Троицкий монастырь в наши дни. Фото автора.

Редактор на «Джаз-мае 2018»

что и своё 60-летие я тоже решил отметить со старыми и новыми друзьями в Ахунах, на территории комплекса «Русская охота». Праздник удался, но мой подробный рассказ о нём будет в следующем, 140-м номере газеты, а данная заметка является своеобразным его анонсом. Дело прежде всего в том, что много-численные фотографии с юбилея будут у меня в распоряжении не раньше сентября, а хочется сопроводить рассказ о знаменательном для меня событии интересными фотоснимками. Так что немного наберитесь терпения, мои дорогие друзья!

           На вечере в исполнении моих друзей прозвучало несколько поздравлений в стихах. Так, Светлана Швецова, Михаил Эскин, Александра Захаревич и Татьяна Скрипова прочитали собственные стихи (их я опубликую в следующем номере), а Павел Камаев продекламировал стихотворение Дины Злобиной. Его прочтение он предварил такими словами: «Александр родился 7 августа. Это пора уборочной страды. А так как журналистская деятельность его овеяна лирикой, то я прочту лирическое стихотворение».

           Это произведение я размещаю в рубрике «Литературные странствия».

Л и т е р а т у р н ы е с т р а н с т в и я

                         Я рождён в пору жатвы хлеба

                        За деревней, вдали от дома.

                        Под высоким и знойным небом,

                        У скирды золотой соломы.

- 3 –

                            Мать от боли белее снега

                            Отвечала на крик мой лаской.

                            И рассохшаяся телега

                            Стала первой моей коляской.

                            Так могу ли теперь я, взрослый,

                            Умолчать о земле родимой?

                            О деревне, где жил и рос я,

                            Об осенней красе озимых?

                            О крестьянских руках шершавых,

                            Что надёжно меня растили?

                            Я молчать не имею права:

                            Земляки бы мне не простили.

                                                              Дина Злобина.

Путешествие во времени

ПОД ШУМ ПРИБОЯ

        Запоздавшее в 2000 году лето всё-таки вступило в свои права во второй половине июля, когда наконец-то установилась жаркая (до +32⁰С) и преимущественно сухая погода. Первые два клубных похода я пропустил из-за занятости на работе, но сразу, как только ушёл в отпуск, стал готовиться к поездке на Сурское море.

        Первый для автора статьи и третий по счёту клубный поход состоялся 23-26 июля в район бухты «Пицунда». Ещё раз хочу напомнить, что это название фигурирует только среди членов БВМ Со., и придумали его Виктор Дубинин и Валерий Артюшин. Для других же туристов эта бухта в начале Сурского моря остаётся безымянной, и напрасно Лариса Ярченко вместе с Ириной Могилко во время их вечерне-ночной «одиссеи» по поиску Дубинина и Артюшина объясняли отдыхающим, что они идут с «Пицунды».

         Первыми на «Пицунду» заехали 23 июля утренним рейсом Золотарёвского автобуса Виктор Дубинин и Андрей Шеляпин, чуть позже в этот же со Шнаева подошли Валерий Артюшин и Ирина Могилко. Они вчетвером переночевали в моей палатке прямо на небольшом пляжике под обрывом, у самой кромки воды. Так близко к воде члены БВМ Со. палатку никогда не ставили.

          Я же прибыл на «Пицунду» в 16.30 24 июля вместе с Наташей Холоденко и Наташей Кузнецовой. От Золотарёвки до «Пицунды» мы дошли за 1 час 10 минут и сразу же вышли к лагерю наших друзей. Помимо палатки, в лагере был установлен большой тент, принесённый Андреем, нашим новым знакомым, которого привёл в БВМ Со. Игорь Тужилов, приезжавший 24 июля на один день в родной город и позвонивший мне домой.

          День был жаркий, и мы то и дело купались в тёплых волнах Сурского моря. А водохранилище было неспокойным, на его волнах мы качались, как надувные мячики. Лишь только к вечеру ветер утих на пару часов, а затем опять мы стали слушать несмолкаемый морской прибой. К плеску волн привыкнуть было непросто, и ночью в палатке порою казалось, что находишься на корабле где-нибудь в трюме.

