глазки маслят – значит, близка беда.

ИВАН. И перестал с той поры народ сказочный глупым и никчёмным себя называть. Потому как понял, что не может быть никчёмным и глупым народ, создавший царство могучее, имеющий душу глубокую, силою духа и мужеством не сравнимый ни с кем, побивший в разные времена не одно Чудо-Юдо страшное, и не растерявший в себе через века пасмурные истинный свет доброты, верности и любви!

СКОМОРОХ. Сказка – ложь, да в ней намёк…

ВСЕ. …добрым молодцам – урок!!!

 

Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец!