Контрразведка генерального штаба и сражающиеся солдаты

 

Как я старался показать в предыдущих главах, шпионская работа разветвляется на целый ряд систем. Война сделала несостоятельной старую трафаретную теорию, согласно которой разведчик должен оперировать либо в нейтральной стране, либо позади неприятельских линий.

 

Война с ее гигантскими потрясениями создала и для германцев, и для союзников много новых видов шпионской работы. Каждый генеральный штаб знал, что пленники будут, и что между ними всегда найдутся такие, которые будут говорить. В военной истории этот прием разведки применялся давно.

 

Особая тактика немцев давала иногда временные и очень дорого стоящие успехи Фалькенгайну, Людендорфу и Гинденбургу, но нападение не дало ни одной решительной победы.

 

После выхода России из союзной коалиции германцы имели определенное превосходство над союзниками во Франции. Но вмешательство Соединенных Штатов дало снова перевес союзникам. Для германцев не было выбора. Они должны были победить теперь или никогда.

 

Наша контрразведка напряженно работала. Мы знали, что Людендорф перебросил с русского фронта на западный миллион человек и три тысячи пушек. На оккупированной территории в большом обилии появились свежие войска. Людендорф и фон дер Шуленбург организовали большое наступление. Но когда и где должно было оно начаться?

 

По плану германцы должны были сперва напасть на англичан и разгромить их армию, а потом разбить французов.

 

Перед первой большой атакой 21 марта 1918 года наша контрразведка была предупреждена о предстоящем наступлении многочисленными траншейными налетами в глубь передовой зоны наступающих войск. Кроме того, получалась ценная информация из внутренних источников и от людей, которых мы спускали с самолетов позади неприятельских линий.

 

Работники всех секторов контрразведки, работники нашего летучего отряда, а также и рядовые солдаты докладывали о необычайных передвижениях неприятельских войск. Массовые движения войск далеко за линией фронта, войска на железных дорогах, новые аэродромы, склады военного снаряжения, больницы и полевые лазареты — все это тянулось длинной [101] линией, идущей от фронта по ту сторону театра военных действий.

 

Наши специально отобранные люди совершали ночью набеги на германские передовые окопы и возвращались со сведениями, которые подтверждали имевшуюся уже у контрразведки информацию.

 

Ожидали гигантских и кровавых сражений. Британский генеральный штаб предупредил французский, что следующий удар будет направлен против Н-ского фронта. В доказательство того, что я говорю, мне достаточно привести выдержку из книги «Мировой кризис» Уинстона Черчилля.

 

«26 мая 1918 года ранним утром французы захватили в плен двух немцев. Один был простым солдатом, другой — офицером-аспирантом. Они принадлежали к разным германским егерским полкам. По дороге в штаб дивизии пленные разговорились со своими конвоирами. Солдат сказал, что намечается наступление, офицер это отрицал. Когда пленников привели в контрразведку корпуса, их допросили порознь.

 

Первым был допрошен офицер, который оказался словоохотливым. Он сообщил, что германцы не имеют никакого намерения произвести атаку на этом фронте.

 

Потом допросили солдата. Он заявил, что, по мнению солдат, будет атака в эту или в следующую ночь. Он не уверен относительно точного срока. На повторные вопросы он ответил, что в германских частях уже роздали патроны и гранаты, но еще не дали полевых пайков. Вчера он видел около своей казармы солдат, принадлежавших к гвардейским полкам. Это все, что ему известно.

 

Потом снова позвали офицера. Ему сказали, что законы войны вовсе не обязывают его говорить, но коль скоро он сделал добровольные заявления, то будет за них отвечать.

 

Давать ложную информацию — значит поступать как шпион.

 

Это привело допрашиваемого офицера в явное замешательство. После усиленного допроса он сообщил мельчайшие подробности подготовлявшегося наступления, которое должно было начаться на следующий день.

 

Было уже 15 часов 26 мая. Объявили тревогу. Все войска перешли на свои боевые позиции.

 

Французский генеральный штаб заседал всю ночь, удрученный ожидаемым ударом.

 

На следующий день, в час утра, германская огневая завеса прорвалась на фронте на протяжении 30 миль, а три часа [102] спустя 18 немецких дивизий были брошены на 4 французских и 3 английских дивизии».

