Что стряслось с Агатой Кристи?

Значительно реже других невротических расстройств встречается истерическая амнезия. Регистрируется она главным образом у женщин, у мужчин бывает исключительно редко.

Истерическая амнезия проявляется в утрате памяти в основном на события, предшествующие тому потрясению, которое и вызвало невроз или психогенный психоз.

Типичный случай истерической утраты памяти, длившейся в общей сложности несколько месяцев (а некоторые биографы уверяют, что истерическая амнезия у героини моего рассказа так или иначе продолжалась около двух лет), произошел со знаменитой английской писательницей Агатой Кристи (1891 —1976). Автор около сотни детективных романов, пользующихся по сей день невероятной популярностью во всех концах света, Агата Кристи была очень впечатлительной, эмоциональной женщиной с очень твердыми христианскими принципами. В 1912 году она познакомилась с Арчибальдом Кристи — между молодыми людьми вспыхнула любовь. Поженились они лишь через два года. Жили в большой бедности, но дружно и любя друг друга.

Вскоре родилась дочь.

Арчибальд Кристи был летчиком, с началом войны он ушел воевать, демобилизовался в звании полковника — ему тогда было 29 лет.

Все годы войны будущая писательница ждала своего мужа. Она его очень любила и доверяла ему во всем.

В 1925 году серьезно заболела мать Агаты Кристи, писательница очень переживала болезнь матери, к которой была очень привязана. Много времени она проводила возле больной.

На фоне общего перенапряжения духовных и физических сил, на фоне сильной усталости и тревоги случилась беда: полковник Кристи объявил жене, что он полюбил другую.

Это был шок, это было потрясение — и от неожиданности, и от предательства, и, как обычно бывает в таких обстоятельствах, от многого-многого другого. И нервы Агаты не выдержали. Наступила болезненная реакция самозащиты в виде приостановления функционирования ряда психических систем. Обезумев от переживаний, Агата Кристи потеряла ориентиры, она как бы отключилась от реальности.

Покинув свой дом, она куда-то уехала (куда — по сей день историки не могут выяснить), никого не узнавала, не помнила свое прошлое, забыла имена мужа, дочери и других близких людей. Несчастную женщину поместили в больницу, затем выписали под надзор одной близкой родственницы.

Медленно Агата приходила в себя, хуже всего восстанавливалась память: она словно хотела выкинуть из сознания все, что было связано с обманувшим ее безмерное доверие мужчиной. Этот механизм называется вытеснением, он бывает у здоровых людей, а иногда носит патологический характер. Этот механизм подробно описал Зигмунд Фрейд: учение о вытеснении — один из краеугольных камней психоанализа.

От истерических и других расстройств никто, к счастью, еще не умирал. Время лечит, а страсть уступает только страсти.

В 1930 году Агата Кристи вышла замуж за Макса Мэллоуана — археолога и путешественника. Супруги прожили счастливо много десятилетий. Все эти годы Агата Кристи с удвоенной энергией создавала свои книги (последнюю она написала, когда ей уже исполнилось 80 лет), она словно хотела забыть все, что с ней было раньше, она никогда не заводила разговор о том, что случилось когда-то с ее памятью.

Амнезия может распространяться на события, предшествующие шоку, или на события после шока. Иногда утрата памяти или явное ослабление ее могут быть неполными: что-то помнит, а что-то нет или помнит неточно.

Истерическая амнезия, к счастью, всегда преходяща, она имеет точный день рождения, а проходит либо постепенно или мгновенно — иногда под влиянием другого психического стресса, ведь клин вышибается клином.

То, что случилось с писательницей, встречается очень редко — особенно в конце XX века. Хотя, впрочем, все относительно.

Длительное течение невроза может приводить к деформации характера пациента — в одних случаях имеет место нарастание невротических изменений личности (количественные изменения), а в других появление в характере истерических, тревожно-мнительных, возбудимых и других качественно новых свойств.

Ипохондрические переживания — одна из важнейших проблем медицины, одинаково касающаяся как невропатологов и психиатров, так и терапевтов, хирургов и представителей других врачебных специальностей. Ипохондрию никогда не следует гипердиагностировать, ведь сколько раз каждый практический врач убеждается: о больном думают (обычно снисходительно или даже презрительно), что он банальный ипохондрик, а потом выясняется, что у него на самом деле давно уже имеется соматическое заболевание, которое — если бы было своевременно распознано — могло бы быть излечено и ни о какой ипохондрии не было бы и речи.

