Никола Тесла – вампир. Сумеречный гений.

Эдона Ксувани.

Никола Тесла – вампир. Сумеречный гений.

 

Предисловие

 

Когда в 1882 году молодой талантливый инженер со странным именем Никола Тесла прибыл из Парижа в Нью‑Йорк знакомиться с самим великим Эдисоном, тот, прищурясь, с прямотой жителя Дикого Запада вопросил: «Мистер Тесла, вы не вампир случайно? Я слыхал, у вас в Трансильвании так принято».

Эту историю обычно рассказывают как курьез – и доказательство того, как предвзято отнесся Эдисон к молодому коллеге, сразу распознав в нем будущего соперника. Принято ехидно усмехаться и по поводу невежества великого Эдисона: Тесла родом вовсе не из Трансильвании, его родное селение Смиляны расположено на территории нынешней Хорватии. Все это так – но существует масса свидетельств в пользу того, что нечеловеческую природу собеседника Эдисон угадал с первого взгляда.

Личность Николы Теслы в последнее время вызывает пристальный интерес и коллег‑физиков, и широкой публики. Много говорят и о гениальных изобретениях, которые он сделал, и о гениальных изобретениях, которых он не делал – или якобы делал, – и о его необычайно точных футурологических прогнозах, и о странностях его характера и хитросплетениях биографии. Пожалуй, никто не останется равнодушным, познакомившись поближе с этим поразительным… нет, человеком ли? Все‑таки не так много на свете людей, наделенных не только талантами подобного размаха в самых разных областях знания, но и даром предвидения (и даже ясновидения), потрясающей выносливостью при слабом здоровье, а также целым набором удивительных чудачеств, каждое из которых в отдельности не заставило бы стороннего наблюдателя, пожалуй, даже пожать плечами, но все вместе не могут не настораживать.

Между тем не случайно, что интерес к личности Теслы хронологически совпал с волной интереса к созданиям, издавна жившим бок о бок с человечеством, но лишь недавно вышедшим из подполья, – к вампирам. Нам представляется, что подобное внимание вызвано отнюдь не модой – напротив, именно мода на вампиров связана с тем, что в наши дни, – точнее, в последние десятилетия, – человечество снова столкнулось со старой проблемой – со всплеском вампиризма. Подобные всплески были засвидетельствованы в истории многих стран: города и целые области внезапно наводнялись ордами вампиров, и тайных, и явных.

Так было в Сербии и Моравии в 1725 году, в Восточной Пруссии в 1750 году, в Северной Англии в 1890 году, в китайской провинции Кантон в 1900 году. По всей видимости, нечто подобное переживает в наши дни и европейская цивилизация, а вместе с ней – и Россия.

В последние века популяция вампиров во всем мире значительно возросла. Мы должны заранее предупредить, что, в отличие от широких масс, вампирам как таковым не симпатизируем. Всякому, кто хоть немного знаком с вампирами – с настоящими вампирами, а не с рекламными красавцами с киноэкранов или страниц дамских романов, известно, что разум вампиров совершенно чужд человеческому, принципы морали и нравственности для них ничего не значат, их нельзя уговорить вести себя хорошо (страшно даже представить себе, что бы сделали эти твари с таким идеалистом!). Поэтому раз и навсегда выбросьте из головы романтический образ аристократа в черном плаще и белой манишке. Забудьте о сериалах про истребителей вампиров и про бесконечные слюнявые истории о любви хороших девочек к добродетельным кровопийцам. Этого не бывает.

Однако пристальное изучение истории человечества показывает, что время от времени жестокие беспринципные кровопийцы почему‑то решали не вредить роду человеческому, а помогать ему, более того – селились среди людей, стараясь ничем от них не отличаться и вести вполне человеческий образ жизни. Этому феномену – «сознательным вампирам»[1] – и посвящена данная книга. В ней заинтересованный читатель найдет краткий обзор истории европейского вампиризма, подробнейшее объяснение природы этого недуга, а также поразительные факты, связанные с Клубом сознательных вампиров и деятельностью одного из величайших его представителей – Николы Теслы.