* * *

 

Эта книга имела бы большой пробел, если бы я не рассказал еще об одном ловком ходе контрразведки. Во время войны наши генералы произвели много выдающихся военных операций, в которых тайна была существенным элементом успеха.

 

Применение танков явилось торжеством хорошо сохраненной тайны.

 

В течение некоторого времени танки буквально парализовали врага. Неожиданность появления этого оружия была для немцев настолько потрясающей, что если бы танк тогда имел более совершенную конструкцию, то союзные армии, наверное, могли бы немедленно приступить к победоносному окончанию войны.

 

14 октября 1914 года 7-я дивизия готовилась занять позиции напротив Ипра.

 

Генерала Роулинсона волновал вопрос о численности германских сил, которые двигались на нас из Антверпена. Но неожиданно утром в двух милях от города был подбит немецкий самолет, и два германских летчика были взяты в плен.

 

При них нашли ценную информацию относительно намерений и тактики продвигающихся германцев. Их допрос оказал нашей контрразведке большую помощь, предупредив фронт о постепенно надвигающейся грозной опасности.

 

Превосходство информации о неприятеле в сочетании с великолепным героизмом наших солдат позволило нам сдержать, отпарировать и, наконец, остановить навсегда стремление германцев к портам Ла-Манша. Главным смазочным маслом для механизма оперативного отдела была информация о неприятеле.

 

Выдающийся писатель Фредерик Морис передает замечательный рассказ об одном великом английском солдате. Не могу не привести на этих скромных страницах одно очень важное место из рассказа Мориса:

 

«Это было трудное и запутанное дело: выстроить 14 дивизий пехоты, 3 дивизии кавалерии, свыше 10 тысяч пушек и 450 танков на десятимильном фронте, не подавая врагу ни малейшего намека на выставленные силы.

 

Внезапность была сущностью подготовляемой операции, и лишь один случай из ста мог раскрыть тайну. Все хранили этот секрет. Как германский генерал Людендорф согнул линию нашей 5-й армии (я подчеркиваю слово «согнул»), так [103] поступил Роулинсон с «превосходством информации его контрразведки»: он сломил навсегда силу неприятельской инициативы на Западном фронте. В лишний и последний раз союзная разведка победила германское командование.

 

Каждая мелочь была методически обдумана. Офицеры контрразведки, разъезжавшие на мотоциклах, и кавалерия были снабжены топографическими картами, специально для них составленными. Приказы были ясны.

 

«Всегда старайтесь застигнуть неприятеля врасплох. Старайтесь добыть всякую информацию о нем».

 

«Проникайте в его бригадные, дивизионные и корпусные штабы».

 

«Устремитесь вперед, как только мы прорвем фронт, застигните их врасплох и ловите их в смятении».

 

«Информации! Информации! И еще информации!..» Таков был главный девиз Роулинсона.

 

Даже во время сокрушительной атаки он не уставал насаждать в своей армии искусство хранить секреты.

 

За два часа до атаки он выпустил эскадрилью самолетов над германскими линиями. При продвижении пехоты он снова выпускал самолеты, на этот раз с парашютами, которые спускали амуницию. Свыше 100 тысяч снарядов было доставлено этим своеобразным путем нашей пехоте и нашим пулеметчикам.

 

Методы работы искусной контрразведки штаба Роулинсона были прекрасны и играли решающую роль в сокрушении гигантского, будто бы неприступного, барьера, воздвигнутого немцами. Из штаба германского 51-го корпуса был похищен полный план укрепления линии Гинденбурга, где были обозначены расположения окопов и пушек.

 

Я не могу точно сказать, кто действительно совершил этот замечательный подвиг.

 

Мне сказали, что это сделал один австралиец из племени монаш. Потом говорили, что план добыл один канадец, который впоследствии был убит. Говорили также, что это сделал один солдат-лондонец, принадлежавший к моей же части, к знаменитому 3-му корпусу. Но несомненно, что тот, кто добыл план немецких укреплений и вызвал этим столь значительные последствия, совершил величайший героический поступок в истории союзной разведки.

 

Нужно напомнить, что немецкая линия была слишком длинна и растянута для сокрушительного удара, который, по сведениям нашей контрразведки, готовился. За тот короткий промежуток времени, который Людендорф имел в своем распоряжении, [104] он сделал все, что было в человеческих силах.