 

- 4 -

В.Дубинин на берегу бухты «Пицунды»

         Два слова о палатке Сергея Ситникова, которую он дал напрокат со своей работы, и в которой мне довелось ночевать вместе с Наташами. Палатка эта видавшая виды, в нескольких местах рваная, с принудительной вентиляцией, да к тому была плохо просушена, и в одном углу образовалось пятно белой плесени. Соответственно и запах в этом временном жилище был «специфический», пришлось во вторую ночь накидать в палатку пахучей травы (пижмы и полыни). В первый для меня и Наташ вечер у вяло горевшего костра мы сидели недолго, несмотря на то, что вечер был очень тёплый. Дело в том, что накануне четвёрка наших друзей не спала до трёх часов ночи, и не спать второй раз подряд они уже были не в силах. Ночью также было тепло.

         Утром 25 июля в течение часа моросил мелкий дождь, и в это время в палатке я начал расписывать преферансную пульку с Холоденко и Кузнецовой. Её мы дописали аж в десять часов вечера, разумеется, с многочисленными и долгими перерывами на еду, купание, прогулки и т.п. Тем не менее мы сыграли до «50-ти», что явилось клубным преферансным рекордом.

         Даже когда дождь прекратился, тучи ещё долго не рассеивались. После завтрака Виктор предлагал сменить место нашего лагеря, перебравшись в своеобразное местечко под названием «Ловушка» или «Западня», до которого было полтора часа ходу вверх течению, но поддержки не получил. К тому же Ирина и Андрей надумали после обеда возвратиться в Пензу. С 11 до 12 часов я с Наташами совершил экскурсию на мыс Печары, за которым начинается заболоченная и непроходимая береговая кромка Сурского моря. Этот мыс имеет очень обжитой вид: там есть капитальные дома, строительные вагончики, разные навесы и сарайчики, на берегу находятся несколько катеров и постоянно живут люди, во всяком случае, в тёплое время года. По дороге нам встретилась небольшая полянка с поспевшей костяникой.

         К обеду, как и обещал Валерий, распогодилось, и мы вновь могли позагорать под июльским солнцем. Не делал этого Шеляпин, который дорвался до солнышка в первый день и, загорая в первый раз за лето, сильно обгорел, а теперь лежал в тени тента. В половине третьего Ирина, к слову, загоревшая в это лето также сильно, как Витя с Валерой, отправилась в Золотарёвку. Её пошли провожать Дубинин и Артюшин, сказав, что вернутся не раньше семи часов вечера.

 

- 5 -

            Наташи принялись строить из мокрого песка замки с башнями и стенами, которые на следующий день смыли речные волны, а потом мы продолжили играть в преферанс. В карты мне явно не везло, и я безнадёжно застрял на последнем месте. Около шести вечера неожиданно налетела тучка, и брызнул короткий дождик, после которого заметно похолодало. «В.В.» всё не возвращались, мы сварили суп из концентратов и уже около девяти вечера сели поужинать, когда наконец-то появились наши весёлые и довольные друзья. Оказывается, после того, как Витя и Валера посадили Ирину в легковую машину (на автобус они опоздали, забредя по дороге в малинник), они попили в Золотарёвке пива и кое-чего покрепче, благодаря чему и повысилось их настроение. Сурское море, как и накануне, было неспокойным, и мы вновь легли спать под шум прибоя.

В районе «Пицунды» Сурское море делает поворот

          Но спать нам долго не пришлось. Точнее, это касалось обитателей второй палатки, так как в первой палатке Дубинин и Артюшин мирно храпели до утра, и ночной холод их не пробрал. Тогда как Кузнецова, пришедшая в поход как на пляж, в три часа ночи сильно замёрзла. Кстати, в поход с ночёвками она ходила в первый раз в жизни, да и на Сурском море тоже никогда не была. Холоденко её плоховато проинструктировала, что же надо брать с собой в поход, да и сама взяла с собой маловато тёплых вещей (как, впрочем, и я). Короче говоря, в половине четвёртого утра мы принялись разжигать костёр, который разгорелся только благодаря набранным Наташами сосновым шишкам, кипятить чай и встречать потрясающий по красоте восход солнца.

          После этого был установлен ещё один клубный преферансный рекорд, так как мы сели играть новый кон в шесть (!) часов утра. Столь раннее начало игры объяснялось тем, что Натальи утром собирались отправиться в Золотарёвку, и они боялись проспать утренний автобусный рейс. Увы, мне не повезло в картах и ранним утром, а победила, как и накануне, Холоденко.

