Позиция Греции в кипрском вопросе (1992 - 2012)

На наш взгляд, глубокий научный анализ динамики кипрской проблемы на современном этапе должен начинаться с «расшифровки» концептуальных позиций и практических действий системных акторов конфликта. Эти актанты, как правило, связаны с главным объектом нашего исследования в силу ряда общих исторических, культурных, языковых и религиозных причин. Эти причины, предпосылки, объективно сложившиеся факторы определяют «особость» политических отношений, установок и подходов в вопросе кипрского урегулирования. В нашем случае, конечно, речь идет о региональных лидерах Восточного Средиземноморья - Греции и Турции.

Разгадывание «кипрского ребуса» следует начать с определения особенностей греческого подхода к проблеме. Итак, как складываются межгосударственные отношения Греции и Кипра в динамике? Какую роль в них играет идеологическое начало, панэллинизм, и сильны ли идеологические тенденции сегодня? Какую позицию занимают Афины в отношении кипрского урегулирования? Какие «рецепты» поддерживаются, выдвигаются ли другие идеи? Каково состояние диалога между Афинами и Никосией на современном этапе? - на эти и многие другие вопросы постараемся ответить в данной главе.

Итак, в первую очередь приведем общую характеристику отношений между Грецией и Кипром. «Кипр - краеугольный камень, основной приоритет внешней политики Греции» - гласит внешнеполитическая концепция островного средиземноморского государства. Дипломатические отношения Греция - Кипр установились сразу после признания независимости последнего в 1960 году. С тех пор, несмотря на наличие этнического антагонизма на Кипре, они развиваются поступательно. Уникальность, стратегический партнерский характер греко-кипрских отношений объясняются следующими объективными историческими причинами: а) этнической общностью греков и большей части населения Кипра; б) религиозным единством греков и 80% населения Кипра; в) лингвистической общностью греков и этнических греков-киприотов. Действительно, для греков и греческих киприотов эллинизм, ощущение взаимной принадлежности к «Большой Элладе» - своеобразный социокультурный гегемон, дающий импульс политическому взаимодействию Афин и Никосии.

Межгосударственные отношения Греческой Республики и Республики Кипр характеризуются интенсивностью, насыщенностью «повестки дня». Лейтмотивом кипрского вектора греческой дипломатии является, безусловно, поиск мирного и всеобъемлющего решения кипрского вопроса. Суровая реальность конца 2000-х годов выдвигает на авансцену греко-кипрского сотрудничества необходимость адекватного развития экономических аспектов отношений. Нельзя забывать также о прямой зависимости политики Греции в кипрском вопросе и более широкой конъюнктуры греко-турецких отношений.

Институциональная платформа, задающая законодательный вектор в решении названного круга задач, включает в себя взаимное участие Греции и Кипра в следующих политических организациях: Евросоюзе, Совете Европы, ОБСЕ. Стабильность постоянного диалога, консультаций по динамике развития казуса Кипра обеспечивают межведомственные консультации и работа Совместного комитета по обмену информацией и координации политики, который возглавляют министры иностранных дел Греции и Кипра. Добавим, что кипрская дипломатия представлена в Греции посольством в Афинах и консульством в Салониках. Греческое посольство расположено в столице Республики Кипр Никосии.

Таким образом, греко-кипрское сотрудничество в целом характеризуется атмосферой политического доверия. Из проведенной нами генерализации внешнеполитических линий Греции и Кипра можно сделать вывод о том, что диалог Афин и Никосии не отягчен казусом Кипра и отношения развиваются по всем политическим и экономическим азимутам. Однако данное умозаключение будет скоропалительным, необоснованным и неверным, не отражающим цели и задач нашей работы - в нем нет отражения истинного modus vivendi и modus operandi Греции в кипрском вопросе. Потому мы и переходим к анализу концептуальных основ политики Греции на Кипре.

Действительно, в чем суть позиции Афин в отношении проблемы кипрского урегулирования? В первую очередь, окончательное разрешение казуса Кипра позволит разрубить «гордиев узел» греко-турецкого соперничества в Восточном Средиземноморье, приведет к затуханию тлеющих очагов конфликта в регионе. На современном этапе, когда отсутствует блоковое противостояние в чистом виде, Кипр не может рассматриваться как «непотопляемый авианосец» великих держав в стратегическом районе. В урегулировании затянувшегося этнического спора заинтересованы как греки-киприоты, так и Афины, осознающие актуальность и значимость позитивного мирного решения по Кипру.

