Г. Константинов, участник боев за Новороссийск (ст. Северская, 1976)

Над Колдун-горою небо хмурится,

С перевала вьюжится норд-ост.

Помнишь, друг, вот здесь, где нынче улица,

В сорок третьем в бой идти пришлось…

Знаем мы и без экскурсовода, как смертельный ливень бушевал.

Помнишь, друг, как юный помкомвзвода

В штыковую роту поднимал?..

Взрывы бомб и грохот артобстрела.

Смерч осколков. Минометный шквал.

Здесь земля родимая горела.

Здесь в огне корежился металл.

Гибло все…но мы сумели выстоять

И победный водрузили стяг.

Враг назвал нас трижды коммунистами,

Что же, прав был в этом даже враг!

Мы с тобой друзьями стали близкими –

Нас сроднила Малая земля,

И зовемся мы новороссийцами,

ты – с Кубани, из Сибири – я.

…По окопу бегают внучата.

Рассиялось солнце этажей.

Тишина…

Застыл матрос с гранатой

На огнем прошитом рубеже.

ДЕСАНТНИКАМ МАЛОЙ ЗЕМЛИ

Кирилл Кузьмин, гвардии старшина, участник боев за Сталинград

Ракеты стремительный росчерк,

Свинцовая шпарит пурга –

То наших десантников почерк,

Идущих волной на врага.

Снарядами мощных орудий

Обстрел укреплений идет,

Десантники – храбрые люди

И ждут лишь команды «вперед!»

Гремит огневая стихия.

Минута настала. Пора.

И будто бы им вся Россия

Вослед отозвалась: «Ура!»…

И день встал победным и светлым –

шестнадцатый день сентября.

И город поднялся из пепла.

И отданы жизни не зря.

О подвиге – вечная слава

И память не гаснет – живет!

И павших чтит наша Держава,

И песни слагает народ.

Федор Плющ (Краснодар, 1962)

НА МАЛОЙ ЗЕМЛЕ

У Черного моря в соленой пыли

Кремнистым крылом над прибоем

Лежат берега легендарной земли, где ветры не знают покоя.

Взбунтуется море, и с криком у скал

Под гул орудийных раскатов

Взбегают на берег, как вспененный вал

Матросы в промокших бушлатах.

Сметает фашистов их грозный бросок,

И новый вскипает на смену.

И с рокотом волны на желтый песок

Относят кровавую пену.

Снимает моряк бескозырку в тиши,

И взор, словно ищет кого-то.

Как будто осталась частица души

Лежать у оплывшего дзота.

На знойных высотах колючий кизил

Причудливо выложил тени.

Гранитными глыбами смотрят на мир

Герои суровых сражений.

В молчанье пред ними стоят их сыны,

И степь под полой разнотравья

Таит в себе солнечный мир тишины,

Взметающий вечное пламя.

ТЫ НЕ ЗАБУДЕШЬ ЭТО…

К. Клейменов (1964)

Взволнованный и навсегда влюбленный

В портовый гул и тишину аллей,

Опять смотрю на город обновленный,

С высокими рядами тополей.

Глядеть мне на него – не наглядеться…

А вдалеке оранжево горя, муаровою лентою гвардейца

Встает, как память, яркая заря.

Новороссийск! Ты не забудешь это:

Ночные залпы, сорок третий год…

Наискосок зеленая ракета

Над бухтой прочертила небосвод.

Взревела ночь, и вздрогнул мол бетонный,

Шатнулся дым, от зарева багров,

И посмотрели звезды удивленно

На пенный след торпедных катеров.

Новороссийск! Чернело грозно море,

Когда взметнулись на крутой волне

Десантники, разведчики, саперы

По грудь в воде, по голову в огне…

Здесь каждый миг рождал своих героев,

И был геройством каждый шаг вперед

На тех местах, где после, в буднях строек,

Жизнь начинал по-мирному народ.

Поднялся к нему элеватор новый…

Но нам сейчас о старом говорить –

Десантникам из роты Райкунова

Его вовек, пожалуй, не забыть.

Закрой глаза: и снова – ветер в трубах,

Бушуют дни невиданной страды,

Бьет пулемет расчетливо и скупо,

И раненые бредят без воды…

Закрой глаза – и встанут дыма клубы,

И Ботылева напряженный взглдя,

Матросский клич у портового клуба,

Огонь в лицо… И нет пути назад!..

Нет, здесь не зря сейчас пылают канны,

В них жар и пламя боевых знамен,

В них алость той, струящейся из раны

Крови бойца, что был в бою сражен..

