Глава 6. Террор и терроризм: что нам угрожает?

 

Враги теперь в смешавшейся крови Лежат, и пыль уста их покрывает, И мощно смерть соединила их – Непобедившего с непобежденным.

Эврипид

 

Терроризм (terror – лат. страх, ужас) – одна из серьезнейших современных глобальных социальных проблем, потенциально или актуально затрагивающих каждого жителя планеты. Между тем, как это часто бывает, чем серьезнее, актуальнее и «очевиднее» проблема, тем большим количеством мифов и недоразумений она окружена.

Нет единого понимания терроризма и в общественных науках. Вот некоторые из имеющихся определений (всего их насчитывается свыше ста):

• «форма угрозы насилием или применения насилия по политическим мотивам»[186];

• «применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей»[187];

• «насильственные действия или угроза их применения со стороны субъектов политики и преследование ими политических целей»[188];

• «систематическое использование убийств, телесных повреждений и разрушений или угроз перечисленных действий для достижения политических целей»[189];

• «метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении нечем не ограниченного, не связанного с военными действиями физического принуждения, имеющего целью достижение определенных результатов путем устрашения политических противников»[190].

 

Из приведенных определений вырисовываются два основных признака терроризма:

• применение или угроза применения насилия;

• его политическая мотивация.

 

Но есть еще один существенный признак терроризма как социального явления, а не индивидуального акта политического убийства: неопределенный круг непосредственных объектов террористического акта, применение насилия в отношении неопределенного круга лиц ради достижения отдаленного объекта – удовлетворения политического (экономического, социального) требования. Ибо «о терроризме можно говорить лишь тогда, когда смыслом поступка является устрашение, наведение ужаса. Это основная черта терроризма, его специфика»[191].

На сложность и субъективизм определения терроризма обратил внимание W. Laqueur: «один – террорист, другой – борец за свободу»[192]. Че Гевара – террорист или «борец за свободу»? Задавая этот вопрос студентам различных юридических вузов Санкт – Петербурга, я уже знаю, что большиство выберет второй ответ… Эта тема подробно рассматривается в статье сотрудника Международного полицейского института по контртерроризму B. Ganor[193]. Как различить терроризм и партизанскую войну, терроризм и революционное насилие, терроризм и борьбу за национальное освобождение? Многое зависит от позиции субъекта оценки тех или иных насильственных действий по политическим мотивам. Вместе с тем, B. Ganor пытается провести различия между анализируемыми феноменами. В обосновываемых им схемах вначале отграничиваются объявленная война – между государствами и необъявленная война – между организациями и государством. Последняя включает, прежде всего, терроризм и партизанскую войну. Кроме того, к необъявленной войне могут относиться деятельность анархистов, борцов за свободу, революционеров, а также действия ad hoc (по конкретному случаю). Важнейшее различие между терроризмом и партизанской войной состоит в том, что партизанская война ведется против комбатантов – вооруженных сил, военных и военной техники, а терроризм направлен против мирного населения, «некомбатантов» (noncombatant) при сохранении политической мотивации насильственных действий. Мне представляется это различение весьма существенным и позволяющим конкретизировать некоторые наши оценки.

 

Другое дело, что и предлагаемое различие несколько условно (мирное население может также оказаться жертвой партизанских действий, как, впрочем, и «точечных ударов»…). Во всяком случае, B. Ganor называет три важнейших элемента терроризма: (1) применение или угроза применения насилия; (2) политические цели (мотивы) деятельности; (3) реальными целями оказывается мирное население, граждане[194]. Обычно различают террор и терроризм:

1. террор со стороны правящих властных структур (или «насилие сильных над слабыми», присущее, в частности, тоталитарным режимам);

2. терроризм как насилие и устрашение «слабыми сильных», «оружие слабых, жертв „государственного террора“»[195].

Иначе говоря: «Террор является насилием и устрашением, используемым объективно более сильным в отношении более слабых; терроризм – это насилие и устрашение, используемое более слабым в отношении более сильного»[196].

Террористические организации и отдельные террористы – одиночки представляют – осознанно или нет – интересы массы excluded («исключенных») в современном мире[197].