 

Миллион германцев был сконцентрирован против нас. Им было отдано распоряжение: прорваться к Парижу во что бы то ни стало.

 

Стоявшие друг против друга противники были по численности в соотношении как четыре к одному. Дать решительное, подготовленное сражение было невозможно, и на этом Людендорф строил свои надежды. Он хотел с помощью гигантских масс прорваться, обойти британскую линию и отделить, таким образом, британскую армию от французской сокрушающим маршем на Париж.

 

Контрразведка со своей обильной информацией относительно намерений германцев, полученной допросом пленных и «воздушной слежкой» за противником, помогла Гафу отразить надвинувшиеся германские полчища. Он согнул свою линию и загнал германцев в огромный «карман», потом повернул со своими подкреплениями и сдержал наступление немцев.

 

 

Глава XX.

Американская разведка

 

Майор Россель, бывший начальник контрразведки американского экспедиционного корпуса, сообщает замечательный эпизод из практики шпионажа, который ставит американскую систему контрразведки на почетное место в общей системе союзной разведки.

 

Маршал Фош, Дуглас Хейг, генерал Першинг и другие союзные руководящие офицеры собрались в одном замке в Северной Франции, чтобы рассмотреть важные вопросы, связанные с усилием Людендорфа сокрушить силы союзников.

 

Удар уже был нанесен, и английская 5-я армия это почувствовала.

 

Необходимо было добыть больше информации. Фош и Хейг знали, что этот первый удар был прелюдией к другим, которые должны были последовать. Нужно было во что бы то ни стало узнать планы германцев.

 

Американцы великолепно справились с этой задачей.

 

По словам майора Росселя, на совещании присутствовал полковник Р., уполномоченный по работе контрразведки штаба генерала Першинга. [105]

 

Было отобрано четыре человека из американской разведки и устроено совещание с другими работниками союзной контрразведки, чтобы совместно рассмотреть планы в связи с этим смелым шагом.

 

Испания была выбрана как исходный пункт для выполнения этого задания. Британская и французская сеть контрразведки обнимала всю Испанию. Американская контрразведка требовала, чтобы и ей было разрешено иметь в Испании свои разветвления.

 

Дальше я буду называть этих искусных и бесстрашных американских разведчиков: «начальником», «полковником», «майором» и «инженером».

 

«Полковник» был назначен первым. Он свободно говорил по-испански и в совершенстве знал Испанию и обычаи ее народа. Он должен был перейти границу и заявить, что он беженец, что его неправильно обвиняют в подделке документов и что он озлоблен против союзников, особенно против американской армии. Он сочувствует германскому народу и, кроме того, у него имеется ценная информация относительно американской армии, ее численности, расположения, вооружения и планов.

 

«Начальник» и «майор» должны были переправиться в Испанию через Гэндей, для того чтобы помочь «полковнику» в выполнении его плана.

 

Не имея при себе никаких документов, «полковник» отправился в свое опасное предприятие. Хорошо ли, плохо ли, но первый шаг был сделан. Приехав на франко-испанскую границу в город Гэндей, он переночевал в довольно скромной гостинице.

 

На следующее утро, согласно условленному плану, он был на глазах у многих наблюдателей арестован «начальником» и «майором» как опасный преступник и отведен в американский лагерь.

 

Было объявлено, что американская полиция задержала опасного преступника — американского гражданина. Эта новость распространилась по всему городу, что и требовалось по замыслу разведки. Испанские жандармы и караульный отряд на интернациональном мосту проверили арестованного с целью выяснения его личности.

 

Чтобы убедиться, насколько удовлетворительно выполнен план и насколько сплетня об «опасном американском преступнике» сделала свое дело, «майор» совершил поездку внутри страны и произвел негласное расследование.

 

Вечером он вернулся с сообщением о том, что произведенный ими шум дал резонанс сверх всякого ожидания. Этот [106] арест стал известен в Сан-Себастьяне, где находился центр германской разведки. В этом городе знаменитая пятерка направляла шпионскую работу Германии.

 

Теперь пришло время действовать. «Полковнику» надо было сбежать. Его могли расстрелять при попытке к бегству. Надо было решиться.

 

При смене часового в полночь «полковник» совершил побег. Стреляли во всех направлениях. Полиция и испанские солдаты поспешно бросились искать беглеца. Всю эту ночь и в следующие дни «начальник» и «майор» организовывали облавы. План выполнялся с точностью.

