В которой выясняется, кто стащил пирожки

 

Когда Алиса с Грифоном прибежали. Король и Королева уже сидели на троне, а кругом собралась огромная толпа: пичужки, зверюшки всех пород, не говоря уже о картах всех мастей. Перед судейским троном стоял в цепях под охраной двух солдат – один справа, другой – слева – Червонный Валет.

По правую руку от Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной лапке и пергаментным свитком в другой.

А в самом центре судебного зала стоял стол, а на нем красовалось большое блюдо с пирожками, н вид у них был такой аппетитный, что у Алисы прямо слюнки потекли. «Хорошо бы, суд уже кончился и позвали к столу!» – подумала она.

Но так как, судя по всему, до этого было еще далеко, она, чтобы скоротать время, стала рассматривать все окружающее. Хотя Алиса раньше никогда не бывала в суде, она устала про суд в книжках, и ей было очень приятно отметить, что она знает, как тут все – или почти все – называется.

«Вот это судья, – сказала она про себя. – Кто в большом парике, тот и судья».[24]

Судьей, кстати, был сам Король, и так как на парик ему пришлось надеть корону, он очень стеснялся – такой наряд был ему явно не к лицу.

«А вот эти двенадцать тварюшек (она не могла найти другого слова – ведь там были и птички и зверьки) – это, наверное, пристяжные… нет, присяжные!»

Алиса не без гордости раза два‑три повторила это слово. «Вряд ли много найдется девочек в моем возрасте, а то и старше, – подумала она, – которые слыхали такое слово и знают, что оно значит».[25]

Пожалуй, она была права, хотя слово «заседатели» было бы ничуть не хуже. Присяжные сидели на большой скамье, стоявшей на возвышении («Это скамья присяжных. В скамейке то все и дело, кто на нее присел, тот и присяжный», – подумала Алиса). У всех у них были грифельные доски, и все они что‑то деловито записывали.

– Что это они? – шепнула Алиса Грифону. – Записывать‑то нечего, суд еще не начался!

– Они записывают свои имена, – тоже шепотом ответил Грифон, – боятся забыть, как их зовут, пока процесс кончится.

– Вот дураки‑то! – начала было Алиса громко выражать свое возмущение, но тут же осеклась – Белый Кролик закричал:

– Соблюдать тишину в зале заседания!

А Король надел очки и обвел зал настороженным взглядом, разыскивая нарушителя тишины.

Присяжные (Алиса прекрасно это видела) принялись записывать на своих досках: «Вот дураки‑то»; она даже заметила, что один из них не знал, как пишется слово «дураки», и попросил соседа подсказать.

«Да уж, они там напишут, – подумала Алиса, – могу себе представить!»

На беду, у кого‑то из присяжных грифель все время отчаянно скрипел. Алиса, понятно, не могла этого вынести; она вскочила, незаметно подобралась к присяжному сзади и, улучив момент, выхватила у него грифель. Проделала она это так ловко и быстро, что бедняга присяжный (это был как раз Тритон Билль) даже не понял, что произошло. Он долго искал свой грифель, но так и не нашел и в конце концов решил писать просто пальцем.

Правда, пользы от этого было не особенно много, так как палец не оставлял на доске никаких следов.

– Глашатай! Огласи обвинительное заключение! – произнес Король.

Белый Кролик выступил вперед, трижды протрубил в свою трубу, развернул пергаментный свиток и торжественно начал читать:

 

Эне, йене, рес –

Квинтер, финтер, жес!

Эне, йене, раба –

Квинтер, финтер, жаба!

Все пришли к Червонной Даме

Выпить чаю с пирожками.

Пирожков у Дамы нет:

Пирожки стащил Валет!

 

– Удаляйтесь на совещание! – приказал Король присяжным.

– Что вы, рано, рано! – поспешно вмешался Кролик. – У нас еще целая куча работы!

– Ну что ж, куча так куча, – уныло сказал Король. – Вызвать первого свидетеля!

