Добрая девочка, или «Злых людей нет на свете»

Дорогому Другу с очень синими глазами посвящается (куратору «синего кита»), а также двум ее жертвам: Сашеньке и Ангелине

"Злых людей нет на свете" (М. Булгаков, "Мастер и Маргарита", Иешуа Га Ноцри)

Сквозь рассветную едкую мглу прорывается трепетно солнечный свет,

И разлившейся детскою кровью алеет прощально безумный закат.

В этом царстве отчаянья ветрено-пасмурном, сумрачном выхода нет,

И в тумане лазоревом нету исхода, и нету дороги назад.

И вселенскими тайнами грустно, как раньше, сияет безмолвно заря,

И сквозь влажные ветры на фоне рассвета, как свечи, горят фонари,

У печального памяти умерших душ в небесах, выше звезд, алтаря,

Словно ладан, с безумной печалью извечных созвездий туманность дымит.

И вот, кажется, боль победила, не стоит держаться и нет больше сил,

И с коварством убийцы ей в душу вошла ядовитая мертвая мгла,

У нее пред глазами киты в небесах, крест и гроб, очертанья могил,

И она, сделав шаг в пустоту, в тишину и в дожди, и в рассветы ушла.

И душа, пережженная болью, ушла в небеса, в тишину, в ясный свет,

Что нет смерти поняв, мимо звезд она шла и светил, врата рая искать,

И бродила она в пустоте в тусклом свете печальных небесных планет,

Созерцая симфонии вечности, слушая музыки сфер благодать.

И запомнила крик ее жуткий в паденье последнем навечно земля,

В библиотеках эфира навеки трагический шаг ее детской души сохранив,

Когда слабый ребенок, не справившись с болью, безумно рыдал, о поддержке моля,

Кто-то черный и черствый за мусор его посчитал, беспощадно убив.

Но не все так понятно и просто на свете, под куполом трепетных звезд,

Посещает и сердце убийцы, от всех вокруг втайне, болезненный страх,

Она прячет от всех и себя вечной совести чистые капельки слез,

Безысходная боль от того, что все так, навсегда в ее детских, прекрасных глазах...

Люди думают, девочка-дьявол, пропала и ей не вернуться назад,

Но не знают они, что скрывает она свой мучительно ноющий страх,

Из-за них она стала такой, их стараньем хотела вдохнуть едкий яд,

И жива еще добрая девочка в синих ее и печальных глазах...

 

24. «Она мертва»

Это жестокое стихотворение посвящается матерям детей, погибших в «синем ките»

Мир чуть-чуть лишь покинула мгла,

Только лишь отошла с мира темень,

Дочь твоя поутру умерла,

В шесть утра умерла, вскрыла вены.

И навечно запомнит Луна,

Как ей смерть принимать было страшно,

Как с печалью боролась одна

До тех пор, пока стало не важно.

И Венера навечно запомнит,

Как с разбитой любовью прощалась,

Лишь в 15 ее похоронят,

От нее лишь записка осталась.

Ну давай же, скажи что не знала,

Что сама ты ее и убила.

Будто ты ее не притесняла,

Не терзала ее и не била.

Что ждала ты, когда так жестоко

Перекрыла ей жизнью дыхание.

Когда сделав ее одинокой,

Ее путь превратила в страдание.

Ты ее телефон отбирала

И ругала ее за порезы,

В тот момент, когда дочка стояла

На краю самой огненной бездны.

Боль ее ты за глупость считала,

Презирала ты детские слезы.

Но пока ты газеты читала,

Твоя дочка смотрела на звезды.

Ты всегда как разврат осуждала

Все истории с ранней любовью,

До тех пор, пока ласка металла

Не заполнила ванною кровью.

Ее смерти сама ты добилась,

Млечный путь переплыл синий кит.

Ты нисколечко не изменилась.

Твое сердце проклятый гранит...

И могилка ее на дороге,

В знак церковного злого проклятья.

Мир мечтает о злом, черством Боге,

Ну а Бог ее принял в объятия...

Скорбь теперь показать не старайся,

Ведь ее ты сама и убила.

И тем фактом теперь утешайся,

Что хранит ее девство могила.

 

Марии ДЭВИ ХРИСТОС

«Мы прошли с тобой сквозь Бездну, мы сквозь ад с тобой прошли.

Мы с тобой огонь огней

Не земле возжгли» (Мария ДЭВИ ХРИСТОС)

Как нежные, горькие слезы

Святых Твоих, пламенных глаз

Чуть теплятся вечные звезды,

Возвышенно светится Марс.

С острожной печальной тоскою,

На небо Ты смотришь без сна,

Туда, где за Млечной рекою

Звезда Твоя еле видна...

Ты снова не спишь за тетрадкой,

И боль претворяешь в стихи,

И ангел коснется украдкой

Твоей утомленной руки.

Христовой печальной любовью

Ты людям несешь вечный Свет,

Святою и праведной Кровью

Записан последний Завет.

Величием огненной Прави

Горит звездный Радужный мост,

Но под полом холодом Нави

Тюрьму наполняет погост.

И трепетом кроткой молитвы

Пронзает мрак ночи свеча...

Всю тяжесть космической битвы

На хрупких несешь Ты плечах.

