Крупная российская корпорация в системе власти

Крупная российская корпорация в системе власти

С.П.Перегудов

Тот факт, что крупный корпоративный капитал, или «большой бизнес», – не просто важнейшая составная часть нынешней российской экономики, но и влиятельный игрок на политическом поле, настолько очевиден, что не нуждается в доказательствах. Однако если пойти дальше данной констатации, следует выяснить, какие конкретно факторы и обстоятельства определяют политическую роль крупного капитала, какие формы и методы влияния на власть им используются. Не менее важно выяснить и его место в политической системе современной России. Без ответа на эти вопросы мы не сможем понять ни характер и суть политического взаимодействия крупного капитала и власти, ни состояние нашей новой политической системы и тенденции ее развития.

Но стоит нам только поставить эти вопросы, как тут же выясняется, что для ответа на них недостаточно исследовать отношения так наз. олигархов и государственной власти. Изыскания в данной узкой сфере необходимо дополнить более широким, институциональным подходом, при котором главное внимание сосредоточивается на анализе не столько «олигархов», сколько тех корпоративных образований, от имени которых они выступают.

Корпорации и правительство

На уровне правительства система отношений корпоративного капитала и власти также пребывает в состоянии постоянно трансформации, причем одним из наиболее существенных факторов последней являются изменения в самой структуре правительства_2_. Поскольку во второй половине 1990-х годов основной экономической единицей оказалось уже не предприятие или отрасль, а компания либо корпорация, прежняя межотраслевая (“черномырдинская”) модель управления фактически была сломана. Отраслевые министерства и ведомства почти утратили свое и без того не слишком большое политическое влияние, а многие из них попросту были ликвидированы. Одновременно возросла роль функциональных министерств и ведомств (финансового, экономического, налогового, таможенного и др.). Следует отметить, что этот процесс продолжается и сегодня – только в ходе последней реорганизации (май 2000 г.) Министерство экономического развития поглотило 6 отраслевых министерств и ведомств. Оставшиеся – Министерство энергетики, МПС, Минатом, Минпромнауки, Росавиакосмос и другие – постепенно лишаются многих своих прежних полномочий, которые переходят к акционерным компаниям корпоративного типа либо к функциональным министерствам и ведомствам.

Вследствие описанных процессов нарушается существовавший до недавних пор механизм взаимодействия корпораций и исполнительной власти. Не секрет, что отраслевые ведомства и министерства были своего рода внутренними лоббистами, передаточным звеном между корпорациями и системой принятия государственных решений, главными элементами которой являлись функциональные ведомства. Наглядной иллюстрацией происходящего сегодня могут служить метаморфозы, претерпеваемые Министерством энергетики. С мая 1990 г. оно не только поменяло название, но и утратило возможность серьезно влиять на таможенную, налоговую и некоторые другие направления государственной политики, касающиеся нефтегазового и энергетического комплекса.

Отмеченные изменения оказали двоякое воздействие на отношения между корпорациями и правительством. С одной стороны, многие компании, особенно не располагавшие весомым административным ресурсом, лишились серьезного рычага воздействия на систему выработки и принятия государственных решений. Значение отраслевого лоббизма как основной формы представительства интересов в исполнительной власти существенно снизилось (либо приобрело локальные формы). С другой стороны, лоббизм ведущих корпораций переместился на более высокий уровень. Характерный пример: начиная с лета 2000 г. СМИ чуть ли не в один голос стали утверждать, что резкий рост цен на нефть позволяет изъять у нефтяных компаний получаемые ими сверхприбыли. Столь простое решение экономических и социальных проблем страны встретил горячую поддержку со стороны Министерства финансов и других фискальных органов. Был даже разработаны способы изъятия сверхприбылей (путем повышения внутрикорпоративных цен, экспортных пошлин, введения дополнительной платы за доступ к «трубе»). Понятно, что подобный проект не вызвал энтузиазма у нефтяных компаний, однако их попытки повлиять на позицию министра финансов Кудрина не увенчалась успехом. Тогда переговоры с нефтяниками вступил сам премьер. После решающей встречи, окончившейся фактической победой нефтяных корпораций, М.Касьянов многозначительно заметил, что “у нефтяников есть причины для недовольства правительством, поскольку оно в последние месяцы не вело нормального диалога с ними” [Ведомости 14.12.2000].

Где-то с весны 2000 г., а может чуть раньше, с момента создания Центра стратегического развития Г.Грефа, во властных кругах вновь стала популярна идея “антилоббистского правительства”, которую впервые пыталось реализовать правительство Е.Гайдара_3_. Тогда, как известно, дело кончилось тем, что во власть пришли представители старых министерских структур во главе с Черномырдиным и правительство из “антилоббистского” быстро превратилось в “суперлоббистское”.

Маловероятно, что данный вариант возрождения секторальных ведомственных структур повторится сегодня. Изменилась, как уже отмечалось, сама структура экономики, в результате чего ось “предприятие – отрасль – министерство” сменилось осью “корпорация – функциональные ведомства”. А это значит, что лоббизм, скорее всего, обретет новое качество и новое место в политической системе.

Пример с нефтяниками показывает, сколь сильно выросла роль «коллективного» лоббирования. Несмотря на некоторые заминки в функционировании созданного осенью 2000 г. при правительстве Совета по предпринимательству, в который вошли главным образом представители бизнес-элиты, совершенно очевидно, что и здесь “индивидуальный” лоббизм если и не отступает на задний план, то существенно дополняется взаимодействием, имеющим общественно-значимый характер.

Правда, пока еще трудно сказать, насколько далеко зайдет процесс институционализации отношений бизнеса и власти на данном уровне и как он скажется на системе функционального представительства в целом. Однако, судя по заявлениям компетентных лиц, правительство заинтересовано в том, чтобы знать и учитывать “консолидированную позицию” крупного бизнеса как по “ключевым направлениям экономической реформы”, так и по “прикладным вопросам”. Именно так сформулировал позицию правительства руководитель аппарата при премьере, координатор Совета по предпринимательству И.Шувалов. Одновременно он подчеркнул, что “ведет практически ежедневно диалог с предпринимателями”, и докладывает о результатах своих консультаций премьеру и другим членам кабинета, которые “по своим направлениям... также входят в контакт с предпринимателями” [Ведомости 04.12.2000].

Иначе говоря, с конца 2000 г. диалог корпоративной элиты с правительством приобрел постоянный, систематический характер, и есть основания полагать, что значение формализованных встреч и процедур будет возрастать.

Понятие политической власти

В своем общем значении понятие “власть” означает право и возможность одних повелевать, распоряжаться и управлять другими; способность и возможность осуществлять свою волю по отношению к другим, оказывать определяющее влияние на их поведение и деятельность, используя при этом авторитет, право, насилие и другие средства.

Политическая власть имеет ряд особенностей. Ее отличительными признаками являются:

· верховенство, обязательность ее решений для всего общества, и всех других видов власти;

· всеобщность, то есть публичность. Это означает, что политическая власть действует на основе права от имени всего общества;

· легальность в использовании силы и других средств властвования в пределах страны;

· моноцентричность, то есть существование общегосударственного центра (системы властных органов) принятия решений;

· широчайший спектр используемых средств для завоевания, удержания и реализации власти.

Существует также понятие легитимности власти - это общественное признание, доверие и поддержка, которые оказывают ей общество, народ.

В науку понятие “легитимность власти” впервые было введено Максом Вебером. Он выделил три основных источника (основания) законности, правомерности политической власти:

· в соответствии с традицией (монархия);

· харизматический тип (в связи с огромной популярностью и культом личности политического деятеля);

· рационально-правовой тип - эта власть признается народом потому, что она опирается на рациональные, признаваемые им законы.