В начале 80-х годов было изучено население гор. Софии старше 60-летнего возраста. Оказалось, что лишь 18,5% были практически здоровы. У остальных имелось по одному (25,8%), по два (25,2%), по три (18,8%), по четыре и больше заболеваний (11,7%). Наличие соматических расстройств приводит к невротизации личности и в то же время меняет содержание невротических нарушений, большинство из которых скорее можно расценивать как неврозоподобные, а не как невротические. Всем больным неврозами свойственно стойкое понижение настроения, но у пациентов старческого возраста очень часто дело доходит до депрессии. Более того, люди пожилого возраста более ранимы и чувствительны, чем люди среднего возраста, и у них поэтому часто появляются невротические переживания в ответ на самые, казалось, незначительные воздействия, которые для лиц более молодого возраста ни в малейшей степени не будут психотравмирующими.

Врач, лечащий больных неврозами, должен иметь большой кругозор и настоящую медицинскую культуру, чего, к сожалению, не хватает многим медикам. Вот мнение Кристофа Фридриха Йотингера (XVIII столетие), который даже создал некую психотерапевтическую молитву, впрочем, имеющую несколько шутливо-иронический характер: «Господи, дай мне терпение вынести то, что я не могу изменить; дай мне смелость начать изменять то, что я в силах изменить; дай мне мудрость, чтобы я мог одно отличать от другого». Если пациент будет иметь мудрость различать свои реальные возможности и иллюзии, то ему будет относительно легко избавляться от неврозов.

 

О БОЛЕЗНЕННОМ САМОНАКАЗАНИИ

Зная, что я интересуюсь редкими больными, мои коллеги часто присылали необычных пациентов или выписки из их историй болезни.

Вот, например, что сообщала мне главный детский психиатр Киргизии Людмила Ильинична Сафонова.

«Посылаю фотографии 12-летней Гали, я лечила ее гипнозом по Вашей методике и вроде бы вылечила. На фотографиях больная изображена в день поступления в психиатрический стационар по поводу истерических реакций. Несколько месяцев назад Галя случайно поранила лицо, вызвали «Скорую помощь», врачи были к ней очень внимательны, девочке, видно, понравилось то, что ей уделяют так много времени. С тех пор, когда ей хочется побыть в центре внимания, она режет, царапает лицо, грудь, ноги, руки — иногда бритвой, иногда ногтями или гвоздями. Все это она скрывала от родных. Заметят те, что девочка исцарапана, она в ответ: «Это у меня ни с того ни с сего». Девочку — к педиатрам, те подозревают васкулит. Другие специалисты-медики другое подозревали, каждый свое.

Какой-то фантазер предположил, что это все следы общения с инопланетянами или со снежным человеком.

Галя — большая мастерица по части вранья, но врала, не задумываясь о том, чтобы сходились концы с концами. Ложь ее была шита белыми нитками, верили ей лишь те, кто хотели верить. В общем, родителям скоро стало ясно, что девочка сама наносит себе раны, что никакого воспаления сосудов и их чрезмерной хрупкости нет.

Полечила я ее, выписала, но после очередного конфликта с родителями Галя опять порезала себе лицо. Опять к нам.

Сейчас выписываем ее домой в третий раз — дай Бог, чтобы в последний».

Через два года после получения этого письма я приехал во Фрунзе читать лекции и смотреть больных. Вспомнил и Галю. Выяснилось, что больше в стационар она не поступала и судя по всему совершенно здорова.

Страсть к самоповреждениям — одно из проявлений агрессии, направленной на себя (аутоагрессия).

Среди болезней, в основе которых аутоагрессия, — некоторые виды трихотилломании (это слово переводится как «страсть выдергивать волосы»), При этой болезни больные (чаще женского пола) при всякой досаде, неудаче, ссорах выдергивают у себя волосы, иногда до полного облысения. Некоторые пациентки эти волосы поедают.

Большинство болезней, которые встречаются у людей, регистрируется и у животных — это говорит о единстве животного мира, о непрерывности эволюции, о том, что все живое в природе (включая людей) подчиняется одним и тем же законам и религия тут совершенно ни при чем. Встречается у животных и трихотилломания. Сплошь и рядом наблюдается следующая ситуация: попугай или еще какая-нибудь птица, привыкшая к своему хозяину, попадает в условия, которые ей не по нраву. В знак протеста и самонаказания птица выдергивает свои перья, порой превращаясь в полностью лишенную оперения. Например, передают попугая от одного дрессировщика к другому, нелюбимому. Или продают птицу новому хозяину. Вот тогда это и происходит. Следует подчеркнуть, что чаще всего подобные реакции наблюдаются у домашних животных или у тех, кто долгое время жил вблизи людей: с кем поведешься — от того и наберешься.