Кровавой Христовой порфирой

Ты грех побеждаешь и смерть,

Молясь о несчастнейшем мире

На скорбную звездную твердь.

И святостью огненной Тайны

Из Сварги приходит ответ,

Как строчек шедевр случайный,

Как мудрость изысканных Вед.

И ранним рассветом разлита

По небу чистейшая кровь,

Святая печаль-Бодхичитта,

Исуса и Будды любовь...

 

На краю Бездны

«Не советую вам этого произносить» (с)

В зябком сумраке ветреной ночи

Многозвездная вечность сияла,

Больно было от холода очень,

Как от ласки кровавой металла.

И в ночной тишине мирно спали

Городские печальные люди,

Под одной чернозвездной вуалью

Сотни тысяч разбившихся судеб.

И безмолвная ночь освещала

Старый парк тусклым светом фонарным,

И остатки души поглощала

Боль, как доски, гуденьем пожарным.

Этой звездами плачущей ночью

Что-то ветви листвою шептали,

И хотелось повеситься очень,

Или руки уродовать сталью.

Неотвязная мысль о запретном,

Все поэты-отчасти подонки...

Ночь пропала в тумане рассветном,

И тоска, как по морфию ломка.

Наступила от боли усталость,

Пустоту ощущаю ногою.

Вот шагнуть еще самую малость-

И полет в пропасть вниз головою.

Мысль одна лишь рассудок терзала,

Той последней, трагической ночью...

И в полете она не отстала:

Я люблю тебя очень, очень...

 

Пеннивайз

(О претворении боли в поэзию)

В мертвом сердце уже не растает

Замороженный намертво лед,

Твоей гибели страстно желая,

Пеннивайз беспощадный придет.

И на стенах останутся с кровью

В клочья рваной частички души.

Только сердце лишь вспыхнет любовью-

Сразу смерть за спиною шуршит.

И крадется она потихоньку

В цирковых полосатых носках,

В тишине она прячется звонкой

И стучит вязкой кровью в висках.

Ты в ночной тишине ощущаешь

Чей-то злобный, презрительный взгляд,

Может быть, смутно ты понимаешь,

Чьи глаза такой злобой горят.

Он во мраке придет черной тенью,

В тот момент, как не сможешь уснуть,

Если ты выбираешь паденье,

Он всегда будет рад подтолкнуть.

Для него твои чувства лишь слабость,

И смешна для него твоя боль.

Лишь в крови свою видит он радость,

Он сожрет тебя, только позволь.

Он приходит, когда ты от боли

Голодаешь, не в силах поесть,

Он подавит последнюю волю,

Он-за слабость вселенская месть.

Он-в порезах от бритвенных лезвий,

Он-в таблетках, как медленный яд,

Он исчадие адовой бездны,

И глаза его адом горят.

Не всегда он как клоун приходит,

В пыльном, рыжем своем парике,

Иногда он до смерти доводит,

Невидимкой, как мысли в тоске.

Иногда он себя проявляет

Как куратор игры "синий кит",

Как предатель, что слабости знает,

Как горючий дурманящий спирт.

Но страшнее, когда он приходит

Безнадежной отравой любви,

И всю душу агонией сводит,

Будто вирус, что в самой крови.

Если вдруг он придет, как убийца,

Убежишь, если вдруг повезет.

Но придет как любовь-лишь молиться,

Кроме Бога, ничто не спасет!

Он в любимой душе поселившись,

Там скрывается, прячется, ждет,

Он уйдет, только кровью напившись,

Просто так никогда не уйдет!

Он до подлинна слабости знает,

Он без промаха бьет наповал,

А несчастный и не понимает,

Что он жертвою нечисти стал.

Пеннивайз подло облик скрывает,

Но заметно всегда, ты поверь,

Что влюбленные души сжирает

Кровожадный, взбесившийся зверь!

Но бывает, что монстр находит

Душу, что ему не по зубам,

С намерЕньем убить он приходит,

Но дает вдохновенье стихам.

Он болезненной смерти желает,

Но идут в Вечность только стихи.

Всю поэзию в мире рождает

Его жуткой касанье руки.

Он желает жестокого зла,

Но нечайно приносит он благо.

Грозовая чернейшая мгла

Порождает озоновый ладан…

 

Сердце

Дорогому другу, Екатерине Терпиловой

"Месяц едет, котенок плачет. Юродивый, вставай, Богу помолись..."

В небе месяц, как лезвие, тонкий,

Тихо плачет неоновым светом.

И созвездья, как сердца обломки,

Излучают любовь безответно.

И как краска, вечерний туман

Покрывает пропащие судьбы.

Белоогненной водки стакан-

Облегченье потерянным людям.

Над землей четвертинка Луны

Тихий свет свой дарила бессонно,

Как безумные, глупые сны

Город теплился светом оконным.

Словно сотни зажженных свечей,

Берегли город звезды молитвой.

Ночь грустна, как котенок ничей,

И Земля грустью этой залита.

И молящихся тысячи звезд

Серебрились, как крошечки соли,

Словно чистые искорки слез,

Бесконечной Иисусовой боли...

И в глазах большинства, дебилизм-

Слезы в Бога не верящих грешниц.

Но они, а не строки кафизм,

Покорили

Иисусово

Сердце...