О гадком огурце, чуде и пользе холодных обтираний

 

Сначала его замочили, потом закопали. Когда это казалось окончательно непоправимым, выяснилось вдруг, что его просто посадили. Зона была чернозёмная, сидело их там не-меряно. Пахан и Перепахан был чернозём не единожды, и заключённые пошли гурьбою в рост. Кто в профессиональный, кто в духовный, кто в житейско-земной. Кто-то просто прорывал подземный ход в соседнюю зону.

Наш Огурец был твердым середнячком, поэтому, Как большинство, рос вверх, чтобы глотнуть свежего воздуха, и это постепенно принесло небольшие плоды. Почти такие же, как у остальных, только бледные и вялые. За что был осмеян сотоварищами многократно.

 

Начальник колонии Двурукий-с-Мотыгой заботился о пастве по своим понятиям. Так, он начал закалять подопечных, обливая холодной водой по утрам. Все покрывались зелеными пупырями и съеживались, стараясь закопаться обратно. Наш Огурец только чуть разрумянивался. Ему быстро прилепили диковинную кличку «йог». Мысленно он сам стал называть себя «Ёк» — и ёк отныне прочно пришел всей его хорошей жизни.

Все заметили, как сильно он раздобрел, что вызвало новую серию издевательств со стороны односидельцев. Двурукий-с-Мотыгой хмурился, недовольно разговаривал сам с собой и вроде даже собрался было выпустить Огурца на волю, но почему-то передумал. «Сидеть тебе от звонка до звонка, а может, и пожизненно», — злорадствовали сокамерники над несбывшейся надеждой Екнутого, почесывая небритые пупыри. У Огурца почему-то щетина не росла, кожа была нежная, гладкая, и сам он становился все округлее и соблазнительнее. Тут уж житья совсем не стало, Огурец перестал спать по ночам, опасаясь домогательств, а днем получал обидные прозвища и гнусные намеки о своей ориентации относительно Солнца.

Тогда он хотел покончить с собой — но не знал, как это сделать. Никто не помог. Двурукий-с-Мотыгой, проходя мимо, глядел неопределенно и хмыкал, вызывая в душе Огурца зловещие предчувствия.

Затем он пытался сбежать, долбил стены, метался по камере. Телодвижения принесли неожиданный результат: наросли бугры мышц,

Огурец стал просто огромен и моментально был переименован в Авторитета. Теперь его уважали, боялись и не заговаривали в опаске, что он может задавить не авторитетом, так массой. Многообразные фобии и комплексы его росли вместе с физическими параметрами. Двурукий-с-Мотыгой вообще перестал обращать на него внимание. Одиночество оказалось страшнее травли.

Ну а теперь обязательный абзац про Чудо. Однажды на Зону пришла Двурукая-с-Ведер-ком. И выпустила всех остальных огурцов на волю. Нежно брала их руками, осторожно складывала в ведерко, приговаривая: «Как вы зимой пригодитесь, красавчики». Это было Чудом. Красавчики млели от комплиментов, от воли, от женского запаха, норовили сами ткнуться в теплые ладони. Огурца, как он и боялся, Двурукая-с-Всдерком обошла стороной, даже не коснувшись.

Это был последний удар по самолюбию. Он бесполезен, он безобразен, его оставили в одиночке. И тогда он крикнул в небо: «ПОЧЕМУ я не такой как все????? За что мне эти муки, Господи???»

И был ему загадочный шорох сбоку: «Потому что ты — вообще не огурец, дружище!» Истина оглушила. Она была невозможна, непонятна и пугающа. Он тупо продолжал расти — но уже не вверх, а вбок. Потому что стало по фигу. И однажды разрушил границы Зоны. И попал в соседнюю, где с десяток таких же, как он, уродцев-переростков, умиротворенно медитировали, осознавая себя высшими существами, несмотря на то, что и их сначала замочили, а потом закопали. Они были счастливы, щелкали усиками, а Двурукого-с-Мотыгой фамильярно называли Папой.

Поэтому, прежде чем вешаться от обиды на мир, проси себя:

«А МОЖЕТ БЫТЬ Я ПРОСТО КАБАЧОК?»

И начинай кайфовать, не дожидаясь ответа.

 

сказочка для тех, кто живет на юге...

 

Мастеру ПО,

Мастеру БО и суровому ПА с любовью к Лиссе Муссе Бодро

ПО-свящается....

 

Давным-давно, когда еще газировка с сиропом была по три копейки, а кефир в стеклянных бутылках, жил да был да пил на свете веселый волшебник, и звали его мастер ПА. Это потому что плясал он уж больно замечательно, с огоньком, с топотком, с гиканьем.