Не является ли «негативная интеграция исключенных» главной социальной базой терроризма (впрочем, как и иных видов девиантности – преступности, наркотизма, алкоголизма и др.)? Создание и деятельность так называемого Исламского государства (ИГ), запрещенного в России и ряде других стран, привлекающего в свои ряды недовольных жителей многих европейских государств, включая Россию, свидетельствует в пользу такого предположения.

Это глобальный процесс и его последствия недостаточно осознаются правящими элитами современного мира. Примеры тому – агрессия США против Ирака (сколь бы «плохим» ни был Саддам Хусейн) и действия России в Чечне (какими бы «плохими» ни были «боевики»). Террор вызывает терроризм. Или, как написал петербургский экономист Д. Травин: «Не мочите, да не мочимы будете!»[198]. И не важно, кто «первым начал»: за политические игры человечеству приходится расплачиваться горами трупов.

Различаются терроризм и индивидуальный террористический акт, направленный против конкретного лица (будь то Александр II или же Дж. Кеннеди). Это различие отражено и в уголовном законе: ст. 205 УК РФ и ст. 277 УК.

Права человека первичны и неотъемлемы (ст. ст. 1, 2, 3 Всеобщей декларации прав человека, 1948 г.). Нарушение прав человека рождает ответную насильственную реакцию, в частности – терроризм. Требования ограничить права человека ради «борьбы с терроризмом» абсурдны. Во – первых, тем самым создается идеологическая база оправдания терроризма (как ответа на террор властных структур). Во – вторых, повышается риск граждан стать жертвой нарушения прав человека. Это и происходит в современной России: мы все в большей степени заложники власти, чем террористов.

Права человека и криминальные риски, включая терроризм, находятся в обратной, а не прямой, зависимости: чем надежнее защита прав человека, тем ниже вероятность криминальных рисков.

История политических репрессий (террора) и террористических актов в виде политических убийств уходит вглубь веков[199]. Однако большинство исследователей отмечают существенные отличия современного терроризма как «неотъемлемой части государственного террора – одной из форм государственной политики»[200] и как систематического устрашения общества насилием: массовый характер (вплоть до геноцида со стороны властных структур[201]), все возрастающее количество терактов и их жертв, глобализация (интернационализация) терроризма.

 

Нью-Йоркская трагедия 11 сентября 2001 г. стала страшным символом новых реалий XXI века (таким же, как Освенцим – символом бесчеловечности ХХ века). Показательно и то, что в качестве объекта самого страшного террористического акта в мировой истории были выбраны Нью – Йорк (как тут не вспомнить «Город Желтого Дьявола» М. Горького) и Международный Торговый центр – символы стран «Золотого миллиарда» («включенных»).

Многочисленны проявления и методы терроризма: захват транспортных средств и заложников; уничтожение транспортных коммуникаций; взрывы, поджоги; военные действия, включая партизанские; отравление источников питания и водоснабжения; применение отравляющих веществ; угрозы применения этих и иных мер и др.

Не останавливаясь на юридическом (уголовно – правовом) аспекте проблемы терроризма[202], рассмотрим некоторые социально – политические вопросы.

Терроризм, приводя к бесчисленным жертвам и принося неисчислимые страдания, является преступной деятельностью (преступлением) и заслуживает суровой оценки. Но социально – политическая сущность терроризма и желание противодействовать ему требуют более широкого подхода, чем только юридический. Да, террористам нет оправдания с общечеловеческой, принятой мировым сообществом и международными организациями точки зрения. Но ведь терроризм преступление «особого рода». С точки зрения террористов, организаций и движений, прибегающих к террористическим методам, их требования, отстаиваемые идеи – «справедливы», имеют не меньшую ценность, чем те, против которых они выступают.

