Настоящее имя – Габриель Шанель

(род. в 1883 г. – ум. в 1971 г.)

Выдающийся французский модельер, создательница империи моды XX века.

 

«Мода – это то, что носишь сам. Все, что носят другие, – немодно». Знаменитый афоризм Оскара Уайльда опровергла Коко Шанель в середине 20‑х годов прошлого века, заявив, что мода – это «маленькое черное платье». Ее авторитет был столь велик, что женщины различных сословий и достатка не раздумывая надели «траурный» наряд и сделались сразу одинаково привлекательными. Этот решительный шаг принес Коко всемирную известность и сделал ее находку символом элегантности, роскоши и хорошего вкуса. Понятие «стиль Шанель» прочно утвердилось в терминологии моды. Сама она говорила: «Прежде всего – это стиль. Мода выходит из моды. Стиль – никогда!»

Но если покрой ее моделей отличался предельной простотой («Нужно безжалостно убирать все, что чрезмерно»), то собственную биографию Великая Мадемуазель, как называли ее французы, приукрашивала и перекраивала до неузнаваемости.

О ее детстве мы знаем довольно мало. Габриель родилась 19 августа 1883 года в городе Сомюре на западе Франции. Отцом ее был ярмарочный торговец Альбер Шанель, матерью – его подружка Жанна Деволь. Всю жизнь легендарная Мадемуазель боялась, что журналисты могут узнать о ее внебрачном происхождении, о том, что ее мать умерла от астмы и истощения, и о том, что отец ее попросту бросил, сдав в 12‑летнем возрасте в католический приют в Обазине. Когда девушке исполнилось 20 лет, монахини подыскали ей работу в трикотажном магазине в городе Мулен. Габриель быстро заслужила уважение новых хозяев и заказчиков – она мастерски шила женскую и детскую одежду. Свободное от работы время она посвящала пению в кафешантане и часто исполняла модный шлягер: «Кто видал Коко у Трокадеро?» Отсюда и берет свое начало легендарное имя – Коко Шанель. Правда, Мадемуазель не любила вспоминать о своей певческой карьере и объясняла происхождение этого прозвища иначе: «Мой отец обожал меня и называл цыпленочком [по‑французски – коко]».

Вообще мотив презрения к собственному происхождению, к нищете, окружавшей ее в детстве, преследовал Шанель на протяжении всей жизни. Этот комплекс стал одним из основополагающих в ее бурной деятельности, в стремлении любыми путями добиться успеха и признания. Ей хотелось спастись от унижений и забыть нищее детство без ласки и любви, пустоту и одиночество. И поэтому, когда в 1905 году в ее жизни появился молодой буржуа Этьенн Бальсан, олицетворявший собой праздность и роскошь, она решила, что этот мужчина создан для нее. Поселившись в его замке, Коко пользовалась всеми преимуществами нового положения: валялась в постели до полудня и читала дешевые романы. Но Этьенн не считал ее той женщиной, с которой следует связать жизнь. Спустя три года Коко познакомилась с его другом – молодым англичанином Артуром Кейпелом, по прозвищу Бой. Именно ему Шанель обязана началом своей карьеры: он посоветовал приглянувшейся ему девушке открыть шляпный магазин и обещал оказать финансовую поддержку. Коко сменила замок на холостяцкую квартиру Артура в Париже. Здесь она стала делать и продавать свои шляпки всем бывшим любовницам Боя и их многочисленным подружкам. Дело Шанель быстро пошло в гору, и в конце 1910 года, взяв деньги у друга, она перебралась на улицу Камбон и открыла там свое ателье со смелой вывеской «Моды Шанель». Совсем скоро эта улица станет известна всему миру и в течение полувека будет связана с ее именем.

В 1913 году Коко открыла процветающий бутик шляпок в Довиле. Но она мечтала разработать свою линию женской одежды. Права изготавливать «настоящее» женское платье Шанель не имела: поскольку она не была профессиональной портнихой, ее могли привлечь к ответственности за незаконную конкуренцию. Коко нашла выход: стала шить платья из джерси – ткани, которая до этого использовалась только для пошива мужского нижнего белья, и сделала на этом состояние. Подобным образом рождались все ее наряды‑открытия. Созидая, Коко не изощрялась, а упрощала. Она не рисовала свои модели и не шила их, а просто брала ножницы, накидывала ткань на манекенщицу и резала и закалывала бесформенную массу материи до тех пор, пока не проявлялся нужный силуэт. Коко стремительно вошла в мир моды, обратив на себя всеобщее внимание: она создала стиль, ранее немыслимый для женщин, – спортивные костюмы; она осмеливалась появляться на пляжах приморских курортов в «матроске» и обтягивающей юбке. А через пару лет Коко покажет редингот без пояса и украшений, убрав бюст и изгибы почти с мужской строгостью. Она создаст заниженную талию, платье‑рубашку, женские брюки и пляжную пижаму. Так родился стиль от Шанель – просто, практично и элегантно.