Первая часть книги посвящена истории и теории вопроса. Здесь читатель найдет подробный рассказ о корнях вампиризма, о существовании вампиров среди людей, а также о некоторых эпохальных событиях, связанных с вампирами и до последнего времени не известных широкой публике. Речь пойдет, во‑первых, об открытии вампирского гипноза, которое позволило вампирам жить среди людей инкогнито и творить свои темные дела незамеченными, а во‑вторых, о возникновении Клуба сознательных вампиров и деятельности его основателя сэра Уильяма Стерна. Во второй части вы познакомитесь с сенсационными фактами из биографии Николы Теслы, узнаете о том, как он стал вампиром, как принял судьбоносное решение отказаться от вампирского существования и нашел надежных союзников в лице членов Клуба, а также о том, какой отпечаток это наложило на всю его жизнь.

Эта книга адресована всем тем, кто стремится разобраться в феномене вампиризма и его роли в жизни человечества во всех ее аспектах. Она призвана развеять миф о «хороших вампирах». Увы, повторим, хороших вампиров не бывает – вампир есть вампир, и единственная его цель – напиться человеческой крови. Если же вампир решает сохранить в себе что‑то человеческое, если ему дорог собственный разум и принадлежность к нашей цивилизации, он вынужден отказаться от самой сути вампиризма, пожертвовав при этом очень многим, в частности, бессмертием. На это и идут члены Клуба сознательных вампиров. Честь им и хвала.

 

Вампиризм на Балканах

 

Греция

 

Одним из древнейших источников современного представления о вампирах считают мифы и легенды Древней Греции (о ламиях мы уже упоминали), а также новогреческий фольклор. В Греции, как и в Румынии, рассказывали о кровососах‑стригах (все о той же несчастной неясыти), крылатых демонах, сосущих кровь у детей. Кроме того, кровь сосали и мормолики (названные так по имени некоей Мормо, убившей своих детей). В античности ламиям уделяли много внимания, затем эти верования отошли в тень, однако до сих пор об умерших во младенчестве в Греции говорят «ламия задушила».

Однако самые похожие на вампиров существа в греческом фольклоре – это вриколаки. Само название их родственно южнославянскому слову «волколак» или «волкодлак» – «волк‑оборотень», «носящий волчью шкуру».

Греческий вриколак был ожившим покойником, и его тело обычно сжигали, не протыкая колом и не отрубая голову. Однако поначалу вриколак не был вампиром – он возвращался в мир живых, чтобы завершить недоделанные дела, помириться с супругом или близким человеком. Поэтому его не боялись. В более позднее время появились рассказы о вриколаках, которые возвращались в семью навсегда и вели нормальную жизнь, а также о вернувшихся покойниках, переселявшихся в другие места, чтобы обзавестись новой семьей и детьми. Однако примерно к 1700 году относится рассказ о том, что вриколак начал досаждать живым, и тогда его труп эксгумировали, извлекли сердце и сожгли. Это не помогло, и тогда приезжий из Албании (страны, обладающей, как и Румыния, богатой вампирской традицией) предложил пронзить могилу «христианскими мечами». После этого тело предали огню.

Изучая греческую литературу и фольклор, ученые обнаружили, что нетленность часто становится наказанием за грехи или следствием проклятия: нетленное тело не дает человеку обрести свое место среди усопших (этот мотив есть у Эсхила и Еврипида). Кроме того, оказалось, что есть три обстоятельства, предрасполагающие к тому, чтобы человек стал вриколаком. Во‑первых, родительское проклятье, во‑вторых, преступление против своей семьи – например, убийство родственника или любовная связь с невесткой или зятем, – в‑третьих, внезапная или насильственная смерть или неподобающие похороны.

Греческая православная церковь развила эти представления: если тело усопшего остается нетленным (а следовательно, его душа не находит успокоения), это следствие проклятия, но не столько родительского, сколько церковного – акта отлучения от церкви. Истории о проклятых мертвых, чьи тела не распадались, постепенно стали основой веры в то, что отлучение имеет физические последствия, а сообщения об изменениях в телах отлученных, с которых это отлучение было потом снято, прибавили церковным писаниям живописности. Более того, церковь признала и реальность вриколаков: мертвые могут стать вриколаками, если умерли в отлучении, были неподобающим образом похоронены или умерли насильственной смертью. Кроме того, появились еще два условия: это мог быть либо мертворожденный ребенок, либо родившийся в один из великих церковных праздников.