По этой причине кипрская проблема, как уже упоминалось, продолжает оставаться приоритетным вопросом во внешней политике Греции. Эллада, конечно, даже при самом большом желании не смогла бы навязать готовый «рецепт», реализовать свою волю для того, чтобы повернуть развитие казуса Кипра в благоприятное для «судьбы эллинизма» русло - очевидно, что подобные действия стали бы нарушением норм международного права. Справедлива эта ситуация и для второго субрегионального актора в лице Турции. Поэтому смысл политики Афин в отношении Кипра вписывается в формулу «Кипр решает, Греция поддерживает». Более не вмешиваясь напрямую в ход межобщинных переговоров, греки оказывают Кипру всестороннюю дипломатическую помощь.

Отметим, что «основным» интересом для греческой общины Кипра на современном этапе является объединение острова и обеспечение вывода турецких войск. Действительно, последствия сецессии Кипра 1974 года (турки получили тогда контроль над 37,5% территории острова. - А.М.) не преодолены и сегодня; на острове Афродиты сохраняются очаги нестабильности и взрывоопасности в связи с тем, что на его территории размещен 43-тысячный контингент турецких вооруженных сил. Необходимо отметить, что в отношении объединения Кипра представители греческой общины выдвигают фактически бескомпромиссный вариант. С одной стороны, они признают в качестве варианта урегулирования создание двухзонального государства с равными правами общин (федерацию). С другой, они стремятся оставить у центра как можно больше привилегий и не дать субъектам полномочий ограничивать на своей территории свободу поселения, перемещения и права собственности. Кроме того, неприемлемо для греков-киприотов и требование о предоставлении Турции права на одностороннее вмешательство на Кипре.

Итак, греческая часть населения Кипра выдвигает свой вариант программы кризисного урегулирования, инициирует межобщинные переговоры, обсуждает основные и более детальные вопросы в рамках встреч команд греческих и турецких переговорщиков. Позиция Греции, как уже отмечалось, заключается в оказании всемерной поддержки национальных интересов греческих киприотов, что вписывается в формулу «Кипр решает, Греция поддерживает».

Афины в рамках рассматриваемого хронологического периода оказывали не только моральную поддержку - греки-киприоты, составляющие более 2/3 населения Кипра, получали детальные политические консультации и оценки предпринятых инициатив. В подтверждение обратимся к фактам, иллюстрирующим сформулированный тезис о координирующей, «направляющей» роли Греции.

Так, вскоре после прихода к власти в Элладе по итогам парламентских выборов 1990 года партия «Новая демократия» совершила важный и дальновидный шаг на кипрском направлении. По инициативе ее лидера Костаса Мицотакиса в апреле 1992 года был создан Совместный комитет по обсуждению проблематики кипрского урегулирования. С организационной точки зрения Совместный комитет был межмидовской ad hoc структурой, руководили которой мининделы Греции и Кипра соответственно. Названный межведомственный орган существует и сегодня, продолжая выполнять свои первоначальные функции. К ним относятся обеспечение информационного обмена в отношении modus vivendi греческих киприотов и кипрского вопроса, координация и унификация политических подходов к проблеме.

«Политический ландшафт» Греции характеризует присутствие двух парламентских «титанов» - партий ПАСОК и «Новая демократия». Обе фракции исповедуют единый, четкий и стабильный подход по Кипру. Как левоцентристские социалисты, так и поборники либерального консерватизма единым фронтом выступают за «мирное и окончательное урегулирование кипрского этнического спора с учетом интересов греческого населения в вопросе создания двухзональной и двухобщинной федерации». Ключевыми понятиями продолжают оставаться «судьба эллинизма» и всегреческая солидарность. Однако больше не звучат призывы к энозису, никто не разжигает религиозную ненависть к турецкой общине острова. Идеологическая истерия, к счастью, сошла на нет и уступила место диалогу, дипломатии и переговорам. Нельзя недооценивать при этом роль и значение ПАСОК и «Новой демократии», которые фактически выступают на кипрском направлении греческой внешней политики дружным тандемом. В результате, позиция Греции в отражении деятельности упомянутых партий становится немаловажным стабилизирующим фактором в греко-кипрской микросистеме на локальном уровне казуса Кипра.

В оставшейся части параграфа постараемся расширить представление о позиции Афин в кипрском вопросе как координатора пацифистского духа греков-киприотов. Итак, обратимся к фактам и определим основные вехи в кипрском вопросе за период 1992-2012 гг.

