Монна Лиза (Леонардо да Винчи)

На картине прямоугольного формата изображена женщина в тёмной одежде, обернувшаяся вполоборота. Она сидит в кресле, сложив руки вместе, оперев одну руку на его подлокотник, а другую положив сверху, повернувшись в кресле почти лицом к зрителю. Разделённые пробором, гладко и плоско лежащие волосы, видные сквозь накинутую на них прозрачную вуаль (по некоторым предположениям — атрибут вдовства), падают на плечи двумя негустыми, слегка волнистыми прядями. Зелёное платье в тонких сборках, с жёлтыми рукавами в складках, вырезано на белой невысокой груди. Голова слегка повёрнута.

Искусствовед Борис Виппер, описывая картину, указывает, что в лице Моны Лизы заметны следы моды кватроченто: у неё выбриты брови и волосы на верхушке лба.

Нижний край картины обрезает вторую половину её тела, таким образом, портрет является практически поясным. Кресло, в котором сидит модель, стоит на балконе либо на лоджии, линия парапета которой видна позади её локтей. Как считается, раньше картина могла быть шире и вмещать две боковые колонны лоджии, от которых в данный момент остались две базы колонн, чьи фрагменты видны по краям парапета.

Лоджия выходит на пустынную дикую местность с извилистыми потоками и озером, окружённым снежными горами, которая простирается к высоко поднятой линии горизонта позади фигуры. «Мона Лиза представлена сидящей в кресле на фоне пейзажа, и уже само сопоставление её сильно приближенной к зрителю фигуры с видимым издалека, как бы огромной горы, ландшафтом сообщает образу необыкновенное величие. Этому же впечатлению содействует контраст повышенной пластической осязательности фигуры и её плавного, обобщённого силуэта с уходящим в туманную даль, похожим на видение пейзажем с причудливыми скалами и вьющимися среди них водными протоками».

Композиция

Портрет Джоконды является одним из самых лучших образцов портретного жанра итальянского Высокого Ренессанса.

Борис Виппер пишет, что, несмотря на следы кватроченто, «своей одеждой с небольшим вырезом на груди и с рукавами в свободных складках, точно так же как прямой позой, лёгким поворотом тела и мягким жестом рук Мона Лиза всецело принадлежит эпохе классического стиля»[10]. Михаил Алпатов указывает, что «Джоконда превосходно вписана в строго пропорциональный прямоугольник, полуфигура ее образует нечто целое, сложенные руки придают ее образу завершенность. Теперь, конечно, не могло быть и речи о причудливых завитках раннего „Благовещения“. Впрочем, как ни смягчены все контуры, волнистая прядь волос Джоконды созвучна прозрачной вуали, а брошенная через плечо свесившаяся ткань находит себе отзвук в плавных извивах далекой дороги. Во всем этом Леонардо проявляет свое умение творить согласно законам ритма и гармонии».

Современное состояние

 «Мона Лиза» очень потемнела, что считается результатом свойственного её автору тяготения к экспериментам с красками, из-за которого фреска «Тайная вечеря» вообще практически погибла. Современники художника, тем не менее, успели выразить свои восторги не только по поводу композиции, рисунка и игры светотени — но и относительно колорита произведения. Предполагается, например, что изначально рукава её платья могли быть красными — как это видно из копии картины из Прадо.

Современное состояние картины достаточно плохое, из-за чего сотрудники Лувра объявили, что больше не будут отдавать её на выставки: «На картине образовались трещины, а одна из них останавливается в считанных миллиметрах над головой Моны Лизы».

Э. Межелайтис  писал: «Из приоткрытых губ ко мне скользит твоя усмешка золотая, как будто из раздвинувшихся туч протягивает теплый луч ппобив-шееся солнце, отогревая сердце мне, игрушечной подобное Земле, и на его согретом лонце оживает, вырастая,  забытые в благих за-ботах зерна. И непокорно из губ твоих скользит улыбка золотая, как ласточка из тихого гнезда, укрывшегося крышей. Она летит, раскинув крылья, на расправу с мошкарой, распугивая мелких мыслей рой».

Сикстинская Мадонна

Полотно было создано Рафаэлем в 1512—1513 годах для алтаря церкви монастыря Святого Сикста в Пьяченце по заказу Папы Юлия II в честь победы над французами, вторгшимися в Италию и присвоения Пьяченце статуса Папской Области.

На картине изображены Мадонна с младенцем в окружении папы Сикста II, носящего сходство с Папой Юлием II, Святой Варвары, и двумя ангелочками внизу, под Мадонной глядящими снизу вверх на её схождение. Фигуры образуют треугольник, поднятый занавес лишь подчёркивает геометрическое построение композиции.

Святой, у ног которого изображена папская тиара, подчёркивающая его высокий сан, указывает своей рукой в сторону наблюдателя, и Мадонна с младенцем смотрят в указанном им направлении, в то время как Святая Варвара склонила голову. Первоначальное место картины было перед большим распятием, поэтому выражения лиц и позы фигур на картине обусловлены их чувствами при виде страданий и смерти Христа.

Изобразительное мастерство художника обманывает наблюдателя. Задний фон, издали кажущийся облаками, при тщательном рассмотрении оказывается головами ангелов.

Предполагают, что моделью для мадонны послужила возлюбленная Рафаэля Форнарина.

Интересные факты

· Кажется, что Сикст Второй, папа римский, изображён Рафаэлем на картине с шестью пальцами на правой руке, поскольку он Сикст, то есть на латыни Шестой. На самом деле кажущийся «шестой палец» («мизинец») является частью внутренней стороны ладони.

· Два ангелочка, изображённые на картине, являются мотивом многочисленных открыток и плакатов.

· Некоторые искусствоведы утверждают, что эти ангелочки опираются на крышку гроба.

· После Великой Отечественной войны картина находилась на реставрации в Москве и в 1955 году была возвращена вместе с другими картинами в Дрезден.

· У левого ангела внизу картины видно только одно крыло.

· Если внимательно приглядяться, то можно увидеть, что фон из светлых облаков в верхней части картины состоит из лиц и голов ангелов

Э. Межелайтис писал: «Небесная голубизна — светла, ясна. В прозрачности глубоких красок неизъяснимой чистоты, с глазами голубых мечтаний остановилась ты, подняв дитя, чтобы оно могло взглянуть на уходящий к уходящий путь в лучащемся тумане. А на лице твоем Покой и Благодать — две спутницы твои и каждой женщины, которая готова страдать и ждать, когда дитя — ей, первой ей, произнесет свое вот-вот родившееся слово. Как не гордиться ей, одной из матерей, начальным зернышком огромной жизни, которому она дала родиться — как каждая на свете мать, что миру дарит детство, пренебрегая мукою своей. Так солнце дарит миру на рассвете свой первый луч, младенца нового земного дня. И тот, кто может взвесить на руке песчинку, незаметную в песке способен ощутить весь вес планеты Так и мать, свое дитя подъемля — всю Землю держит. И только потому её святой позволено назвать».