Судебный прецедент в английском праве

 

В правовой системе Великобритании, равно как и в других странах общего права, одним из наиболее значимых источников права является судебный прецедент. Будучи порождением судебной власти, он выступает как результат непосредственной формально-юридической деятельности высших судебных инстанций. В Канаде - это Верховный суд Канады и Федеральный суд Канады, заменивший собой в 1971 г. Суд Казначейства*(1550). В Соединенных Штатах Америки на уровне федерации - это Верховный суд США, а на уровне отдельных штатов - верховные суды штатов. В Англии - это сложившаяся в результате судебных реформ, проведенных в стране за последнее столетие (Акты о судоустройстве 1873-1875 гг., Закон о суде 1971 г., и др.), система высоких судебных инстанций, объединенных единым Верховным судом Англии и Уэльса.

Среди этих судебных инстанций выделяются следующие три самостоятельных суда - Суд Короны, Высокий суд и Апелляционный суд*(1551). Каждый из них, обладая определенной юрисдикцией и "специализируясь" на рассмотрении определенной категории дел, в процессе их рассмотрения не только применяет, но и одновременно творит право.

Суд Короны, созданный в 1971 г., делает это при рассмотрении уголовных дел по первой инстанции (с участием присяжных заседателей, если обвиняемый не признает себя виновным), а также при рассмотрении апелляций на приговоры и решения нижестоящих магистратских судов.

Высокий суд, состоящий из трех специализированных отделений - королевской скамьи, канцелярского отделения и отделения по семейным делам - творит прецедентное право при рассмотрении наиболее сложных гражданских дел, связанных, в частности, с доверительным управлением собственностью, банкротством, морскими перевозками, выплатой алиментов, установлением опеки и попечительства и др.

Наконец, Апелляционный суд, состоящий из гражданского и уголовного отделений, создает общие "правовые положения" в процессе рассмотрения апелляций на приговоры и решения других судов*(1552).

Кроме названных судов, в компетенцию которых входит не только правоприменение, но и правотворчество, следует упомянуть также еще о таких весьма важных судебных учреждениях, как Апелляционный комитет Палаты лордов и Судебный комитет Тайного совета.

Первый, действуя от имени Палаты лордов - высшей судебной инстанции Англии и всего Британского содружества, создает общие "правовые положения" при рассмотрении апелляций по гражданским и уголовным делам, вынесенным апелляционными судами Англии и Уэльса, а также исключительно по гражданским делам - судебными инстанциями Шотландии.

Общие "правовые положения" формируются при этом не столько самими решениями Апелляционного комитета Палаты лордов, которые, имея, по существу, рекомендательный характер, направляются в суд, вынесший обжалуемое постановление, для принятия окончательного решения с учетом высказанных рекомендаций, сколько в процессе обсуждения рассматриваемого дела. Весьма важным при этом является мнение каждого в отдельности судьи, высказываемое при обсуждении данного дела.

Судебный комитет Тайного совета участвует в формировании прецедентного права путем рассмотрения жалоб на решения "верховных судов британских заморских территорий или государств - членов Содружества, поскольку эти государства не исключают возможности такой жалобы"*(1553). В состав данного комитета входят судьи Палаты лордов и судьи заморских территорий. Решения их основываются на общем праве и по своей юридической силе и характеру приравниваются к решениям Апелляционного комитета Палаты лордов. В юридической науке и практике их рассматривают в качестве юридически значимых мнений - рекомендаций, которые сообщаются Короне для осуществления ее прерогатив*(1554).

Реальность и эффективность правотворческой и правоприменительной деятельности английских судов, равно как и судов общего права других стран, обеспечиваются самыми различными средствами - политическими, материально-финансовыми, юридическими и иными.

Среди них следует особо выделить наличие у судов вполне достаточных материальных и правовых возможностей для того, чтобы обеспечить "уважительное отношение к суду" и гарантировать выполнение всех принимаемых им решений.