Несмотря на то что Коко ввела моду на женские брюки, сама она их носила редко, так как считала, что женщина никогда не будет выглядеть в брюках так же хорошо, как мужчина. Однако короткая мужская прическа ей нравилась. Причина проста – за короткими волосами легче ухаживать. Однажды она отрезала косы и гордо вышла «в люди», объясняя всем, что у нее в доме загорелась газовая колонка и опалила ей локоны. Так в 1917 году возникла мода на короткую женскую стрижку. Сейчас трудно и представить, что до Шанель дамы просто обязаны были быть длинноволосыми.

А потом пришла беда: в 1919 году Артур Кейпел погиб в автомобильной катастрофе. «Женская жизнь» Коко расстроилась. Возможно, не случись этой трагедии в ее жизни, не было бы и знаменитых экспериментов с черной тканью. Острословы утверждают, что Шанель ввела в моду черный цвет, чтобы одеть в траур по своему возлюбленному всех женщин Франции, потому что сама не имела права официально носить траур: они с Артуром не были женаты.

Первые модели такого платья шились из забытого сейчас текучего креп‑марокена, были они длиной до колен, прямого покроя с узкими рукавами до запястий. Их отличали невероятно точный, выверенный крой и революционная длина юбки. Кстати, Шанель считала, что низ платья нельзя поднимать выше колена, поскольку редко какая женщина может похвастаться безупречной красотой этой части тела. У более дорогих коктейльных платьев был V‑образный вырез, а у вечерних – глубокое декольте на спине. С такими платьями полагалось носить длинные нитки жемчуга или цветной бижутерии, боа, маленькие жакетики и крошечные шляпки.

«Маленькое черное платье» быстро стало культовой одеждой и обрело статус символа. Популярность бессмертного произведения Коко Шанель и по сей день неимоверна: появляются все новые и новые интерпретации, так что можно с уверенностью сказать, что это платье не выйдет из моды никогда.

Летом 1920 года, когда Коко открыла в Биаритце большой Дом моделей, она познакомилась с русским эмигрантом – великим князем Дмитрием Павловичем. Роман их был коротким, но плодотворным: в творчестве Шанель начался «русский период». Коко почерпнула множество новых идей от своего экзотического любовника и в ее коллекции появились детали русского народного костюма, косоворотки с оригинальными вышивками. Но главное – князь познакомил Коко с выходцем из России, выдающимся химиком‑парфюмером Эрнестом Бо, отец которого многие годы работал при Императорском дворе. Эта встреча оказалась счастливой для обоих. Через год кропотливой работы и длительных экспериментов Эрнест изготовил «духи для женщины, которые пахнут, как женщина» – первый синтезированный парфюм из 80 компонентов, не повторяющий запах какого‑либо конкретного цветка, как было принято ранее. Дизайнеры заключили золотистую жидкость в хрустальный прямоугольный флакон со скромной этикеткой, что было своеобразной находкой – до этого флаконы всегда имели замысловатую форму. Их успех пережил своих создателей – до сих пор духи «Шанель № 5» являются самыми продаваемыми на планете.

В начале 1920‑х годов Шанель занялась дизайном ювелирных украшений. Мысль смешивать в одном изделии стразы и натуральные камни посетила не ее одну, но она была первой, кто дал этой идее жизнь. В это время Коко активно общалась с миром парижской богемы: посещала балетные спектакли, была знакома с художником Пабло Пикассо, известным балетным импресарио Сергеем Дягилевым, композитором Игорем Стравинским, поэтом Пьером Реверди, драматургом Жаном Кокто. Многие искали встречи с известной модельершей просто из любопытства, однако с удивлением поняли, что Коко – неглупая, остроумная, оригинально мыслящая женщина; недаром Пикассо назвал ее «самой рассудительной женщиной на свете».

Мужчин в ней привлекала не только внешность, но и неординарные личные качества, сильный характер, непредсказуемое поведение. Коко была то неотразимо кокетлива, то чрезвычайно резка, прямолинейна, даже цинична. Окружающим она казалась целеустремленной, уверенной в себе, довольной собой и своими успехами женщиной.