Белый Кролик вновь трижды протрубил в трубу и провозгласил:

– Вызывается первый свидетель!

Первый свидетель оказался Шляпой. Он явился с чашкой чаю в одной руке и бутербродом в другой.

– Прошу прощения, ваше величество, что я все это прихватил с собой, – сказал он, – но, когда за мной пришли, я еще не кончил пить чай‑с.

– Надо было кончить! – сказал Король. – Ты когда начал?

Шляпа оглянулся на Очумелого Зайца (тот, под руку с Соней, тоже притащился за ним в суд).

– Кажется, четырнадцатого марта‑с. Вроде так‑с – сказал он.

– Пятнадцатого, – сказал Заяц.

– Шешнадцатого, – сказала Соня.

– Запишите это, – повелел Король присяжным, и они старательно записали все три даты на своих досках, потом сложили все числа, а сумму разделили между собой.

Тут Король спохватился.

– Сними свою шляпу, – приказал он Шляпе.

– Она не моя‑с! – ответил Шляпа.

– Краденая! – закричал Король, повернувшись к присяжным, которые немедленно принялись записывать и это.

– Я их ношу на продажу‑с, – объяснил Шляпа. – А сам я их не ношу‑с! Я шляпный мастер!

Тут Королева надела очки и пристально посмотрела на Шляпу, который под ее взглядом побледнел и стал корчиться, как жук на булавке.

– Свидетель, давайте показания, – сказал Король, – и не волнуйтесь, не то я велю казнить вас на месте.

Но, кажется, слова Короля не очень помогли бедному Шляпе справиться с волнением: он продолжал переминаться с ноги на ногу); опасливо поглядывая на Королеву, и с перепугу откусил даже порядочный кусок чашки вместо бутерброда.

Как раз в эту минуту Алиса почувствовала, что в ней происходит что‑то странное. Сперва она никак не могла понять, в чем дело, но в конце концов догадалась: она опять начала расти! Она было хотела встать и уйти из зала, но потом передумала и решила остаться, пока сможет тут помещаться.

– Перестань меня давить! – сказала ей Соня (они сидели рядом). – Мне дышать нечем.

– Не могу перестать! – виновато сказала Алиса. – Я расту!

– Не имеешь права тут расти! – сказала Соня.

– Что за глупости, – сказала Алиса уже не так виновато. – Ты ведь тоже растешь!

– Мало ли что! Я расту как все, прилично, – сказала Соня. – А ты безобразничаешь!

Она встала с очень обиженным видом и ушла в самый дальний конец зала. Королева все это время не сводила сурового взгляда со Шляпы, и как раз, когда Соня пересаживалась, она сказала кому‑то из судейских чинов:

– Принесите‑ка мне программу последнего концерта!

При этих словах злосчастный Шляпа так затрясся, что ботинки сами собой слетели у него с ног.

– Свидетель, давайте показания! – повторил Король гневно. – Иначе я велю вас казнить, можете не волноваться!

– Я человек маленький, ваше величество, – начал Шляпа. Голос его дрожал и прерывался. – И не успел я сесть попить чайку, а масло – оно кусается, да и хлеб тоже, опять же крокодильчики, качая…

– Что качая? – с изумлением спросил Король.

– Начинается с чая, – сказал Шляпа. – Опять же…

– «Качая» кончается с «чая», а не начинается! – возмутился Король. – Вы меня за дурака принимаете?! Продолжайте!

– Я человек маленький, – продолжал Шляпа, – и потом все стало качаться, а Очумелый Заяц и говорит‑с…

– Не было этого! – немедленно перебил Заяц.

– Было‑с, – сказал Шляпа.

– Отказываюсь! – сказал Заяц.

– Он отказывается от своих слов, – сказал Король. – Оставь его в покое и иди дальше.

– Ну, во всяком случае. Соня и говорит‑с… – Тут Шляпа тревожно оглянулся на Соню: не будет ли она отказываться от своих слов, но Соня ни от чего не отказывалась – она спала как убитая.

