Профессор Ксавье До Того, Как Он Облысел.

Ты будешь моей номер один. Хорошо?

С любовью, твой бедолага.

Я люблю тебя.

Твой заново рожденный девственник-католик, Даллас.

ГЛАВА 25

 

Я сидела на краю дивана и обувала туфли, искоса посматривая на устроившегося рядом Луи. На нем была одежда, которую я купила на распродаже на День труда. Мое внимание привлекли не темно-синие брюки, не жилет и не то, что впервые в жизни его одежда сочеталась (если не считать школьной формы). Мой взгляд приковывало красное пятно на воротнике белой рубашки.

— Луи.

— Что? — ответил он, уткнувшись в планшет.

— Ты что-то ел после того, как переоделся? — Я знала его и поэтому специально попросила ничего не есть.

— Нет, — быстро воскликнул Луи, не отрываясь от игры.

Надев туфли, я пошевелила пальцами, одновременно с этим пытаясь взять себя в руки и не злиться. Это ведь было неизбежно? Разве я не знала, что это произойдет? Сделав глубокий вдох, я снова посмотрела на его рубашку, встала и поправила платье.

— Луи, ты что-то брал из холодильника?

— Яблочный сок.

Я ущипнула себя за переносицу.

— А ты случайно не прихватил еще и кетчуп?

Малыш оторвался от планшета и с любопытством посмотрел на меня.

— Как ты узнала?

— На твоей рубашке большое красное пятно, Лу.

Луи начал осматривать рубашку, пытаясь найти его.

— Я ничего не ел!

— Я верю тебе, — простонала я, вспоминая, есть ли у него запасные рубашки, из которых он еще не вырос.

Их не было, и у нас не было времени, чтобы застирывать эту. Свадьба Джинни должна была начаться через полчаса.

— Прости, — извинился он.

Это была всего лишь рубашка, а Луи — ребенок. Это ведь не конец света.

— Все в порядке.

— Честно! Я ничего не ел!

— Я верю тебе. Ты, наверное, просто прижался к бутылке с кетчупом. — Я пристально посмотрела на него и добавила: — Иди сюда. Попробуем хоть немного исправить ситуацию с помощью салфетки.

Луи опустил подбородок и оттянул ткань рубашки, после чего высунул язык и начал вылизывать пятно.

— Луи! О боже, дай мне полотенце! Не облизывай, Господи. — Я не сдержалась и рассмеялась.

Малыш посмотрел на меня и снова лизнул пятно от кетчупа.

— Зачем? Я берегу воду. А, значит, берегу планету.

Берегу планету. Если бы я не потратила двадцать минут на макияж, то точно хлопнула бы себя по лбу.

— Прекрати. Остановись. Можно сберечь планету каким-нибудь другим способом.

— Ты думаешь? Я могу еще полизать.

Я снова рассмеялась.

— Да, прекрати. Засунь язык обратно в рот. — Он высунул язык и наклонил голову, будто испытывая меня. — Прекрати. Представь себе, что пятна больше нет, — приказала я пока он не лизнул еще раз. — Боже, посмотри на это! Пятна больше нет!

— Что ты делаешь, Лу? — раздался за моей спиной голос Джоша. — Зачем ты облизываешь рубашку?

— Кетчуп, — ответил тот.

— Вот сумасшедший, — пробурчал Джош.

На нем были черные брюки, которые моя мама заставляла его надевать в церковь, синяя рубашка с длинными рукавами и черный жилет. Моя маленький Джош был так похож на Дриго, что у меня перехватило дыхание.

— Отлично выглядишь, Джош.

Он закатил глаза.

— Я выгляжу как идиот.

— Если под словом «идиот» ты подразумеваешь «привлекательно», то да, ты выглядишь как идиот.

Он снова закатил глаза.

— Готовы?

— Да, — ответил Джош. — А мне обязательно идти? — уже в четвертый раз поинтересовался он.

Мой ответ остался неизменным:

— Да. — Хотя в этот раз я добавила еще кое-что. — Дин тоже будет там.

Этого оказалось достаточно, чтобы стереть хмурое выражение с его лица.

— Правда?

— Да. Трип спрашивал, пойдешь ли ты.

Джош что-то проворчал, но я предпочла не обращать на это внимания.

— Ладно, пойдемте.

Луи вскочил.

— Пойдемте.

Я взяла сумочку и подарок для Джинни и, пытаясь удержать их подмышками, направилась к двери. Луи закрыл за нами дверь. Джош уже устроился на заднем сиденье, когда раздался крик:

— Диана!

Я повернулась в сторону кричащего человека. Не «человека». Далласа. Через дорогу к нам спешил сосед, который выглядел на все «сто». И это учитывая то, что я видела его без рубашки. На нем были черные брюки, белая рубашка и лавандовый галстук. Никогда в жизни я не видела столь привлекательного мужчину.

Который шел ко мне.

И улыбался.

Который сказал, что любит меня.