Речь при этом идет, разумеется, не только о решениях сугубо прикладного, индивидуального плана, которые принимаются по конкретному делу, но и о решениях, которые "нередко выходят за рамки данного дела и при определенных условиях образуют прецедент, которому затем надлежит следовать"*(1555).

Принцип обязательности (принудительности) прецедента является традиционным для системы общего права. В Англии он окончательно установился лишь в начале XIX в., когда была создана более четкая судебная система, были подготовлены более полные и более качественные сборники прецедентов, наконец, когда наиболее сильно сказалось влияние на общее право легалистской тенденции, выраженной во Франции школой экзегетов*(1556). В США, Канаде, Австралии и других странах общего права этот принцип закрепился значительно позднее. К тому же требования, предъявляемые к нему в этих странах, являются менее жесткими*(1557).

В отличие от других правовых семей, где прецедент не играет заметной роли, а точнее, не доминирует среди источников права, и где судья при вынесении решения может учитывать, а может и не учитывать нормы и принципы прецедентного права, в англосаксонской правовой семье все обстоит как раз наоборот.

По замечанию профессора Оксфордского университета Р. Кросса, "сугубо принудительный" характер "доктрины прецедента" в Англии, например, как раз и заключается именно в том, что английские судьи "нередко обязаны следовать ранее принятому решению даже в тех случаях, когда имеются достаточно убедительные доводы, которые в иных обстоятельствах позволили бы не делать этого"*(1558).

В том же случае, если судья "упорно и недвусмысленно уклоняется от соблюдения прецедентов, на которые он обязан сослаться в силу множества решений других судей", вполне возможно, что будут приняты меры к освобождению его от занимаемой должности*(1559).

Конечно, было бы ошибкой полагать, что судьи выполняют свои обязанности действовать согласно правилам соблюдения прецедентов лишь под давлением столь решительных санкций*(1560). Но тем не менее угроза применения такого рода санкций к судьям, отступающим от требований прецедентного права, всегда существует.

Обязанность судей строго следовать требованиям прецедентного права вытекает из различных формально-юридических источников, главным из которых является доктрина прецедента, или правила применения прецедента, как ее нередко называют. В основе ее лежат определенные положения и принципы применения прецедента, выработанные многовековой судебной практикой Англии.

Самое общее представление об английской доктрине судебного прецедента сводится, по мнению исследователей, к тому, что "каждый суд обязан следовать решению более высокого по положению суда, а апелляционные суды (кроме Палаты лордов) связаны своими прежними решениями"*(1561).

В более развернутом виде правила применения прецедента, будучи сведенными к трем "достаточно простым положениям", выглядят следующим образом: 1) решения, вынесенные Палатой лордов, составляют обязательные прецеденты для всех без исключения судов; 2) решения, принятые Апелляционным судом, обязательны для всех нижестоящих судов (кроме приговоров по уголовным делам) и для самого этого суда; 3) решения, принятые Высоким судом, обязательны для низших судов и, "не будучи строго обязательными, имеют весьма важное значение и обычно используются различными отделениями Высокого суда и Судом Короны как руководство"*(1562).

Однако за последние десятилетия, несмотря на жесткость правил применения прецедента, в отношении некоторых судебных органов появились исключения. Принцип обязательности соблюдения прецедентов под названием stare decisis претерпел некоторые изменения.

Так, начиная с 1966 г. Палата лордов, будучи до этого строго связанной, как и все другие судебные органы, своими собственными решениями-прецедентами (нормами и принципами), по заявлению лорд-канцлера, отказалась следовать им в будущем*(1563). Правда, при этом была сделана оговорка относительно того, что такого рода "исключения" из принципа stare decisis не будут распространяться на все решения Палаты лордов и будут "достаточно умеренно использоваться".