 

Скоро распространился слух о том, что «полковник» — в Сан-Себастьяне. Туда послали «начальника» и «майора».

 

«Полковника» нужно было по возможности измытарить, для того чтобы убедить агентов германской разведки, которые следили за действием американцев, что этот человек является тем, за кого его выдавали, т. е. преступником, которого неловкая американская полиция пытается разыскать.

 

Во время заранее предусмотренного отсутствия «полковника» «начальник» и «майор» ворвались в гостиницу, где он жил, и произвели там обыск, устраивая при этом суматоху и беспорядок, для того чтобы привлечь как можно больше внимания окружающих.

 

Когда «полковник» вернулся после отъезда его друзей, он выразил свое глубокое негодование заведующему гостиницей.

 

В это время к нему подошел человек и многозначительно, ровным тоном сказал ему, что если «полковник» его проводит до своей комнаты, то он даст ему некоторую информацию относительно тех, которые рылись в его комнате.

 

В ответ «полковник» разыграл свою роль.

 

— О, вы знаете, кто это? Вы знаете все относительно меня? Я надеюсь, но я не знаю, кто вы. Идите к себе в комнату. И потом, кто знает, я, может быть, погибну. За кого вы меня принимаете? Мы переживаем странные вещи в эти дни. Но скажите мне номер вашей комнаты на случай, если я переменю свое мнение и решусь довериться вам.

 

«Полковник» ушел, а его новый доброжелатель сообщил ему номер своей комнаты.

 

«Полковник» чувствовал, что этот человек является агентом германской разведки. После обеда он решил сделать шаг к сближению с ним. Он знал, что за ним следят со всех сторон. Поднявшись на первый этаж гостиницы, «полковник» постучал в дверь; ее тут же открыл его утренний знакомый. [107]

 

Войдя в комнату, он увидел четырех человек, сидевших за столом. «Полковник» догадался, что перед ним германская шпионская организация.

 

Он был учтиво представлен всем присутствующим в комнате.

 

— Мы знаем ваши обстоятельства, — сказал один. — Если вы нам поможете, то, может быть, и мы вам поможем. Говорите ли вы по-немецки?

 

— Нет, — ответил «полковник», — только по-испански и по-французски (на самом деле он свободно говорил по-немецки).

 

Оставив на минуту полковника, они устроили срочное совещание. Шпионы говорили по-немецки, и их «гость» все понял.

 

Однако он держался перед ними безучастно, как бы не понимая ни слова из их беседы.

 

С простодушием, характерным для тевтонского склада ума, немцы сразу прониклись уверенностью, что он охотно будет работать для них.

 

Потом председатель группы обратился к «полковнику» по-испански:

 

— Мы — работники германской контрразведки в Испании, нам нужны надежные агенты. Если вы будете работать для нас, мы вам будем хорошо платить. Нам нужна информация, вы можете добыть ее. Если вы нам честно будете служить, — хорошо. Если же вы будете играть двойную игру, то где бы вы ни укрывались, мы вас найдем и убьем. Таковы условия. Если это предложение для вас неприемлемо или если оно вас пугает, то скажите об этом теперь же, в противном случае идите с нами и служите нам честно.

 

«Полковник» ответил, что ему нужно некоторое время для размышления.

 

— Хорошо, мы вас будем ждать в 15 часов 30 минут. Пока всего хорошего — и, надеюсь, мы не прощаемся.

 

В назначенный час он пришел.

 

— Я принимаю ваше предложение. Американцы назначили цену за мою поимку. Я не виновен. Все то, что я сейчас хочу, — это отомстить.

 

Немцы выразили ему свое сочувствие. Они ему сказали, что он может рассчитывать на защиту со стороны могущественной Германской империи. У нее крепкая рука, и ее кулак всегда готов сразить врагов ее верных слуг.

 

После этого короткого вступления председатель изложил сущность первого поручения:

 

— Американцы недавно захватили нашего агента в одном из своих базовых портов. Его скоро будут судить как шпиона. [108] Этот человек, которого они знают под фамилией Мюллера, является в действительности представителем германской аристократии. Кайзер очень хочет, чтобы этот человек сбежал.