          После завтрака обе Наташи покинули «Пицунду», а я с Валерием и Виктором остался ещё на день, тем более, что погода была хорошей, хотя солнце периодически закрывалось быстро бегущими по небу облаками. В небе парили хищные птицы, зорко высматривавшие добычу в лесу и на поверхности водохранилища, и однажды мы с Валерой, находясь в воде, насчитали сразу 14 коршунов, кружившихся на небольшом участке. Может быть, это был у них некий ритуал? В обед мы крепко подзаправились,

- 6 -

съев на троих котелок каши, буханку хлеба, две банки рыбных консервов и выпив полкотелка чая.

           В 15.40 мы свернули лагерь, выгнав из палатки забравшегося туда ужа, и отправились в Шнаево к последней электричке в 18.20. До Шнаева идти, конечно, дальше, чем до Золотарёвки, но и стоимость проезда по железной дороге в два раза меньше, чем автобусом (а мы вообще умудрились проехать в этот раз «зайцами»). Я шёл по этой заброшенной лесной дороге впервые, и мне вдвойне было интересно. На одном из участков нам пришлось пробираться через паутину, сплетённую громадными, размером с лесной орех, чёрными и серыми пауками. Здесь же мы подверглись нападению слепней и оводов, которые, в свою очередь, служат пищей для больших пауков. Часть дороги была заболочена, и мы продирались в обход через кусты; в одном месте проходили через обширную поляну, заросшую зверобоем и иван-чаем (кипреем). Наконец, мы выбрались на частично асфальтированную трассу Золотарёвка – Шнаево, и до станции добрались без проблем. Всего в пути мы были 2 часа 20 минут.

         Но приключения нас всё-таки догнали: электричка Кузнецк – Пенза опоздала на 45 минут, и садиться в неё нам пришлось под проливным дождём с грозой. Гроза пришла со стороны Пензы, причём очень быстро. Но вот наконец-то мы сидим в вагоне электрички и рассуждаем, что таких чудаков и любителей туризма, как мы, не так уж и много, а жаль. Жаль потому, что до некоторых людей так и не доходят многие прекрасные стороны нашей жизни. Вокзал Пенза-1 встретил нам свинцовым небом и большими лужами на асфальте. Поход на «Пицунду» подошёл к концу.

Александр Белов (Митрофанов).

Фото из личного архива автора.

Размышления   на тему…

М А Л И Н О В Ы Й  З В О Н

                                                                                  Надежду и веру храня,

                                                                                         Светлеют в церквях наши лица,

                                                                                         И звон колокольный меня

                                                                                         Зовёт за всю Русь помолиться.

                                                                                                                     А. Чумаков.

           Если рано утром пройти по улице Кирова в г. Пенза мимо Троицкого женского монастыря, то обязательно услышишь звонкий перелив колоколов,

возвещающий о начале богослужения, которое проходит дважды в день — в 8 утра и в 5 часов вечера. В колокольне монастыря висит один большой колокол и семь поменьше, разной величины.

         Коротко опишу историю этого женского монастыря. Он был основан в конце XVII века благодаря стараниям трёх стариц: Таисии, Феодосии и Екатерины, которые подали прошение царю Петру Алексеевичу о разрешении на строительство женского монастыря. Первый, ещё деревянный храм в честь Святой Живоначальной Троицы, был построен в 1702 году. С течением времени храм был перестроен, и в 1717 году был возведён каменный. Монастырская каменная колокольня обрела свой

- 7 -

окончательный вид только в 1782 году. В 1853-1865 г.г. был воздвигнут Духосошественный храм, сохранившийся по сей день. Троицкий собор был разобран и перестроен в уже окончательном виде в 1900-1910 годах.

Пацаны военной поры

             Все мы хорошо знаем нашего старейшего путешественника – Николая Петровича Вырыпаева. Друг и соратник Стрита Голубцова; вело-лыже-водно-пешеходный путешественник; участник велопоходов по местам боёв наших земляков-пензенцев; один из главных основателей Слёта памяти Стрита Голубцова; участник спасательной экспедиции в Спитак после землетрясения в Армении в 1988 году.

             Николай Петрович – автор нескольких книг и многочисленных рассказов, многие из которых были помещены в газетах «СТО ДОРОГ» и «ВЕТЕР СТРАНСТВИЙ». А вот про его молодые годы мы узнаем из нового рассказа. Когда началась Великая Отечественная война, ему было всего 14 лет. Тогда он работал трактористом в деревне Шафтель, недалеко от знаменитого ныне на весь мир села Лермонтово. В военное лихолетье тысячи ребятишек заменили ушедших на фронт отцов и взялись за работу, несвойственную их возрасту. Рассказ о тех временах приводится ниже.