Явно недооценивается роль «исключенности» в генезисе такого опас нейшего явления, как терроризм. Классическим примером крайне негативного поведения «исключенного» служит террористический акт 14 июля 2016 года в Ницце: «Террористом в Ницце оказался неудачник – разведенка с целым букетом проблем и комплексов. Ницца, кстати…. это солидное тихое место для солидных господ, в котором понятие «бюджетное жилье» начинается с уровня, который в любом другом месте будет считаться респектабельным и элитным. Так что если нужно, чтобы объект ненависти оказался тем, кем надо – можно ехать сквозь толпу напролом, не ошибешься… Фактически перед нами классический свихнувшийся неудачник, реализовавший свои комплексы и ненависть к окружающему богатому и равнодушному миру… К теракту в Ницце можно пристегивать кого угодно – и националистов, и ИГИЛ, и каких-нибудь леваков – марксистов. Они все про это – про несправедливость и равнодушие к маленькому человеку. Рецепты у всех свои, но среда, в которой их идеи востребованы – она одна на всех. И не бомбить далекие пески нужно, а лечить страну и общество. И это не только к Франции относится, скажем откровенно»[203]. Еще об Европе: «Мигранты часто ощущают себя людьми второго сорта. Молодые и харизматичные люди – выходцы из мусульманских стран и их дети – пытаются найти какую – то новую идентичность, обращаясь к историческим корням, и в итоге часто приходят к радикальным течениям»[204]. И еще, это уже о США: «появляется множество одиноких, отчужденных молодых людей, стремящихся к самоутверждению через насилие»[205].

Поэтому вооруженная борьба с терроризмом, носящим политический (этнический, конфессиональный, идеологический) характер – малоэффективна. Об этом свидетельствуют опыт Ольстера в Ирландии, затяжной, кровавый характер «борьбы» с баскскими сепаратистами в Испании, алжирскими террористами во Франции, с албанскими – в Сербии, с чеченскими – в России…

Насилие и ненависть рождают насилие и ненависть, формируют идеологию и акторов «преступлений ненависти» (hate crimes)[206]. Поэтому «искусство цивилизованной жизни состоит в том, чтобы не плодить недовольных, обиженных, «мучеников», а строить благополучие людей в контексте их долгосрочных отношений друг с другом»[207].

Мировое сообщество в целом и каждое государство в отдельности должны предпринимать прежде всего политические (экономические, социальные) усилия по предотвращению условий для терроризма, по ненасильственному разрешению межэтнических, межконфессиональных, социальных конфликтов. Конечно, провозгласить принцип ненасильственного, упреждающего терроризм решения назревших проблем и конфликтов легче, чем его реализовать. Но не существует «простых решений» сложных социальных проблем. Так называемые «простые решения» («ликвидировать», «подавить», «уничтожить») либо неосуществимы, либо приводят к еще большему осложнению ситуации. Можно (и нужно) преследовать исполнителей терактов – угонщиков самолетов, убийц, лиц, закладывающих взрывные устройства и т. п., но нельзя уголовно – правовыми, карательными мерами устранить причины, источники терроризма как метода «решения» социальных (этнических, религиозных, политических, идеологических) конфликтов.

Очевидно, не случайно в послевоенном мире террористические организации и движения возникали прежде всего в постфашистских, посттоталитарных, посткоммунистических странах – Италии («Красные бригады»), Германии («Красная армия», неонацисты), Японии (Японская революционная красная армия), Испании, Югославии, России, а также в странах с тоталитарным режимом (Латинская Америка, Ближний и Средний Восток), где отсутствовал опыт демократического, политического решения социальных конфликтов и проблем. Из 79 известных к 1990 г. террористических организаций 37 принадлежали по своей идеологии к марксистским, ленинским, троцкистским, маоистским, 9 представляли различные направления пан – арабского и исламского фундаментализма, 7 – служили примером удивительной смеси пан – арабизма и марксизма, 4 – относились к правоэкстремистским и нео-фашистским[208]. Конечно, это соотношение претерпело существенные изменения к сегодняшнему дню. Количество известных террористических организаций увеличилось, доля «левых» сократилась за счет увеличения «правых» и исламских.

Не существует универсальных рецептов предупреждения терроризма и разрешения сложных проблем, лежащих в его основе. Некоторые общие подходы предлагаются в конфликтологической, политологической литературе[209].