Он недавно побрился, и теперь на его лице была легкая щетина, а не привычная аккуратная борода.

— Привет, Профессор, — выкрикнула я.

— Ты хотела сказать «Тренер», — заметил Джош.

Я покачала головой, продолжая смотреть на соседа.

— Нет, я хотела сказать «Профессор».

Даллас, наверное, услышал нас, потому что усмехнулся и тоже покачал головой.

— Ты идешь с нами? — поинтересовался Луи.

Даллас приветственно хлопнул Джоша по плечу и протянул руку, чтобы забрать у меня подарок.

— Если вы, ребята, не против.

Как будто я стала бы возражать.

— Пошли с нами! — воскликнул Луи.

— Я не возражаю, — добавил Джош.

Мне пришлось сглотнуть, когда Даллас внезапно наклонился и поцеловал меня в щеку. Этот момент навсегда сохранится в моей памяти, несмотря на звуки, которые при этом издал Джош.

— Конечно не против. — Я потрясла ключами. — Сядешь за руль?

— Только скажи куда ехать, Персик.

 

***

 

Я побывала на многих свадьбах — в детстве родители постоянно таскали меня по подобным мероприятиями — и даже если бы Джинни не была моей подругой, я все равно посчитала бы эту свадьбу самой красивой из всех, что видела. Не удивительно, что у нее было негусто с деньгами в последнее время. Она превзошла себя. Джин сияла. Ее счастье было лучиком света в конце темного тоннеля ее жизни.

Я не знала ее в то время, когда она жила с бывшим мужем, но слышала, почему они разошлись. Они оба были молоды, и к моменту разрыва были совершенно другими людьми. Правда. Ты в семнадцать и тридцать три года — это совершенно разные люди.

Я вспомнила о том, почему Трип и Даллас не любят нового мужа Джинни. Но если она будет счастлива с человеком, который хорошо погулял в молодости, то какая разница, что он делал до нее?

— Приберегла для меня первый танец?

Я оторвала взгляд от пустой тарелки и посмотрела на мужчину, который стоял возле моего стула.

— Ты танцуешь? — улыбнулась я Трипу.

— А то. Пошли. — Он протянул мне руку, приглашая на медленный танец.

Меня не нужно было просить дважды. Я положила руку ему на плечо. Трип слегка отстранился от меня и усмехнулся.

— Мне еще рано умирать, — произнес он, как будто это что-то объясняло.

— Кто собирается убивать тебя?

— Дал. — Трип посмотрел поверх моего плеча, после чего снова с улыбкой уставился на меня. В этот момент он напоминал маленького мальчика, который знает, что делает нечто плохое? — Зуб даю, что через две минуты он будет здесь.

— Он разговаривает с твоими родственниками. Они интересуются мисс Перл, — объяснила я.

Пару дней назад я приходила к Далласу, чтобы подстричь мисс Перл. Она вела себя вполне нормально и даже ни разу не назвала меня мисс Крус. Но под конец стрижки все же заявила:

— Я тут подумала и решила, что не буду возражать против правнуков с немного темноватой кожей.

И что мне было ответить на это?

— Хорошо.

Правнуки с темноватой кожей. Господи.

— Он каждый вечер выглядывает в окно, чтобы проверить, все ли у вас в порядке. Я предлагаю ему перестать быть сталкером и просто позвонить, но он боится, что я стану подслушивать ваши разговоры. Как будто мне больше нечем заняться.

Я смогла лишь кивнуть в ответ. Кажется, мисс Перл вполне оправилась после пожара.

— Я все равно даю ему две минуты, — произнес Трип. — Так вы, наконец, сошлись?

— Наконец?

— Да, наконец. Сколько на это понадобилось времени? Три месяца?

— Нет. — Я прищурилась. — Правда?

— О, бедное слепое дитя. — Он усмехнулся. — Я говорил ему не быть идиотом и не ждать так долго, но он хотел сделать все правильно…

— Иди и найди себе другую девушку для танцев, — раздался голос за моей спиной.

Трип мгновенно отстранился и подмигнул мне.

— Я просто разогреваю ее для тебя, братец.

— Я вижу. — Даллас встал напротив меня и положил одну мою руку себе на плечо, а вторую обхватил своей ладонью. Его ореховые глаза, не отрываясь, смотрели на меня. Я даже не обернулась, когда Трип уходил. Все мое внимание было поглощено мужчиной, который стоял передо мной. — А эта девушка моя и только моя.

Я покраснела. И как мне теперь вести себя с ним?

— Твоя и только твоя, — пробурчала я. — Здесь куча хорошеньких девушек, — как полная дура, ответила я.

Даллас изогнул бровь и ласково сжал мое плечо.

— Правда?

— Да.

— Вот кому-то повезет, — ответил он, притягивая меня ближе.

Я протяжно вздохнула.

— И к чему этот вздох? — Он опустил широкую ладонь на поясницу. Даллас прижал наши руки к своей груди, его взгляд не отрывался от моих глаз. — Та, которая мне нужна, сейчас находится рядом.

