Нужна ли в Церкви модель поведения?

И.Г. Сын наших друзей, подросток, сказал однажды родителям, что он не хочет ходить в храм, потому что там нет ни одного нормального человека. Он не видел там примеров для подражания. Отец ему сказал: «Я тебя понимаю, да мы и сами — ненормальные».

Но ведь этот подросток еще не поймет слов Христа «не здоровые имеют нужду во враче, но больные», которые мы читаем в Евангелии[12]. Они становятся ясными, только когда «набьешь себе шишек», когда имеешь какой–то жизненный опыт, опыт ошибок. В пятнадцать лет вовсе не хочется начинать жизнь «ненормальным».

О.В. Может быть, все же в этом приходе есть один–два человека «нормальных» даже для взора подростка?

М.Г. Конечно, один–два найдется, и даже больше.

О.В. Значит, можно сказать, что это пример того, как «ты в е видишь нечистым оком, вся проблема — в тебе».

М.Г. Он говорил о большинстве в его церковной среде.

О.В. Невозможно подружиться и тесно общаться со всеми сразу. Надо начать с одного–двух. И церковь начинается не с этого. Даже какая–нибудь малая община начинается не так. Появляется человек, общается с другим человеком — и вокруг них вырастает община.

Причина — в нем, в этом подростке. Надо начать с себя. Он обвинил всех, что все такие плохие, а он, значит, хороший. Но это — не так. Нет абсолютных праведников. Если согласиться с ним, то и жизни христианской нет. Возможно, он заметил, что взрослые более увлечены внешним, чем внутренним. Тогда родителям надо подумать о том, как сделать гармоничной свою жизнь, чтобы не было этого перекоса.

Ему надо дать понять, что у него есть возможность быть в доме Божием. Там начинается наша жизнь, там она продолжается, там и заканчивается. «Если ты начал ее в Доме Божием, то почему вдруг хочешь уходить? Ты уходишь от людей? Нет, ты уходишь от Бога. Только через общение ты можешь и себя познать, и Бога». Поэтому надо стараться общаться.

В его голове есть модель поведения, созданная обществом — модель супермена, а в церкви моделей нет. Этому подростку можно сказать: «Ты свободный человек, ты можешь выбрать модель, но можешь жить свободным человеком».

Что значит «любить ребенка»?

М.Г. Часто, когда говорят о любви к ребенку, подразумевают, что ребенок должен стать центром внимания. Но внимания какого–то очень однобокого. Не важен сам ребенок как личность со своими радостями, заботами, а только что–то внешнее. Например, часто гости, приходящие в дом, начинают с того, что говорят ребенку, какой он замечательный (послушный, красивый, воспитанный, и т. д.). Все его ласкают, балуют, носят подарки. И это считается нормой поведения взрослых по отношению к ребенку. Со временем у него вырабатывается привычка — ожидание от гостей похвал и подарков.

О.В. Любить — это не значит ласкательствовать. При детях не надо говорить: «Какой ты хороший!». Японцы не хвалят ребенка в его присутствии, они находят иной способ поощрения.

Жан Ванье[13] предупреждает всех, приходящих в его общину «Ковчег»: «Бегущих к вам навстречу не гладьте сразу по головке, вы их обманываете. Вы еще не имеете к ним расположения». До этого надо еще дорасти. Чтобы это был не просто внешний жест, как погладить кошечку или собачку, а чтобы это было естественным порывом сердца, органично, а не просто внешне. Дети очень чувствуют фальшь.

Как Жан Ванье или сестры в его общине ведут себя с детьми? Они же не сюсюкаются с ними! Дети бывают жестокие, ругаются, ломают все, капризничают. Воспитатели терпят все это со смирением. Это терпение и есть любовь.

Любить — это не значит говорить добрые слова, комплименты и т. д. Любовь — в том, чтобы не мешать человеку Жить в высоком смысле этого слова. Гиперопека может травмировать ребенка, стать помехой в воспитании. Он будет несчастен. Нельзя в чашку сыпать сахар бесконечно — нечего будет пить. Так и с любовью.

Чтение Священного Писания

О.В. Родители должны прививать любовь, интерес детей к Священному Писанию, не смущаясь тем, что их сознание еще недостаточно развито, потому что, как говорил один священник, ощущение Божьего присутствия должно быть глубоко в подсознании человека. Подсознание будет принимать то, что ребенок еще не понимает, и принятое будет в нем лежать до какого–то времени как зерно, которое должно прорасти.