Еще одной формой аутоагрессии (быть может, самой карикатурной) является синдром Мюнхаузена — при этом расстройстве больные симулируют аппендицит, заворот кишок, глотают ложки, иголки и т. д., то есть делают все, чтобы попасть на операционный стол. Они, видимо, получают психологическое удовольствие от того, что их будут лечить да еще болезненными методами. Синдром Мюнхаузена — одна из форм мазохизма, встречается, если не ошибаюсь, одинаково часто и у мужчин, и у женщин.

Сложна, очень сложна проблема неврозов и схожих с ними расстройств. Каждое открытие порождает. так много вопросов, создает так много новых проблем, что голова кругом идет. Но отказаться от исследований — значит, никогда не научиться помогать людям.

 

ЧТО ТАКОЕ КАЗУИСТИКА?

В своей врачебной практике я встречал много сложных, большей частью очень редких расстройств — почти все они были у представительниц прекрасного пола. Это еще раз подтверждает старую истину: женщина всегда неожиданна, от нее можно ожидать все, что угодно.

Но вначале договоримся о том, что такое казуистика — именно ей и посвящены последующие разделы моей книги.

«Советский энциклопедический словарь» (М., 1980) определяет казуистику «как рассмотрение отдельных случаев в их связи с общими принципами». В пятитомной «Философской энциклопедии» (М., 1960—70) слово казуистика вообще не употребляется. В большинстве других справочных изданий казуистикой именуют крючкотворство, изворотливость, жульничество. И лишь в «Словаре иностранных слов. Изд. 10» (М., 1983) встречается прилагательное «казуистический», имеющее два значения: одно как синоним крючкотворства, другое выглядит как случай редкого заболевания. Итак, казуистика — часто звучащее в медицинском быту слово, происходящее от латинского casus (случай) — должно, согласно «Словарю иностранных слов», потребляться только как прилагательное, однако всякий язык это не окаменевшее, не застывшее явление, оно подвижно, оно беспрерывно обогащается, включая в себя многое из того, что прежде объявлялось неверным, вульгарным или недостойным. Поэтому я считаю вправе использовать это слово и как прилагательное (например, казуистическое явление), и как существительное. В последнем случае казуистикой можно назвать один пример или совокупность очень редких явлений в любой сфере научного или бытового знания.

Однако категория редкости относительна, условна, вариабельна, зависит от множества факторов, среди которых: уровень развития конкретной области знаний, видоизменение проявлений, интерес ученых к данной проблеме и пр. В 1884—86 годах французский невропатолог Жорж Жиль де ля Туретт (1857—1904) описал девять пациенток, страдавших болезнью, позже получившей название болезни генерализованных тиков или болезни Жиля де ля Туретта. Среди этих больных находилась мадемуазель де Дампьер (1799—1884), клинические проявления болезни которой еще в 1825 году описал Жан Итар (1775—1838)—один из родоначальников современной психиатрии. И во времена Итара, и во времена Жиля де ля Туретта, и даже в середине XX столетия болезнь генерализованных тиков считалась чрезвычайной казуистикой. В наши же дни это расстройство встречается совсем нередко, статьи о нем публикуются куда чаще, чем о многих иных психоневрологических проблемах. Ученые сейчас оперируют уже не единичными наблюдениями, а десятками и сотнями. Существует даже международное объединение лиц, страдающих болезнью Жиля де ля Туретта.

Когда в 1889 году французский дерматолог Франсуа-Анри Аллопо (1842—1919) описал один единственный случай трихотилломании, ему и в голову, конечно, не приходило, что через сто лет об этом нарушении будут печататься бесчисленные статьи и защищаться диссертации. Когда более 125 лет назад были опубликованы первые описания психической анорексии, тогда это нарушение расценивалось как казуистика. В наши же дни редко встретишь детский или подростковый психиатрический стационар, в котором бы одновременно не находилось хотя бы несколько таких пациентов. Еще 20—30 лет назад психическая анорексия считалась привилегией женского пола, а если нечто похожее на психическую анорексию встречалось у мальчиков-подростков, то сразу же расценивалось как шизофрения. В наши же дни психическая анорексия все чаще обнаруживается у лиц мужского пола и не всегда рассматривается в рамках шизофрении.