Обитал мастер ПА на волшебном плоту, бороздившем просторы всяческих рек, морей, а бывало, и океанов. Питался праной, пряниками и ананасами, которые дарили ему массу положительных эмоций. В питье же употреблял медицинский спирт для дезинфекции организма. Поэтому волшебник ПА долго был бессмертным. Это всегда так: если в здоровом теле задорный дух — то медицина тут бессильна.

Сначала люди думали, что он — водяной, и швыряли в него трезубцами, чтобы поглумиться. Но когда мастер ПА вдруг начал использовать один из трезубцев при ежеутренних занятиях у-шу, стало очевидно, что он — вылитый Нептун, и чего ждать от него — непонятно. С тех пор, когда мастер ПА проплывал мимо какого-нибудь селения, в него начинали швыряться девушками, чтобы откупиться.

Многие девушки не долетали до плота, и их прибивало к берегу. Тогда сердобольный мастер ПА выходил из воды и начинал жениться. Результаты устраивали всех участников ритуала: селяне думали, что умиротворенный мастер ПА им не опасен, умиротворенный мастер ПА думал, что человеческие девы — это лучшее из творений природы, а человеческие девы впоследствии дарили обществу крепеньких голубоглазых карапузов.

Но однажды у мастера ПА в плоту кончился волшебный бензин, и течением его снесло в болото. Болото было очень живописное, с изумрудной ряской, горластыми лягухами и комарами-вегетарианцами. Но мастер ПА решительно отказывался видеть близлежащие красоты и стал энергично выбираться из болота. Однако даже дети знают, что чем сильнее рывки из трясины, тем глубже она затягивает. Поэтому у мастера ПА не то что не прибавилось бензина, — вскоре и плот засосало. Вместе с пряниками и трезубцем.

И стал он тогда опять похож на водяного. Сел на кочку и начал подпитывать плохие эгре-горы нижними вибрациями через вербальные колебания болотной атмосферы. А главное — приключилась тут у него болезнь по фамилии Склероз. Спирт-то тоже потонул. А без дезинфекции — какое здоровье?

Склероз же первым делом начисто отшиб мастеру ПА ПА-мять о том, что он является волшебником. Поэтому мастер ПА затосковал со страшной силой по утраченным причиндалам и завыл. На соседней кочке что-то шевельнулось и стало выть в унисон с мастером ПА, но при этом прищелкивало, приплясывало и все время сбивалось на рэп-речетатив, чем сильно мешало мастеру ПА тосковать. Поискав взглядом, чем бы запустить в надоедалу и не найдя ничегошеньки, мастер ПА осознал, что он лишен абсолютно всего, даже выбора — выть ему в одиночку или в компании. Эта мысль окончательно удручила волшебника. Он даже впервые в жизни стал ПЕС-Семь-И-Стом. Но так как выхода никакого видно не было, мастер ПА от скуки решил познакомиться с одноболотником.

—              Эй, чувырла голосистая, выдь покажись красну молодцу, пока добром прошу! — гаркнул мастер ПА и сам поразился ранее незнакомым словам, вылетающим из собственного рта. Он даже достал зеркальце — и посмотрел в рот, где кроме разнообразных зубов никаких неожиданностей не заметил.

С кочки раздался загадочный отзыв:

—      Лысым перхоть не указ! — и мастер ПА, наконец, разглядел удивительного соседа. Это был крупный зверь, смахивающий на ежа, с той только особенностью, что имел уникально отполированный черепок, от которого по всему болоту отскакивали веселые солнечные блики. «Разрешите представиться! Пи., ой блин.. ПИ...да что ты будешь делать!!! ПИии... — В организме зверя где-то засбоило: пиканье участилось, а затем стало совсем непрерывным, переходя в пронзительный свист. Но горемыке, видно, было не привыкать к такому обороту событий: он лихо ткнул себя в живот указательным пальцем одной руки, а второй рукой приняла отвешивать себе звонкие щелбаны. Мастер ПА застыл в полном изумлении, но в это время свист резко оборвался, и собеседник закончил самоидентификацию громким «...ДЕЦ!». Мастер ПА стал лихорадочно перебирать в уме все известные ему слова, оканчивающиеся на «ДЕЦ», но ничего цензурного, кроме «холодец», ему в голову не лезло.

— А!!!!!!! МОЛОДЕЦ! — вдруг осенило мастера.

— Сам ты молодец! — неожиданно нахамил зверь, хотя вышло как похвала. — Я не молодец, я Пи., блин... Пи... да ёрш твою за ногу!!!! ПИ-и-и...

— Не надо! — опасливо притормозил мастер ПА начавшийся заново мучительный процесс, — к чему нам эти условности! Я буду называть вас просто — СВИСТЕЦ!

— О'кей, — милостиво согласился зверь, но тут же снова агрессивно подначил: — Ты на фига мое частное болото засоряешь своими причиндалами?

Скумекав, что речь идет о милом сердцу плотике, мастер ПА попросил вернуть свое имущество в исходное положение, а взамен пообещал возобновить попытки выбраться из болота.