В заявлении, сделанном по данному случаю при "обобщении" судебной практики, а не в связи с рассмотрением конкретного дела, как это должно было быть наряду с констатацией того, что "их светлости (судьи Палаты лордов) рассматривают прецедент как незаменимый источник, дающий представление о содержании права и применении его к конкретным случаям", и что они считают его "основой для планомерного усовершенствования правовых норм", содержались также и иного плана положения. А именно - рассуждения о том, что "их светлости признают, что слишком жесткая приверженность прецеденту может привести к несправедливости в конкретном случае и к неоправданным ограничениям в развитии права". И как вывод из этого: "их светлости" полагают, что необходимо "изменить существующую практику и, считая прежние решения Палаты лордов в принципе обязательными, допустить возможность отступления от них в случае необходимости"*(1564).

Вопрос о конституционности данного заявления лорд-канцлера не один раз поднимался при обсуждении конкретных дел и в научных исследованиях. Конституционность его многократно подвергалась сомнению. Однако вопрос был решен в пользу Палаты лордов*(1565). Более того, в Законе об отправлении правосудия (1969) Парламент страны подтвердил полномочие Палаты лордов отказаться "в случае необходимости" не только от своих настоящих или будущих решений, но и от тех, которые были приняты в прошлом.

Исключения из принципа обязательности следования прецеденту в теории и практике применения норм общего права, кроме Палаты лордов, существуют и в отношении других высоких судов Англии. Например, в отношении Апелляционного суда (отделение гражданских дел), который не должен следовать решениям, принятым по "невнимательности" (per incuiam), или своим собственным решениям, которые "не согласуются" с решениями Палаты лордов, принятыми по данному вопросу позднее*(1566).

Не является строго обязательным соблюдение правил применения прецедента и для Судебного ("юридического") комитета Тайного совета. Согласно действующим нормативным актам и сложившейся практике данный политико-юридический орган не связан жестко ни своими собственными решениями (советами Короне), ни решениями Палаты лордов. Хотя в действительности, как свидетельствуют аналитики, Судебный комитет весьма редко отступает от ранее принятых решений, в особенности если они касаются проблем конституционного права*(1567).

Кроме названных случаев отступления от принципа обязательности следования прецеденту в судебной практике Великобритании, имеется целый ряд и других исключений из данного принципа. Например, Апелляционный суд не будет считаться связанным своим собственным прецедентом также тогда, когда рассматриваемый прецедент устарел, когда он в конечном итоге был изменен законом или когда прецедент, созданный Апелляционным судом, был отвергнут Судебным комитетом Тайного совета*(1568).

Имеются и другие случаи отступления судебных учреждений Англии от принципа обязательного следования прецеденту. Они свидетельствуют о наметившейся тенденции к постепенному ослаблению роли прецедентного права в этой стране, вытеснению его статутным правом и в этом плане - о все более заметном стирании граней между английским и "не английским" (зарубежным) общим правом, в особенности правом США, Австралии и Канады. Принцип обязательности является одним из важнейших принципов, но он далеко не исчерпывает содержание доктрины (или правил) применения прецедента. Существует ряд других, исторически сложившихся и составляющих ее содержание принципов*(1569). Среди них можно указать, например, на такие положения, сформулированные еще в XVIII-XIX вв. английскими юристами, согласно которым: а) только принцип, обосновывающий судебное решение, является той обязательной частью (ratio decidendi), "которая послужит прецедентом для следующего судьи"; б) "не положенное в основу приговора" мнение, которое могло бы быть высказано независимо от приговора или, наоборот, "как подход к нему", не является судебным мнением. С юридической точки зрения оно рассматривается не иначе как "добровольное заявление" (gratis dictum); в) все высказанные "по ходу вынесения решения" общие положения, "не примененные к специфическим особенностям дела", являются "внесудебными положениями", не имеющими "никакой обязательной силы"; г) в случае, когда судебное решение обосновывается не одним основным, по общему праву, а двумя доводами, то "оба являются обязательными при рассмотрении последующих аналогичных дел; д) все судебные решения должны толковаться в процессе правоприменения не иначе как "с учетом обстоятельств, в связи с которыми эти решения были приняты"; е) каждое судебное решение "должно быть прочитано в свете решений по делам"; ж) при отправлении правосудия следует исходить из того, что сходные дела должны решаться сходным образом*(1570).