Христианизация славянских и балканских народов активно началась в конце первого тысячелетия нашей эры и достигла впечатляющих результатов в к XII веку. Когда православная церковь стала господствовать в России, Румынии, Венгрии и среди южных славян, верования этих народов перешли в Грецию и еще явственней изменили образ ожившего мертвеца, превратив его в настоящего вампира‑кровососа. Раньше вриколаков не боялись – разве что покойник принимался мстить живым, но его месть была обоснованной. Именно у славян греки переняли представление о том, что вампир может быть бессмысленно‑безжалостным. Теперь вриколаки жаждали крови и всячески бесчинствовали – причем чаще всего их жертвами становились родные и близкие. Поэтому и врагов стали проклинать фразами «Чтобы тебя земля не приняла» или «Чтобы земля отвергла тебя»: проклятый возвращался к своим в виде вриколака и причинял им горести.

 

Славянские народы

 

Славяне Восточной и Центральной Европы вправе гордиться тем, что именно у них легенды и мифы о вампирах разработаны подробнее всего – и именно у них чаще всего встречаются настоящие вампиры. Вспышки вампирской истерии среди этих народов в XVII и начале XVIII века привлекли к вампирам внимание западного мира и привели к развитию современного представления о вампирах. Кроме того, славянам мир обязан и разработкой стандартных антивампирских мер.

Славянские народы населяют практически всю Восточную и Центральную Европу. В центре славянских земель расположены два неславянских государства – Румыния и Венгрия, – однако и они переняли много обычаев и верований своих соседей. Кроме того, во всех славянских странах с древних времен жили цыгане – и живут до сих пор.

Самым значительным историческим событием для славянских народов было введение христианства. Сильнейшее влияние на их историю оказал раскол 1054 года между православными и католиками. Русские, болгары и сербы примкнули к восточной православной церкви, а поляки, чехи и хорваты – к западной католической. Раскол имел большое значение и для развития представлений о вампиризме: православные считали, что если тело не разлагается после смерти, это признак вампиризма, а католики – что это свидетельство святости. Впоследствии, однако, обе церкви изменили свою точку зрения: уже в 1472 году писали, что у русских «кто не в теле лежит, тот не свят», а в наши дни и католики, и православные убедились в том, что нетленность тела – не обязательно признак святости.

Ученые полагают, что представление о вампире зародилось на Балканах и видоизменялось под воздействием не только христианских доктрин, но и всевозможных ересей, распространенных среди южных и восточных славян, в том числе богомильства. Именно на Балканах, как полагают, появилось и слово «вампир», давшее в русском языке название «упырь» (подобные же названия носят вампиры и у прочих славянских народов).

Изначально славянский вампир считался ожившим покойником, который мог нанести вред живым. Однако универсальным символом зла, каким он станет в западноевропейской культуре XIX века, вампир еще не был. Вмешательством упырей объясняли все те непредсказуемые и незаслуженные беды, которые обрушивались на крестьян в повседневной деревенской жизни – например, падеж скота, – а также все события сверхъестественного толка (полтергейст, явления привидений, инкубов и суккубов и пр.)

Отметим, что по представлениям славян для того, чтобы стать вампиром, не нужен был контакт с другим вампиром. Вампирами становились в результате какого‑то нарушения привычного уклада жизни, связанного чаще всего либо со смертью и погребением, либо с рождением, – и здесь налицо обычный набор тревожных признаков: в упырей превращались жертвы несчастных случаев, убитые и самоубийцы, а также, естественно, отлученные от церкви. Кроме того, вампирами становились зачатые во время постов, некрещеные младенцы (правда, они сосали кровь не у людей, а в основном у домашнего скота), дети, родившиеся с зубами или «в рубашке». Идея о том, что вампирами становились и жертвы вампиров, появилась значительно позднее – она и стала причиной волн вампирской истерии: люди боялись, что вампирами одновременно может стать сразу много их друзей и соседей.

Если возникали подозрения в том, что в округе завелся вампир, начинали его искать. Наиболее вероятными кандидатами были недавние покойники – особенно те, со смерти которых не прошло еще 40 дней. Тело выкапывали и подвергали освидетельствованию. Если во рту обнаружится кровь, тело будет нетленным или раздутым, как барабан, у трупа отрастут ногти и волосы – дело считалось решенным, и принимались стандартные противовампирские меры: труп пронзали колом, обезглавливали, сжигали, причем все это сопровождалось церковными службами (иногда считали нужным повторить отпевание). Беда в том, что в течение месяца после погребения кровь во рту, раздутый живот, а также рост ногтей и волос – обычное явление, это естественные стадии трупного распада.