— Щас! Держи карму шире! Много вас тут Расте-Рях, а спеть со мной некому! — обиделся Свистец.

Поняв, что пора уже идти в атаку, мастер ПА встал, гордо распямимшись, и отчеканил:

Признание! Чистосердечное!

Ну что ж! Теперь признАюсь, не тая!

Я к вам пришел навеки поселиться!

И вся моя огромная семья

Должна вот-вот сюда ко мне явиться!

На этих словах мастер ПА на всякий случай обернулся — не накаркал ли?

Мы будем жить тут, топать и орать, Топить плоты, трезубцы и спиртягу! И если нас конкретно не послать — Отсюда мы не сделаем ни шагу!»

после чего раскланялся под оглушительные аплодисменты лягух.

— Протестую! — взвился Свистец. — Мне покой предписан и тишина! А вы тут все загадите! А это частная собственность! А гостей я не люблю! А я старый, больной зверь с подорванным здоровьем! А как вам не стыдно! А песню со мной спеть никто не хочет! — никак не мог определиться Свистец с выбором нужной претензии.

— О'кей, — милостиво согласился мастер ПА. — Я спою с тобой песню! А ты за это чем меня отблагодаришь?

— Я дам тебе волшебного Пенделя! И он мигом доставит тебя, куда захочешь вместе с твоим плотом, трезубцем и пряниками!

—

На том и ПОрешили. Полдня ушло на разучивание слов, мелодии, разрешение споров о тональности и сверку особо трудных мест в партитуре. Наконец, перед заходом Солнца, все было готово: мастер ПА и Свистец торжественно расселись на самых высоких кочках, лягушки заняли ложи для зрителей, комары прекратили зудеж и все приготовились наслаждаться концертом.

— Песня о героической Лиссице с двумя «с» посредине! — зычно объявил Свистец.

— О как! — обрадовался мастер ПА, бывший не в курсе названия песни.

Они синхронно разинули глотки и совершенно вразнобой заорали:

 

Лиссица — храбра и хитра, Лиссица добра из нутра, Лиссица решилась с утра На подвиг во имя обеда! Жалея курей и утей, А также стремясь к красоте, Поймала она сельдерей! Победа! Победа! Победа!

 

Комары захлопали крыльями, лягухи в экстазе провалились под ряску.

Удовлетворенный Свистец, выполняя обещанное, сунул руку под кочку и с легкостью выудил оттуда плот, на который тут же радостно взгромоздился мастер ПА.

Настал ответственный момент.

—  Для активизации волшебного Пенделя нужно три раза провозгласить старинное заклинание в тональности ля-мажор! — просветил Свистец, достал бумажку, и стал по слогам мычать, морща лоб от умственного напряжения. Но мастер ПА, вдруг вспомнив себя волшебником, в нетерпении вырвал листочек у бликующего черепушкой зверя и возбужденно выдал три раза подряд по написанному:

-                 БАНЗАЙ БЕНЗИНУ НЕ ПОМЕХА!

И тут же почувствовал, как в плоте возобновился волшебный бензин. Болото со звонким чмоком выплюнуло мастера ПА прямо на середину ближайшей речки вместе с трезубцем и пряниками.

—              Сработало! — восхитился оперативной и четкой работой заклинания мастер ПА.

 

— Пендель сбоев не дает! — отозвалось из болота далекое эхо, переходящее в непрерывный свист.

Мастер ПА ничком припал к любимому плоту и стал совершенно счастлив.

С тех пор все происшествия в его жизни случались только приятственные, и Свистуна с его болотом мастер ПА вспоминал редко, обычно в самые трогательные моменты своей биографии.

Поэтому очень скоро по всей земле молодые мамы напевали своим голубоглазым карапузикам на ночь одну и ту же нежнейшую ля-мажорную колыбельную о героической Лиссице с двумя «с» посредине...

 

д/м тех, кто жирет на ю/ютб-z

«А теперь - все па распределительный пункт! Меня зовут Себастьян Порейро -Торговец Черным Деревом...»

© фильм «ДМБ»

Давным-давно, в те времена, когда девушки краснели на первом свидании, а мобильный телефон и Лох-Несское чудовище были равно-фантастическими явлениями природы, жил да был да пил на свете добрый волшебник. И звали его Мастер ПА. Сказание про то, как плавал он на своем волшебном плоту с пряниками и трезубцем и как приключился с ним Свистец, знают многие.

Но немногим известно, что после этого Мастер ПА окончательно уверовал в свою необыкновенную судьбину и решил замахнуться на большее. И замаххгулся: он собрался стать Торговцем Черным Деревом.

История о Черном Дереве покрыта Черным мраком Черной тайны. Через Черный мрак проступают иногда отдельные сведения об этом таинственном предмете, а именно: Черное дерево растет на Той Стороне. Чтобы попасть на Ту Сторону, надо преодолеть множество претрудных препятствий, и самое ужасное и противное из них — это Дорожка-Без-Героя.