В теории и практике прецедентного права последнему из этих положений придается особое значение. Как правило, его называют "основным принципом, который должен соблюдаться при отправлении правосудия". При этом презюмируется, что "нет ни одного суда, где судья не был бы склонен решить дело точно так, как было решено аналогичное дело другим судьей*(1571).

Данный принцип имеет весьма важное значение не только для понимания доктрины и философии прецедента, но и для усвоения структуры и содержания самого прецедента. Ведь по своему внутреннему строению и содержанию прецедент - это явление сложное, многогранное и в восприятии представителей различных концепций судейского нормотворчества далеко не однозначное*(1572).

Не касаясь специфических, узкопрофессиональных, а точнее - сугубо прикладных проблем, затрагивающих структуру и содержание прецедента, отметим лишь, что в представлении одних авторов прецедент складывается, по крайней мере, из трех основных частей. Это, во-первых, изучение фактов, относящихся к рассматриваемому делу, и выделение наиболее значимых из них. Во-вторых, это выработка доводов в пользу принимаемого по делу заключения, включая решение спорных вопросов, касающихся используемых при этом прецедентов. И в-третьих, это собственно вынесение самого решения, затрагивающего интересы участвующих в деле сторон*(1573).

По мнению же других авторов, прецедент как источник права состоит лишь из двух основных структурных частей. Это, во-первых, суть правовой позиции судьи, высказанной в связи с рассмотрением конкретного дела и легшей в основу приговора или решения суда по данному делу. Эта часть судебного акта называется ratio decidendi. И во-вторых, это доводы, обосновывающие необходимость принятия того или иного решения и тем самым указывающие на важность и убедительность этого решения. Строго говоря, они не являются обязательными для судебного решения и обычно рассматриваются как "попутно сказанные" (obiter dictum)*(1574).

Ориентируясь на представление о структуре и содержание прецедента, высказанное первой группой авторов, судья должен уделить значительное внимание прежде всего не столько самому решению, сколько всему тому, что предшествует ему, что подводит судью к формированию и принятию данного решения.

Опираясь же на мнение другой группы авторов, судья, согласно элементарной логике, должен сконцентрировать свое внимание в первую очередь на самом решении, а не на процессе выработки этого решения, не оставляя при этом вне поля зрения основные доводы и все остальные попутно высказанные суждения.

Данное представление о структуре и содержании прецедента является наиболее устоявшимся и распространенным в системе общего права, судя по публикациям и отзывам судей*(1575).

Констатируя тот факт, что правило прецедента требует от практикующих юристов "тщательного анализа ранее вынесенных судебных решений", исследователи-компаративисты не без оснований указывают при этом на то, что "в своих объяснениях (reasons)", данных в обоснование принимаемых решений, каждый судья общего права "должен различать, с одной стороны, то, что является необходимой основой решения (ratio decidendi), а с другой стороны, попутно сказанное (obiter dictum)"*(1576).

При этом предполагается также, что decidendi как раз и "составляет то правило", которое "включается" в состав общего права и которого поэтому "следует придерживаться и в дальнейшем"*(1577).

Что же касается "попутно сказанного" (obiter dictum), то оно не имеет общеобязательного значения. Его основной целью является "обоснование убедительности решения", которое в значительной мере зависит как от престижа самого судьи, так и от его способности анализировать собранные факты и обосновывать свои решения*(1578).