До XVIII века случаев обнаружения вампиров было относительно мало, несмотря на распространенность верований в упырей, однако после вампирской паники в Сербии и Восточной Пруссии и нашествия вампиров в Австро‑Венгрию осквернение могил приобрело массовый характер.

 

Нашествие вампиров в Австро‑Венгрию

 

Достоверно известно, что до начала XVIII века о вампирах в Европе вспоминали редко. Судя по всему, это было специфически балканское явление. Веским доказательством того, что вампиризм до этого времени не представлял собой серьезной проблемы, служит то, что в огромном количестве сохранившихся документов по процессам над ведьмами в Средние века нет ни единого упоминания о том, что ведьмы пили кровь, – а ведь их обвиняли во всех мыслимых и немыслимых преступлениях.

В связи с этим интересно рассмотреть научные данные о вампирах. Еще в XVII веке верования и обычаи, касающиеся вампиров в Германии и Восточной Европе, стали предметом нескольких книг (хотя слова «вампир» в этих текстах еще нет). Примечательными сочинениями были: «De Masticatione Mortuorum» (1679) Филиппа Рора, который обсуждал привычки нахтцерера, и «De Miraculis Mortuorum» Христиана Фредерика Гармана (1670). В начале XVIII века в Германию стал просачиваться целый поток отчетов о вампирах из Восточной Европы. Разгорелись активные дебаты в университетах. Хотя Германии не удалось избежать вампирской истерии (эпидемии ее были зарегистрированы в Восточной Пруссии в 1710, 1721 и 1750 годах), проблема вампиризма, по всей видимости, вызывала такой общественный интерес во многом из‑за широко распространенных газетных сообщений о расследовании вампиризма в Сербии в 1725 году, а особенно – о случае Павла Арнаута.

Началом для дебатов послужили работы теолога Михаэля Ранфта «De Masticatione Mortuorum in Tumilis Liber» (1728) и Иоганна Кристиана Штока «Dissertio de Caudauveribus Sanguisugis» (1732). Дебаты развернулись вокруг различных несверхъестественных (или, по крайней мере, невампирических) объяснений этих явлений. Ранфт повел атаку на веру в существование вампиров, полагая, что, хотя мертвые и могут влиять на живых, оживших покойников не бывает. Другие допускали, что особенности разложения мертвых тел (предполагаемое доказательство вампиризма) могли объясняться вполне естественными причинами.

В результате дебатов был сделан вывод, что вампиры – существа целиком и полностью легендарные, и у ученых мужей остался лишь один вопрос – что заставляет людей верить в вампиров?

Итак, мы видим, что интерес к вампирам до рубежа XVII–XVIII веков был вялым и скорее академическим. Пожалуй, первая исторически засвидетельствованная вспышка вампиризма в Европе – или, по крайней мере, первая волна паники по поводу нашествия вампиров, – произошла в двадцатые годы XVIII века в Восточной Пруссии и в Габсбургской монархии. Именно тогда, в 1718 году, Австрия по Пожаревацкому миру получила в свой состав часть территории Боснии, Сербии и Румынии. Прошло всего три года, и в 1721 году австрийские чиновники и военные, обосновавшиеся в землях западных славян, стали получать от местных жителей жалобы на то, что на них якобы нападали вампиры. Австрийцы столкнулись с подобными проблемами впервые, однако попытались разобраться в происходящим со свойственной им основательностью.

Первым случаем, документы по которому – точнее, заметка в газете «Винеришес Диариум» – дошли до наших дней, стала история некоего Петра Благоевича из Кисилево (или Кисильево, как говорят местные жители). Благоевич умер в 1725 году (по другим данным – в 1728 году). Сельчане рассказывали, что незадолго до смерти его лягнула лошадь, он быстро поправился, но вскоре скоропостижно умер – скорее всего, от инфаркта. Благоевичу было 62 года. В ночь после похорон он явился сыну и попросил поесть, но сын отказался кормить его; после этого течение недели в селе умерло 9 человек, не проболев и дня, – в том числе и сын Благоевича. Все они сообщили, что покойник приходил к ним ночью и сосал у них кровь.

Сельчане обратились с жалобой на разгулявшегося вурдалака к чиновнику по фамилии Фромбальд. Тот принял решение вскрыть могилу в присутствии священника. Оказалось, что тело Благоевича не тронуто разложением. Его сожгли, и смерти в селе прекратились.