Функции политических партий

Основная функция политической власти - управление, руководство обществом в целом и каждой его сферой. Она заключается в постоянном разрешении противоречия между необходимостью порядка в обществе и различными интересами разных слоев, национальных и других групп, отдельных личностей, участие в формировании политических систем - их принципов, элементов, структур.

Политические партии вынуждены решать в своей деятельности очень разнообразные задачи, поэтому и количество приписываемых им некоторыми политологами функций перевалило за десяток.

Во-первых, это функции звена между правящими и управляемыми. Партия всегда выступает как канал передачи информации, циркулирующей “сверху вниз” и “снизу вверх”. Интенсивность этих двух информационных потоках может не совпадать. Скажем, в СССР при Сталине первый был исключительно мощным, второй почти иссяк. Но в условиях либеральной демократии не следует недооценивать значение партии в формировании общественного мнения. Другое дело, что здесь партия просто не может отвлечься от настроения рядовых членов и избирателей. Это позволяет партиям выражать социальные интересы.

Во-вторых, партии выполняют функции аккумуляции социальных интересов. В обществе всегда существуют разнообразные и разнородные интересы, предпочтения, требования. Понятно, что трансформировать каждое из них в политическое решение невозможно, да и не нужно: это бы сделало политическую жизнь хаотической и непредсказуемой. Прежде всего, из совокупности интересов необходимо выделить наиболее социально значимые. Далее и эти “отборные” интересы необходимо увязать между собой, чтобы уже в виде последовательной программы поставить на политическую повестку дня. Этим и занимаются партии.

В-третьих важной функцией партий является постановка коллективных целей для всего общества. Было бы большим искажением истины считать, что партия способна преследовать лишь те цели, которые “носятся воздухе” и вытекают из обстоятельств повседневной жизни ее членов и сторонников. Ни в Китае, ни в России необходимость построения коммунизма не следовала из текущих интересов населения. Но, будучи сформулирована партией, эта цель воодушевила миллионы людей на реализацию программы радикального преобразования общества.

Наконец, партии имеют большое значение, выступая в качестве референтных групп - групп, на которые индивид ориентирует поведение своих сторонников. Во многих странах люди, повинуясь семейным традициям и воспитанию, испытывают сильную эмоциональную приверженность той или иной партии.

Политические партии в современных обществах выполняют следующие функции:

представительство - выражение интересов определенных групп населения;

социализация - вовлечение части населения в число своих членов и сторонников;

идеологическая функция - разработка привлекательной для определенной части общества политической платформы;

участие в борьбе за власть - подбор, выдвижение политических кадров и обеспечение условий их деятельности;

Заключение

Россия переживает переходный период, главное содержание которого состоит в преобразовании тоталитарной политической системы со всеми ее институтами, структурами и отношениями в совершенно новую политическую систему независимо от того, как ее называть - демократической, квазидемократической, авторитарной, президентской и т.д. Очевидно, что и партийная система, которая на наших глазах формируется, не может не носить переходный характер. В рассматриваемом здесь контексте проблема осложняется тем, что речь идет не просто о трансформации существовавшей многие десятилетия монопартийной системы в многопартийную. Дело в том, что в условиях тоталитарного советского строя коммунистическая партия ни в коем случае не была нормальной политической партией в общепринятом смысле этого слова. Она, в сущности, не просто слилась с государственными структурами, а полностью поглотила и государство и общество, и государственные структуры оказались лишь бледными отражениями партийных структур. В результате образовался своеобразный гибрид партия-государство. Естественно, крах тоталитарной системы имел своим следствием исчезновение этого гибрида, и перед страной встала проблема создания новой государственности и соответствующей ей партийной системы.