Как только на Дорожку-БезТероя ступает чья-то нога, с владельцем этой ноги происходит жуткая вещь: он перестает чувствовать себя Героем. Как известно, всякое существо является Героем, главное, вспомнить чего именно. Есть Герои рассказов, песен и анекдотов, есть Герои Войны и Труда, есть Герои Невидимого фронта, есть даже исключительно редкие Герои-Са-ми-По-Себе. В любом случае, нет никого, кто не являлся бы по сути своей Героем. Главное коварство Дорожки-БезТероя заключается в том, что идущий по ней не перестает Быть Героем — он только лишь перестает себя им Чувствовать.

И тут с ним начинаются всякие напасти: еще недавно обаятельный и нахальный Герой вдруг становится задумчив ликом, неспешен шагом и робок взором. Особо чувствительные начинают заикаться, кричать во сне и размышлять об Очевидном. Вобщем, подступает к Герою Трындец.

Трындец, в отличие от Свистеца, живет не на болотах, а в остальных местах и характерен тем, что умеет принимать облик любого тсуго, с кем встречается, и глумиться над ним по-нехорошему. Поэтому, конечно, чаще зсего он встречается Героям, забредшим на Дорожку-БезТероя.

Вот и Мастеру ПА, отправившемуся в Путешествие на Ту Сторону по Дорожке-Без-Героя, практически сразу встретился Трындец.

Мастеру ПА еще никогда не приходилось видеть эдакое диво: его собственный двойник сидел на обочине Дорожки и царапал себе спину, неловко забрасывая руки через плечи или с боков. При этом он еще чесал ногу об ногу и горестно шмыгал носом. Мастер ПА подошел к незнакомцу и участливо спросил, может ли он чем-нибудь помочь. Сам же в это время терялся в догадках, откуда в природе могла взяться его точная внешне копия, только до безобразия унылая и квёлая. Унылая копия подняла на Мастера ПА пронзительно-голубые глаза, полные слез, и оглашенно запричитала:

— А и Трындец наше фамилие, а и горюшко нам тут всем настало, а и беда-чернуха впереди и спасения никакого, а и убився бы я лучше, чем так-то горевать-то, а и одно проклятье — все бессмертные мы тут, кто на Ту Сторону позарился, а и теперь вовек мучение сиротке-сиротинушке несчастной... Мужик, дай закурить, что ли, — неожиданно закончил свою речь Трындец, переходя на натуральные рыдания.

Вопли сиротки-сиротинушки были столь убедительны, что Мастер ПА тут же ощутил полнейшую безысходность бытия в целом и своего путешествия в частности. Все его Геройские замашки резко пошли на спад. Захотелось немедленно присоединиться к хлюпающему сотоварищу: сесть на обочину, всласть почесать спину и поорать в полный голос об неустановленных бедствиях.

К счастью, Мастер ПА был сторонником суровой логики, железных доводов и системного анализа. Поэтому он взял Трындеца в руки и, откашлявшись, строгим голосом разъяснил горемыке по пунктам:

— Чего ж ты так убиваешься? Ты ж так никогда не убьешься! Во-первых, царапать надо не спину, а лицо, раз у тебя страдания такие. Так уж заведено. Во-вторых, курить — здоровью вредить, а у тебя и так, гляжу, в голове не проветрено. Бросай курить — вставай на лыжи. А в-третьих, кому Беда-Чернуха, а кому и Чернуха-Богатство. И вообще, ты чего здесь зазря сидишь, у нормальных Героев время отымаешь?

— Что же нам делать с тобой? Профессия наша такая... — неожиданно запел Трындец голосом Виктора Рыбина, но поспешно прервался и со вздохом пояснил Мастеру ПА: — Дык это ж миссия у нас такая, Трындецовская, нормальных Героев с Панталыку сбивать. Чтоб, значит, под внечатлением от нашего дурного примера, куксились и обратно с этой Дорожки к ридной хате вертались. Черное Дерево бере-жем-с, ну типа в местном Черном лесничестве на подработках... Хотя зарплата маленькая, и премию не плотют! — от раздражения Трындец подрастерял унылый и квелый вид и вообще перестал быть так уж похожим внешне на Мастера ПА.

Более того, Мастер ПА с изумлением следил за метаморфозами Трындеца: тот буквально за минуту покрылся трехдневной щетиной, стираной тельняшкой и замысловатыми татуировками по всему телу. Некоторые их них носили философский характер, например, плечо увенчалось сугубо митьковским изречением: «Одинаковое одинаковому — рознь!», а на лодыжке проступила непонятная надпись: «иттороП натипаК». Мастер ПА решил сделать вид, что не заметил внезапных странностей в собеседнике и, как честный человек, чистосердечно предложил:

— А и чего ты тут в одну харю баклуши бьешь? Пошли лучше со мной на Ту Сторону, Черного Дерева добудем, торговлю откроем, заживем богато, весело, массажисток пригласим, чтоб спину-то самому не царапать...