К середине 20‑х годов «русский период» постепенно сошел на нет. Женился и уехал в Америку великий князь Дмитрий, стал затворником П. Реверди, с которым у Коко были близкие отношения, умер С. Дягилев, в США перебрался И. Стравинский, одно время очень увлекавшийся Шанель. В жизни Коко появился герцог Вестминстерский, роман с которым длился целых 14 лет. Эта непривычно долгая для Мадемуазель любовная связь ввела ее в иную среду – мир английской аристократии. В каждом из домов, куда возил ее герцог, она видела долгожданный окончательный приют, часто пропадала в Англии, путешествовала на его яхтах. На уик‑энды в его поместье обычно собиралось около шестидесяти приглашенных, среди которых часто бывали У. Черчилль и его жена, самые близкие друзья герцога.

Шанель всем своим существом перевоплотилась в англичанку. И главное отражение это нашло в ее моделях того времени: «Я взяла английскую мужественность и сделала ее женственной». Газеты писали, что никогда еще не было в ее коллекциях столько твида, блуз и жилетов в полоску, столько костюмов жокеев и яхтсменов, спортивных пальто и непромокаемых плащей. Габриель переняла английскую любовь к свитерам. Законодатели мод пришли в изумление от ее новой выходки: поверх облегающего свитера надевать настоящие драгоценности.

Если бы Шанель смогла родить наследника герцогу, то стала бы его женой. До 1928 года, пока страсть в нем была сильна, он желал этого. Коко было 46 лет, когда она стала ходить на консультации к врачам, но было слишком поздно: природа воспротивилась ее мечте. Герцог Вестминстерский страдал не меньше своей любимой, но был вынужден жениться на другой. «Английский период» закончился, и Мадемуазель опять с головой ушла в работу. Успех сопутствовал ей во всех начинаниях. Она находилась в зените славы и, несмотря на возраст (ей уже было за 50), продолжала пользоваться завидным успехом у мужчин.

В 1940 году Коко увлеклась атташе германского посольства Гансом Гюнтером фон Динклаге. Они поселились в доме над ее магазином – единственным уцелевшим кусочком империи мод, насчитывавшей до войны 6 тыс. сотрудников. Все предприятия Коко закрыла осенью 1939 года – ей не хотелось работать. Незадолго до этого сотрудницы Дома Шанель вышли на забастовку, требуя «какого‑то профсоюза». Так что война стала для нее случаем поквитаться – Мадемуазель уволила всех. Поначалу Шанель заняла вполне патриотичную позицию – показав свою коллекцию одежды в сине‑бело‑красных тонах (цветах государственного флага Франции), она сильно рисковала. А затем решила взять реванш за вынужденное безделье: приняла участие в эпопее, связанной с попытками заключения мира между западными союзниками и Германией, используя личные связи с У. Черчилем. Однако успеха эта миссия не имела.

После освобождения Парижа Шанель, чье сотрудничество с оккупантами было очевидным, сразу же задержали сотрудники «Комитета по чистке». Но вечером того же дня ее выпустили. Коко легко отделалась: и за более невинные вещи, чем роман с нацистом, тогда можно было лишиться всего. А о ней словно забыли. Ходили слухи, что генерала де Голля о такой забывчивости попросил лично У. Черчилль. Единственное, чего потребовали от Мадмуазель новые власти в обмен на свободу – немедленного отъезда из Франции. И ей пришлось на добрый десяток лет залечь на дно, без борьбы оставив профессиональное поле во владение всем желающим.

Коко жила в Швейцарии до 1953 года, а затем вернулась в Париж, к новому поколению модниц, давно уверенных, что «Шанель» – это только марка духов. Когда Марлен Дитрих спросила у Коко, зачем ей это нужно, она объяснила свое возвращение к главному занятию просто: «Потому что я умирала от тоски». Правда, было и еще одно объяснение: «Я больше не могла видеть то, что сделали с парижским кутюр такие дизайнеры, как Диор или Бальмен. Эти господа свихнулись! Дамы в их платьях, стоит только им сесть, делаются похожими на старые кресла!»

Первой реакцией знатоков и прессы на показ новой коллекции Шанель были шок и возмущение – она не смогла предложить ничего нового! Увы, критики не сумели понять, что в этом‑то как раз и состоит ее секрет – ничего нового, только вечная, нестареющая элегантность. Коко взяла реванш в немыслимо короткий срок – за год. То, что с треском провалилось в Париже, было слегка переработано и показано за океаном. Американцы устроили ей овацию – в США состоялся триумф «маленького черного платья», символа эпохи. Новое поколение модниц стало считать за честь одеваться от Шанель, а сама Коко превратилась в магната, управляющего самым крупным Домом в мировой индустрии моды.