Важно понять:

• мир без насилия в обозримом будущем невозможен;

• основная антитеррористическая задача – максимально сокращать масштабы терроризма (как насилия «слабых» по отношению к «сильным»);

• основной путь такого сокращения – предупреждение или урегулирование социальных проблем и конфликтов ненасильственными, не репрессивными, политическими методами.

 

«Абсолютно ненасильственный мир – это нереальная перспектива. Более реальной выглядит задача сократить масштабы политического насилия, попытаться свести его минимуму. Об этом свидетельствует политическая жизнь развитых демократических государств, где насилие чаще всего второстепенное средство власти»[210].

 

Глава 7. Торговля людьми

 

Жизнь является высшей, абсолютной ценностью. Причем – любая жизнь, в том числе, животных, перед которыми мы, люди, очень виноваты. Неслучайно свой знаменитый девиз «Veneratio vitae» («благоговение перед жизнью») Альберт Швейцер распространял на все живое, включая растения и насекомых. Но для человека абсолютную ценность представляет и Свобода. Только Свободный Человек может наиболее полно реализовать свои способности, дарования, талант, «осуществить себя»[211]. Жизнь неразрывно связана со Свободой. Вот почему самые первые положения Всеобщей декларации прав человека (1948 г.) гласят: «Все люди рождаются свободными и равными в своих достоинствах и правах» (ст. 1 Декларации); «Каждый человек должен обладать всеми правами и свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия» (ст. 2); «Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность» (ст. 3).

К сожалению, современный мир (впрочем, как и тысячи лет человеческой истории) полон рисков для человеческой жизни и свободы. Неудивительно, что У. Бек рассматривает современное общество как «общество риска»[212]. И проблема безопасности человека и его свободы является одной из острейших.

Торговля людьми («Human traffcking») – мировая проблема. Понятие «торговля людьми», согласно «Протоколу о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее» Генеральной Ассамблее ООН (ноябрь 2000 г.), включает три элемента: (1) вербовка, перевозка, передача, укрывательство или получение людей; (2) использование неподобающих средств (принуждение, похищение, мошенничество или обман); (3) цели эксплуатации (сексуальная эксплуатация, принудительный труд, услужение или рабство)[213]. Обычно различают следующие виды торговли людьми: торговля женщинами («белые рабыни»), детьми (для проституции, порнографии, нелегального усыновления), принудительный труд (рабство), продажа органов. Контрабанда мигрантов служит одним из средств торговли людьми.

Торговля людьми тесно связана с организованной преступностью, является частью (элементом) ее деятельности. Часто торговля людьми носит международный, транснациональный характер (хотя, конечно, возможна торговля людьми в рамках одного государства – «белое рабство», сексуальная эксплуатация детей, принудительный труд и др.).

Сведения об этом виде криминального бизнеса мало доступны. Данные официальной статистики чрезвычайно лаконичны, бедны и не отражают реальных масштабов бедствия. Лишь в некоторых странах ведется более или менее подробный учет деяний, связанных с торговлей людьми (Германия[214], Нидерланды[215], Швеция[216]). Некоторые сравнительные данные, собранные «по каплям», опубликованы в статье Кристины Кангаспунты.

В России фактически отсутствует учет торговли людьми. Это объясняется, во-первых, высокой конспиративностью нелегальной торговли людьми преступными организациями. Во – вторых, как нелегальный вывоз «проданных» людей за границу, так и торговля людьми внутри России часто осуществляется преступными группировками при содействии коррумпированных должностных лиц государства (таможенная служба, полиция, миграционная служба), которые заинтересованы в сокрытии их деятельности не меньше, чем криминалитет. В-третьих, российское государство традиционно скрывает от населения такое постыдное для цивилизованного общества явление как торговля людьми. Основными источниками информации о ситуации в России служат сообщения средств массовой информации, результаты отечественных и зарубежных исследований[217].

Между тем, среди стран происхождения, транзита или назначения в мировых отчетах первые места занимают (в порядке убывания): Россия, Украина, Нигерия[218]. Среди регионов на первом месте по «экспорту» людей находится Азия, на втором – страны СНГ, на третьем – Африка, на последнем – «развитые страны». Зато среди стран «импортеров» на первом месте – «развитые страны». Что касается жертв торговли людьми («продаваемых»), то первые места (в порядке убывания) по упоминанию занимают Украина, Россия, Нигерия, Албания, Румыния, Молдова, Болгария, Китай. По данным российских исследователей, Россия также занимает одно из первых мест в списке стран, занимающихся торговлей людьми[219].