— Даллас, — простонала я, опуская голову.

— Что?

Наш разговор, который произошел в салоне два дня назад, нисколько не уменьшил мое беспокойство. Разговор — это разговор. Любой может сказать, что он Бэтмен, но не каждый может быть Бэтменом.

— В мире есть миллион женщин, которые с радостью…

— Ты хочешь, чтобы я нашел их?

Я посмотрела на Далласа.

— Нет, но я не та женщина…

Даллас улыбнулся.

— С чего ты это взяла? Мое сердце принадлежит тебе, Диана.

Я вздохнула, чувствуя, как внутри разливается тепло.

— Послушай, я просто... Я пытаюсь быть взрослой, а взрослый человек хотел бы, чтобы ты был счастлив. Ты мне небезразличен, а у меня в жизни полный бардак, ты ведь знаешь.

— Я знаю, детка. — Он притянул меня ближе. — Это одна из самых привлекательных твоих черт для меня.

О, небеса, помогите мне.

Я снова вздохнула, пытаясь собраться с мыслями.

— У тебя точно слабость к матерям-одиночкам.

Рука на моей пояснице опустилась ниже, поддразнивая меня, но тут же вернулась на свое место.

— Да, матери-одиночки — это мое слабое место. Но еще больше я неравнодушен к сексуальным тетушкам, которые воспитывают племянников. На самом деле это гораздо больше, чем просто слабость.

Я почувствовала, что он опустил голову мне на макушку.

— Насколько больше?

— Настолько, что я готов на все ради подобной тетушки, — прояснил Даллас.

— На все?

— На все, — подтвердил он.

С трудом сглотнув, я позволила себе насладиться его объятиями.

— Таким большим и важным чувством нельзя разбрасываться.

Я внимательно посмотрела на Далласа.

— Ты собираешься «отдать» его мне?

Даллас еще крепче прижал меня к груди.

— Я давно сделал это, Диана. Сначала частями поменьше, потом побольше, а потом... бац... у меня ничего не осталось. Надеюсь, что этого достаточно.

Я отстранилась и снова посмотрела на него.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Знаю, детка. Доверься мне. Я точно знаю, что делаю. Нечасто ты смотришь на свою подругу и двух детей и понимаешь, что они — твоя семья. Ты веришь мне?

Мне не нужно было обдумывать ответ.

— Да, верю. — Я мысленно мотнула головой, напоминая мозгу, что мы доверяли этому человеку. Что все будет в порядке. — Ты уже никогда не получишь свое сердце обратно. Я хочу, чтобы ты хорошенько подумал об этом. Я хочу, чтобы ты знал, на что подписываешься, потому что хорошие верующие девушки, которые ходят в церковь всего лишь дважды в год, не верят в развод.

Он улыбнулся мне, я улыбнулась в ответ. Не успела я сделать вдох, как Даллас наклонил голову и поцеловал меня. После чего отстранился и снова прижался своими сладкими губами к моим.

 

***

 

Четыре часа спустя мы возвращались домой. Я улыбалась и была немного сонной. Несмотря на возражения Джоша, я отослала его веселиться с Дином на игровой площадке. К счастью, они нашли это занятие довольно интересным, потому что каждый час, когда я заходила проверять их, они были все еще живы и смотрели видеоролики на телефоне Дина.

Я же в это время общалась с друзьями и семьей Трипа и Далласа, которые заняли оставшиеся места за моим столиком. Я даже разок потанцевала с папой Трипа. Но большую часть вечера я находилась либо рядом с Далласом, либо перед ним. И даже не стану жаловаться по этому поводу.

Луи заснул на заднем сиденье, а Джош играл на планшете брата. Я мечтала добраться до дома, переодеться и сбросить туфли.

— Устала? — прошептал Даллас.

— Немного. — Я повернулась, чтобы видеть его профиль: длинный нос, полную нижнюю губу, мужественную челюсть и кадык. Я любила его, очень любила. — А ты?

— Я в порядке.

Поколебавшись, я взяла его за свободную руку. В этот момент я почему-то снова почувствовала себя беспомощным ребенком. Наверное, это все нервы. Даллас тут же переплел свои прохладные пальцы с моими.

Я улыбнулась ему, он улыбнулся мне в ответ.

Внезапно я поняла, что машина заезжает на нашу подъездную дорожку. Я слишком увлеклась разглядыванием Далласа и не заметила незнакомую машину через дорогу.

Даллас вышел и открыл заднюю пассажирскую дверь, потом отстегнул Луи и взял его на руки. Он был уже на полпути к дому, когда я закрыла бедром дверь за Джошем. Мы с Джошем обходили машину, и я ерошила его волосы, когда произошло это.

— Джош!

Я становилась и резко развернулась, тут же почувствовав боль в лодыжке. Этот голос мог принадлежать только одному человеку.