Мир признал ее единственной законодательницей самой утонченной элегантности. Понятие «стиль Шанель» прочно утвердилось в терминологии моды. Этот стиль предполагал, что костюм должен быть функциональным и удобным. Если на костюме Шанель были пуговицы, то они обязательно застегивались. Костюм обычно дополняли туфли на низком каблуке, носок которых отделывался поперечной полоской, что зрительно уменьшало ногу. Юбки Шанель закрывали колени и имели карманы, куда деловая женщина могла положить сигареты. Ей также принадлежала идея носить сумку через плечо.

Несмотря на великое множество людей, которые окружали ее на протяжении всей жизни, Мадемуазель так и осталась одинокой. В день ее смерти, 10 января 1971 года, когда ей было 87 лет, рядом оказалась только горничная. Доходы империи Шанель составляли 160 миллионов долларов в год, а в ее гардеробе было найдено всего три наряда, но «очень стильных наряда», как сказала бы Великая Мадемуазель. Похоронили Коко Шанель, согласно ее завещанию, не в Париже, а в швейцарской Лозанне, где, по ее словам, у нее возникало чувство защищенности.

 

ШЕВЧУК АЛЕКСАНДР

 

 

(род. в 1966 г.)

Известный стилист, работающий со звездами отечественного шоу‑бизнеса первой величины: Аллой Пугачевой, Филиппом Киркоровым, Ларисой Долиной, Дмитрием Маликовым, Валерией, Александром Буйновым, Валерием Леонтьевым, Анжеликой Варум, Валерием Меладзе, Ириной Понаровской, Аркадием Укупником, Игорем Николаевым, Наташей Королевой, Земфирой и многими другими. Кроме того, Шевчук занимается разработкой стиля для героев видеоклипов (на его счету более 300 таких работ), драматических спектаклей, мюзиклов и балетов. На сегодняшний момент этот человек является самым высокооплачиваемым специалистом среди российских стилистов. За работу в «Старых песнях о главном‑3» А. Шевчук стал обладателем всероссийской премии «Овация».

 

Путь на вершину успеха для Александра Шевчука не был легким. Работать приходилось временами по 24 часа в сутки, часто – бесплатно. Зато сегодня мастер с чистой совестью может сказать, что шел на такие жертвы недаром. Видимо, сказались присущая всем Стрельцам и «детям» года Огненной Лошади напористость, целеустремленность и необычайно развитая интуиция, помогающая выбрать оптимальную область для приложения сил.

Александр Шевчук родился 6 декабря 1966 года в Украине, в Умани. В этом городе до сих пор живут родители стилиста и его старший брат. Так получилось, что срочную военную службу Саша проходил в Москве. После демобилизации он решил домой не спешить, а попробовать поступить в столичный Технологический институт легкой промышленности. Затея неожиданно увенчалась успехом, и будущий стилист был зачислен студентом на факультет конструирования и моделирования одежды. Но после окончания второго курса парень неожиданно бросил вуз. Он просто пришел к выводу, что индустрия моды в нашей стране пока еще не развита до того уровня, на котором он хотел бы работать. По этой причине после знакомства с дизайнером Наташей Нафталиевой Александр решил «сменить курс» и попробовал делать для моделей Наташи образы – лица и волосы. Работа, что называется, «пошла», принеся, наконец, удовлетворение и понимание того, что это – именно его дорога в жизни. Вскоре молодой человек открыл собственный салон. Там рождались интересные вещи, но работать приходилось сутками, и далеко не всегда старания мастера оплачивались. Тем не менее, со временем салон позволил Шевчуку «набить руку». Теперь от мастера требовалось одно – не останавливаться на достигнутом. И снова потянулись годы учебы. На этот раз – в Финляндии, Германии и Америке. Наконец Александр решил, что настало время возвращаться в Москву. И хотя широкие массы о нем как о стилисте ничего не знали, работники искусства по достоинству оценили талант нового специалиста.

Непреложным условием успешной карьеры стилиста является необходимость быть хорошим психологом. Это не удивительно: ему приходится работать с разными людьми, большинство которых просто привыкли к собственному внешнему виду и боятся с ним расстаться (а вдруг поклонники не поймут!) Поскольку же стилист всего лишь предлагает свое видение образа, а сам артист окончательно решает, что следует изменить, результат не всегда соответствует стремлениям мастера. Тем более что действительно покладистые клиенты – такие, как Лариса Долина (она позволяет Шевчуку радикально менять собственную внешность, благодаря чему и стала блондинкой) – встречаются нечасто. Например, Александр долго мучился над светлым оттенком волос Пугачевой, стараясь убрать неестественную желтизну. Когда же результат был достигнут, эффект продержался всего пару дней: звезда решила укрепить волосы хной, после чего стала ярко‑рыжей…

Сам Шевчук считает, что уж кому‑кому, а артистам нельзя бояться экспериментов; смена внешнего вида – необходимое условие этой профессии, позволяющее эпатировать публику, не давать ей утратить к себе интерес. Так что для представителя творческой братии менять длину, цвет волос или макияж должно быть столь же естественно, как и приобретать новую одежду. Единственное, чего следует неукоснительно придерживаться, – это не забывать о консультации с действительно хорошим стилистом. Тогда и новый имидж будет удачным, и поклонники примут изменения, произошедшие с их кумиром, на ура.