 

Вы этому должны содействовать. Для этой цели вы вернетесь во Францию. Само собой разумеется, что мы вам окажем всемерную помощь. Если вы не можете устроить его побег другими средствами, попытайтесь подкупить часовых: за деньгами остановки не должно быть. Вам их дадут столько, сколько нужно для этого дела.

 

Сообщив «полковнику» о месте заключения знатного германца, председатель расспросил его о чертежах и о каком-то грузовом автомобиле и пушке, которые имеются в американской армии.

 

— Работая по делу освобождения нашего соотечественника, вы можете одновременно постараться раздобыть чертежи этого изобретения, которые очень нужны нашему генеральному штабу во Франции.

 

«Полковнику» дали значительную сумму денег для предварительных расходов. Он должен был выдавать себя за испанца и разъезжать с паспортом, который давал ему возможность путешествовать по всей Франции, не подвергаясь никаким стеснениям.

 

На следующее утро «полковник» покинул гостиницу, уверившись, что за ним не следят.

 

Приехав на испанскую границу, переодетый, не стесняющийся в средствах и с испанской визой на паспорте, он немедленно получил разрешение ехать дальше. Для непосвященных это был крупный чиновник, приезжавший во Францию по срочным делам, касающимся испанского правительства.

 

В поезде «испанца» проводит в его купе «майор». Они хотели остаться наедине, но это им не удалось. Двое пассажиров вошло в их купе. Однако «полковник» сумел передать «майору» записку. Там было сказано: «Идите на станцию, где вы меня увидите, когда я сойду с поезда». «Майор» так и сделал. В маленьком зале ожидания после отхода поезда они пожали друг другу руки. «Полковник» рассказал «майору» всю историю, и они условились встретиться в Париже. Оба агента сели на следующий поезд и ехали как незнакомые в разных купе. В Париже «испанец» поселился в спокойной гостинице, где его вскоре навестили «начальник», «майор» и «инженер».

 

Они горячо обсуждали вопрос об освобождении знатного германца. Все чувствовали, что если этот высокорожденный пленник будет освобожден, то потом можно будет сделать с германской разведкой все, что угодно. Это был козырь. [109] «Начальник» зашел в генштаб, чтобы разыскать дело этого столь важного пленника. Заключенному угрожала смертная казнь, и было решено, что приговор будет приведен в исполнение.

 

Американец страстно убеждал высшего офицера, которому было поручено это дело, что пленник очень важен для союзной контрразведки, что он нужен как агент для особого поручения.

 

Офицер сказал:

 

— Вы, очевидно, не знаете всей важности этого «пленника».

 

— Нет, — ответил «начальник».

 

— Так вот — это князь Иоахим, любимый сын кайзера.

 

Вскоре «начальник» узнал всю эту историю.

 

В Ля-Рошели в доках схватили молодого человека, пытавшегося зажечь навес, под которым находилось много авиационного оборудования. Так как он отказался дать какую-либо информацию о Германии, то американцы посадили его на время в тюрьму.

 

Задержанный не говорил о том, кто он такой, до приближения срока его казни. Но, как было сказано выше, подлинное лицо пленника стало известно. Тем временем германцы делали энергичные усилия, чтобы дипломатическим путем или другими способами добиться освобождения пленника, присвоившего себе имя Мюллера.

 

Для целей союзников этого человека надо было выпустить во что бы то ни стало. Высший офицер был введен в курс дела. Тогда было решено, что американская группа контрразведки разыграет заранее разученную роль на сцене тюрьмы, где содержался Мюллер.

 

«Полковник», еще пребывавший под видом испанца, был «арестован» своими коллегами как подозрительный и помещен в тюрьму, где сидел Мюллер. Американец скоро вошел с ним в контакт. Составили заговор.

 

— Я проник сюда по распоряжению германской разведки и хочу помочь вам бежать. Когда выйдете на вечернюю прогулку, вы увидите человека, который будет вам кивать головой, это будет частный посетитель, и тогда спасайтесь бегством. Я буду ждать за воротами с автомобилем.

 

Таков был его план.

 

Мюллер был восхищен. Он обещал повиноваться. На следующее утро «начальник» навестил дежурного офицера французской контрразведки и попросил его выпустить «испанца», так как все оказалось в порядке. Начальник тюрьмы получил соответствующее распоряжение, и «испанца» [110] выпустили в это же утро. Прежде чем уйти, он успел сделать последнее предупреждение узнику: «сегодня вечером».