Способность всесторонне и логически обосновывать свои решения, как и умение четко формулировать принимаемые решения, имеет большое теоретическое и практическое значение. Дело заключается в том, что хотя сам судья, принимающий данное решение, не определяет, что в нем является основным, формирующим "правовое положение", а что - "попутно сказанным", тем не менее это важно для последующих судебных разбирательств*(1579).

В процессе их проведения не только решается общий вопрос о допустимости использования данного судебного постановления (приговора, решения) в качестве прецедента для рассматриваемого дела, но и анализируются более частные вопросы, касающиеся определения как главного звена в данном решении, являющегося правовым установлением - нормой, принципом, так и неглавного. Четкость формулировок, убедительность доводов и логичность изложения материала, относящегося к рассматриваемому в качестве прецедента судебному решению, имеет при этом трудно переоценимое значение*(1580).

Это представляется тем более важным, если учесть, что формирование прецедента во многих случаях - это не единичный, кратковременный акт, а длительный творческий процесс. В большинстве случаев прецедент создается не одним, а несколькими судебными решениями. Только в результате рассмотрения целой цепочки аналогичных дел и соответствующих решений судьи определяются в своем выборе главного звена и приходят к единому мнению о том, что считать общим принципом или нормой, которые при рассмотрении последующих дел нужно дальше развивать и соблюдать*(1581).

В этом случае четкость и логичность изложения мнения судей по каждому из рассматриваемых дел и вопросов являются важной предпосылкой и для успешного формирования того или иного прецедента, и для его последующего применения.

Не менее важной представляется строгая определенность позиции английский судей в свете того, что ни в юридической науке, ни в практике нет единого мнения о том, что является главным звеном в структуре прецедента, а что не является таковым, как следует понимать ratio decidendi и как определять характер obiter dictum.

Касаясь первой части этого вопроса, одни авторы считают, например, что "вывести формулу определения ratio decidendi прецедента вообще невозможно", а можно лишь описать то, какой смысл вкладывается в данное выражение*(1582). Другие исходят из того, что ratio decidendi прецедента означает "любую норму права", трактуемую судьей "в качестве необходимого шага в достижении решения, включая ход его рассуждений или обязательную часть его указания присяжным"*(1583). Наконец, третья группа авторов рассматривает ratio decidendi лишь как "довод, используемый судьей для обоснования своего решения", без которого оно могло бы быть совершенно иным*(1584).

Относительно второй части вопроса, касающегося определения характера obiter dictum, а вместе с тем и его соотношения с главным звеном прецедента, следует сказать, что в этом плане также нет единства мнений.

Спектр высказываемых суждений при этом колеблется от полного отрицания юридического характера этой части судебного решения до признания того, что данное его звено является "правовой формулировкой, изложенной в судебном мнении"*(1585). Что же касается соотношения главной части судебного решения (ratio decidendi) и "попутно сказанного" в нем (obiter dictum), то здесь мнения также варьируются. Одни авторы (преимущественно англичане) исходят из возможности и необходимости проведения четкой грани между этими двумя весьма сходными и одновременно весьма различными составными частями судебного решения*(1586), в то время как другие юристы (в основном американцы, так называемые "реалисты") придерживаются совершенно иного мнения. С их точки зрения любые попытки проведения различия между ratio decidendi, с одной стороны, и obiter dictum - с другой, совершенно бесплодны и заранее обречены на провал. Американские реалисты не обращают особого внимания на то, что судьи говорят, а учитывают лишь то, что они делают*(1587).

В условиях наличия разных мнений по ряду ключевых проблем и его отдельных составных частей нет необходимости доказывать вполне очевидное. А именно - что четко сформулированное и хорошо аргументированное мнение судьи в системе прецедентного права имеет огромное практическое значение.

Это касается не только Англии, но и всех других стран, использующих общее право, разумеется, с поправкой на особенности развития и степень важности и обязательности в этих странах прецедента как источника права.