Воспоминания об этом событии оказались настолько яркими, что о встречах с вампирами в Кисилево вспоминают до сих пор. Село часто посещают журналисты, а однажды, уже в начале XXI века, приехал даже лозоходец. Мэр села Мирко Богичич рассказывает, что когда лозоходец оказался среди старых заброшенных могил на местном кладбище, на одном из участков – именно там, где предположительно находилась могила Благоевича – лоза «сошла с ума», а экстрасенс заявил, что такого мощного энергетического источника не видел ни разу в жизни.

Второй известный случай – уже упоминавшаяся история гайдука Павла Арнаута из села Медведжи. Арнаут побывал в турецком плену и, вернувшись, рассказывал, что его укусил вампир. После гибели Павла в результате несчастного случая четыре человека рассказывали о том, что он им являлся. Вскоре все они умерли. Власти последовали алгоритму, который уже становился для них привычным, – вскрыли могилу, обнаружили прекрасно сохранившееся тело и полный гроб крови, после чего пронзили вурдалака колом и сожгли. Более того, так же поступили и с теми четверыми покойниками, которые перед смертью утверждали, будто Арнаут им являлся.

На шесть лет в селении установился мир и покой, а затем вампирские нападения возобновились, и за две недели странной смертью умерли 12 человек, а в течение последующих двух месяцев – еще пятеро. Местные жители, разумеется, решили, что это бесчинствуют вампиры, которых «заразил» Арнаут, и снова позвали на помощь власти.

12 января 1731 года в село Медведжи прибыл австрийский врач Глазер. Он расспросил родных и близких покойных и установил причину смерти – истощение вследствие недоедания. Однако сельчане настояли на эксгумации. Каково же было изумление Глазера, когда он обнаружил, что некоторые тела совсем не разложились! Озадаченный доктор пригласил в Медведжу комиссию военных хирургов во главе с Иоганном Флюкингером. Флюкингер провел расследование недавней смерти человека по имени Мило, который, как говорили, подвергся ночному нападению юной девушки. Труп Мило эксгумировали и обнаружили, что он не подвергся разложению. Флюкингер решил прибегнуть все к той же процедуре – пронзить Мило колом, обезглавить и сжечь, а затем эксгумировать всех недавно умерших и осмотреть их тела. Из сорока эксгумированных семнадцать оказались не тронуты разложением, и их также пронзили кольями и сожгли. Флюкингер пришел к странному выводу: по его мнению, четырьмя годами раньше Павле Арнаут пил кровь у коров и каким‑то образом превратил их в вампиров, а те, кто ел мясо этих коров, почему‑то превратились в вампиров. В 1732 году Флюкингер предоставил австрийскому императору отчет об этих событиях, который был опубликован и разошелся по всей стране. 13 февраля 1732 года отец доктора Глазера Иоганн Глазер, тоже врач, опубликовал в газете рассказ о расследовании, что положило начало целой череде однотипных историй. Популяризированная версия дела Павла Арнаута (иногда его ошибочно называют Арнольдом Паоле) стала бестселлером на книжной ярмарке в Лейпциге в 1732 году.

Насколько эти истории были правдивы – неизвестно (мы склонны полагать, что они имели под собой самые реальные основания), но, так или иначе, к середине XVIII века в Австрии началась настоящая вампирская истерия. Вампиры, которые раньше свирепствовали только на Балканах, появились и в землях чехов и словаков, а простые австрийцы стали бояться, что они поселятся и в немецких землях. А вокруг Сербии после историй Арнаута и Благоевича предлагали даже создать карантинную зону.

Тема вампиризма стала настолько популярной, что заинтересовала не только австрийских чиновников, но и многих ученых из других стран. Например, Антуан Августин Кальме, уважаемый французский богослов и ученый, собрал всю информацию об австрийских вампирах и в 1746 году отразил ее в трактате «Размышления о появлении ангелов и духов, и привидений, и вампиров в Венгрии, Богемии, Моравии и Силезии», в котором если не подтверждал существование вампиров, то по крайней мере допускал его. Многочисленные читатели, в числе которых был и Вольтер, который воспринял его критически, и множество демонологов, готовых согласиться с выводами Кальме, сочли, что Кальме убежден в реальности вампиров и вампиризма. Однако, согласно некоторым современным исследованиям и судя по второму изданию работы в 1751 году, Кальме был в некоторой степени скептичен по отношению к идее о вампирах как таковой. Он признавал, что рассказы о вампирах могут иметь под собой вполне материальные основания – например, сохранность трупов объяснялась преждевременными захоронениями, смерть после укусов – вспышками бешенства и т. п. Какими бы ни были личные убеждения Кальме, его явная поддержка веры в вампиров имела в то время значительное влияние на других ученых.