Анатолий Мордвинцев.

Воспоминания маленького тракториста

            До войны особенностью жизни нашей семьи было то, что мы зимой жили в городе, а летом в деревне Шафтель. Отец занимался пчёлами, а я целыми днями

- 11 -

пропадал около трактористов тракторной бригады, занятых ремонтом своих стальных коней. С грязью на моей одежде и моём теле дома мирились. В Шафтеле меня знакомила с техникой знатная комбайнёрка Ольга Кошелева. Моя первая техника – трактор «Универсал-2». Он является копией американского трактора «Фармол». Прежде чем я расскажу о приключении, в которое попал на своем тракторишке в годы войны, я должен рассказать об этом тракторе.

           Что он собой представлял? Завод ВТЗ «Красный Путиловец» в Ленинграде (ныне Кировский завод) сделал копию этого «Фармола» - отличного помощника американского фермера на хлопковых полях. Стремление сделать этот трактор маленьким и доступным даже к управлению ребёнком привели к тому, что мотор его был очень слабосильным. У «Универсала-2» он был всего лишь 22 л. с. Это в «парадных условиях». А в рабочих условиях надо понизить до 20 – 18 л. с. на крюке. Этот трактор не имел никакой платформы над своими конструкциями. И над всем этим было металлическое, без всяких удобств, сиденье для водителя.

Трактор «Универсал-2»

            Трактор постоянно терял щитки, предохраняющие тракториста от ошмётков грязи с ведущих колёс со шпорами. И потому, в насмешку, в народе его прозвали «беспортошным»...

           Через игры, через шутливое отношение взрослых трактористов, я приобрёл рабочие навыки для работы на «беспортошном». Вот почему сдача экстерном экзамена на право вождения трактора в июне 1942 года не составила особого труда.

         Летом 1942 года я стал работать трактористом на тракторе «Универсал-2» в Аргамаковской МТС. Но во что он превратился после многочисленных ремонтов!

             В погоне за облегчением трактора заводские конструкторы отказались от рамы и заменили её деталью в виде вилки с шаровой головкой – опорой. Эту деталь не могли сделать в мастерских нашей МТС. Характер поломки этой детали я потом, когда уже стал инженером, определил как усталость металла.

- 12 -

           А тогда это приводило к постоянным простоям. В МТС не было электросварки. Пытались заменить её кузнечной сваркой, а она требует хорошего молотобойца. Какой молотобоец мог получиться из меня – пятнадцатилетнего пацана? Но мне всё же пришлось освоить и эту специальность. Я научился слушаться кузнеца, подсказки его молотка-ручника. Место удара кувалды молотобойца и его силу нужно было соизмерять со звуком и направлением удара ручника. Кузнечная сварка, к сожалению, не могла обеспечить необходимую прочность. Так что мой трактор «Универсал-2» был инвалидом, и мне пришлось работать на этом больном тракторе.

            Однажды, работая с культиватором, подготавливая поле под посев озимых, я увидел баллон аэростата. Он плавно и низко летел прямо на мой тракторишко, а за ним тянулся длинный трос...

Аэростатные заграждения

            Во время Второй Мировой войны аэростаты широко применялись для защиты городов, промышленных районов, военно-морских баз и других объектов от нападения с воздуха. Наличие в системе ПВО аэростатов заграждения вынуждало самолёты противника летать на больших высотах и затрудняло прицельное бомбометание с пикирования.

         Первый немецкий самолёт был «пойман» над Москвой в августе 1941 года. Всего зафиксировано более 120 столкновений самолётов с тросами заграждений, 35 самолётов разрушилось. В целом над Москвой за Великую Отечественную войну аэростатами заграждения было уничтожено не менее 150 самолётов противника.

Редактор на «Джаз-мае 2018»

что и своё 60-летие я тоже решил отметить со старыми и новыми друзьями в Ахунах, на территории комплекса «Русская охота». Праздник удался, но мой подробный рассказ о нём будет в следующем, 140-м номере газеты, а данная заметка является своеобразным его анонсом. Дело прежде всего в том, что много-численные фотографии с юбилея будут у меня в распоряжении не раньше сентября, а хочется сопроводить рассказ о знаменательном для меня событии интересными фотоснимками. Так что немного наберитесь терпения, мои дорогие друзья!