Ну что вам сказать, чтоб не соврать? Не сразу, конечно, минуты через две, но уговорил-таки Мастер ПА Трындеца отправиться с ним через Ту Сторону в Светлое Будущее.

Тем более что лучшего проводника и помощника, чем истосковавшийся от своей мерзопакостной работы Трындец, найти трудно. Обретя чуть ли не первого в своей трындецов-ской жизни товарища, ему ничего не стоило провести Мастера ПА без потерь по мистической Дорожке-БезТероя. Прямо к лесу, где росли Черные Деревья, которые столь дорого ценятся теми, кто хочет Светлого Будущего.

Ибо же без пусть самого крохотного кусочка Прошлой Тьмы Светлое Будущее кажется просто Серым Настоящим.

Но это только кажется.

А Мастер ПА и Трындец (переименованный в Транс-Дэнс) стали не только добрыми партнерами в вечно прибыльном бизнесе по продаже кусочков Черного Дерева желающим попасть в Светлое Будущее, но и лучшими друзьями.

Иногда они позволяют себе невинное развлечение, вспоминая обстоятельства своей первой встречи: приглашают беспечных массажисток и, подмигивая друг другу, мгновенно превращаются в хохочуи^их близнецов, на первый взгляд совершенно неотличимых.

Но опытные массажистки уже знают, что у Транс-Дэнса на лодыжке надпись «иттороП натипаК», а второй просто — Совершенно Счастлив.

 

Сказочка про салун красоты,

или   для тех, кто   mm на ю/ютб-з

Самое время перейти эту реку вброд.

Пока ты на этой стороне - ты сам зна-ешь, что тебя ждет.

Вставай! - переходим эту реку вброд.

©БГ

 

Если вы живете в центре чего-нибудь, то с вами непременно случается что-нибудь. А уж если вы сами становитесь центром чего-нибудь, тогда что-нибудь случается специально для вас.

Понятно, что тот, кто живет в центре болота, расположенного в центре глухого казахского леса, растущего в самом центре волшебной пустыни, являющейся центром заповедной страны, которая... ну, в общем, вы и сами дальше продолжите, да?

Короче, главным на том болоте был Свистец. Потому что единственным.

Другое дело, что погостить к нему кто только случайно не увязал: всякий заблудившийся в дремучем лесу считал своим долгом обязательно наткнуться на болото и увязнуть в нем.

В основном ненадолго, потому что Свистец гостей не жаловал и всеми способами старался отправить восвояси. Посему за ним закрепилась слава исполнителя Странных Желаний и хранителя Волшебного Пенделя. Странных, потому что Свистец обычно находил совсем не такие варианты вытуривания гостей, на которые рассчитывали сами гости. Но, как известно, результат важнее, а что приоритетнее — цель или средства — пусть решают курица или яйцо.

Однажды в болото свалились буйные гости. Свистец догадался об этом ранним утром, заслышав недетское ржание и какие-то энергичные выкрики недалеко от центра болота. Хмуро отполировав мхом знаменитую лысину, он пошел готовиться к победоносному сражению за непоколебимое свое одиночество.

Гостей было двое, и пара была такая, что Свистец сразу начал засучивать рукава для грозного вида. Один из гостей, конопатый верзила, тыкал пальцем в разные части болота и громко комментировал:

— А здесь кувшинок разведем, стильненько, так... А тут ленточки протянем, так... А там, значит, джакузи у нас будет, так... — и тут же делал какие-то пометки в огромном железном блокноте.

Второй — хрупкий зеленый человечек, ничего не говорил, зато производил сразу множество действий: набирал болотную жижу в мензурки и пробирки, разбрасывал по мху термометры и рулетки, одновременно жал лапки окаменевшим от изумления лягушкам, дергал за носы комаров, пробовал на вкус клюкву и принюхивался к ряске.

Свистец незаметно подкрался поближе к незваным энтузиастам и бодро завел беседу:

—             Ну что, до свидания, гости разлюбезные, зря заходили, конечно, но я сегодня добрый — отпущу живыми!

Энтузиасты, не прерывая своих занятий, отреагировали каждый по-своему.

Верзила подошел к Свистецу и, показав на него пальцем, оповестил присутствующих:

—             А это у нас будет директор по маркетингу, так-Зеленый крошка тоже заинтересовался

Свистецом: подошел поближе, так же молча достал армейский бинокль и пристально рассматривал Свистеца минуты полторы, после чего сунул ему под мышку градусник, выдернул из его груди волосок и поскреб ногтем по давно немытой шее хозяина болота. От такой наглости Свистец впал в ступор и впервые в жизни не смог достойно ответить действием. Только и сумел, что жалобно промямлить:

— А вы, ребята, кто такие?