Много надежд сторонники всекипрского объединения возлагали на «Пакет идей» - проект, выдвинутый тогдашним Генсеком ООН Б. Бутрос-Бутрос Гали в 1992 году. Документ аккумулировал в себе целый ряд выдвигавшихся ранее элементов урегулирования и являлся весьма сбалансированным, в нем учитывались интересы сторон. Греческое правительство К. Мицотакиса поддержало предложение президента Г. Клиридиса о принятии «пакетного» соглашения за тактическую основу переговоров. Раунд за раундом продолжались переговоры, казалось, что по проблемам территориальных изменений, возврату беженцев, ряду конституционных формулировок стороны смогут прийти к общему знаменателю. Однако лидер турецких киприотов Р.Денкташ бескомпромиссно отверг конструктивные идеи. В результате межобщинные переговоры, инициированные Генсекретарем ООН, были прерваны в августе 1992 г. Тактика греков-киприотов привела, однако, к тому, что СБ ООН в резолюции 789 (25.11.1992 г.) призвал именно турок-киприотов занять конструктивную позицию. В то же время несоответствие плана Б.Гали основным интересам греков-киприотов выразилось в том, что Г.Клиридис, сменивший в феврале 1993 г. Г.Василиу на посту президента, также заявил о неприемлемости «Пакета идей».

Межобщинные переговоры на Кипре после провала «пакетного» подхода вновь зашли в тупик. В результате, период 1993-1998 гг., по меткому выражению греческого журналиста Дросиотиса, стал «марафоном на месте». Действительно, в указанный период в комплексной системе кипрского конфликта потенциал звена «импульс-ответ» оказался исчерпан: на локальном уровне противостояния обе общины предпочитали сохранять статус-кво, поэтому они не выдвигали значимых инициатив и воздерживались от переговоров; на внешнем же измерении участники региональной, субрегиональной и международной подсистем - Греция, Турция, Евросоюз, Великобритания, США и ООН - еще не в полной мере разработали концептуальные подходы по Восточному Средиземноморью в условиях несколько измененной, постбиполярной реальности.

Итак, как мы убедились, в 1993-1998 гг. в кипрском вопросе уменьшилась степень возникновения угроз. Отношения Афин и Никосии в названный временной промежуток, тем не менее, были «заточены» под военное сотрудничество. Как отмечает О.Н. Бредихин, «греки-киприоты стали искать новые способы усилить свои позиции <…> одним из направлений было избрано укрепление боеспособности греко-кипрской национальной гвардии и наращивание военного сотрудничества с Грецией. Были подписаны контракты с Афинами по закупке стрелкового оружия. Следствием развития положений Доктрины о едином оборонном пространстве с Грецией (16.11.1993) стало строительство базы для греческих ВВС в 1998 году на Кипре, близ города Пафос.

Укрепление военной составляющей, расширение военно-технических связей с Республикой Кипр приведет к нагнетанию напряженности в Восточном Средиземноморье; эта тенденция обратно пропорциональна стабильному урегулированию на Кипре. Афины хорошо это понимали в свете грядущей «еврореальности» - перспектив членства в ЕС для Кипра, открывшихся окончательно в 1998 году с началом официальных предвступительных переговоров между Никосией и Брюсселем 31 марта 1998 года.

Важнейшей задачей для кипрского направления внешней политики Афин в конце 1990-х - начале 2000-х являлась стабилизация отношений с Анкарой для выполнения основной цели Афин на «брюссельском треке» - обеспечения вступления Республики Кипр в Европейский Союз. Очевидно, что потенциала таможенного союза Греции и Турции 1995 года было явно недостаточно. Нужно было включить Анкару в орбиту Брюсселя, угостить ее «сладким пряником» перспектив членства в ЕС. На саммите ЕС в Хельсинки, прошедшем в декабре 1999 года, Анкара была включена в список кандидатов на полноправное членство в ЕС. Там же, в Хельсинки, Афинам удалось обеспечить важнейшую для «европейской перспективы» Никосии формулировку: Евросоюз официально признавал, что членство Кипра в ЕС не зависит от предварительного урегулирования политической проблемы на острове, но оставлял себе возможность при принятии окончательного решения «принять во внимание все сопутствующие факторы». Очевидно, что под данной формулировкой подразумевалось то, что в кипрской проблеме появился евросоюзовский аспект. Забегая вперед, отметим, что европейские перспективы Никосии были реализованы - Республика Кипр стала полноправным членом ЕС 1 мая 2004 года.