Не потому ль таким родным и близким

Мне кажется в кипучих этих днях

Прибой цветной у строгих обелисков,

Прибой людской на строгих площадях!

Новороссийск! Бессмертен ветер славы,

Быстротекущи новые года…

И счастлив я, что быть имею право

Простым рабочим мира и труда,

Что ты – со мной, а я - с тобою рядом,

Что друг без друга мы не проживем,

Что, будущее требуя в награду,

Одним путем по жизни мы идем.

Мне на тебя глядеть, не наглядеться…

Не потому ль, оранжево горя,

Муаровою лентою гвардейца

Встает, как память, яркая заря!

Евгений Цыганко

МАЛАЯ ЗЕМЛЯ

Здесь было пекло в феврале,
Здесь застывала кровь в апреле,
Здесь, на прострелянной земле
за сутки юноши старели.
И даже камень-монолит
Здесь перемолот был на гравий...
Нет, здесь не думали о славе,
А лишь о том, что долг велит!
Земля горела, но жила.
И фронт немыслимый держала,
Как неприступная скала,
непобедимая держава.
Их слава вписана в века,
И в звездном том ряду по праву -
Земля, что носит имя Малой
За то, что духом велика.

 

РАЗДУМЬЕ НА МАЛОЙ ЗЕМЛЕ

Нет! Не затмила времен поволока

Бурю, что мир до костей обожгла.

Ту, что глубоко, о, как же глубоко

В кровь и сознанье когда-то вошла!..

Снова казнишься виною бессилья

Руку подать тем, кто в смертном бою

В горечь морскую, в седины ковыльи

Выплеснул с кровью всю долю свою!

Тем, кто сражаясь за ныне живущих,

Шел напролом – на стволы и штыки;

Тем, кто бессмертны не в ангельских кущах –

В песнях, преданьях, на гранях строки…

В чем же вина-то? Ведь если бы встали

Все, кто с Землей этой телом слились,

Разве за счастье бы нас осуждали?

Нет! – За него лишь они и дрались!

Но осудили б за то, что бравада

Гасит порою наш бдительный взгляд.

Надо нам жить! И смеяться нам надо

Звонче, чем десятилетья назад!

Надо! Но только и в смехе отрадном

Помнить: живем за себя и за них!

Помнить не в дни поминаний обрядных:

Сердцем своим – каждый час, каждый миг!

Помнить – порывов своих чистотою,

Дел высотою, любовью земной,

Чтоб единения волей крутою

Насмерть схлестнуться

С грозящей войной!

КОЛОДЕЦ ЖИЗНИ

«…Воды! Скорей!..» -

Но ни куста, ни ямки…

Тела товарищей, что пали здесь – твой щит.

А фляги глухо звякают на лямках.

И страх: осколок влагу истощит!..

Враг не жалел снаряда, пули, мины

На одного ползущего бойца.

И мало было тех, кто не загинул,

Тот путь проделал клятый – в два конца.

Ползти опять никто не даст приказа,

Но раз «счастливчик», знать, заговорен!

И он ползет – живая цель для сглаза,

А подлый сглаз на стреме с двух сторон.

Колдун-гора… На ней «колдуют» фрицы.

В Долине смерти этот низкий сруб.

Вода нужна – не мыться и не бриться:

Прильнуть лишь болью опаленных губ.

Ушел солдат. Уполз…И нет возврата.

И санинструктор Тося, обозлясь,

Рванулась в рост!.. И по глотку на брата.

И кровь на гимнастерке запеклась.

Есть памятников тысячи в Отчизне,

Запечатлевших подвиги боев.

Но он один такой – КОЛОДЕЦ ЖИЗНИ,

Слез материнских полный до краев.

НА МАЛОЙ СВЯЩЕННОЙ ЗЕМЛЕ

Пляжную дрему мою нарушая,

Дочка водой окропила, шаля,

- Папа! Земля ведь большая-большая!

А Малая, это какая земля?..

Море у ног ее серебрилось –

Стояла на Малой земле она.

И улыбалась ее игривости

Звонкая, знойная тишина.

Поодаль белел неподвижный парус.

Пестрели купальники вдоль косы.

Казалось, вся глыба земного шара

Окрашена в праздничный цвет бирюзы.

А в центре – розовое созданье

С наивно милым незнаньем бед,

Уже предвкушающее заранее

В тон, разумеется, мой ответ.

Вся – нетерпенье, радость, забава:

- Малая – это, наверно, Луна?