Можно сказать, что дорогу Шевчуку на большую сцену открыла Ирина Понаровская. Именно она первой из звезд появилась в платье, сшитом Александром, и его шляпе на дне рождения Льва Лещенко, проходившем в концертном зале «Россия». А шляпа была, мягко говоря, заметной… Шикарный головной убор состоял из 15 павлиньих перьев! Но о Шевчуке тогда никто еще ничего не знал, так что его работу даже пытались приписать другим известным мастерам, не имевшим к костюму певицы ни малейшего отношения.

С Аллой Пугачевой Александр работает уже давно. Его порекомендовали певице работавшие над «Рождественскими встречами» Борис Краснов и Александр Файфман. Просто когда примадонне потребовался новый стилист, мэтры вспомнили о результатах, достигнутых Шевчуком в работе с Лаймой Вайкуле и Ириной Понаровской, – и Пугачева решила пойти на эксперимент. Сотрудничество этих двух творческих личностей продолжается по сей день – к вящему удовольствию зрителей.

Кстати, в случае с присуждением последней «Овации», которую называют самой коррумпированной премией в России, получилось просто: Шевчук никому за нее не платил, несмотря на нехорошие слухи; зато Пугачева прямо предупредила организаторов, что если ее любимый стилист не получит эту награду, то и рассчитывать на личное присутствие примадонны на церемонии нечего! Так что на сей раз «Овация» досталась Александру, хотя ранее ее бессменным «хозяином» являлся С. Зверев.

Идеалами женщины для мастера являются Мэрилин Монро и Наталья Ветлицкая. С Ветлицкой, кстати, Шевчук работал в то время, когда она снимала фотосессию для журнала «Плейбой».

Кроме артистов эстрады известный стилист сотрудничает также со звездами театра и балета. Когда‑то судьба свела Александра с художником‑сценографом Павлом Котлевичем, который и познакомил молодого мастера с Галиной Волчек. В итоге, Шевчук принял участие в проекте «Пигмалион» (в спектакле участвовали такие звезды, как Гафт, Яковлева и другие). Весь грим для спектакля целиком и полностью – работа Александра.

В течение довольно долгого времени его клиентами были также Андрис и Илзе Лиепа. Позднее известная балерина Нина Ананиашвили пригласила становящегося популярным стилиста для работы над спектаклем «Сны о Японии». Тогда Шевчуку пришлось заниматься гримом, и он столкнулся с серьезной проблемой: в течение спектакля балерина много раз меняла костюмы, причем делать это приходилось быстро. Тут уж не до смены грима! На это просто не оставалось времени. Но что‑то же нужно было делать! И тогда Александр создал своеобразное ноу‑хау: тянущуюся тканевую маску, на которую, собственно, грим и наносился. С этими масками, кстати, в театре работали и в последующие годы… На сегодняшний день мастер активно сотрудничает с московским театром «Современник».

Хотя стилист просто не имеет права отказываться от работы, выбирает он клиентов, по большому счету, сам. У Шевчука не было в карьере обидных «проколов», но иногда он понимает: клиент – «не его». Так, например, было с певицей Светланой Лазаревой; перед съемками видеоклипа «Клеопатра» артистка и стилист поговорили и… поняли, что общего языка они не найдут. А вообще мастер старается придерживаться правила: «Клиент всегда прав». В том случае, если человеку что‑либо не нравится, Шевчук всегда умудряется найти компромисс и… конечный результат всегда всех устраивает!

Услуги Александра Шевчука стоят очень дорого. «Я не работаю бесплатно. Это не мой имидж, не моя философия. Все должно быть оплачено», – говорит мастер. На данный момент он является самым высокооплачиваемым стилистом в России и откровенно гордится таким положением вещей – что ж, Шевчук имеет все основания для этого!

Кроме отечественных звезд, Александру время от времени приходилось работать и с зарубежными идолами мира музыки, кино и подиума. Так, на Неделях Высокой моды в Москве он был гримером Линды Евангелисты и Нади Ауэрманн. Клиентами российского стилиста на время их визита в Россию становились певец Пол Янг и актер Жан‑Клод Ван Дамм.