Фактор Евросоюза, равно как и подробный анализ инициатив, конкретных предложений и планов ООН, будет проанализирован в соответствующих главах по мере поэтапного выполнения поставленных в исследовании задач. В завершение хронологического ряда основных вех данного параграфа перейдем к установлению официальной позиции Греции по трем лейтмотивным аспектам - плану Аннана 2004 года, инициативе Д. Христофиаса 2008 года и заявке Кипра на вступление в натовскую программу «Партнерство во имя мира» 2011 года.

В отношении инициативы тогдашнего Генсека ООН К.Аннана сложилась интересная ситуация: с одной стороны, находившаяся на тот момент у власти в Греции партия ПАСОК была солидарна с конструктивно настроенным крылом «прагматиков» кипрской компартии АКЕЛ и поддерживала принятие плана Аннана. С другой стороны, официальная дипломатия Афин оставалась в стороне, поскольку обе общины Кипра должны были сами определять свою судьбу, без вмешательства извне.

План Аннана, как известно, был отвергнут греческими киприотами на референдуме и потерпел крах. В кипрском вопросе наступило временное затишье, прерванное энергичными действиями избранного в 2008 году на должность президента Республики Кипр коммуниста Д.Христофиаса. В результате, локальный уровень кипрской проблемы на Кипре обрел импульс и значимость. Димитриас Христофиас заявил о решительном намерении выстроить полномасштабный диалог с лидером турецкой общины М.А. Талатом по кипрской проблематике во время своего первого госвизита в качестве избранного президента в Афины 4-5 марта 2008 года. Его устремления вызвали в Греции чувство сдержанного оптимизма. Слова Д. Христофиаса не разошлись с делами, однако призвать турецких киприотов согласиться с очевидными императивами кипрского объединения ему не удалось.

Греция является одним из лидеров НАТО в Восточном Средиземноморье и выступает за участие Кипра в программе «Партнерство во имя мира». Первые предварительные шаги при посредничестве Греции были согласованы в 2011 году - Республика Кипр подала заявку о присоединении к программе.

Как представляется, в данном параграфе нам удалось раскрыть базис греческой позиции в кипрском вопросе. Итак, выдвинув формулу «Кипр решает, Греция поддерживает» в качестве рабочей гипотезы, мы подтвердили ее правильность и актуальность, определили теоретические основы этой доктрины. Действительно, Афины не могли быть безучастными к перипетиям межобщинных переговоров на Кипре - ведь в кипрской проблеме напрямую затрагивается политическое настоящее и будущее греческих киприотов. При этом нельзя не учитывать изменение парадигмы казуса Кипра в постбиполярную эпоху. Основные перемены, в первую очередь, связаны с деидеологизацией политических установок обеих общин. Отказ от идей «энозиса» как пропагандистского метода воздействия на процесс межобщинного взаимодействия на острове способствовал гибкости и рациональности внешнеполитической линии Афин. Нельзя не учитывать специфику развития системной структуры кипрской проблемы в рассматриваемый период, в результате которой на политическую арену «врывается» фактор Евросоюза, происходит изменение, пересмотр, «перезагрузка» форматов сотрудничества и соперничества других региональных и глобальных акторов конфликта.

Совокупность и взаимовлияние названных тенденций видоизменяло modus operandi греческой дипломатии. На наш взгляд, можно обозначить условную периодизацию внешнеполитической активности Греции в поиске развилок кипрского урегулирования, разделив два десятилетия постбиполярной реальности на четыре периода:

) 1992-1994 - выработка Грецией единой официальной позиции по Кипру, создание политической координирующей структуры;

) 1994-1998 - практическое оказание Афинами содействия Никосии от заявлений о моральной поддержке до поставок вооружения;

) 1998-2004 - осознание важности фактора Евросоюза как наиболее адекватной меры кипрского урегулирования; концентрация усилий для принятия Кипра в состав ЕС, сближение Афин и Анкары;

) 2004-2012 - радикальный «отход» от активного участия в урегулировании казуса Кипра, позиция laissez - faire в отношении действий на локальном уровне конфликта.

Кипрский вопрос претерпевал серьезные структурные изменения в период 1992-2012 гг. Наиболее важным для нас как международников является изучение субрегионального измерения конфликта, которое не будет репрезентативным без анализа позиции Турции в казусе Кипра. Детализации турецкого подхода в кипрском вопросе и будет посвящен следующий параграф этой главы.