— МасТер, — отозвался верзила.

—             ТерМас, — наконец подал голос и малявка. Так и познакомились.

Через пару часов путем робких наводящих вопросов Свистец узнал о своих гостях гораздо больше. Оказывается, друзей все время одоле-

 

ЬОЛШЕБНЫс СКАЗКИ </0?>

 

вали Прибыточные Идеи, просто житья не давали. Тогда завистливые злые духи Конкуренты хитростью и обманом забросили идейных на болото, чтобы те сгинули в безвестности и почили в бозе. МасТер и ТерМас, может, и рады были бы порадовать врагов, да темперамент не позволил.

Как только они вылезли из трясины на ближайшую кочку и поняли, что застряли в болоте надолго, к ним сразу же нагрянула очередная Прибыточная Идея.

— А тут у нас, значит, глушь и беспросветная дремучесть, так... — сказал МасТер. — Грязненько все — так, противненько, попахивает, и жители гламуром не страдают, — при этих-то словах обитатели болота: лягухи, кикиморы и комары коллективно погрузились в транс и далее слушали гостей с разинутыми ртами, у кого какие были. — Значит, надо нам что? Надо нам что-нибудь, чтоб и окружающую действительность облагомордить, и прибыток получить от этого же, так... Поэтому мы делаем...

— Салун «КрасоТык», — закончил логическую цепочку ТерМас. Говорил он редко, метко и тут же приступал к Сбыче Прибыточных Идей.

Уже через три дня Свистец понял, за что мстительные враги старались избавиться от друзей-энтузиастов. Родное болото было не узнать.

По кочкам появились плетеные из ивовых прутьев диванчики, пуфики изо мха, какие-то вырезанные из пней узорчатые вазоны, гирляндочки из нарядных мухоморов, щеточки, ванночки, пилочки, щипчики и барная стойка.

Лягухи расчищали прибрежную полосу, оркестр из цикад, комаров и самой голосистой жабы негромко наигрывал блюзы, кикимора-барменша, в откровенном наряде из рыболовных сетей, уже смешивала питательный коктейль «Песни пиявок», а Марья-утопленница, долгие годы без дела скучавшая на дне болота, аккуратно сшивала исписанную цифрами бересту в папочки с грифом «Бухгалтерские всякие штучки».

На угрозы и возражения Свистеца никто не обращал внимания по совету пришельцев, а сами они, сталкиваясь с хозяином болота, продолжали запугивать его непонятными терминами и поступками. МасТер вежливо интересовался, как там дела с бизнес-планами, паблик релейшнзами и мастер-брэндами, а ТерМас, по обыкновению, беззвучно пытался апробировать на визави новейшие способы пилинга, лифтинга и эпиляции.

После того как Свистеца чуть не подвергли педикюру, он удрал подальше от энтузиастов и целыми днями стал бродить круг болота. В это время он жаловался всем пробегавшим, проползавшим и пролетавшим мимо, как его безвинно притесняют, превращая уголок покоя в подозрительный Салун «КрасоТык». Лесной люд раньше никогда не видел, чтоб Свистец отлучался с болота, снисходил до бесед с простыми смертными и уж тем более, чтоб он с чемто не мог сладить. Разумеется, желающих поглазеть на загадочный Салун сразу же стало хоть отбавляй.

ЬОШЕБШЕ СКАЗКИ <ЮЗ>

 

Первые клиентки-кикиморы, отмытые, надушенные и в перманенте, принимая солнечные ванны, сражали потенциальных посетителей наповал. МасТер и ТерМас уже не успевали удовлетворять всех желающих прихорошить-ся, обучали невесть откуда появившихся ведьмочек премудростям ремесла, выписали вороньей почтой новейшие каталоги «Чисто Стилистам, Визажистам, Массажистам». К болоту прорубили новую просеку. На соседней полянке для прибывающих на сеансы красоты предприимчивые бобры отгрохали люкс-отель «Изумрудная Трясина» и мини-маркет «Болотный ряд». Доходы МасТера и ТерМаса катастрофически возрастали.

Забредший как-то с инспекторской проверкой Медведь-Шатун после сеанса гидромассажа под клюквенную настоечку разомлел, долго обсуждал с предпринимателями тонкости избавления от мозолей и на прощанье установил на берегу огромную дубовую табличку: «Здесь реально КрасоТык. Одобрено Медведем. Медведь». После чего удалился, прихватив в жены одну из ведьмочек-маникюрш.

Свистец долго мучался, глядя на все эти безобразия, пока однажды, упившись с горя настойкой «Веселая кочка», не попал в умелые ручки игривых парикмахерш. После чего он был связан и насильно подвергнут пересадке волос. Знаменито-лысый сверкающий череп Свистеца частично скрылся под стильным панк-гребнем. Как известно, сменил прическу — жди перемены судьбы.