Политические партии в истинном смысле этого слова возникают лишь тогда, когда общество достигает соответствующего уровня социально-политической дифференциации, когда социальные слои и группы более или менее четко осознают свои интересы. Для этого необходимы кристаллизация и институционализация интересов заинтересованных групп, объединений, блоков, других составляющих гражданского общества, минимум демократической политической культуры. Однако наше общество, переживающее переходный период, лишено некоего скрепляющего его воедино стержня или организационного начала, оно находится в аморфном состоянии. Сейчас преждевременно говорить о сколько-нибудь обозначившемся структурировании интересов различных общественных сил. О реальном представительстве реальных социальных сил и интересов в политической системе можно говорить лишь тогда, когда, по крайней мере, вчерне оформятся и утвердятся более или менее прочные основания их жизнеустройства. Гарантом стабильности общества и политической системы является существование широко институционализировавшейся прослойки средних слоев или среднего класса, который, в свою очередь, служит в качестве социальной опоры умеренного, центристского политического курса, равноудаленного от крайних полюсов политического спектра. Центризм в политике обеспечивает возможный в данных конкретных условиях оптимальный баланс общественных интересов, проведение такого курса, который в идеале призван реализовать некую среднюю линию между экономической эффективностью и социальной справедливостью, экономической свободой и социальным равенством.

Что касается ситуации в нашей стране, то было бы напрасным трудом заняться разграничением политических сил на правых, левых и центр, либералов, консерваторов и умеренных. Такое деление возможно лишь при сформировавшейся демократии и высокой культуре гражданственности в гражданском обществе. В настоящее время в стране, по сути дела, отсутствует единая система политической коммуникации, сам политический процесс протекает как бы при отсутствии интеграции и взаимопонимания между его участниками. Нет необходимого консенсуса относительно общих целей и средств их достижения, общепринятых правил политической игры и т.д. Ожесточенные политические дискуссии соответствующим образом не связаны с процессом принятия политических решений.

В России в лучшем случае только начинается формирование инфраструктуры гражданского общества, которое одно и способно обеспечить условия для формирования и институционализации реально заинтересованных групп и, соответственно, организаций, клубов, объединений, партий, способных представлять их интересы в структурах власти. Ведь мировой опыт показывает, что уровень развития демократии самым непосредственным образом зависит от того, насколько институционализировался политический плюрализм, который проявляется и выражается прежде всего в политических партиях. Но зрелость и жизнеспособность политического плюрализма, включая партийную систему, определяются тем, в какой степени в обществе сформировались, институционализировались и заявили о себе разнообразные центры и источники власти и влияния. Как раз с этой точки зрения определяющее значение имеет соответствующая инфраструктура, призванная обеспечить условия для кристаллизации групповых интересов и оформления соответствующих негосударственных организаций, объединений, союзов.

Переход от тоталитаризма на рельсы демократического развития, развитие рыночных отношений, трансформируя социальную структуру общества, усиливая процессы социальной дифференциации, создают основу для воплощения в жизнь ценностей и принципов политического плюрализма. Это находит отражение в возникновении широкого спектра самых разнообразных новых общественно-политических движений, организаций и объединений. Этот процесс, особенно отчетливо наметившийся в 1989 г., постепенно стал набирать все более ускоряющиеся темпы. В 1990 г. был принят закон СССР "Об общественных объединениях", в котором были законодательно закреплены порядок образования, права и принципы деятельности общественных организаций и объединений. В марте 1991 г. началась регистрация партий, а к концу 1991 г. было зарегистрировано уже 26 партий. Российские политические партии различаются по своим программным целям, идейно-политическим ориентациям, организационной структуре, формам и методам работы и т.д.

При всем том необходимо отметить, что этим политическим образованиям еще предстоит доказать свою легитимность, получив поддержку у избирателей, подтвердить, что они действительно являются реальными политическими партиями, за которыми стоят социальные силы. В настоящее время, по сути дела, невозможно определить, кого именно, какие слои, группы, категории населения они представляют. Для них характерны малочисленность, слабость организационной структуры, неопределенность и аморфность социальной базы, отсутствие сколько-нибудь внятно сформулированных позитивных программ и идейно-политических платформ. По этим показателям почти все они являются лишь протопартиями, а не партиями в собственном смысле этого понятия.