 

Как раз в тот момент, когда Мюллер вышел на вечернюю прогулку, «майор» появился у ворот тюрьмы в форме офицера американской армии. Часовые отдали ему честь. Автомобиль «майора» стоял за стенами тюрьмы. Это была большая мощная машина с сильным мотором, сконструированным так, чтобы можно было перейти на полную скорость в десять секунд. Мотор работал.

 

Когда «майор» вошел через калитку в тюрьму, «полковник» прошел к сиденью шофера. «Майор» отвлек внимание шофера в другую сторону, и в эту минуту узник вышел из ворот. Одного сигнала было достаточно, чтобы он устремился к автомобилю. Часовой помчался за ним в сопровождении «майора», который поскользнулся и ловко упал на спину, увлекая за собой часового. Через секунду «майор» бросился к калитке и стал стрелять из своего автоматического пистолета по уезжающему автомобилю. Пока часовой добрался до калитки, машина исчезла. Была организована погоня, но беглецов не нашли. «Полковник» и «Мюллер» благополучно добрались до Испании; границу они перешли по хорошо известной им дороге, отмеченной группой контрразведчиков.

 

По приезде принц был радостно принят хозяевами «полковника» из германской контрразведки. «Полковник» был предметом восхищения кайзеровских авантюристов и, что важнее всего, он завоевал полное доверие всей германской контрразведки.

 

Его преданность германскому делу была установлена. Некоторое время спустя «полковник» снова поехал во Францию; на этот раз с заданием достать для Германии чертежи недавно сделанного важного изобретения.

 

— Я знаю одного нужного человека в Париже, — сказал «полковник» германскому начальнику, — который за большую сумму денег даст вам то, что вы хотите.

 

Принц не захотел, чтобы «полковник» вернулся во Францию.

 

— Он слишком храбрый человек. Он идет на верную смерть. Кроме того, я ему так много обязан, что ничем не смогу уплатить свой долг. Он мне спас жизнь, — говорил принц.

 

После долгих споров «полковник» получил разрешение ехать. На этот раз он въехал во Францию другим путем и при совершенно других обстоятельствах.

 

Один опытный испанский проводник, который знал каждую пядь земли в горах, должен был проводить его во Францию. [111] В темную ночь, когда бушевала гроза, они отправились в путь, с тем чтобы перейти границу. Горная тропа, по которой они шли, таила в себе множество опасностей даже в прекрасную погоду; одни только контрабандисты знали ее.

 

Когда путники поднялись по тропинке, она местами стала до того узка, что лишь несколько сантиметров отделяли их от края пропасти в несколько тысяч футов глубиной: один толчок, и смерть неминуема.

 

Американец и проводник насквозь промокли. Скользя, скатываясь, а иногда ползая на четвереньках, они начали спускаться вниз.

 

На рассвете они увидели Францию.

 

Убедившись в том, что поблизости нет часовых, путники пробрались украдкой в одну маленькую деревню. Тут «полковник» простился со своим другом контрабандистом.

 

Прячась по ночам и путешествуя днем, «полковник» избегал городов, как чумы. У него не было никаких документов. Но ему повезло. Американский грузовик взял его с собой, так как он представился человеком, направляющимся в Париж для того, чтобы поступить в американский экспедиционный корпус.

 

В Париже он остановился в прежней гостинице, где его вскоре посетил «начальник» и другие товарищи. Все они были восхищены его возвращением, так как сильно беспокоились, не получая со времени его бегства никаких известий о нем.

 

Теперь начинается новая фаза в приключениях «полковника». Его послали для того, чтобы достать секретные чертежи недавно изобретенного американцами танка.

 

«Начальник» и «майор» совещались относительно того, как ввести германцев в заблуждение какими-нибудь никчемными чертежами.

 

Для помощи пригласили «инженера». Ему указали все опасности этой задачи, где единственной наградой может оказаться расстрел у каменной стены на рассвете, но «инженер» был храбр.

 

— Я решился, — сказал он, — я хочу помочь делу.

 

Он принялся за работу, достал схемы и чертежи какого-то мотора и механических частей, с помощью которых можно было надуть германцев. «Инженер» должен был вернуться вместе с «полковником» и говорить на таком техническом языке, чтобы начальники германской контрразведки в Сан-Себастьяне ничего не могли понять.