Одному человеку, которого Джош заметил раньше меня. Улицу переходила Анита.

— Это я, — закричала она сыну, который замер на месте.

Я положила руку на его плечо. Признаться, меня накрыла паника. Все то время, пока его биологическая мать переходила улицу, я молчала. Анита остановилась в четырех шагах.

Что она снова делала здесь?

— Ты такой большой, — сказала она. Я сделала шаг вперед и закрыла его от нее. Острая боль пронзила ногу.

— Анита, сейчас не время и не место, — как можно спокойнее произнесла я.

Она даже не посмотрела на меня. Прижав руки к щекам, женщина, которая была почти одного возраста со мной, но выглядела гораздо старше, пыталась рассмотреть сына.

— Ты выглядишь почти как твой отец, малыш. Не могу поверить в это.

Я сжала руки в кулаки и сделала шаг в сторону. Входная дверь в дом закрылась. Надеюсь, Даллас занес Луи в дом, и тот не станет свидетелем всего этого.

— Анита, сосредоточься. Ты не должна находиться здесь. Ты не можешь вот так внезапно появляться, — как можно спокойнее произнесла я, хотя хотелось зарычать. Внезапно моей спины коснулась ладонь. Ладонь, которая могла принадлежать только Джошу.

— Он мой сын, — наконец, ответила женщина и перевела взгляд на меня.

Я открыла рот, чтобы сказать, что он и мой тоже, но Джош опередил меня.

— Оставь меня в покое, — прошептал он.

Анита резко подняла голову и посмотрела на сына.

— Джош, я твоя мама.

Это были худшее из всего, что она могла произнести. Не удивительно, что за этим последовала реакция Джоша.

— Ты не моя мама! — закричал он.

Черт. Я положила руку ему на шею и повела к дому, продолжая закрывать его от Аниты, женщины, которую ни один из нас не хотел видеть. По крайней мере, я — точно. Только не вот так.

— Джош! — выкрикнула она.

Не останавливаясь, я посмотрела на нее и махнула рукой.

— Уходи. Уходи.

— Ты не можешь скрывать его от меня.

— Я не хочу тебя видеть! — снова выкрикнул Джош. Внезапно он развернулся и отступил в сторону, чтобы видеть женщину, которая дала ему жизнь. — Я не хочу тебя видеть снова! Ты не моя мама. Ты никогда не будешь моей мамой!

— Джош…

— Нет! Ты не хотела меня! Нельзя просто так поменять решение! — тяжело дыша, закричал он.

Черт подери. Я положила руку на плечо Джоша, развернула его и повела к дому. В этот момент на крыльце появился Даллас, его взгляд метнулся к Джошу, потом ко мне, и, наконец, к Аните. Судя по всему, он вспомнил ее.

— Уведи его в дом. Я разберусь, — твердо произнес он и направился к женщине.

Последнее, что я услышала перед тем, как закрыть дверь, было:

— Мне вызвать…

Джош практически сразу же стряхнул мою руку и побежал в свою комнату. Вскоре хлопнула дверь. Я же просто стояла и пыталась осознать, что же сейчас произошло.

Ущипнув себя за переносицу, я вздохнула и, скинув туфли, побрела в комнату Джоша. К моему удивлению, ручка повернулась. Не спрашивая разрешения, я вошла. Мак лежал на полу возле кровати, его уши были прижаты к голове, и он с волнением смотрел на Джоша, который, не глядя на меня, бухнулся на ковер и потянулся к джойстику от игровой приставки. Его пальцы начали с силой нажимать на кнопки.

— Джош, хочешь поговорить об этом?

Он пялился в экран и нажимал на кнопки джойстика, но не обращал внимания на то, что делал. Я слишком хорошо его знала и явно ощущала злость и боль, исходившие от него. Джош никогда не был плаксой; обычно он сразу начинал злиться, и именно это сейчас и происходило.

Поэтому я не удивилась, когда он рявкнул:

— Нет.

Я вздохнула, прошла в комнату и, устроившись на полу возле телевизора, натянула подол на колени.

— Хорошо. Попробую сказать по-другому: давай поговорим об этом.

— Нет, — повторил он.

— Джошуа. — Я закрыла головой экран и нахмурилась. — Мы поговорим о произошедшем. Сейчас. Сохрани игру. Ты все равно нормально не играешь.

Маленькие пальчики нажали на нужные кнопки, после чего джойстик полетел в стену и упал на пол. Джош начал тяжело дышать, его лицо сильно покраснело.

В подобные периоды я не имела никакого понятия, что делать. Что я должна сказать? Как успокоить его? Я не обманывалась и понимала, что именно такие моменты повлияют на то, как он будет справляться с плохими ситуациями в будущем. Я точно знала: то, как я научу его справляться с ними сейчас, станет отправной точкой для этого. Впадание в ярость — это не то, чего я хотела для него.