Как показывает опыт перехода целой группы стран от тоталитаризма и авторитариэма сначала в ФРГ и Италии, а затем во второй половине 70 - начале 80-х гг. в Греции, Испании и Португалии, для формирования и институционализации полноценных и дееспособных политических партий требуется достаточно времени. Так, в первые послевоенные годы в ФРГ на местном, земельном и общенациональном уровне возникли десятки политических партий, хотя оккупационные войска США, Великобритании и Франции всячески препятствовали появлению мелких партий, при этом оказывая содействие концентрации политических сил Западной Германии в немногих крупных партиях. Процесс формирования устойчивых, жизнеспособных крупных партий занял несколько лет.

Аналогичная ситуация наблюдалась также в Италии. Что касается Греции, особенно Испании и Португалии, то первоначально в этих странах на политической авансцене как по мановению волшебной палочки появилось множество десятков партий (в одной Португалии их насчитывалось около 300), и сохранившимся в настоящее время партиям, чтобы показать свою жизнеспособность, пришлось множество раз выдерживать испытание выборами. Именно такой путь предстоит и России. О вычленении и институционализации политических партий, представляющих реальные политические силы страны, можно, по-видимому, говорить после проведения всеобщих выборов как минимум два-три раза.

План.

Власть, оказывает воздействие на тело, душу и ум, пронизывает их, подчиняет закону своей воли. По существу своему она подобна авторитету. Коррелятом её является уважение; этическую ценность она представляет тогда и только тогда, когда так направляет уважающего её, что тот оказывается на в состоянии осуществлять большее количество более высоких ценностей, на подвергаясь непосредственно воздействию со стороны власти. Власть нуждается в оправдании, и эти попытки составляют существенную часть политической истории.

Концепция власти - одна из ведущих теоретических концепций, способствующая исследованию политических отношений и пониманию механизма деятельности государства и политической системы.

Среди крупнейших теоретиков, имеющих исследования по проблеме власти, необходимо в первую очередь отметить Б. Рассела, который трактует власть как «создание намеченного эффекта», М. Вебера, согласно мнению которого «власть есть возможность того, что одно лицо внутри социального отношения будет в состоянии осуществить свою волю, несмотря на сопротивление других, участвующих в действии, Х. Арендт, которая полагала, что «власть означает способность человека не столько действовать самому, сколько взаимодействовать с другими людьми», П. Морриса, который определяет власть как 2не просто способ воздействия на кого-то или что-то, а действие как процесс, направленный на изменение [кого-то или чего-то]». Ф. Бурлацкий в философском словаре 1986г. придерживается мнения, мнения, что «власть есть в общем смысле способность и возможность осуществлять свою волю, оказывает определяющее воздействие на деятельность, поведение людей с помощью какого-либо средства - авторитета, права, насилия».

Власть появилась с возникновением человеческого общества и сопутствовала его развитию, что нашло отражение в различных учениях о власти. На ранней степени своего развития политические воззрения в целом ещё не успели выделиться в относительно самостоятельную область человеческого знания и представляли собой элемент целостного мифологического мировоззрения. В мифах древних народов господствует представление о божественном происхождении существующих отношений власти и порядка. Согласно этим мифам, космос в отличии от хаоса, выражаясь греческой терминологией, упорядочен присутствием и усилием богов, земные же порядки - часть мирового, космического порядка.

Вместе с тем, в древней мифологии различно решается и освещается вопрос о способе и характере связи божественного начала с земными отношениями. Например, по древнекитайскому мифу, власть имеет божественное происхождение, но единственной точкой связи с небесными силами является китайский император, являясь одновременно сыном неба и отцом своего народа.

Божественный характер власти, правила поведения, законы - всё это по тогдашним воззрениям соответствовало божественному порядку справедливости, получившего позднее формулировку как «теория естественного права».