 

Под предлогом, что они ищут германских дезертиров, друзья поехали к испанской границе, пробрались очень осторожно в горы, и явились к германской пятерке в Сан-Себастьяне. [112]

 

«Инженер» пытался объяснить немецким контрразведчикам на техническом языке привезенные чертежи, но, как он этого и хотел, подробности оказались слишком сложны для того, чтобы их могли понять. «Инженер» намеренно их запутал.

 

Тогда было решено, что единственным выходом является посылка «инженера» в Германию. Но когда «полковник» предложил этот план «инженеру», последний отказался поехать без «полковника». Тогда принц Иоахим вмешался в переговоры.

 

Его сильно интересовали планы «полковника», и он разрешил основной вопрос, заявив, что оба поедут в Германию вместе с ним.

 

— А как? — спросил «полковник». — Через Францию невозможно, через нейтральные страны также нельзя, потому что все союзные разведки знают меня. Меня арестуют на первой пограничной заставе.

 

— Не беспокойтесь, — ответил принц, — у нас имеется регулярное сообщение между Испанией и Кильским каналом.

 

Уже свыше трех лет, как наши подводные лодки курсируют по этой линии. До сих пор было только два несчастных случая на этой секретной линии. Вы должны решиться рискнуть.

 

Я с вами поеду и буду отвечать за вашу безопасность перед нашим генеральным штабом.

 

На этом и договорились.

 

Ожидаемая подводная лодка прибыла через два дня. «Полковник» слышал, что капитан рассказывал пятерке о том, как в английском Ла-Манше два контрминоносца гнались за ним несколько часов. Он избежал катастрофы тем, что нырнул и опустился на дно на очень большой глубине и оставался там около шести часов.

 

— Эти англичане порядком надоели нам, командирам подводных лодок! — сказал он многозначительно.

 

Члены германской пятерки переглянулись друг с другом. Они знали этого командира подводной лодки. Это был человек опытный, твердый и решительный. Если он говорил, то обдумывал свои слова.

 

Когда капитану сказали, что ему придется взять на борт трех пассажиров, он заявил, что не возьмет ни одного. Но принц Иоахим настоял на своем, и дело было улажено.

 

С наступлением, сумерек маленький отряд был доставлен на лодке к подводному кораблю. Оба разведчика были помещены в маленьком купе. Капитан предупредил их, что там они будут жить до конца рейса.

 

— Не выходите из вашей кабины. Мой экипаж не любит [113] ни англичан, ни американцев. Вас могут ударить. Матросы не понимают методов разведки.

 

Так они провели все плавание. Один раз их навестил принц и вежливо осведомился об их здоровье. Но кроме этого визита, а также ежедневного посещения одного германского младшего офицера, который приносил им пищу, ничего не происходило, что могло бы нарушить однообразие этого путешествия.

 

Наконец, рейс окончился, и лодка всплыла на поверхность в германских территориальных водах у укрепленного входа в Кильскую гавань.

 

Когда американцы высадились на берег, принц повел их по большой гавани для подводных лодок к близлежащим казармам, велел им ждать, а сам пошел к командующему морской базой.

 

Во время ожидания они обратили на себя внимание многих офицеров. Один офицер, который вышел из дома командующего, остановился около них и заговорил по-английски.

 

Он задал им несколько вопросов об их национальности, потом осведомился, говорят ли они по-немецки. Когда ему ответили отрицательно, он обратился к группе наблюдателей и сказал по-немецки:

 

— Эти двое американцев — предатели, они уже продают свою родину.

 

Потом у дверей появился принц и дал им знак следовать за ним. Их представили генералу, который свободно говорил по-английски.

 

— Мне сказали, что вы спасли жизнь его королевскому высочеству. Германия вам вечно будет обязана. Пока вы будете здесь, под моим попечением, вы можете рассчитывать на полный личный комфорт и на мою защиту.

 

Все улыбались и кланялись, когда принц распрощался и ушел. Американцы видели его в последний раз.

 

Потом генерал обратился к ним и сказал:

 

— Я назначил офицера для вашего личного обслуживания. Он будет вместе с тем переводчиком. Я пошлю за ним, — и он нажал кнопку на своем столе. Послышался стук у дверей, и в комнату вошел офицер. — Вот капитан Шмидт, — сказал генерал. «Полковник» и «инженер» вытаращили глаза от изумления.