В развитии прецедентного права различных национальных правовых систем, справедливо отмечала И.Ю. Богдановская, много сходных черт и тенденций. Причина этого сходства кроется "не только в том, что все они происходят из английского права", но и в том, что все современные прецедентные системы "развиваются под сильным взаимным влиянием при доминирующем воздействии английского и американского права"*(1588).

Однако, сравнивая английское прецедентное право с прецедентным правом других стран, следует заметить, что у них много не только общего, но и особенного. Оно порождено как историческими особенностями развития той или иной страны, так и своеобразием ее правовой культуры, религии, политики, экономики, национальных, региональных, этнических и иных обычаев и традиций*(1589).

Особенно ярко это проявилось на процессе развития общего права США, которое с самого начала и по сей день подвергается воздействию самых различных, зачастую не совместимых друг с другом по своим взглядам на право и интересам политических, экономических, религиозных, этнических и иных групп.

Будучи в основе своей по природе и характеру английским (общим) правом, правовая система этой страны исторически формировалась и развивалась под огромным влиянием немецких, французских, шведских, датских, испанских и иных правовых обычаев и традиций. На американский континент они были привнесены колониальными властями и поселенцами из разных европейских стран и сыграли значительную роль в становлении и развитии как общих черт, так и особенностей правовой системы Соединенных Штатов Америки по сравнению с другими национальными правовыми системами*(1590).

Особенности правовой системы США как преимущественно судейской системы проявились, в частности, в том, что правило прецедента в нем не стало такой необходимостью, как это имело и имеет место в английской правовой системе. Его обязательность в правовой системе Америки, по утверждению аналитиков, в юридическом плане "мало чем отличается от добровольного восприятия судьями доктрин, выдвинутых их предшественниками. По существу, это скорее вопрос юридической психологии, чем вопрос права"*(1591).

Так, в отличие от своих английских коллег, американские судьи отказались от принципа распространения последствий отклоненных прецедентов на состоявшиеся в прошлом отношения*(1592).

Подобные акции, комментировал англичанин Р. Кросс, "не удивительны для страны, в которой суд может признать недействительными законы, гарантирующие разводы или выпущенные в свет облигации"*(1593).

Согласно сложившейся практике Верховный суд США и апелляционные суды различных штатов не считают себя "безусловно связанными" своими прошлыми решениями. Руководствуясь теми или иными соображениями, последние могут самостоятельно решать вопрос о применении любого прецедента, причем "ретроспективно или только на будущее". Аналогичными полномочиями обладает и Верховный суд США.

Следует заметить, что с того времени (1966 г.), как Палата лордов английского парламента отказалась следовать своим собственным решениям - прецедентам, особенности применения правил прецедента в США и Англии стали постепенно исчезать.

Однако, как утверждают исследователи, полностью они вряд ли когда-либо исчезнут. Для этого существует довольно много причин и обстоятельств, которые имеются только в государственно-правовой системе США и которых никогда не было и не будет в государственно-правовой системе Англии. Это, во-первых, исторически сложившееся "множество изолированных юрисдикций отдельных штатов"*(1594). Каждая из высших судебных инстанций штатов, так же как и Верховный суд США, сами по себе, независимо друг от друга определяют свое отношение к прецеденту и тем самым вырабатывают свои особые правила его применения. А во-вторых, это сравнительно частое обращение американских судов к рассмотрению важных конституционных вопросов, объективно лишающих их возможности придерживаться жесткого правила следования прецеденту.

При рассмотрении конституционных вопросов, неизбежно выражающемся в толковании Конституции, суд обращает основное внимание на термины, которыми пользовались ее составители, в то время как "нормам прецедентного права, отражающим и разъясняющим значение этих терминов, отводится вспомогательная роль"*(1595).

Аналогично обстоит дело с соблюдением правил прецедента не только в США, но и в Австралии, Канаде и ряде других стран общего права, которые берут свое начало от английского прецедентного права.