Важной проблемой более позднего времени была борьба за верховность власти между церковной властью и светской. Отрицание божественного, сверхприродного происхождения власти, святости её институтов, низведение их до уровней земных, обыденно-житейских дел, до «грешной» природы человека выступала для мыслителей Возрождения как оружие в борьбе за автономизацию социально-политического процесса, входило в комплекс основных идей гуманизма. Так, Н. Макиавелли (1469 - 1527 гг.) стремился отделить реальную политическую деятельность от религиозных оснований, исследовал всласть как отношение властвующих и подвластных, её устройство, учреждение законов. Симпатии Н. Макиавелли на стороне умеренной республики, или «смешанной» формы государства, которая сочетает демократический, аристократический и монархический элементы власти и является более прочной по сравнению с «простыми» формами.

К вопросам власти, её источникам обращались представители западноевропейской мысли Т. Гоббс (1588 - 1679 гг.) и Д. Локк (1632 - 1704 гг.). Власть государства по Гоббсу есть следствие общественного договора, который раз и навсегда ограничивает гибельное стремление людей к осуществлению своей индивидуальной власти. Это власть, отчуждаемая от «естественного человека» и приобретающая самостоятельное существование, продукт не природных, а сознательных человеческих установлений. Идею общественного договора принимал и Ж.-Ж. Руссо, наделяя, однако, властью, не единоличного государя-суверена, а народную ассоциацию выражающую общую волю всего народа как равнодействующую частных воль людей. Д. Локк, в отличие от Гоббса, рассматривал власть как средство к обеспечению такого гражданского состояния, которое в наибольшей мере соответтсвует естественной природе человека.

Современные концепции власти можно классифицировать по ряду оснований. Прежде всего, концептуальные подходы к интерпретации политической власти, с известной долей условности и относительности, можно разделить при самом общем логико-гносеологическом анализе на два больших класса:

атрибутивно-субстанциональные, трактующие власть как атрибут, субстанциональное свойство субъекта, а то и просто как самодостаточный «предмет» или «вещь»;

реляционные, описывающие власть как социальное отношение или взаимодействие на элементарном и на сложном коммуникативном уровнях.

Атрибутивно-субстанциальные подходы к осмыслению власти, в свою очередь, можно подразделить на:

-потенциально-волевые

-инструментально-силовые и

-структурно-функциональные.

Потенциально-волевые концепции исходят из определения власти как способности или возможности навязывания воли каким-либо политическим субъектом. Такой подход был особенно влиятелен в традиции немецкой политической мысли. Гегель и Маркс, Фихте и Шопенгауэр, Ницше и Вебер использовали понятия «волевого свойства» или «волевой способности» в самых разных, порой даже когнитивно полярных определениях власти. По классическому определению Вебера, власть представляет собой «любую возможность проводить внутри данных общественных отношений собственную волю, даже вопреки сопротивлению, вне зависимости от того, на чём такая возможность основывается». Строго говоря, такое определение власти при желании можно интерпретировать и как «волевое отношение», но акценты у Вебера, также как и у Гегеля или у Маркса, всё же смещаются на трактовку её как некоего потенциала политического субъекта, обладающего особыми субстанциональными качествами носителя власти.

Во многих волевых определениях и подходах к власти ставится вопрос о средствах её реализации и способах «распредмечивания». Одним из первых, кто определили власть как «силовое распредмечивание», а также обнаружил её важнейший признак в контроле над ресурсами, был в 30-е годы американский политолог Ч. Мерриэм. Это позволяет выделить специфическую инструментально-силовую концепцию власти, связанную прежде всего с англо-американской традицией. Уже в «Левиафане» Гоббса власть, которой обладает суверен, описывается не только как некий абстрактный потенциал, сколько как реальное средство принуждения, форма силового воздействия. Трактовки феномена власти как реальной силы (т.е. средства реализации воли) придерживаются и сторонники «силовой модели» власти англо-американской школы «политического реализма», которые и во внутренней (Д. Кэтлин), и в международной (Г. Моргентау) политике определяют власть как силовое воздействие политического субъекта, контролирующего определённые ресурсы и при необходимости использующего даже прямое насилие.

