Первая поездка в Сан Джованни Ротондо.

Я выехал из Болоньи в Сан Джованни Ротондо 15 марта 1940 года. Две мои сестры: Габриела и Анна входили в группу, сопровождавшую монсеньора Тонино Тонелли. На следующий день мы прибыли в Сан Джованни Ротондо и жили у госпожи Клоринды в старом городе.

Я чувствовал себя немного потерянным в этой, обдуваемой ветром деревне, так отличающейся от моей. В четыре часа утра вся группа была разбужена сеньорой Клориндой. Надо было пройти, по меньшей мере, два километра пешком, чтобы присутствовать на мессе отца Пио в маленькой церкви монастыря Святой Марии Милостей.

Я сгорал от нетерпения близко увидеть великого и таинственного отца Пио.   Лицо отца, которым я так восхищался, глядя на фотографии, казалось мне простым, близким. В течение мессы отец Пио, которого я видел впервые, притягивал моё внимание подростка. Проникающий и ласковый взгляд отца Пио возбуждал в самой глубине моего сердца сыновнюю любовь.

Люди, которых я встречал в пансионе и в церкви, описывали мне отца Пио как кого-то очень строгого. Когда подошла моя очередь исповеди, меня охватил страх. Ячувствовал, что любовь отца Пио привлекает меня. Но я опасался, что не заслуживаю, чтобы он слушал меня как сына святого Брата, мною всегда любимого.

В то время, как я ожидал и готовился к исповеди в старом сакристии монастыря, меня начал отвлекать интерес к истории и к искусству. Вместо того, чтобы размышлять и раскаиваться в моих грехах, я искал сходства этого сакристия и интерьера старинных русских монастырей, которыми я любовался в моей книге. Вдруг монсеньор Тонелли пригласил меня подойти к исповедальне отца Пио.

Я так был охвачен желанием приблизиться к отцу, что забыл, что нахожусь перед священником, которому я должен был исповедовать свои грехи!

Отец Пио задавал мне вопросы, потом он посмотрел на меня, ожидая ответа. Совсем сконфуженный, я ему сказал: «Я не помню хорошо, делал ли я этот грех».

Он ответил мне с большим нажимом: «Поди прочь! Что ты ждёшь от меня? Хорошо готовься к исповеди! Я не могу терять время».

На следующий день, после более глубокой подготовки, я вернулся в конфессионал. Против моего ожидания я нашёл отца безгранично нежным, что меня заставило забыть вчерашний выго­вор.

Отец Пио мне сказал: «Да, я принимаю тебя духовным сыном, но ты веди себя хорошо».   Он мне не задал ни одного вопроса ни об учёбе, ни о городе, из которого я происходил.

Счастливый, что я, наконец, встретил пророка, я вернулся в Болонью. Я начал занятия в Институте Алдини - Валерияни. Мне не нравилась моя ориентация (уклон), но я не доверил мои затруднения никому. Я занимался очень мало, и в глубине моего сердца у меня было намерение покинуть школу. Моя духовная жизнь была достаточно наполненной. Я следовал молитвенным практикам с любовью. Я часто принимал святое причастие, но я просил (молил) Тело Христа с малым рвением. В одиннадцать лет я услышал, как один, мною очень уважаемый господин, сказал: «Никогда не поверю, что во время консекрации кусочек хлеба может превратиться в тело и кровь Христа». Я не дал отчёта этим словам, но теперь я уверен, что они приходили мне на ум всякий раз, когда я получал Святое Причастие.

       5 мая 1940 года в Болонье я получил очень важное письмо, которое вскрыло большой дар отца Пио. Из Сан Джованни Ротондо он мог читать самые сокровенные тайны моего сердца: моё намерение покинуть учёбу и мою нехватку рвения в молитве Телу Христа, вéдомые одному лишь Богу.

В эти три дня, что мы оставались в Сан Джованни Ротондо у Клоринды, мы с моими сестрами познакомились с госпожой Олимпией   Кристаллини, уроженкой Перуджии, которая была также гостьей пансиона.

Когда мы уехали в Болонью, мы оставили наш адрес госпоже Олимпии, которой я, однако, ничего не рассказал о себе. Я был очень удивлен, когда 3 мая 1940 года ко мне пришло одно её письмо, которое я переписываю в основных чертах:

«Мой добрый Луиджи,

я так давно хотела вам написать... теперь я не могу больше ждать, чтобы провозгласить желание отца - тем более я должна это сделать из послушания, потому что, будучи его духовной дочерью, я не могу ни в чём ему отказывать, даже в смертной жертве.