— Я понимаю, что ты зол, Джош, и не виню тебя в этом. — Я не могла сказать, что понимаю его боль; он сразу же бы стал агрессивным. — Но впадать в ярость — это не дело. Если хочешь справиться со своей злостью, то можно, например, выплеснуть ее в подушку. Не нужно ломать вещи и срываться на ком-то еще. Если твой джойстик окажется сломанным, то я не буду покупать новый.

— Я и не просил тебя.

— Полегче, Джош. А теперь давай поговорим.

— Я не хочу.

— Твои проблемы, — ответила я, наблюдая за тем, как он скосил глаза в сторону стены. Чертова Анита. Я не могла поверить в это. Мне хотелось пнуть ее под зад, но я не могла и не стала бы делать это. Я должна быть примером для детей. — Ты же знаешь, что можешь сказать мне все.

Джош промолчал.

— Если не хочешь говорить, тогда слушай. Никто не идеален, Джош. Никто. Мы все делаем глупые ошибки, когда ты вырастешь, то и сам совершишь кучу ошибок. Но я хочу, чтобы ты понял — ты должен извлекать уроки из своих поступков, хороших или плохих. Я никогда не прощу Аниту за то, что она сделала, когда ты был младенцем, но вместе с тем я не знаю, каково это — забеременеть в столь юном возрасте. Нам этого не понять. Каждый раз, когда я вижу Аниту, мне хочется ударить ее по лицу за те неприятности, в которые она вовлекла себя после твоего рождения. Но твой отец как-то сказал, что она никогда не была близка со своими родителями. Рядом с ней не было людей, которые любили бы ее так, как Abuelito и Abuelita любили меня и, тем более, как я люблю вас с Луи. Ты ведь знаешь, что я на все готова ради вас. Я буду рядом до конца своей жизни, Джош. Я уже говорила тебе, что ты не обязан общаться с ней, если не хочешь, но, может быть, однажды, тебе захочется этого. Я также объясняла Аните, что если она хочет, чтобы у нее появился шанс узнать тебя, то ей стоит разобраться со своей жизнью.

— Я не хочу знать ее! — закричал он. — Ни сегодня! Ни завтра! Никогда! Она сука! — Внезапно он вскочил с ковра и бросился на кровать, после чего схватил подушку, накрыл ею лицо и несколько секунд кричал в нее. У него начала вздыматься грудь, и я была практически уверена, что он плачет. Его следующие слова будто полоснули меня ножом: — Не отдавай меня ей. Пожалуйста. Ты обещала — ты обещала мне, что всегда будешь заботиться обо мне.

— Не называй ее сукой, — спокойно произнесла я, хотя внутри была далека от спокойствия. Самое худшее в мире — это наблюдать за тем, как страдает человек, которого ты любишь. — Я сказала, что если ты захочешь увидеться с ней, то это нормально. Я не собираюсь заставлять тебя, но, возможно, однажды, когда ты станешь старше, тебе захочется сделать это. Возможно. И запомни, ты мой. Тебя никому не отдадут. Пусть я и не вынашивала тебя в животе девять месяцев, но это ничего не значит для меня. Ты мой, Джош, и всегда будешь моим. Я изобью любого, кто скажет иначе. Но то, что ты мой, не означает, что однажды — если ты захочешь — она тоже сможет стать частью твоей жизни. У некоторых людей нет никого, кто бы заботился о них, а у тебя была еще и Мэнди.

Воцарилось молчание. Джош склонил голову над подушкой, его трясло. Никогда в жизни мне не хотелось убить человека так, как сейчас. Вот, что Анита сделала с несгибаемым, стойким Джошем. Я никогда не прощу ее за это. Его следующий вопрос прозвучал хрипло и приглушенно.

— Ты клянешься, что я твой?

— Джош, ты и правда считаешь, что может быть иначе? — Я встала и легла на кровать так, чтобы моя голова находилась напротив его груди. — Я подтирала тебе зад. Тебя рвало на меня. Я провела кучу выходных, болея за тебя на играх. Я обнимала и любила тебя, даже когда ты был не таким уж и милым мальчиком. Ты мой Джош. Боль в моей заднице…

Несмотря на подушку, закрывающую его рот, я услышала, как Джош фыркнул.

У меня на глазах выступили слезы.

— Однажды ты станешь взрослым и найдешь себе девушку. Мне захочется убить эту маленькую сучку. Я буду страшно ненавидеть ее. Но знаешь, что? Меня будет успокаивать только то, что я все равно остаюсь твоей девушкой номер один.

— Почему? — поинтересовался он.

— Потому что она никогда не узнает, каково это — вставлять термометр тебе в задницу.

В этот раз в его смехе не было слышно боли и слез.

— Джош, я люблю вас с Луи, и никто никогда не заменит мне вас, двух лузеров. Клянусь жизнью. — Я придвинулась ближе к нему. — Ты слышишь меня?

— Да.

Мы молча лежали какое-то время, но, в конце концов, он опустил подушку и коснулся моих волос.

— Обещаешь, что мы всегда будем семьей?