Среди проектов мастера – создание школы «Райский сад Александра Шевчука»; в будущем стилист планирует привлечь наиболее талантливых своих учеников для работы в новом агентстве, которое занималось бы обслуживанием индустрии моды, телевидения и шоу‑бизнеса. Кроме того, школа постепенно должна вырасти в сеть салонов, расположенных в разных городах – в том числе и в Киеве (чтобы салоны обязательно были доступны людям, не имеющим никакого отношения к шоу‑бизнесу). А пока Шевчук ежегодно участвует в многочисленных международных конференциях, соревнованиях и мастер‑классах самых знаменитых мастеров мира: стилист до сих пор не находит нужным прекращать учиться… Тем более, что, в отличие от зарубежных коллег, ему приходится сочетать в себе талант собственно стилиста (умение подобрать одежду), парикмахера и визажиста. На Западе же, например, всеми этими задачами занимаются разные специалисты. Но владение несколькими специальностями одновременно дает больший простор для творчества, помогает решить проблему создания целостного имиджа человека, соответствующего его внутреннему миру, убеждениям, идеям. Так что… ждем, пока сотрудники салонов Александра Шевчука смогут уделять внимание не только звездам театра и эстрады!

 

ШИФФЕР КЛАУДИА

 

 

(род. в 1970 г.)

Самая высокооплачиваемая супермодель мира, общее состояние которой оценивается в 400 млн долларов, снявшаяся для обложек более чем 500 журналов. В разные годы являлась «лицом» Дома моды Шанель, компаний «Ревлон», «Пепси», «Фанта», «Ситроен», Н&М, «Gues», L’Oreal и др., хозяйка собственной косметической линии Elseve. Выступает в качестве ведущей программы Fashion Cafe.

 

«Белокурая бестия» Клаудиа Шиффер появилась на свет 25 августа 1970 года в городке Райнберг, что под Дюссельдорфом, и была старшим ребенком в добропорядочной бюргерской семье Хайнца и Гудрун Шиффер. Отец девочки работал юристом, считался знатоком права в области бизнеса и весьма преуспел в своей профессии: семья жила безбедно. Его жена, воспитанная в традициях трех «К» – «Киндер, Кюхе, Кирхен» (дети, кухня и церковь), – смогла полностью посвятить себя четверым малышам: Клаудии, Анне Каролине, Андреа и Стефану. Детей она растила в строгости, с детства прививая им дисциплину и трудолюбие. Клаудиа по очереди с братьями и сестрой убирала в доме, ходила за покупками и чистила обувь. Подавая пример младшим, она была послушной и прилежной девочкой, в школе училась на «отлично», особенно выделяясь знаниями в математике и химии. Еще она занималась иностранными языками, брала уроки балета и игры на фортепиано, но точно знала, что пойдет по стопам папы и станет специалистом по праву.

Красота Клаудии расцвела очень рано, и отец, заметив повышенное внимание сильного пола к дочери, запретил ей возвращаться домой позже девяти вечера. Послушная дочь, в 15 лет победившая на городской олимпиаде по физике и автоматически зачисленная в престижный Мюнхенский университет, блистала на всех вечеринках и дискотеках и каждый раз исчезала в указанное время под огорченные вздохи парней и радостные – девушек: «кукла Барби» обычно затмевала всех подруг, никогда к этому, впрочем, особо не стремясь.

Впервые юная Шиффер столкнулась с модельным бизнесом в 16 лет, когда отдыхала на родительской вилле на Майорке. Там будущую красавицу‑модель (кстати сказать, ее рост 180 см, а объемы груди, талии и бедер почти классические – 92, 60 и 90 см) увидел ассистент фотографа – испанец по происхождению Педро Колла и предложил ей сняться для туристического каталога. Родители, убедившись в чистоте намерений Колла, не нашли в этом ничего предосудительного и разрешили Клаудии заработать 200 долларов на карманные расходы. Вскоре девушка вдыхала запах свежей типографской краски журнала с собственными глянцевыми фотографиями. Однако других предложений не последовало, и она вновь вернулась к учебе.