Несколько дней назад отец поручил мне сказать вам от его имени, что он желал бы, чтобы Луиджи из Болоньи больше занимался, так как в своих молитвах «я обнаружил, что он не занимается, в конечном итоге он провалится, если я его об этом не предупрежу». Он мне говорил об этом с большой нежностью, казалось, что эти ласковые слова хотели передать ту трудность, от которой страдало его сердце из-за того, что вы пренебрегали вашей учебой.

Он мне доставил такое затруднение, что я никак не могу это объяснить. Между тем он сказал мне по поводу вашего отношения к церкви, что оно было достойное, и вы должны следовать этому пути, но что вы должны молиться Телу Христову немного с бóльшим рвением, так как Оно опускается в ваше сердце.

Мой дорогой Луиджи, будьте счастливы тем, что отец вас предупреждает о том, чего ожидает от вас Иисус. Бедный отец! Как он страдает, если его духовные сыновья не сдерживают обещаний, которые они ему дали. Он за это в ответе перед величьем Божьим. А мы, делаем ли мы это? Нет. И более, чем я сама, я уверена, что мой дорогой Луиджи, душа которого так добра, не захочет, чтобы отец, наша жертва, страдал оттого, что вы не преуспеете на ваших экзаменах. Он видит ваше будущее, и уже решил с вашей ситуацией.

Прошу вас, мой дорогой Луиджи, сделайте так с этого момента, когда вы прочтёте письмо, что отец не сможет больше видеть, даже отсюда, что будет ему доставлять огорчение из-за вас и из-за чего течёт так много крови из его ран... Чтобы каждый из вас применил сильную, очень сильную волю к тому, чего желает действительно наш дорогой святой отец. Все вместе постараемся успокоить его опечаленное сердце - это точно сердце Христа.

Я надеюсь.... Всем - святое благословение отца — Ваша сестра в Иисусе.

              Олимпия Пия Кристаллини».

Благодаря молитвам и подбадривающим словам отца, я не оставил технической школы. В начале учебного 1943 года я был на пятом курсе в Институте Алдини; мне не хватало только трёх лет, чтобы получить диплом.

Однажды, в октябре 1942 года, преподаватель литературы Института, госпожа Лиа Санери, сказала мне: «Почему, Гаспари, ты не выбрал школу, где дают классическое образование? - Я ответил, что это было моим желанием, но я должен был безропотно покориться, чтобы получить диплом технической школы.

Добрая и благородная учительница мне сказала: «Я уверена, что ты преуспеешь на вступительном экзамене в научный лицей. В этом году я дам тебе частный курс по латыни».

Энтузиазм и благородство госпожи Санери подтолкнули меня попытаться осуществить это начинание. Вечерами, после 8 часов занятий в Институте Алдини, я шёл к моей преподавательнице, чтобы начать с нуля изучение латинского. Это были, конечно, молитвы отца Пио, подаренные им Богу без моего ведома, и направлявшие мне благородную учительницу и волю к учёбе, которой мне всегда не доставало.

В течение лета 1943 года я сдал экзамен, и на следующий год я был уже в научном лицее «Августо Риги» в Болонье. В 1950 году я получил диплом фармацевта.

В течение 14 лет - с 1940 по 1954 - я не видел отца Пио.

В сентябре 1954 года я нашёл на чердаке среди школьных книг письмо, которое я получил 5 мая 1940 года из Сан Джованни Ротондо.

С большим вниманием я его вновь прочёл, считая его потерянным, и я лучше понял значение многих испытаний. Мой глубоко любимый папа Август умер 26 ноября 1953 года.

Усталая и опечаленная мама нуждалась во мне: я хотел ей помочь решить серьёзные проблемы, вызванные в семье смертью папы. Мой отец хотел всегда видеть своих девять детей объединёнными в жизни.

Благодаря этому желанию единства, всегда было очень хорошее согласие между всеми детьми, пока мой отец оставался в живых. Но когда он умер, появились разногласия, так как стало трудно сохранить связь, поддерживаемую общими интересами между новыми семьями, которые братья и сестры создали под благословенной се­нью нашего отца, такого влюбленного и такого благородного главы семьи.

У моего отца был культ единства семьи. Его сердце, полное любви и благородства, было неспособным принять отъезд детей, вступивших в брак, так как каждый из них имел различные устремления.

В 1954 году я решил обосноваться в Сан Маттео  Десима, предоставив себя в распоряжение семьи и чтобы утешить ангела дома моей любовью и своим скромным вкладом. Я не любил жить в маленьких деревнях и ещё меньше любил заниматься мельницами. Любовь к моей матери и долг перед моей семьей помогли мне преодолеть трудности привыкания.

Страдания этих лет помогли мне понять значение письма, которое я нашёл на чердаке Десимы. Именно тогда я решил вновь поехать в Сан Джованни Ротондо.