— Ты не сможешь избавиться от меня, даже если захочешь.

— Даже если у тебя появятся собственные дети?

Я не была дурой и знала, почему он спрашивает об этом.

— Если я решу родить собственного ребенка, то он или она станет твоим братом или сестрой. — Я взяла его за руку и нежно поцеловала в предплечье. — Если ты будешь считать их своими кузенами, то это разобьет мне сердце. Мы семья. Ничто не связывает крепче, чем кровные узы. — Я помолчала и добавила, чтобы он рассмеялся: — И рвота. После этого пути назад нет.

Джош фыркнул; я почувствовала, что он одобрительно кивнул.

Я сглотнула и решила воспользоваться моментом.

— Мне нужно кое-что сказать тебе. Это не связано с произошедшим, но касается нашей семьи.

— Что? — с подозрением прохрипел он.

— Даллас…

— А.

— Что «А»?

— Я уже знаю о Далласе, — объявил Джош.

Я приподнялась на локтях и внимательно посмотрела на его красное опухшее лицо. Джош пялился в потолок.

— Что ты знаешь?

— Он любит тебя. Ты любишь его, — пробурчал он и закатил глаза, после чего быстро посмотрел на меня и снова уставился в потолок. — Ну, ты же знаешь, сначала возникает любовь, потом наступает время свадьбы, после чего у тети Ди появляется ребенок.

Откуда он, черт возьми, узнал?

— Как... откуда ты знаешь?

— У меня что, нет глаз?

Вот засранец.

— К тому же, он сказал мне.

— Кто сказал?

— Помнишь, когда мама Джонатана накричала на тебя во время соревнований, и ты плакала? — Как я могла забыть об этом? — Он сказал мне.

Что за черт?

— Что он сказал?

Джош закатил глаза и тоже приподнялся на локтях. Ему явно наскучил этот разговор.

— Я не знаю. Он сказал, что ты ему нравишься — бе-е-е. А однажды во время тренировки мы увидели, что тот папаша разговаривает с тобой. Я сказал тренеру, что мне это не нравится, а он ответил, что ему тоже. Я спросил его, что же нам делать, но он сказал, что ничего, потому что ты никогда не захочешь иметь ничего общего с тем человеком. И добавил, что однажды, только это было между им и мною, никто из этих придурков — это не я сказал, а он, так что не злись — никогда не побеспокоит тебя снова.

Мне это кажется или мое сердце готово лопнуть от переполнивших чувств?

— А что ты ответил ему?

— Я сказал, что все нормально, если только мне не придется жить с бабушкой и дедушкой…

— Я бы никогда не заставила жить тебя с кем-то еще!

— Именно это он и ответил! Сказал, что у меня уже есть отец и что его отец тоже умер. Если бы его мама снова вышла замуж, то он не стал бы звать этого человека отцом. В общем, мы можем быть друзьями и семьей, и я могу звать его просто Даллас.

Я не буду плакать. Я не буду плакать.

— А что ты ответил ему?

— Хорошо. — Джош усмехнулся. — А чего еще ты ожидала? Что я попрошу у него деньги?

Я рассмеялась.

— Ты — мужчина в нашей семье. Как ты мог так просто согласиться на это?

Он пожал плечами.

— Знаешь, сколько у него игр для Xbox?

У меня отвисла челюсть.

— Ты продал меня за игры? Не могу поверить в это.

— А ты попробуй.

Неужели я воспитала этого монстра?

— Только не целуйтесь в моем присутствии. Это мерзость, — добавил он.

— Это твое лицо мерзость.

— Не настолько, как твое.

Я ухмыльнулась, он ухмыльнулся мне в ответ.

— Ты и правда не против, если я… — Черт, какое же слово употребить? Встречаться? Кажется, мы уже переросли эту фазу. — Если тебе придется постоянно видеть Далласа?

Джош пожал плечами, сел и вытер тыльной стороной ладони глаза.

— Я не против, тетя Ди. Даллас мне нравится, Луи обожает его, да и он тебя сильно любит. Именно поэтому Даллас всегда помогает нам. Только... только не целуйтесь и закрывайте дверь в твою комнату. Я не хочу ничего видеть. Дин рассказывал, чем занимается его отец, и это отвратительно.

Его слова заставили меня зависнуть. Именно поэтому Даллас всегда помогает нам. Неужели Джош понял это раньше меня?

И о чем, черт возьми, ему рассказывал Дин? Мне нужно поговорить с Трипом.

Джош пихнул меня коленом, чтобы привлечь мое внимание.

— Ты собираешься рассказывать Abuelita о том, что у тебя появился парень?

Черт.

— Придется. Однажды.

Джош усмехнулся.

— Она придет в ярость.

— Ее проблемы. — Я улыбнулась и ущипнула его за нос. — В общем, ты согласен?

— Да, — немного мягче, чем до этого, произнес он.

— Хорошо. — Я спустила ноги с кровати. — Дай мне знать, если тебе что-то понадобится.