 

Это был тот самый офицер, который недавно так оскорбительно отозвался о них. Глаза у них разгорелись, когда они пошли за ним.

 

Устроив бегство принца Иоахима, «полковник» и «инженер» [114] завоевали доверие германской разведки и приехали в Киль с «липовыми» чертежами американского танка вместо настоящих, которые они должны были достать.

 

Они пробыли в казармах почти два дня. На второй день вечером капитан Шмидт велел им быть готовыми ехать на следующее утро в генеральный штаб. Наконец-то, они увидят мощную контролирующую машину императорской германской армии!

 

В течение всего следующего дня они ехали в закрытом купе первого класса и вечером прибыли в Кобленц. Их отвели в маленькую гостиницу, и капитан Шмидт предложил им привести себя в порядок. Им разрешат выходить от 10 утра до 5 часов вечера, но они должны выдавать себя за испанцев; для этого им вручили два удостоверения личности на случай, если на улице ими заинтересуются сотрудники германской контрразведки.

 

На следующий день они пошли в одно маленькое, но изысканное кафе. Там они разговаривали по-испански на общие темы и так тихо, что их не мог бы понять кто-либо желающий подслушать беседу.

 

Посидев в кафе с полчаса, «полковник» заметил, что одна довольно миловидная девушка, очень изысканно одетая, все время смотрит на них. Он сделал вид, что ничего не замечает, но каждый раз, когда его глаза глядели в ту сторону, они встречали настойчивый взгляд этой женщины.

 

Собираясь уйти, они стали искать официанта, но не успели 'расплатиться, как к их столику подошла эта женщина и заговорила с ними по-испански.

 

— Извините меня, но мне кажется, что вы иностранцы. Я предполагаю, что вы испанцы. Официант мне это подтвердил.

 

— Да, — сказал «полковник», — я вижу, что вы говорите на нашем языке. Садитесь с нами. Выпейте стакан кофе. Как приятно слышать родную речь в устах такой очаровательной особы, как вы.

 

Молодая женщина села за стол, и все трое разговаривали свыше часа. В конце концов, они условились встретиться завтра в этом же месте.

 

Когда они вернулись к себе в гостиницу, «полковник» обратился к «инженеру».

 

— Это разведчица! Ее подослали для того, чтобы нас выслеживать. Возможно, что она будет ухаживать за одним из нас для того, чтобы попытаться выпытать кое-что. Я думаю, что она метит в меня, и я постараюсь сыграть свою роль. [115]

 

С тех пор новая знакомая встречалась с ним каждый день. Через неделю пришел Шмидт и сказал, что «инженеру» придется ежедневно ходить в отдел авиации и механики для того, чтобы рассмотреть чертежи вместе с германскими экспертами. Пока генеральный штаб не готов принять «полковника», и он может располагать своим временем наилучшим для себя образом.

 

Оба разведчика чувствовали, что германская разведка играет ими. Они нужны ей только временно. Все указывало на это.

 

— Если они хотят вас прогнать, не допустите этого, — сказал «полковник» своему товарищу. — Это будет для вас верная гибель. Когда они добудут информацию, нам будет конец. Я очень ясно вижу их намерения. Они нас перехитрили.

 

В таком случае наша миссия будет бесплодной и все жертвы, которые мы принесли, окажутся напрасными. Во всяком случае, если придется умереть, — умрем вместе.

 

Но произошло нечто непредвиденное, что совершенно изменило положение. Грета, германская разведчица, влюбилась в «полковника». Однажды днем она сказала ему:

 

— Меня послали для того, чтобы обольстить вас, но вместо этого я стала жертвой своего собственного чувства. И это я, Грета, которая думала, что недоступна для таких вещей!

 

Она была глубоко взволнована.

 

— Давайте завтра встретимся в парке, а не здесь; я хочу вам многое рассказать.

 

В ту же ночь оба американца рассмотрели положение со всех точек зрения. Оба инстинктивно чувствовали, что они под угрозой разоблачения. Это было лишь вопросом времени.

 

«Инженер» был уверен, что германские эксперты работали. Их заинтересованность была большая; как только они будут знать об этом изоб