Но начало было уже положено, и далее сработала, видимо, уже судьба. В 1987 году Клаудию, лихо отплясывающую на дискотеке во время встречи выпускников в Дюссельдорфе, заметил Мишель Леватон – директор агентства «Метрополитен моделз» и предложил ей поехать в Париж на пробные съемки для журнала мод. Леватону с трудом удалось убедить родителей, что их дочь ожидает карьера куда более головокружительная и удачная, чем юридическая, а потому доучиваться ей совсем необязательно. Так, в 17 лет фройлен Шиффер навсегда уехала из родного провинциального городка. Но хотя портфолио Клаудии делал известный фотограф Мари Франсуа Прибис, удача улыбнулась девушке не сразу. «Создатели моделей» полагали, что «эта девочка никогда не станет больше, чем королевой каталога», ведь Клаудиа, несмотря на развитые формы, выглядела сущим ребенком: по‑детски пухленькая и неуклюжая, с застенчивой улыбкой, ангельски голубыми глазами и воздушными белокурыми локонами…

Только под Рождество Шиффер получила приглашение на просмотр к директору по кастингу журнала «Эль» Одилии Саррон. Та устроила молоденькой немецкой модели вторую фотосессию с У. Шином и разослала снимки во все фотоагентства. Потянулись долгие дни ожидания. И вскоре, смирившись с тем, что Клаудиа не получит образования, в Париж прибыла ее мать, привезшая с собой… старинную колдовскую книгу с множеством заговоров, приворотов и других «рецептов». Кто знает, может, именно магия и помогла сдвинуть все с мертвой точки.

И «бомба» взорвалась. Приглашения на съемки от итальянских, английских и немецких изданий посыпались как из рога изобилия. Но «Метрополитен моделз» к тому времени уже имело четкую стратегию «раскрутки» Клаудии Шиффер. Поэтому, отвергнув большинство контрактов, мгновенно гарантировавших огромные прибыли, они отбирали даже среди самых известных марок только те, которые нуждались именно в таком свежем и чувственном образе. Агент Шиффер Алин Сольес настолько верила в будущее белокурой немки, что, как тогда казалось, не имея ни малейшего шанса на успех, послала ее снимки в Дом Шанель Карлу Лагерфельду. И тот захотел встретиться. Закрыв глаза на полный непрофессионализм модели и многочисленные огрехи в дефиле (в частности о походке, которую девушке никак не удавалось выработать, он сказал: «Это не имеет значения; я хочу, чтобы она шла, как будто идет по улице…»), талантливый кутюрье предложил Клаудии стать лицом дома и торговой марки «Шанель».

От этого поистине звездного предложения отказаться было нельзя, и Шиффер всеми силами пыталась оправдать оказанное доверие. Ей приходилось учиться буквально всему, и она честно платила за успех: диетой, бессонницей, редкими встречами с родственниками и друзьями, отсутствием свободного времени… Вот когда Клаудии пригодились немецкое трудолюбие, пунктуальность, педантичность и, конечно же, жесткая самодисциплина. Люди, наблюдавшие за профессиональным становлением модели, вспоминают ее серьезной, собранной девушкой, которая никогда не позволяла себе капризничать, подолгу отрабатывала движения, никогда не курила, не пила и не бросала работу ради развлечений. Сама Клаудиа говорит о себе: «Мне никогда не приходилось извиняться за свое поведение». Это относится как к ее прошлому, так и к настоящему.

Но еще большую популярность Клаудии Шиффер принесли съемки в рекламе джинсового лейбла компании Guess. Сосредоточенная, неулыбчивая «Белоснежка» смотрела на ценителей прекрасного с обложек семи европейских и пяти американских журналов мод. (Не из‑за этого ли успеха любимой одеждой модели по сей день остаются эти классические, неприхотливые джинсы?..) А календарь купальников за 1990 год, которые она демонстрировала, и последующие рекламы нижнего белья разбили сердца мужчин во всем мире… и привели к повышенному травматизму на дорогах в местах со щитами с ее изображением. И это несмотря на то что Клаудиа никогда, в отличие от других моделей, не снималась (даже в эротическом журнале «Плейбой»!) и не выходила в дефиле даже топлесс, не говоря уже про полную наготу.

Чтобы описать ее дальнейшую карьеру, понадобилось бы куда больше, чем несколько страничек. Да и модель, получавшая тогда в иные дни до 40 кг писем, сама прекрасно справилась с этой задачей, выпустив книгу мемуаров. Она в действительности стала настоящей звездой среди равных себе: время поставило ее в один ряд с такими известными современницами, как Синди Кроуфорд, Наоми Кэмпбелл и Линда Евангелиста, а кое в чем Клаудиа далеко их опередила.

