Его удар не сбил меня с ног. Он пришелся по скуле, и то, что я сохранил равновесие, изумило Эндикота.

Потом мы подрались.

Он хорошо боксировал, но это ничуть не помогало ему, поскольку в свои удары я вкладывал всю ярость негодования, захватившую меня полностью. Он ударил меня снова, но я не уклонился и парировал удар. Я весь кипел и завелся не на шутку. Мой первый удар не достиг цели, но второй пришелся по ребрам, и его нижняя челюсть вяло подалась вниз.

Он был довольно рыхлым: в неплохой для его возраста и страны форме, но ему не хватало стальной крепости мышц, которую дает только непомерный физический труд в пустыне или степи. Думаю, учились в школе ребята и покрепче его, но рост и боксерские навыки внушали всем благоговейный страх.

Разгадав его атаку слева и превосходя в скорости удара, я наотмашь врезал ему обеими руками. Затем, сделав шаг назад, ударил по лицу и сломал нос, но не остановился и еще двумя ударами повалил его на пол.

Драка продолжалась не более двух минут, но я бы горько разочаровался, если бы надеялся обрести их дружбу таким способом. То, что я услышал позже, меня остановило, я сражался не как джентльмен! Я был слишком груб. Что же касается меня, я не умел по‑другому — только до победы.

На следующий день меня выгнали из школы.

Когда я упаковывал вещи, Уикс показался в дверях.

— Дюри? Кое‑кто хочет с тобой поговорить.

Их было трое: Ашмед, Трэйверс и Аллен. Всех их я знал только в лицо.

Ашмед, высокий, симпатичный блондин, подошел и подал мне руку.

— Послушай, Дюри, жаль, что тебя выгнали. По‑моему, это чертовски несправедливо.

— Ничего, — ответил я, — я давно ждал случая вернуться домой.

Его глаза загорелись блеском восхищения.

— Где ты живешь? В Техасе?

Позабыв про вещи, я сел и рассказал им про Техас. Я описал во всех красках буйную прелесть этой страны, убийство моих родителей и плен. Я рассказал, как апачи изготавливают свои луки, где они находят пропитание, рассказал о Сьерра‑Мадре и моем бегстве оттуда, когда я один преодолел двести миль нехоженых лесов, каждую минуту рискуя быть застреленным индейцами за побег и мексиканцами — за индейскую одежду.

— А правда, что там все носят револьверы? — спросил Трэйверс.

Тут я открыл чемодан и достал свой собственный кольт, армейский револьвер модели 1848 года, шестизарядник сорок четвертого калибра с двадцатисантиметровым стволом.

— Поосторожнее, — предупредил я Трэйверса, потянувшегося посмотреть кольт, — он заряжен, и у него волосковый спуск.

Парень быстро отдернул руку, но все столпились вокруг и уставились на револьвер как на живое существо. Изношенный, видавший виды кольт все же был хорошим оружием.

— Если бы кто‑то узнал про него, — улыбнулся Ашмед, — тебе не пришлось бы дожидаться драки, чтобы вылететь из школы.

Неожиданно я превратился в героя, перед которым все благоговели. Я владел настоящим револьвером с самого Дикого Запада.

Мы проболтали до отправления поезда. Три моих новых друга и Лари Уикс провожали меня на станции.

Ничего не осталось делать, как возвратиться в Сазертон‑Мэнор. По правде говоря, никак не ожидал я такого провала. Но, когда приехал, никто даже не затронул эту тему.

Только поздно вечером сэр Ричард пригласил меня в свой кабинет.

— Ты покалечил мальчика. Сильно его отделал.

— Да, сэр.

— Учитель сказал, что ты дрался как дикарь.

— Он первый меня ударил, и я ему показал.

— Но нужно ли было поступать так жестоко?

— Я не умею по‑другому, сэр. Дерутся, чтобы победить. И я не хочу знать другого способа. Он навязал драку, и я пытался избежать ее, пока они не стали говорить, что я струсил.

— Да, — иронично заметил он, — теперь они так не думают. — Некоторое время сэр Ричард внимательно изучал меня, а потом спросил: — Что же ты собираешься теперь делать?

— Возвращаться домой, сэр. В Техас.

— Нам бы хотелось, чтобы ты остался. Я и моя жена были бы очень рады, если бы ты остался.

— Спасибо, сэр. Вы сделали для меня все возможное, но я, не переставая, думал о возвращении обратно. Я создан не для этого мира.

— Сегодня утром я разговаривал с Джорджем Трэйверсом, моим старым другом, ты знаешь. Он говорит, что у тебя есть револьвер.

— Да, сэр.

— Не слишком ли ты молод, чтобы иметь такое оружие?

— Нет, сэр. В Техасе я ношу его с двенадцати лет. В стране апачей каждый должен быть вооружен.

— Можно мне на него взглянуть?

Мы поднялись в мою комнату, я открыл чемодан и достал хорошо начищенную кобуру на ремне. Револьвер немало повидал на своем веку: его ореховую рукоятку покрывали глубокие царапины, но он был тщательно вычищен и готов к действию.