— Я… — Он погладил подушку. — Я собираюсь поиграть, а потом пойду спать.

Я встала и кивнула.

— Ладно. Я безумно люблю тебя.

— Я знаю. Я тоже.

Мы обменялись улыбками. Закрывая дверь, я слышала, как Джош зовет Мака присоединиться к нему на кровати. В гостиной горел свет и работал телевизор, но сначала я решила проверить Луи. Дверь была слегка приоткрыта, я заглянула и увидела маленькое тело, которое лежало на животе и было укрыто одеялом. Придется ему спать в одежде, я не стану будить его, чтобы переодеть в пижаму. Судя по тому, как Луи играл с другими детьми на площадке, спать он будет всю ночь.

Я отступила назад и направилась в гостиную, стараясь не наступать на ногу, которая внезапно напомнила мне о том, что я, похоже, подвернула лодыжку. Даллас сидел на диване, его ноги были широко расставлены, одна рука лежала на бедре, а вторая на спинке дивана.

— Эй, — прошептала я.

— Что случилось? —глядя на меня с беспокойством, поинтересовался Даллас.

— Подвернула лодыжку на улице. Болит.

Он нахмурился. Я присела на диван, но не успела откинуться назад, как он схватил меня за ноги, положил их на свои колени и согнул.

— Джош в порядке? — Большим пальцем Даллас начал нежно гладить меня по лодыжке.

— Он довольно сильно расстроился, но с ним все будет в порядке, — объяснила я, наблюдая за его пальцами. — Полагаю, она уехала?

— Она уехала, я убедился в этом.

— Спасибо.

Его ладонь скользнула к моей лодыжке.

— Ты не хочешь рассказать мне о ситуации с мамами мальчиков? Как я понял, они у них разные.

Я придвинула зад поближе к бедру Далласа и уже практически сидела у него на коленях. Платье задралось, но мне было наплевать на это. В день, когда случился пожар, он видел куда больше.

— Мой брат был женат на маме Луи. Она как ты…

— Высокая?

Я фыркнула и усмехнулась.

— Нет, у вас одинаковый цвет кожи. Откуда, по-твоему, у Луи голубые глаза? — Я придвинулась еще ближе. — Когда мой брат умер, мама Луи была вне себя от горя. Они ничего не ела, не пила, не спала. Мне пришлось забрать мальчиков, потому что она ничего не соображала.

Я вздохнула. Даллас убрал руку со спинки дивана и опустил ее мне на плечо.

— Она плохо справлялась со смертью Родриго. Мы должны были... мы должны были что-то сделать с этим. Мы все видели, но… — Меня охватило чувство вины. — Она упала с лестницы. Сейчас, по прошествии времени, я думаю, что она сделала это специально, чтобы получить доступ к болеутоляющим… а через шесть недель после смерти моего брата Мэнди выпила слишком много таблеток.

В горле встал ком, а на глазах выступили слезы.

— Я никогда не прощу себя за то, что ничего не сказала и не сделала. Не помогла ей. Не знаю. Как-нибудь. Знаешь, я ожидала, что кто-то еще поможет ей, или, в конце концов, она со всем справится.

— Ты не могла знать, — тихо произнес Даллас.

Я пожала плечами.

— Не знаю. Может быть. Но теперь Луи живет со мной. Он даже не хочет говорить о матери, не хочет признавать, что она существовала. Ты же видел его реакцию. В ту ночь он впервые хоть что-то сказал о ней. Даже Джош порой говорит о Мэнди, но только не Луи. Он хочет говорить только о своем отце.

— Мэнди — это женщина на фотографиях, которые расставлены по дому?

— Угу.

— Это лучше, чем ничего.

Я снова пожала плечами, а Даллас напряг руку и придвинул меня ближе.

— Я только сейчас понял, что Ларсены — не настоящие бабушка с дедушкой для Джоша.

— Да. Биологически их внуком является только Луи. Но Джош вошел в их жизнь, когда ему было три года. Они его очень любят. Я знаю, что Мэнди тоже любила его. У них были замечательные отношения. Я думаю, что именно поэтому Ларсены так помогают нам. Ей бы хотелось, чтобы они остались в жизни Джоша.

— Его любить очень просто, — ответил Даллас. — Если бы я не знал, что он ребенок твоего брата, то принял бы за твоего сына. Вы двое очень похожи.

Я фыркнула.

— Мы не похожи.

— Похожи. Мы с Трипом как-то обсуждали это.

— Ты говорил обо мне за моей спиной?

— Все время. — Даллас улыбнулся. — Вы оба... беспощадные. Честные, преданные, любящие и готовые на все ради тех, кто вам небезразличен. Мне нравится это.

Я откинула голову назад и улыбнулась ему.

— Это самое приятное из всего, что мне говорили.

— Когда ты собиралась надрать задницу Кристи…

— Я не собиралась этого делать.