И, наконец, в современной политической теории разработаны системная и структурно-функциональная концепции власти, связанные, прежде всего, с работами Т. Парсона, Д. Итона, Г. Алмонда, М. Крозье и др. По Парсону, власть скорее всего представляет собой особенное интегративное свойство социальной системы, имеющее целью поддержание её целостности, координацию общих коллективных целей с интересами отдельных элементов, а также обеспечивающее функциональную взаимозависимость подсистем общества на основе консенсуса граждан и легитимизации лидерства.

Что касается новейших постсруктуралистических (или неоструктуралистических) концепций «археологии и генеалогии власти» Фуко и «поля власти» Бурдье, от их объединяет не субстанционально-атрибутивное, а скорее реляционное видение власти как отношения и общения. Фуко отмечает, что власть представляет собой не просто отношение субъектов, а своего рода модальность общения, т.е. «отношение отношений», неперсонифицированное и неовеществлённое, поскольку его субъекты находятся каждый момент в постоянно изменяющихся энергетических линиях напряжений и соотношениях взаимных сил. Бурдье обосновывает собственное понятие «символической власти», которое сводится им к совокупности «капиталов» (экономических, культурных и т.д.), распределяющихся между агентами в соответствии с их позициями в «политическом поле», т.е. в социальном пространстве, образуемом и конструируемом самой иерархией властных отношений.

Основными компонентами власти являются её субъект, объект, средства (ресурсы) и процесс, приводящий в движение все её элементы и характеризующиеся механизмом и способами взаимодействия субъекта и объекта.

Субъект власти воплощает её активное направляющее начало. Им может быть отдельный человек, организация, общность людей, например, народ или даже мировое сообщество, объединённое в ООН.

Для возникновения властных отношений необходимо, чтобы субъект обладал рядом качеств. Прежде всего, это желание властвовать, проявляющееся в приказах или распоряжениях. Большинство людей не испытывает психологического удовольствия от обладания властью, власть сама по себе не является для них ценностью, многие вообще предпочли бы уклониться от руководящих должностей и связанных с ними психологической и социальной ответственностью, если бы власть не открывала широкие возможности для получения различного рода благ. Для них стремление к власти имеет инструментальный характер, т.е. служит средством достижения других целей.

Помимо желания руководить и готовности брать на себя связанную с этим ответственность, субъект власти должен быть компетентным, знать суть дела, состояние и настроение подчинённых, уметь использовать ресурсы, обладать авторитетом. Конечно, в реальной жизни власть имущие наделены всеми вышеперечисленными качествами в разной степени.

Субъекты политической власти имеют сложный, многоуровневый характер: её первичными факторами являются индивиды, вторичными - политические организации, субъекты наиболее высокого уровня, непосредственно представляющими во всех властных отношениях различные общественные группы и весь народ, - политические элиты и лидеры. Связь между этими уровнями может нарушаться, лидеры нередко отрываются от масс и даже от приведших их к власти партий.

Отражением первостепенной роли субъекта в отношениях власти является широко распространённое отождествление власти с её носителем. Так, говорят о решениях власти, о действиях властей и т.п., подразумевая под властью управленческие органы.

Субъект определяет содержание властного отношения через приказ (распоряжение, команду). В приказе предписывается поведение объекта власти, указываются (или подразумеваются) санкции, которые влекут за собой выполнение или невыполнение данного распоряжения. От приказа, характера содержащихся в нём требований во многом зависит отношение к нему объекта, исполнителей - второго важнейшего элемента власти.