           На вечере в исполнении моих друзей прозвучало несколько поздравлений в стихах. Так, Светлана Швецова, Михаил Эскин, Александра Захаревич и Татьяна Скрипова прочитали собственные стихи (их я опубликую в следующем номере), а Павел Камаев продекламировал стихотворение Дины Злобиной. Его прочтение он предварил такими словами: «Александр родился 7 августа. Это пора уборочной страды. А так как журналистская деятельность его овеяна лирикой, то я прочту лирическое стихотворение».

           Это произведение я размещаю в рубрике «Литературные странствия».

Л и т е р а т у р н ы е с т р а н с т в и я

                         Я рождён в пору жатвы хлеба

                        За деревней, вдали от дома.

                        Под высоким и знойным небом,

                        У скирды золотой соломы.

- 3 –

                            Мать от боли белее снега

                            Отвечала на крик мой лаской.

                            И рассохшаяся телега

                            Стала первой моей коляской.

                            Так могу ли теперь я, взрослый,

                            Умолчать о земле родимой?

                            О деревне, где жил и рос я,

                            Об осенней красе озимых?

                            О крестьянских руках шершавых,

                            Что надёжно меня растили?

                            Я молчать не имею права:

                            Земляки бы мне не простили.

                                                              Дина Злобина.

Путешествие во времени

ПОД ШУМ ПРИБОЯ

        Запоздавшее в 2000 году лето всё-таки вступило в свои права во второй половине июля, когда наконец-то установилась жаркая (до +32⁰С) и преимущественно сухая погода. Первые два клубных похода я пропустил из-за занятости на работе, но сразу, как только ушёл в отпуск, стал готовиться к поездке на Сурское море.

        Первый для автора статьи и третий по счёту клубный поход состоялся 23-26 июля в район бухты «Пицунда». Ещё раз хочу напомнить, что это название фигурирует только среди членов БВМ Со., и придумали его Виктор Дубинин и Валерий Артюшин. Для других же туристов эта бухта в начале Сурского моря остаётся безымянной, и напрасно Лариса Ярченко вместе с Ириной Могилко во время их вечерне-ночной «одиссеи» по поиску Дубинина и Артюшина объясняли отдыхающим, что они идут с «Пицунды».

         Первыми на «Пицунду» заехали 23 июля утренним рейсом Золотарёвского автобуса Виктор Дубинин и Андрей Шеляпин, чуть позже в этот же со Шнаева подошли Валерий Артюшин и Ирина Могилко. Они вчетвером переночевали в моей палатке прямо на небольшом пляжике под обрывом, у самой кромки воды. Так близко к воде члены БВМ Со. палатку никогда не ставили.

          Я же прибыл на «Пицунду» в 16.30 24 июля вместе с Наташей Холоденко и Наташей Кузнецовой. От Золотарёвки до «Пицунды» мы дошли за 1 час 10 минут и сразу же вышли к лагерю наших друзей. Помимо палатки, в лагере был установлен большой тент, принесённый Андреем, нашим новым знакомым, которого привёл в БВМ Со. Игорь Тужилов, приезжавший 24 июля на один день в родной город и позвонивший мне домой.

          День был жаркий, и мы то и дело купались в тёплых волнах Сурского моря. А водохранилище было неспокойным, на его волнах мы качались, как надувные мячики. Лишь только к вечеру ветер утих на пару часов, а затем опять мы стали слушать несмолкаемый морской прибой. К плеску волн привыкнуть было непросто, и ночью в палатке порою казалось, что находишься на корабле где-нибудь в трюме.

 

- 4 -

В.Дубинин на берегу бухты «Пицунды»

         Два слова о палатке Сергея Ситникова, которую он дал напрокат со своей работы, и в которой мне довелось ночевать вместе с Наташами. Палатка эта видавшая виды, в нескольких местах рваная, с принудительной вентиляцией, да к тому была плохо просушена, и в одном углу образовалось пятно белой плесени. Соответственно и запах в этом временном жилище был «специфический», пришлось во вторую ночь накидать в палатку пахучей травы (пижмы и полыни). В первый для меня и Наташ вечер у вяло горевшего костра мы сидели недолго, несмотря на то, что вечер был очень тёплый. Дело в том, что накануне четвёрка наших друзей не спала до трёх часов ночи, и не спать второй раз подряд они уже были не в силах. Ночью также было тепло.