На следующее утро к хохлатому Свистецу пришли МасТер и ТерМас, заставили его поставить крестик под какой-то длинной исписанной берестой, а потом объяснили, что сами они отбывают по делам фирмы в страну Порот-ти-Галию, ибо посетила их очередная Прибыточная Идея. Управлять же модернизированным болотом за половину получаемых доходов доверяют Свистецу, как старожилу и вообще самому крутому парню.

— Быр джигит ин кишлак!*— разразился комплиментом молчун-ТерМас, растроганный моментом прощания.

И отбыли они по новой просеке в свое светлое будущее.

«Был я лысый, бедный философ. А стал я солидный, богатый философ, — философски подумал Свистец, глядя им вслед. — Да и пусть будет Так».

И стало ТАК.

 

* Первый парень на селе! — вроде по-казахски, но может и привираю...

 

Сказка о любитебе окорочков

Не то что бы он был вегетарианцем. И не то что бы считал себя истовым мусульманином. Хотя мясо не любил, особенно свинину. Однако его чувство к ногам этих волшебных созданий не описал бы и старик Зигмунд.

Женская нога как фетиш банальна. Бедро нимфетки соблазнительно не всякому глазу. Но бедро цыплёнка, белое, покрытое нежным пухом, пронзительными пупырышками, несущее в облике своем несказанность и рождающее ненасытность, которую сравнить можно с чем? Этот соблазн был непреодолим для него.

Он отрекся от женщин, вина, денег и славы. Он слышал пение вышних сфер в чириканье малой синицы. Он боялся наступить на собственную тень — ибо в ней могло быть скрыто нечто живое, незамеченное и раздавленное им. Но — видит небо! — как он вожделел шипящим соком налитый женственный окорочок в сковороде над жертвенной конфоркой. О, бройлер! Не твой ли вид принимает князь мира сего, дабы вернуть в стойло реальности овцу, заблудшую в иные параллели?

Он мечтал возненавидеть — и не мог. Он оставлял сладость плода сего порою до недели не-съеденным. Пожирал взглядом. Видел зелень разложения.

И все равно благоговел.

И узнай он, что взалкал плоть ангела, обрекая себя на муки адовы, — все равно бы не отрекся. Страсть сжигала его и была его счастьем.

Он говорил: «Я ТАК люблю!» — и зубами брал своё, и нёбо его ликовало.

Окорочок молчал, обрастая корочкой темного золота. На его кости было выгравировано: «Реинкарнация».

Замолкаю и я. Ибо кто знает любовь сердцем — не ищет жертвы.

Се — если орут тебе в оба уха: «Люблю!» — и желают тебя истово — вглядись: не сковорода ли в руке, ласкающей тебя?

 

СКАЗКА О И ЗЕЛЕНЕНЬКИХ ЧЕРВЕЧКАХ

 

часть вторая. чисто про главного героя

В заморском царстве, в Замарском государстве жил-был сибирский дракон. Звали его Кав-ва-Саки. Или Савва Каки. Или еще как-то — но это не суть важно, потому что местные жители все равно запамятовали, каково настоящее грозное имя дракона, и звали его на свой манер: Павел Зайкин. Потому что Замарское государство от Сибирии отстояло далече.

Вы спросите, как же сибирский дракон очутился в Замарии? А я вам отвечу: он туда в командировки ездил. В смысле летал. Потому что в родной Сибирии окромя жены и пятнадцати детей особо поживиться было нечем, а напротив — надо было семью кормить. В связи с чем и совершал воздушные налеты на землю Замар-скую этот самый Павел Зайкин, национальность которого замарские туземцы определяли как Змей-Горыныч. С отчеством всё понятно — Павел на горе высокой жил, для понтов. Почему же был назван змеем — автор и сам толком не знает, но смеет предположить, что в силу таланта Пашиного: уж очень хитроумен был сей драконище.

Была у того дракона еще одна особенность чудная: имел он в организме три головы и встроенный калькулятор на двух батарейках в таком неожиданном месте, что никто и не верил. Головы были индивидуалистки. И еще в детстве решили, что надо отличаться.

Одна побрилась наголо, наколола забавные картинки на чешую, проткнула в ноздри, язык и уши веселые колечки и неутомимо пыхтела самокрутками. Голова была задорная, целыми днями орала неожиданные песни и рассказывала политические анекдоты.

Вторая голова тоже побрилась наголо, но вместо колечек прибарахлилась золотыми цепями, зубами, позолотила чешую и к каждому уху подвесила мобильники. Это башка была сурова, при взгляде на нее у любого визави от ужаса сразу скрючивало пальцы на обеих руках, а бывало, что и на ногах.