– Дальше? Дальше, – продолжал Шляпа, – намазал я себе бутерброд‑с…

– А что же Соня сказала? – спросил кто‑то из присяжных.

– Того не упомню‑с! – сказал Шляпа.

– Обязаны упоминать, – заметил Король, – иначе будете казнены!

Бедняга свидетель выронил чашку, бутерброд и сам упал – упал на колени.

– Я человек маленький, ваше величество‑с, – опять начал он.

– Сам вижу, что не великий… не великий мастер говорить! – сказал Король.

Тут какая‑то Морская Свинка зааплодировала и была немедленно выдворена судейскими чинами.

(Так как не все знают это слово, я вам расскажу, что оно значит. У них был большой брезентовый мешок. Они сунули туда Свинку вниз головой, на веревке опустили мешок за окно, немного подергали веревку, и Морская Свинка весело выскочила во двор.) «Очень хорошо, что я увидела, как это делается, – подумала Алиса, – а то в газетах часто пишут: „выдворили из пределов“, а я до сих пор не понимала, что это значит!»

– Свидетель, – строго сказал Король, – если вы на этом закончили показания, можете сесть!

– Спасибо, мы постоим, – сказал Шляпа. – За что же это меня сажать? Я не виноват‑с.

– Не хотите сидеть, можете прилечь! – сказал Король.

Тут вторая Морская Свинка зааплодировала и тоже была выдворена. «Ура, больше ни одной не осталось! Без морских свинок дело пойдет веселей!» – подумала Алиса.

– Я бы лучше пошел попил чайку‑с, – сказал Шляпа, с опаской глядя на Королеву, все еще читавшую программу концерта.

– Можете идти! – сказал Король, и Шляпа кинулся прочь со всех ног, забыв даже надеть свои ботинки.

– А попутно отрубить ему голову! – распорядилась Королева, но Шляпы уже и след простыл, так что выполнить ее приказание было затруднительно.

– Вызвать следующего свидетеля! – сказал Король. Следующий свидетель оказался свидетельницей – это была Повариха Герцогини. Она не выпускала из рук огромной перечницы, и об ее приближении Алиса догадалась задолго до того, как Повариха вошла в зал, – так дружно принялись чихать все, кто сидел у входа.

– Давайте показания, – сказал Король.

– Не‑а! – сказала Повариха.

Король растерянно поглядел на Белого Кролика, и тот, понизив голос, сказал:

– Надо подвергнуть ее допросу с пристрастием, ваше величество.

– Ну что ж, надо так надо, – сказал Король без особого энтузиазма. Он скрестил руки на груди, так страшно нахмурился, что глаза его превратились в черточки, и сказал СТРАШНЫМ ЗАГРОБНЫМ ГОЛОСОМ:

– Из чего делают пирожки?

– Все больше из перца, – сказала Повариха.

– Из мар‑ма‑ла‑да, – произнес чей‑то сонный голос.

– На цепь эту Соню! Придушить эту Соню! Отрубить Соне голову! Выдворить Соню! Ущипнуть ее! Оторвать ей хвост! – заверещала Королева.

Несколько минут в судебном зале царила ужасная суматоха – все пытались поймать и выдворить Соню. А когда кутерьма кончилась, Повариха уже исчезла.

– И слава богу, – сказал Король, вздохнув с большим облегчением. Он вполголоса добавил, обернувшись к Королеве: – Я тебя очень прошу, дорогая, следующего свидетеля допрашивай с пристрастием ты! У меня вся кожа на лице заболела!

Алиса с любопытством следила, как Белый Кролик копается в своих бумажках, – ей было очень интересно, кого же еще могут вызвать свидетелем. «Пока что у них никаких улик нет», – думала она.

Представьте же себе, как она удивилась, когда Белый Кролик во весь свой пискливый голосишко возгласил:

– Алиса!

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,