Паника приняла угрожающий размах, и конец ей решила положить сама императрица Мария Терезия. Она послала в Моравию, где вампиров стало особенно много, своего личного врача, голландца Герарда ван Свитена. Он приехал в городок Каменная Горка, где якобы появилась вампирша – недавно умершая Розина (Ружа) Полакин. О своих исследованиях ван Свитен написал целую книгу под названием «Вампиризм», где развенчал все мифы и объяснил в подробностях стадии разложения человеческого тела, сделав однозначный вывод: все это варварство и предрассудки.

Авторитет придворного врача был настолько высок, что, узнав о результатах расследования, Мария Терезия издала закон, запрещающий самовольное вскрытие могил и осквернение мертвых тел. На этом эпидемия вампиризма в Восточной и Центральной Европе, на первый взгляд, кончилась. Однако именно с тех пор тема вампиризма стала занимать просвещенные умы – и со страниц официальных отчетов и газетных статей вампиры перекочевали в художественную литературу. Доктор Герард ван Свитен стал прообразом борца с Дракулой – голландского доктора Абрахама ван Хельсинга. Вот только реальный ван Свитен действовал в чешской Моравии (а точнее, на границе Чехии и Моравии), а ван Хельсинг – в Трансильвании.

Вспышка вампиризма в XVIII веке оставила и археологические свидетельства. Совсем недавно в селе Челаковицы неподалеку от Праги нашли уникальное погребение – кладбище вампиров. На этом кладбище покоится 11 человек, все они мужчины в возрасте от 20 до 60 лет. Их тела носят следы типичных противовампирских мер: голова отрублена, руки и ноги связаны, могила завалена тяжелыми камнями и так далее – чтобы вампир точно не сумел выбраться из могилы.

Однако локальные вспышки вампиризма случались в Восточной и Центральной Европе и много позднее – вплоть до наших дней. В уже упоминавшемся селе Кисильево живет девяностолетний Властимир Джорджевич, которому повезло остаться в живых после встречи с вампиром, что случается не так уж часто. Дед Власта, старейший житель села, рассказывал, что как‑то раз в сумерках возвращался из гостей, и прямо на улице возле соседского дома на него напала миниатюрная женщина, оказавшаяся, однако, необычайно сильной. Власте удалось отбиться, а через неделю в этом доме тесть убил зятя. Дед Власта уверен, что загадочной женщиной была известная в округе вампирша Ружа Жапуница, о которой ходили слухи, что зимой она заманивает мужчин, поздно возвращающихся домой, на лед, выпивает у них кровь, а затем топит трупы; семейная трагедия, по мнению деда Власты, – тоже ее рук дело.

 

Красноречивые факты

До сих пор верят в вампиров и в Хорватии – на родине нашего героя Николы Теслы. Вера эта сильна до такой степени, что мешает многим туристам посещать те места. А в конце XVIII века сообщений о вампирах в тех краях было столько, что к ним даже привыкли – и, между прочим, перестали стыдиться родством с кровососами. Многие хорватские семейства с гордостью передавали из поколения в поколение рассказы о родственниках, вернувшихся после смерти или, скажем так, необычно ведших себя при жизни. Не исключением были и Драганичи – род, к которому принадлежала семья Теслы. Сам Никола, со слов своего отца Милютина, рассказывал о некоем родственнике, питавшемся исключительно бычьей кровью. Этот богатырь был исполинского роста и прожил около 130 лет. Документов, подтверждающих подобное долголетие и тем более диетические пристрастия, в семье Теслы не сохранилось, но ведь это ничего не доказывает…

 

Итак, очевидно, что вампиры пришли в Европу с Балкан, и произошло это к началу XVIII века. Однако, как показывают фольклорные и исторические источники, даже на самих Балканах вампиры до этого времени были, что называется, «не те» – эти жуткие кровососы мало чем напоминали аристократичных красавцев, овладевших умами читающей (и не только) публики к концу этого столетия. Что же произошло с вампирами на рубеже XVII–XVIII веков? Чтобы разобраться в этом, надо уяснить, что же такое вампиризм.