С 1992 года Шиффер фактически живет в самолетах. После заключения контракта с американской косметической компанией «Ревлон» на 15 млн долларов, превзойдя в этом С. Кроуфорд, она единогласно была признана самой высокооплачиваемой моделью мира и одновременно – самой фотографируемой: ее своеобразный рекорд – съемки более чем для 500 журналов. Престижный «Роллинг Стоунз» оказал Клаудии честь быть первой из моделей, появившихся на его обложке, «Пипл» в 1990 и 1991 годы внес ее имя в список 50 самых красивых людей мира, независимая экспертная комиссия – в число 10 наиболее красивых женщин, а в 1995 году журнал «Пари Матч» назвал ее «наиболее прекрасной девушкой в мире». При бешеной загруженности Шиффер успевала вести интенсивную работу с ведущими Домами моды и модельерами, регулярно появляясь на показах у «открывшего» ее Лагерфельда, Валентино, Версаче, Дольче и Габбаны, Сандера, Галлиано, Абугаттаса… И все, чем бы Клаудиа ни занималась, приносит ей немалые доходы: будь то календари или майки с ее изображением, куклы‑Клаудии или фотоальбомы, видеокассеты с записью ее уроков по фитнесу или просто новый контракт с «Пепси», «Фантой» или Н&М. В данное время ее общее состояние оценивается приблизительно в 400 млн долларов, а рабочий час – минимум в 50 тыс. И модель считает, что этих денег она достойна: «Раз я увеличиваю количество продаж, то, безусловно, заслужила эти деньги, особенно если принять во внимание сумасшедшие заработки этих производств. К тому же у меня не было выходных. Я работала с шести утра до трех ночи».

Немецкая рачительность привела Шиффер в княжество Монако, где, как известно, налоги минимальны. Влюбившись как‑то в улочки Монте‑Карло, она купила в этом городе трехэтажные апартаменты и переехала туда раз и навсегда.

Но Клаудиа только на подиуме «икона», символизирующая чистоту и респектабельность. В повседневной жизни она такая же женщина, как и все (ну разве что очень красивая), желающая любви и личного счастья. Когда девочке было пять лет, она заявила, что обязательно станет знаменитой, а чтобы осуществить это, выйдет замуж за… Микки Мауса. И повзрослев, модель не снизила «планку». По словам Шиффер, ее жених должен соответствовать прежде всего двум условиям: быть не ниже ее и не быть бедным, а то «я все время буду думать, что он любит мои деньги, а не меня». Но и первому встречному, обладающему такими качествами, модель не отдалась, действуя, словно ее первый агент: из лучшего надо выбирать лучшее. Может, поэтому в ее жизни было лишь четыре серьезных романа, и только один из них завершился свадьбой. И кстати, ни о ком из неудавшихся женихов – наследном принце Монакском Альберте, роковом красавце‑иллюзионисте Дэвиде Копперфильде и британском миллионере и неисправимом кутиле Томасе Джеффризе – она не отзывалась впоследствии дурно.

Семейное счастье Клаудиа Шиффер обрела 25 мая 2002 года. В церкви Святого Георга, расположенной в британском графстве Суффолк, в обстановке строжайшей секретности 31‑летняя модель сочеталась браком с известным кинопродюсером, а теперь, как выяснилось, и потомком графского рода де Дрюммонд, Мэтью Воном, который, по слухам, покорил сердце недоступной красавицы, подарив ей черепаху. Новоиспеченные супруги, оба мультимиллионеры, даже от собственной свадьбы умудрились получить доходы – эксклюзивные права на публикацию фотографий они продали журналу Hello! за 900 тыс. долларов. А уже 30 января 2003 года в одной из лондонских клиник появился их наследник Каспар де Дрюммонд, возможно, – будущий граф. Клаудиа говорит, что замужество и материнство заставили ее по‑другому посмотреть на жизнь: «Я мечтаю как можно быстрее подарить сестру или брата своему сыну… Хочу побыстрее снова забеременеть, чтобы иметь настоящую большую семью. Я пересмотрела свои взгляды на работу. Теперь соглашаюсь только на ту, которая не отрывает меня от семьи больше чем на три дня». А пока что молодая мама приобрела в Великобритании небольшой замок XIV века, чтобы семья могла жить «по‑королевски».

И само собой как супруга кинопродюсера Шиффер снимается в кино (причем начала она кинокарьеру задолго до замужества). Но, увы, за много лет особых успехов на этом поприще она не достигла, хотя сыграла эпизодические роли уже более чем в 10 фильмах: критики воспринимают нормально лишь те картины, где Клаудиа изображает саму себя («Ричи Рич», «Высокая мода»), а вот требующие характерного исполнения отмечают как оставляющие желать лучшего. А режиссер фильма «Затмение» А. Ферра, особо не церемонясь в выражениях, назвал модель «полной бездарностью». Сама она менее критична: «Я не соглашаюсь на главные