Власть никогда не является свойством или отношением лишь одного действующего лица (органа). Власть - всегда двустороннее, асимметричное, с доминированием воли властителя взаимодействие её субъекта и объекта. Она невозможна без подчинения объекта. Если такого подчинения нет, то нет и власти, несмотря на то, что стремящийся к ней субъект обладает ярко выраженной волей властвования и даже мощными средствами принуждения. В конечном счёте у объекта властной воли всегда есть пусть крайний, но всё же выбор - погибнуть, но не подчиниться. Осознание зависимости власти от покорности населения нашло своё практическое политическое выражение в акциях гражданского неповиновения, что широко используется во всём мире.

Масштабы отношения объекта к субъекту властвования простираются от ожесточённого сопротивления до добровольного, воспринимаемого с радостью повиновения. В принципе, подчинение так же естественно присуще человеческому обществу, как и руководство. Готовность к подчинению зависит от ряда факторов: от собственных качеств объекта, от характера предъявляемых к нему требований, от ситуации и средств воздействия, которыми располагает субъект, а также от того, как исполнитель воспринимает субъект в зависимости от наличия у него авторитета.

Качества объекта властвования определяются его политической культурой. Наибольшую покорностью обеспечивают патриархальный и подданнический типы политических культур. Преобладание в обществе людей, привыкших повиноваться, жаждущих «твёрдой руки», является благоприятной питательной средой авторитарных и тоталитарных режимов.

Мотивация подчинения достаточно сложна. Она может основываться на страхе, на привычке к повиновению, на убеждении в необходимости подчинения, на авторитете, на заинтересованности в повиновении и т.д. Все эти мотивы влияют на силу власти.

Сила власти, основанная на страхе, прямо пропорциональна тяжести наказания и обратно пропорциональна вероятности избежать его в случае неповиновения. Такая власть имеет тенденцию к ослаблению.

Сравнительно безболезненно принимается людьми власть, основанная на привычке, обычае повиноваться. Она была присуща государству в традиционных обществах. Она - надёжный фактор стабильности власти до тех пор, пока не приходит в противоречие с требованиями реальной жизни. Если же это происходит, то она быстро разрушается как только люди замечают, что она изжила себя, и её представители недостойны повиновения.

Наиболее стабильной является власть, построенная на интересе. Личная заинтересованность побуждает подчинённых к добровольному выполнению распоряжений, делает излишним контроль и применение негативных санкций. Она способствует развитию у людей других типов мотивации подчинения: на основе убеждённости, авторитета и идентификации. Такое подчинение связано с мотивационным воздействием достаточно глубоких слоёв сознания: менталитета, ценностных ориентаций и установок. Убеждённость людей в необходимости подчиняться государству или другому носителю власти ради высоких целей - важный источник силы власти.

Одной из наиболее благоприятных для власти мотиваций подчинения является авторитет. Он формируется на базе общей заинтересованности объекта и субъекта власти и убеждённости подчинённых в особых способностях руководителя. Авторитет представляет собой высоко ценимые качества, которыми подчинённые наделяют руководителя и которые детерминируют их повиновение без угрозы санкций или убеждения. Авторитет основывается на согласии, он означает уважение к руководящей личности (институту), доверие к ней.

Авторитет может быть истинным, когда руководитель действительно обладает теми качествами, которыми его наделяют подчинённые, и ложным, основанным на заблуждениях. В зависимости от тех качеств, которые лежат в его основе, авторитет бывает:

-научным (качество учёности)

-деловым (компетентность, навыки и опыт)

-моральным (высокие нравственные качества)

-религиозным (святость) и т.д.

Без авторитета власть не может быть прочной и эффективной.

Власть, основанная на интересах, убеждённости и авторитете, часто перерастает в идентификацию подчинённого с руководителем. В этом случае достигается максимальная сила власти, и субъект воспринимается объектом как свой представитель и защитник. Субъективная идентификация исполнителей с руководителем может объясняться двумя причинами:

быть следствием реального двойственного положения людей в отношении власти, как это имеет место в демократических организациях, где индивиды выступают и субъектом власти (выбирают и контролируют