 

 

Вампиризм как диагноз

 

Кто же такие вампиры? Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется обратиться к различным литературным, религиозным и фольклорным традициям. Они возводят вампиров к полубогам или демонам либо объясняют вампиризм одержимостью демонами. В наши дни говорят об «астральных телах, переживших владельцев после смерти». Некоторые традиции считают, что вампиризм связан с трудностями и страданиями деторождения.

Многие полагают, что вампиры – ожившие мертвецы. Это, конечно, не так. Мертвые не оживают, укус вампира не способен никого воскресить, однако, как мы увидим ниже, вполне может отменить неминуемую смерть.

Итак, договоримся раз и навсегда. Ничего астрального и нематериального в вампирах нет. Они более чем материальны и осязаемы (и наносят материальный и осязаемый вред). Вампиры – живые существа, выносливые и долгоживущие, но отнюдь не бессмертные.

Официальная наука не располагает пока достаточной информацией, позволяющими ответить на вопрос о патогенезе вампиризма: официальных данных, основанных на медицинском освидетельствовании вампирского организма, пока нет. Однако многочисленные современные толкования свидетельств, накопившихся за много столетий, предполагают, что вампиризм – это болезнь, причем болезнь заразная. По всей видимости, человечеству в принципе свойственна восприимчивость к этому заболеванию, поскольку вампиризм встречается в самых разных культурах по всему миру, хотя проследить, когда и где наблюдался первый случай вампиризма, невозможно, как невозможно разобраться, кто и когда первым заболел оспой. Скорее всего, фактор, отвечающий за вампиризм, развивался вместе с человеком. Что же это за фактор – вирус, бактерия, генетический сбой?

 

Порфирия

В 1963 году британский врач Ли Иллис представил в Королевское медицинское общество труд под названием «О порфирии и этиологии оборотней».

Доктор Иллис полагал, что нашел ответ на вопрос о природе вампиризма. Порфирия – редкое генетическое расстройство, которое встречается у одного человека из 200 000. Если хотя бы один из родителей болен порфирией, вероятность того, что недуг передастся и ребенку, составляет 25 %, а если оба – едва ли не 100 % (поэтому одной из ее причин считали инцест). Как и многие другие наследственные болезни, порфирия встречается чаще всего среди представителей определенных этнических групп – а именно у балканских народов. Поразительное совпадение, не так ли?

У больных порфирией нарушается обмен веществ и вырабатывается избыточное количество пигментов под общим названием «порфирины», которые под воздействием солнечных лучей вступают в химическую реакцию с небелковой частью гемоглобина – гемом. В результате у несчастных не хватает в крови железа и кислорода – но это бы еще ничего: порфирины превращают гем в ядовитое вещество, которое разъедает подкожные ткани.

Больные вынуждены избегать солнечного света – иначе истонченная кожа приобретает коричневатый оттенок, покрывается пигментными пятнами, а затем – волдырями, язвами, мокнущими экземами: медики называют это «фотодерматоз». На поздних стадиях развития заболевания токсический процесс деформирует хрящевые ткани – у несчастных страдальцев меняется форма носа и ушей, скрючиваются пальцы, отвердевают сухожилия. Кожа лица, которое подвержено воздействию ультрафиолета сильнее прочих участков тела, истончается и становится жесткой, в результате у больного обнажаются зубы и десны. Порфирины накапливаются в эмали зубов и склерах – то есть зубы и белки глаз, а иногда и радужки, приобретают красноватый цвет.

Естественно, все это протекает далеко не безболезненно. Больных порфирией терзают постоянные боли. У них случаются гемолитические кризы и желудочно‑кишечные расстройства – зачастую именно сильнейшие боли в животе, природу которых не удается определить, и наталкивают врачей на мысль сделать генетический анализ на порфирию. Интересно, что облегчить эти расстройства помогает специальная жидкая диета. Характер у больных, мягко говоря, неровный, периодически они впадают в невменяемое состояние, и дело не только в непрерывных страданиях, но и в том, что порфирины отравляют мозг.

Итак, хищный оскал, красные глаза и окровавленные клыки, боязнь солнечного света (и, кстати, чеснока, который вызывает у больных порфирией тяжелейшую аллергию), мерзейший нрав, острые уши и кривой нос – налицо все признаки классического вампира, кроме разве что изысканной бледности мраморного лица, которой несчастные больные похвалиться не могут. Более того – порфирию лечит кровь, только больные не пьют ее, а получают инъекции гема (по данным доктора Иллиса, в Средние века больных пытались лечить, давая им пить свежую кровь, но это крайне сомнительно).