Таким образом, понятие казуистика имеет конкретный исторический смысл и в разную историческую эпоху содержание его меняется. Неизменным остается одно: казуистика это то, что в данный момент является большой редкостью.

Впрочем, и тут исследователь может заблуждаться.

Помню, как в 60—70—80-х годах, когда я преподавал в Центральном институте усовершенствования врачей и читал лекции по различной патологии (в том числе и сексуальной) и меня спрашивали, что такое половая норма, я неизменно отвечал так, как твердо был убежден: норма это любая форма отношений между разнополыми индивидами, приводящая к психологическому и физиологическому оргазму. Нередко на эти мои слова немедля шел вопрос: а как же сексуальные меньшинства? Ответить мне на такой подвох было легко: сексуальные меньшинства у нас — исключительная редкость, это все психопаты и криминальные элементы.

К гомосексуалистам я всегда относился с нескрываемой брезгливостью. Мне было легче понять шизофреника или эпилептика, чем гомосексуалиста. Я по сей день воспринимаю гомосексуалов, как глубоко несчастных людей, ведь как же прожить свою жизнь, не любя женщин? По-моему, большего горя не бывает для мужчин.

Но шли годы. С конца 80-х годов отечественные средства массовой информации все чаще и подробнее стали сообщать о сексуальных меньшинствах. Оказалось, что их очень много, что никакая это не казуистика, что о распространенности однополой любви не знал только Минздрав СССР (и я как его часть). Пусть журналисты и преувеличивали, но своими сочными описаниями душевных переживаний гомосексуалистов обоего пола они приучили читателей не воспринимать однополую любовь как редкость. Правда, я оказался трудноперевоспитуемым и по-прежнему думаю о гомиках как о несчастных существах, обделенных, обездоленных. Сами же гомики так, видно, не считают. Если раньше я считал их всех психически больными, то сейчас понимаю, что ошибался: большинство из них не нуждается в помощи психиатра, просто они другие, не такие как все — ведь не всем быть блондинами или праворукими, люди все разные и всех нужно понимать.

Однако ни в коем случае не следует думать, что понятие казуистика это во всем и всегда нечто относительное, неустойчивое, не имеющее ничего абсолютного. Конечно, понятие казуистика в первую очередь отражает свое время. Врачи XVIII— XIX столетий описывали истерию так подробно, как, казалось, ни одну болезнь в мире, а сейчас истерия превращается в казуистику. Если удается увидеть нынешнему психиатру истерическую астазию — абазию (невозможность ходить при отсутствии признаков органического поражения ног), то можно сказать, что ему крепко повезло. В еще большей степени это относится к прогрессивному параличу. Писчий спазм всегда (даже еще двадцать лет назад) считался исключительно болезнью людей, перешагнувших третий десяток жизни. А я в 1984 году описал много случаев писчего спазма у детей и уверен, что эта болезнь может встречаться даже у первоклассников.

В 1886 году, когда появилось первое описание дисморфофобии, ныне справедливо именуемой дисморфоманией, это расстройство считалось куда более редким, чем любое из тогда уже известных заболеваний. Нынешние же врачи знают дисморфоманию куда лучше (ибо каждодневно с ней сталкиваются), чем любое из психоневрологических расстройств, распространенных в конце XIX столетия. Но если, допустим, дисморфомания встретится у пациента старческого возраста, которому она абсолютно несвойственна, а страдания стариков и старух — болезнь Альцгеймера или болезнь Пика обнаружится у подростка, это будет чрезвычайная казуистика, заставляющая пересмотреть взгляды на эти болезни, ибо независимо от исторических эпох и научных школ считается аксиомой, что определенные болезни могут встречаться лишь в определенном возрасте. Всякое нарушение этого правила может быть отнесено к категории казуистики, носящей постоянный, абсолютный характер.

То же самое следует сказать и о тех случаях, когда болезнь, встречающаяся лишь у представителей одного пола, появляется у представителей иного пола. Это уникальная казуистика, имеющая абсолютный характер. Чаще же всего речь тут идет о неверной диагностике. Допустим, если мы будем считать мнимой беременностью всякое вздутие живота, то тогда нельзя объяснить возникновение этого феномена у лиц мужского пола. На самом же деле вздутие живота и мнимая беременность не синонимы, и если первое расстройство может быть у лиц любого пола, то второе — только у лиц женского пола.