         Утром 25 июля в течение часа моросил мелкий дождь, и в это время в палатке я начал расписывать преферансную пульку с Холоденко и Кузнецовой. Её мы дописали аж в десять часов вечера, разумеется, с многочисленными и долгими перерывами на еду, купание, прогулки и т.п. Тем не менее мы сыграли до «50-ти», что явилось клубным преферансным рекордом.

         Даже когда дождь прекратился, тучи ещё долго не рассеивались. После завтрака Виктор предлагал сменить место нашего лагеря, перебравшись в своеобразное местечко под названием «Ловушка» или «Западня», до которого было полтора часа ходу вверх течению, но поддержки не получил. К тому же Ирина и Андрей надумали после обеда возвратиться в Пензу. С 11 до 12 часов я с Наташами совершил экскурсию на мыс Печары, за которым начинается заболоченная и непроходимая береговая кромка Сурского моря. Этот мыс имеет очень обжитой вид: там есть капитальные дома, строительные вагончики, разные навесы и сарайчики, на берегу находятся несколько катеров и постоянно живут люди, во всяком случае, в тёплое время года. По дороге нам встретилась небольшая полянка с поспевшей костяникой.

         К обеду, как и обещал Валерий, распогодилось, и мы вновь могли позагорать под июльским солнцем. Не делал этого Шеляпин, который дорвался до солнышка в первый день и, загорая в первый раз за лето, сильно обгорел, а теперь лежал в тени тента. В половине третьего Ирина, к слову, загоревшая в это лето также сильно, как Витя с Валерой, отправилась в Золотарёвку. Её пошли провожать Дубинин и Артюшин, сказав, что вернутся не раньше семи часов вечера.

 

- 5 -

            Наташи принялись строить из мокрого песка замки с башнями и стенами, которые на следующий день смыли речные волны, а потом мы продолжили играть в преферанс. В карты мне явно не везло, и я безнадёжно застрял на последнем месте. Около шести вечера неожиданно налетела тучка, и брызнул короткий дождик, после которого заметно похолодало. «В.В.» всё не возвращались, мы сварили суп из концентратов и уже около девяти вечера сели поужинать, когда наконец-то появились наши весёлые и довольные друзья. Оказывается, после того, как Витя и Валера посадили Ирину в легковую машину (на автобус они опоздали, забредя по дороге в малинник), они попили в Золотарёвке пива и кое-чего покрепче, благодаря чему и повысилось их настроение. Сурское море, как и накануне, было неспокойным, и мы вновь легли спать под шум прибоя.

В районе «Пицунды» Сурское море делает поворот

          Но спать нам долго не пришлось. Точнее, это касалось обитателей второй палатки, так как в первой палатке Дубинин и Артюшин мирно храпели до утра, и ночной холод их не пробрал. Тогда как Кузнецова, пришедшая в поход как на пляж, в три часа ночи сильно замёрзла. Кстати, в поход с ночёвками она ходила в первый раз в жизни, да и на Сурском море тоже никогда не была. Холоденко её плоховато проинструктировала, что же надо брать с собой в поход, да и сама взяла с собой маловато тёплых вещей (как, впрочем, и я). Короче говоря, в половине четвёртого утра мы принялись разжигать костёр, который разгорелся только благодаря набранным Наташами сосновым шишкам, кипятить чай и встречать потрясающий по красоте восход солнца.

          После этого был установлен ещё один клубный преферансный рекорд, так как мы сели играть новый кон в шесть (!) часов утра. Столь раннее начало игры объяснялось тем, что Натальи утром собирались отправиться в Золотарёвку, и они боялись проспать утренний автобусный рейс. Увы, мне не повезло в картах и ранним утром, а победила, как и накануне, Холоденко.

          После завтрака обе Наташи покинули «Пицунду», а я с Валерием и Виктором остался ещё на день, тем более, что погода была хорошей, хотя солнце периодически закрывалось быстро бегущими по небу облаками. В небе парили хищные птицы, зорко высматривавшие добычу в лесу и на поверхности водохранилища, и однажды мы с Валерой, находясь в воде, насчитали сразу 14 коршунов, кружившихся на небольшом участке. Может быть, это был у них некий ритуал? В обед мы крепко подзаправились,

- 6 -

съев на троих котелок каши, буханку хлеба, две банки рыбных консервов и выпив полкотелка чая.