…А мне, словно неким свинцовым забралом,

Взгляд заслонило слово «война!»

Как будто над морем взмыли внезапно

Разрывов гроздья и черный дым,

И блики, как орудийные залпы,

Слепя, пальнули с глади воды.

Шквалистый ветер, злобный, жестокий,

Пули, ракеты, прожектора…

И сквозь густую взрывов расчестку –

К берегу мчащие катера.

Пляшут стволы в задубевших ладонях.

Сколько героев в родной стороне!

Ребята с Кубани, Днепра и Дона

Руки из волн простирают ко мне…

…Видений суровых причина невольная,

Дочка ласково смотрит в глаза:

- Папа, ты бледный. Тебе, может, больно?

- Больно, родная, - я глухо сказал.

И не для дочки, добавил тише:

- Это у всех нас живет внутри.

Дочку же кверху я вскинул повыше,

Хохочет и славно! – Ей только три!

РАССКАЗ МАЛОЗЕМЕЛЬЦА

«Я сражался на Малой. Об этом на братской могиле

Вам поведает надпись, где каждая буква – моя…

Вот стою, потрясенный, стою меж другими живыми,

И не верю себе, что стою это именно я!

Не виновны друзья, но виновен гравер аккуратный,

Что бокалы тюльпанов меня поминают росой,

Что под скорбные марши, как будто в долгу неоплатном,

Ветераны стирают со щек прикипевшую соль…

…Были ночи и дни, что на ночи и дни не похожи:

Смерть туманила солнце, зловеще горела во мгле…

До победного часа не каждый пятнадцатый дожил,

И не каждый двухсотый поныне живет на земле,

…Наш санбат полевой попаданьем прямым был разрушен,

Кто-то вынес меня – я один из немногих дышал.

А ребята мои за мою окаянную душу

Пили спирт разведенный, в руках документы держа.

То другой был боец, по комплекции якобы схожий,

И бумаги мои недалеко в обломках нашли…

Лишь недавно узнал, и мороз пробирает по коже,

Что останки героя без имени здесь погребли.

Неизвестный солдат! Мы с тобой поменялись местами.

Это страшная мена – нелепая драма войны.

Кто-то ищет тебя под другими земными пластами,

А моя «похоронка», как память, как грозное знамя,

В назидание внукам желтеет на глади стены»…

У САМОГО СИНЕГО МОРЯ

Петр Чихачев

Посвящается морякам-черноморцам, высадившимся на Малой земле в феврале 1943

Пропахли черешнями зори,

И чайки над бухтой кричат…

У самого синего моря

В июне цветет виноград.

А рядом прирученным зверем,

В манящий простор влюблена,

Стучится в обрывистый берег

Мохнатою лапой волна…

Пылают вишневые зори,

Им берег обрывистый мил.

У самого синего моря

Темнеют десятки могил.

И здесь же, в цветущей долине,

Среди голубой тишины

Осколки взорвавшейся мины –

Зловещая память войны.

И рядом с могилою братской,

У пыльных совхозных дорог

Увидишь пробитую каску,

Истлевший солдатский сапог.

Ни ветер, противник покоя,

Ни ржавая каска в пыли

Не скажут, кто эти герои –

Защитники Малой земли.

Комбайнер с Валдайской равнины?

Волжанин? Узбек? Сибиряк?

А может быть сын Украины?

А может кубанский казак?

Но чувствуя запах зюйд-веста,

Весной подрезая лозу,

Вздохнет над могилой невеста,

Вдова здесь уронит слезу.

Народ никогда не забудет

Бомбежки, разрывы гранат…

Сейчас здесь работают люди,

Сейчас здесь цветет виноград.

Заботливо он и любовно

Очищен от сорной травы

Бригадой Марии Петровны –

Известной солдатской вдовы.

И стоит ли нам удивляться,

Что люди за доблестный труд

Хозяйкой вот этих плантаций Марию Петровну зовут.

Да, надо быть скромным героем,

Чтоб жизнь виноградной лозы,

Спасти от июньского зноя,

Сберечь от июльской грозы.

…Пропахли черешнями зори,

Им берег обрывистый мил…

У самого синего моря

Темнеют десятки могил.

Ограда… Пригорок отлогий…

Сирень расцветает вокруг…

В могиле, у самой дороги

Марии Петровны супруг.

Над нею проносятся грозы,

Белеет над ней обелиск…

Он был агрономом совхоза –

Мичуринец и коммунист. (отрывок из поэмы)