— В тот момент я понял, что эта женщина сошла с ума. Целую неделю после этого я думал о том, что ты не позволишь никому обидеть Джоша, что ты готова умереть за него. Тогда мне захотелось, чтобы и ко мне кто-то испытывал подобные чувства.

В горле снова встал ком, я нагнулась и поцеловала Далласа в щеку. Он скользнул ладонью по голени и погладил чувствительную кожу за коленом.

— Ну, тот момент, когда я бросила гавайский пунш в твоего брата, можно считать началом.

Даллас прикусил губу, улыбнулся и поцеловал меня в щеку.

Я наклонила голову, Даллас проложил дорожку поцелуев по моей шее. Его губы были мягкими, а дыхание теплым.

— Я никому не позволю говорить о тебе плохо.

— Я знаю, детка. Я знаю, — ответил он, продолжая целовать шею. — Я слышал, что ты сказала своей клиентке в тот день в салоне.

— Слышал? — переспросила я. Даллас начал прокладывать дорожку поцелуев с другой стороны шеи.

— Угу. Не будь ты на работе, я бы зацеловал тебя до смерти.

Я застонала, когда он обхватил губами мочку уха и пососал ее. У меня затвердели соски.

— Ну, если ты настаиваешь, то можешь сделать это сейчас, — прошептала я.

— Именно так я и поступлю, — хрипло ответил он, после чего опустил голову и продолжил целовать шею.

Даллас убрал руки с поясницы, зарылся пальцами в мои распущенные волосы и начал поглаживать меня по голове. Я пыталась не слишком громко стонать, когда его язык ласкал мою кожу.

Когда его губы скользнули к ключице, потом ниже, ниже, ниже прямо к декольте, я выгнула спину. Меня трясло, никогда еще я не была настолько возбуждена. Это было все равно что тонуть в пудинге. Я не хотела, чтобы это заканчивалось.

А когда он хрипло заговорил мне в ухо, очерчивая носом ушную раковину, я практически впала в транс.

— Мы можем отложить это на другой раз.

— Ты не хочешь?

Даллас хихикнул и прижал меня к себе.

— Что ты говорила по поводу глупых вопросов?

Мне удалось улыбнуться.

— Можно мне отнести тебя в твою комнату? — спросил он и поцеловал меня в подбородок.

«Да хоть на Марс», — подумала я, так как была не в силах разговаривать. Меня хватило лишь на то, чтобы кивнуть и прильнуть к нему. Мне было необходимо снова почувствовать его губы на своей шее. Ладонью Даллас скользнул к моему бедру и сжал его.

— Это значит «да»? — поинтересовался он и снова начал целовать мои щеки, нос, все... кроме губ.

Я задыхалась.

— Угу.

Медленно Даллас поднял меня на ноги. Его руки были везде: на моей спине, бедрах, плечах, даже на ладонях. Лишь когда он практически вжал меня в себя, я вспомнила, что мы не одни в доме.

— Входная дверь, — прошептала я.

— Уже заперта. — Большие ладони опустились с талии вниз, к кромке платья и снова поползли вверх, уже под юбкой. Грубые, мозолистые пальцы и ладони мгновенно оказались на моих ягодицах и сжали их.

— Я всегда думал, что ты выглядишь как женщина моей мечты, но теперь я знаю, что и на ощупь ты тоже такая, — произнес он, лаская языком шею.

Внезапно он приподнял меня, отчего платье сильно задралось. В голове мелькнула мысль, что Далласу стоит побыстрее отнести меня в комнату, пока Джош не решил сходить в туалет. А то обнаружит меня с голой задницей, вцепившейся в Далласа, как обезьянка. Потому что именно так это и выглядело.

Как только он приподнял меня, я обхватила его ногами за талию и обняла за шею. Наши губы были лишь в нескольких миллиметрах друг от друга. Не отрывая взгляда от моих глаз, Даллас направился в мою комнату.

Переместив ладонь на макушку, я начала гладить его по мягким коротким волосам. Молча мы добрались до моей комнаты, свет был выключен. Даллас пинком закрыл дверь, после чего на секунду убрал руку, чтобы запереть замок. Свет он включать не стал.

Несколько дней спустя, вспоминая произошедшее, я решила, что слова не сделали бы тот момент лучше или значительнее. Каждый раз, когда его руки касались меня... это уже было целое предложение. Я надеялась, что каждый раз, когда я касалась его, он чувствовал, что я думала о нем.

Даллас был замечательным, и я любила его. Не думала, что способна на такие чувства. Все, что я чувствовала к мужчинам до него, как оказалось, было далеко от любви. То, что между нами сейчас, было в десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят раз ярче и реальнее.

Ни один другой мужчина не был таким добрым, спокойным и любящим. Я никогда не понимала, чего больше всего хочу в жизни, но теперь знала. Его.

Даллас опустил меня на пол. Темноту в комнате рассеивал слабый свет с улицы. Затем он опустил руки к кромке платья. Одно движение — и оно исчезло с м