           В 15.40 мы свернули лагерь, выгнав из палатки забравшегося туда ужа, и отправились в Шнаево к последней электричке в 18.20. До Шнаева идти, конечно, дальше, чем до Золотарёвки, но и стоимость проезда по железной дороге в два раза меньше, чем автобусом (а мы вообще умудрились проехать в этот раз «зайцами»). Я шёл по этой заброшенной лесной дороге впервые, и мне вдвойне было интересно. На одном из участков нам пришлось пробираться через паутину, сплетённую громадными, размером с лесной орех, чёрными и серыми пауками. Здесь же мы подверглись нападению слепней и оводов, которые, в свою очередь, служат пищей для больших пауков. Часть дороги была заболочена, и мы продирались в обход через кусты; в одном месте проходили через обширную поляну, заросшую зверобоем и иван-чаем (кипреем). Наконец, мы выбрались на частично асфальтированную трассу Золотарёвка – Шнаево, и до станции добрались без проблем. Всего в пути мы были 2 часа 20 минут.

         Но приключения нас всё-таки догнали: электричка Кузнецк – Пенза опоздала на 45 минут, и садиться в неё нам пришлось под проливным дождём с грозой. Гроза пришла со стороны Пензы, причём очень быстро. Но вот наконец-то мы сидим в вагоне электрички и рассуждаем, что таких чудаков и любителей туризма, как мы, не так уж и много, а жаль. Жаль потому, что до некоторых людей так и не доходят многие прекрасные стороны нашей жизни. Вокзал Пенза-1 встретил нам свинцовым небом и большими лужами на асфальте. Поход на «Пицунду» подошёл к концу.

Александр Белов (Митрофанов).

Фото из личного архива автора.

Размышления   на тему…

М А Л И Н О В Ы Й  З В О Н

                                                                                  Надежду и веру храня,

                                                                                         Светлеют в церквях наши лица,

                                                                                         И звон колокольный меня

                                                                                         Зовёт за всю Русь помолиться.

                                                                                                                     А. Чумаков.

           Если рано утром пройти по улице Кирова в г. Пенза мимо Троицкого женского монастыря, то обязательно услышишь звонкий перелив колоколов,

возвещающий о начале богослужения, которое проходит дважды в день — в 8 утра и в 5 часов вечера. В колокольне монастыря висит один большой колокол и семь поменьше, разной величины.

         Коротко опишу историю этого женского монастыря. Он был основан в конце XVII века благодаря стараниям трёх стариц: Таисии, Феодосии и Екатерины, которые подали прошение царю Петру Алексеевичу о разрешении на строительство женского монастыря. Первый, ещё деревянный храм в честь Святой Живоначальной Троицы, был построен в 1702 году. С течением времени храм был перестроен, и в 1717 году был возведён каменный. Монастырская каменная колокольня обрела свой

- 7 -

окончательный вид только в 1782 году. В 1853-1865 г.г. был воздвигнут Духосошественный храм, сохранившийся по сей день. Троицкий собор был разобран и перестроен в уже окончательном виде в 1900-1910 годах.

Троицкий монастырь в наши дни. Фото автора.

         В 1918 г. монастырь был закрыт, а в 1927 г. начались выселения, аресты и расстрелы сестёр. Коммунисты запретили колокольный звон по всей России. Сбросили с колоколен колокола, разбили их, перелили на нужды индустриализации.

         Прошли безбожные времена. В 1988 году одним из первых на Руси вновь открылся монастырь князя Даниила, возобновились службы в его храмах. А пензенскому женскому монастырю только в 1992 году вернули часть территории, и в марте 1993 года обитель вновь была открыта. Настоятельницей монастыря была назначена приехавшая из Наровчатского Троице-Сканова монастыря игумения Митрофания (Перетягина). Первое богослужение в пензенской обители, ознаме-новавшее её возрождение, было совершено в январе 1994 года.

        А вот теперь более подробно напомню о колоколах и колокольном звоне. В 1923 году в Бухе, пригороде Берлина, на посиделках в квартире русского учёного-генетика Н.В.Тимофеева-Ресовского собирались учёные. Физики, математики, биологи, ботаники, генетики и читали лекции не только по своим специальностям, но и говорили о поэзии, живописи, литературе, архитектуре. Роберт Энгель сделал доклад о русском колокольном звоне и о производстве колоколов.