Один священник из Латвии рассказывал мне, как он читал с пятилетней дочерью в Ветхом Завете о грехопадении. После прочтения ничего не произошло. А через два дня девочка разрыдалась:

– Почему же он вкусил этот плод? — Она переживала за Адама и в то же время говорила: — Мы бы тогда были счастливыми и не умирали!

То, что она сразу не откликнулась на прочитанное, не значило, что она ничего не восприняла. Какое–то время услышанное прорастало, в ней что–то зрело. Значит, она как–то размышляла над этим. Вопросы ее показали, что думала она очень серьезно.

Этот пример хорошо показывает, что нам, взрослым, нужно верить в способности и возможности ребенка воспринимать Священное Писание. Все оказывается им доступно, если к этому подойти с любовью.

И.Г. Нередко бывает, что родители хотят почитать ребенку Священное Писание, а он не хочет слушать. Не потому, что ему ни разу не читали, и он не знает, что это такое. Но вдруг случается у него такое состояние — не хочет слышать Священное Писание. А в семье складывается определенный ритм молитвенной жизни, это уже становится настоящей потребностью для всех членов семьи. Как выйти из этой ситуации, как ее разрешить?

О.В. Приказать, насильно заставить — самый худший вариант. Лучше этого не делать. Пусть не будет этого насилия. Но все же родителям нужно искать выход. Надо найти причину. Почему у него возникло это нежелание? Родители должны подумать: может быть, они обидели чем–то ребенка? А если эта обида есть, тогда понятно, почему он не хочет из их уст слушать Священное Писание. Оно прозвучит для него фальшиво.

Может быть такой вариант: он обиделся на Бога. Ребенок что–то просил у Бога, а Он не дал. Теперь Бог виноват! Из этой ситуации тоже нужно каким–то образом выходить. Как спросить у ребенка о состоянии его души — непредсказуемо, но это нужно делать очень бережно, потому что иначе можно все испортить. И, конечно, если ребенок искренне сможет сказать, что у него есть обида на Бога, то родители будут молиться вместе с ним, чтобы изжить ее. Это будет еще одна возможность для родителей упрочить свои отношения с ребенком. А когда в душе ребенка настанет мир, можно начать чтение Писания.

Я в свое время обратил внимание на опыт митрополита Антония, как он читал Священное Писание с детьми. То, что он читал, в том конкретном контексте уже не было просто повторением того, что каждому знакомо. Сначала владыка живо, эмоционально пересказывал евангельские события, как бы вовлекая детей в свое эмоциональное поле. Это не были пространные рассуждения, он как бы проживал Священное Писание. Если бы он не пережил все это, как свою собственную жизнь, он не мог бы так говорить о библейских событиях и о людях.

Когда он чувствовал, что у детей уже пробудился интерес к тому, что он рассказывает, то переходил к чтению самого текста Священного Писания. При этом все запечатлевалось еще сильнее: какие–то вещи, которые были немножко расплывчаты, уходили, какие–то как бы огранялись, очерчивались. Дети уже слышали слова тех самых людей, которые жили в Священном Писании.

Здесь нужно учесть, что не каждый способен так передать Священное Писание. Если ты не чувствуешь в себе способности к целостному пересказу, близкому по духу к Писанию, то лучше не «лить воду», а просто взять текст и выразительно, молитвенно прочитать. Если же человек обладает даром речи, то он может очень живо, образно представить эти евангельские ситуации, лица, Самого Иисуса Христа в понятной для детей форме, не исказив при этом ничего из смысла Писания.

Думаю, такой пересказ можно доверить и ребенку. У нас в приходе был очень духовно развитый и талантливый подросток, Александр. Он приезжал на лето к своей бабушке, которая жила в Карсаве. Когда ему было лет 13, мы доверяли ему иногда рассказывать в храме жития святых. Предварительно он прочитывал текст имеющегося жития, иногда не лучшего по форме и содержанию. Но в хорошем пересказе Александра оно становилось живым и ясным.

У нас в приходе не было опыта пересказа Священного Писания. Но, думаю, стоит войти в такой опыт, это — дело творческое. Нужно, чтобы у ребенка было живое отношение к Богу и к Писанию, чтобы он мог выразить в словах то, что он прочел, прочувствовал, общаясь с Богом.

М.Г. Трудно выразить словами свое духовное переживание. Для этого у ребенка должен быть навык пересказа. Когда мы читаем и обсуждаем Писание вместе с группой детей, каждый ребенок привносит в этот рассказ что–то свое — то, что запомнилось ему. Слово Божие в каждом отзывается по–разному. Так они «прядут нить» Евангелия, которая уже прошла через их сердца.

О.В. Да, они творят Евангелие от детей.