Третья голова решила, что умом надо отличаться. Она приобрела очки, абонемент в ближайшую сельскую библиотеку и говорила иногда такие умные вещи, что первые две головы крутили у ее виска могучими лапами.

Звались головы соответственно Павел Первый, Павел Второй и Павел Третий-зубри-ла. Хотя вообще-то эта сказка про любовь. И я вам щас это докажу!

 

часть рторая. чисто про интригу

Промысел у Павлов Зайкиных был немудреный: работал он крышей для замарцев, представляя их в разборках с соседним воинствующим племенем — дохляттинцами. Парни из Дохлятти были известны своей свирепостью, но против дракона им было возразить нечего. Поэтому они приплачивали Павлам, чтобы чего не вышло. Замарцы же приплачивали Павлам абонентскую плату за охранное обслуживание их территории, и дань по мелочи. Мелочью порой оказывались самые непредсказуемые вещи: то табун коней, то переносной радиопередатчик. А однажды данью внесли девушку.

Павлы даже удивились, разглядывая похрапывающую в обмороке красавицу. Мол, чего это такую дивчину им сплавили, какой же изъян в ней такой, что больше деть её было некуда. Изъян быстро обнаружился при более детальном рассмотрении красавицы со спины: меж лопаток у ней была наколочка синим: план-схема неизвестного предназначения. Павел Тре-тий-зубрила подсказал поцеловать даму, дабы разбудить, согласно традиции, и отобрать подробные показания.

Целовать взялся небрезгливый Павел Первый, ради важности момента даже выплюнувший вечную самокрутку. Из-за несопоставимых размеров целующихся этот процесс как-то стихийно приобрел очень широкие пространственные рамки: нельзя сказать, что Павел Первый не попал в девушкины губы — напротив, это девушка почти целиком попала в губы дракона. И сразу ожив, начала активно отбиваться от пирсингованного ухажера. Павел Первый выразил свою обиду в стихах: «Мы тут, блин, подозреваем — ты ль не засланная к нам?» На что девушка ответила бурными и продолжительными рыданиями.

Павел Второй расчувствовался и попытался утереть девушкины слезы платком из чистого золота. Девушка же шарахнулась от благородного металла с криком: «Это проклятие мне! Изы-ди, Мидас троеликий!». На незаслуженного Мн-даса теперь уже разобиделся и Павел Второй.

И только Павел Третий-зануда просек, в чем фишка, и произнес:

— Дорогая замарянка! Поясните следствию добровольно, что обозначают странные знаки на вашем теле, обнаруженные опергруппой при задержании?

Замарянка внезапно грянула на два голоса популярную песню группы «Сплин» «Выхода нет!», потом пошла вприсядку, потом стала показывать стриптиз. Короче, всячески уходила от ответа.

Однако, будучи устрашена обещаниями отдать ее в рабство дохляттинцам, созналась во всем. Девушку звали Банни. Она была дочерью главаря бандитской группировки, промышлявшей закапыванием золота, предварительно награбленного у богатых и обманным путем выманенного у бедных. Папу посадили, а наследницу отдали на поругание Павлам злокозненные противники-бандюганы.

— Кто поймает двенадцать зеленых человечков, — пояснила девушка, — тому они откроют зашифрованный на моей татуировке пин-код для доступа к волшебной сим-сим-карте сокровищ. А самих человечков можно потом продать в рабство дохляттинцам — они за тройку человечков квартиру дают с удобствами!

Головы стали совещаться, благородны ли такие злодейства с учетом необходимости прокорма семьи, а Банни, пригорюнившись, села на камушек и затянула грустную песню:

Воровки-воровки, Воровки-зороваечки, Доведет сим-карточка До шконочки, до иаечки...

Павлы прислушались к девичьим страданиям и порешили меж собою так: Павел Первый должен выкурить особую, реактивную, само-круточку, дабы материализовать зеленых человечков для последующей поимки. Павел Второй будет грозным видом склонять зеленых человечков к выдаче пин-кода для волшебной сим-сим-карточки. А Павел Третий-зубрила для самообразования тем временем станет жениться на Банни, чтобы девушку приоБОДРИть-итить-твою-медь! Не при жене, конечно, будь оно сказано.

 

часть трети. чисто про чудеса

Как задумали — так и сделали. На дым Пер-воПавловской реактивной самокрутки зеленых человечков повылазило незнамо откуда просто целые полчища. Путем викторин, розыгрышей и тестов на самое длинное Ай-кьЮ, определились двенадцать финалистов, засаженных на спину Банни разгадывать зашифрованный пин-код.

Остальных зеленых участников Павел Второй напутственной речью благословил на поход в селение Дохлятти, где надлежало под предлогом добровольной сдачи в рабство начать подпольное движение за экологическую чистоту в регионе. Средства, полученные за продажу в рабство, следовало вложить в покупку четырех конспиративных квартир в разных концах Дохлятти для будущих партей