Среди жертв сексуальной эксплуатации большинство – женщины, второе место занимают дети, ничтожное количество мужчин. Жертвами принудительного труда являются прежде всего дети, на втором месте – женщины, на третьем – мужчины. Гораздо меньше данных о правонарушителях (этот вид криминального бизнеса наиболее латентен). Однако и по этому показателю Россия занимает первое место, второе и третье делят Нигерия и Украина, далее следуют Албания, Таиланд, Турция, Китай. Итак, по совокупности ряда показателей Россия наряду с Украиной и Нигерией входят в тройку стран максимального риска порабощения.

Аналогичные сведения содержатся в Докладе Государственного Департамента США «Торговля людьми в мире за 2008 год»: «Россия является страной происхождения, транзита и назначения для мужчин, женщин и детей, вывозимых с целью различных форм эксплуатации. Мужчины и женщины с Дальнего Востока России вывозятся в Китай, Японию и в Республику Корею с целью сексуальной эксплуатации, вовлечения в долговую кабалу и привлечения к принудительному труду, в том числе в сельскохозяйственной и рыбной отраслях. Российские женщины вывозятся с целью сексуальной эксплуатации в Турцию, Грецию, ФРГ, Италию, Испанию, США, Канаду, Вьетнам, Таиланд, Австралию, Новую Зеландию, Коста – Рику, на Мальту и Ближний Восток. Москва и Санкт – Петербург являются центрами назначения для детей, вывозимых туда из регионов России, а также из Украины и Молдовы с целью сексуальной эксплуатации и принуждения к попрошайничеству. Москва продолжает оставаться пунктом назначения для значительного числа мужчин и женщин, вывозимых туда из регионов России, а также из Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана, Украины, Молдовы и Беларуси, с целью сексуальной эксплуатации и привлечения к принудительному труду, включая работу в строительной отрасли. В 2007 г. увеличилось число белорусских мужчин, вывезенных в Москву с целью привлечения к принудительному труду в строительной, текстильной и пищевой отраслях. По оценкам МОТ, в России один миллион работающих из числа нелегальных мигрантов могут являться жертвами торговли людьми с целью трудовой эксплуатации. Москва продолжает оставаться пунктом транзита для женщин, вывозимых из Узбекистана и Армении в Объединенные Арабские Эмираты с целью сексуальной эксплуатации. Мужчины из Западной Европы и США приезжают в западную часть России, конкретно в Санкт – Петербург, с целью детского секс – туризма. Однако правоохранительные органы сообщают о снижении количества случаев детского секс – туризма и объясняют это активными полицейскими расследованиями и сотрудничеством России с зарубежными правоохранительными органами».

Такая ситуация неудивительна, поскольку основной объект торговцев людьми – исключенные» (excluded), лица, лишенные достатка, безработные, бездомные, сироты, малообеспеченные и наименее защищенные слои населения[220]. Между тем в России по официальным данным около трети населения находятся за чертой бедности. Но ведь помимо нищих, находящихся ниже черты бедности, есть масса бедных, также практически «исключенных» и готовых к «продаже»… Только в Иркутской области в 2000 г. были полностью безработными 65,2 % мужчин и 52,3 % женщин, а у 60 % населения уровень доходов был ниже прожиточного минимума[221].

З. Бауман, избегая термины «включенные» / «исключенные», предпочитает говорить о «туристах» (включенные) / «бродягах» (исключенные), подчеркивая, что эти группы – «два мира, два представления о мире, две стратегии»[222]. Иногда «исключенных» он именует «отбракованными» (burned – out).

Любая торговля людьми есть разновидность рабства.

Различные виды торговли людьми «ставят под сомнение возможность демократии в странах, где половина населения может рассматриваться как потенциальный товар, который может быть куплен, продан и порабощен»[223].