Повторим, порфирия – генетическая, а не инфекционная болезнь. Проявляется она далеко не всегда в детстве: иногда организму удается компенсировать вредное воздействие порфиринов, и тогда триггером, запускающим роковой механизм, становится, например, перенесенный гепатит С или даже алкоголизм.

Тем не менее профессиональное медицинское сообщество в основном восприняло открытие доктора Иллиса скептически. В самом деле, главное свойство вампира порфирией не объяснишь: больные не пьют кровь, не чувствуют к ней ни малейшей тяги, она не нужна им, чтобы выжить. Поэтому вампиров с порфирией в наши дни не связывают. Принять во внимание «порфировую теорию вампиризма» можно разве что с этнографической точки зрения: естественно, что несчастные страдальцы, изуродованные необъяснимой болезнью и к тому же психически неуравновешенные, подвергались травле со стороны и невежественных сограждан, и властей, как церковных, так и светских – наверняка их считали и колдунами, и ведьмами (вспомним, как выглядит Баба‑Яга!), и даже упырями.

 

Генетическое расстройство

 

Эта версия, к сожалению, не выдерживает критики. Вампиризм не передается по наследству хотя бы потому, что вампиры не размножаются половым путем. Женщины‑вампирши бесплодны – измененный обмен веществ исключает саму овуляцию, не говоря уже о нормальном течении беременности.

Нет никаких данных, свидетельствующих о том, что мужчина‑вампир в состоянии зачать ребенка со здоровой женщиной. Даже если такое происходило, науке не известно ни одного подобного случая. И неудивительно: развернувшийся в результате сюжет вполне мог бы лечь в основу фэнтезийного романа средней руки. Мужчина‑вампир овладевает героиней – по обоюдному согласию, если она наивна до скудоумия, либо загипнотизировав ее. Как мы увидим позднее, секс с вампиром неизбежно сопряжен с серьезной кровопотерей, так что достанет ли у жертвы здоровья на то, чтобы в результате зачать ребенка, сомнительно. Сомнительно и то, что девять месяцев спустя она будет еще жива – ожидаемая продолжительность жизни жертвы вампира (если она сама не превращается в вампира, что опять же исключает нормальное течение беременности) составляет около пяти недель. Чтобы остаться в живых, женщине придется сбежать (преодолев сильнейший вампирский гипноз?) и спрятаться (от вампира?!) – и то, и другое практически неосуществимо. Дело не в том, что вампир постарается избавиться от ребенка, об этом он, пожалуй, и не задумался бы, а в том, что он ни за что не упустит источник бесперебойного питания и выпьет до капли всю кровь матери еще до рождения ребенка.

 

Красноречивые факты

Во время сексуальных контактов вампиры не в состоянии контролировать жажду крови. Поэтому, в частности, члены Клуба сознательных вампиров приносят обет безбрачия и целомудрия: они понимают, что во время близости могут не совладать с собой и нарушить обет не пить человеческой крови.

 

Все вышеизложенное опровергает также популярную в современной массовой культуре версию, согласно которой вампиры – это новая раса, более совершенная и т. п., которая придет на смену человечеству. Вампирами не рождаются, так что о новой расе не может быть и речи. Да и существованию человечества как таковому ничто не угрожает: пока что соотношение вампиров и людей на планете таково, что вампирам не приходится заботиться о выращивании пищи.

 

Красноречивые факты

Интересно, что побочным эффектом подобного занудства становится зачастую пробуждение или обострение способностей к математике, технике и другим точным наукам, а также к азартным играм, требующим умения считать и рассчитывать. Это логично, но не так уж часто случается, – однако в случае Николы Теслы не приходится сомневаться в том, что приобретенный вампиризм усилил его врожденные таланты.

 

Кроме того, у вампиров резко сужается круг интересов. В основном их заботит только одно – ближайшая трапеза. Поэтому со стороны может показаться, что новообращенный вампир становится рассеян и погружен в себя. Это не так. Вампир – существо крайне целеустремленное. Рядовой вампир думает лишь о ближайшей трапезе и о способах утоления голода.

Итак, налицо разительные перемены. Человек становится замкнутым, мало участвует в разговорах, тревожится, у него меняется режим дня – он предпочитает спать днем, а ночью бодрствует. Естественно, все э<