А. А. Бестужев (1797–1837) и К. Ф. Рылеев (1795–1826)

_{Сочиненные совместно агитационные песни}

 

 

55

Ты скажи, говори,

Как в России цари

Правят.

 

Ты скажи поскорей,

Как в России царей

Давят.

 

Как капралы Петра

Провожали с двора

Тихо.

 

А жена пред дворцом

Разъезжала верхом

Лихо.

 

Как курносый злодей

Воцарился по ней.

Горе!

 

Но господь, русский бог,

Бедным людям помог

Вскоре.

 

<1823>

 

 

56

_{(Отрывок)}

Ах, тошно мне

И в родной стороне;

Всё в неволе,

В тяжкой доле,

Видно, век вековать.

 

Долго ль русский народ

Будет рухлядью господ,

И людями,

Как скотами,

Долго ль будут торговать?

 

Кто же нас кабалил,

Кто им барство присудил

И над нами,

Бедняками,

Будто с плетью посадил?

 

Глупость прежних крестьян

Стала воле в изъян,

И свобода

У народа

Силой бар задушена.

 

А что силой отнято,

Силой выручим мы то.

И в приволье,

На раздолье

Стариною заживем.

 

А теперь господа

Грабят нас без стыда,

И обманом

Их карманом

Стала наша мошна.

 

Они кожу с нас дерут,

Мы посеем — они жнут.

Они воры,

Живодеры,

Как пиявки, кровь сосут…

 

<1823>

 

 

Из «Подблюдных песен»

 

 

57

Уж как на небе две радуги,

А у добрых людей две радости:

Правда в суде, да свобода везде.

Да и будут они россиянам даны. Слава!

· · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · · ·

 

 

58

Как идет кузнец да из кузницы. Слава!

Что несет кузнец? Да три ножика.

Вот уж первой-то нож на злодеев вельмож,

А другой-то нож — на попов, на святош.

А молитву сотворя — третий нож на царя.

Кому вынется, тому сбудется;

А кому сбудется, не минуется. Слава!

 

1824 или 1825

 

 

А. И. Одоевский (1802–1839)

 

 

59. Тризна

Утихнул бой Гафурский. По волнам

Летят изгнанники отчизны.

Они, пристав к Исландии брегам,

Убитым в честь готовят тризны.

Златится мед, играет меч с мечом…

Обряд исполнили священный,

И мрачные воссели пред холмом

И внемлют арфе вдохновенной.

 

 

_{С к а л ь д}

Утешьтесь о павших! Они в облаках

Пьют юных Валкирий живые лобзанья.

Их чела цветут на небесных пирах,

Над прахом костей расцветает преданье.

Утешьтесь! За павших ваш меч отомстит.

И где б ни потухнул наш пламенник жизни,

Пусть доблестный дух до могилы кипит,

Как чаша заздравная в память отчизны.

 

1828

 

 

60. А. М. Янушкевичу, разделившему со мною ветку кипарисовую с могилы Лауры

В странах, где сочны лозы виноградные,

Где воздух, солнце, сень лесов

Дарят живые чувства и отрадные,

И в девах дышит жизнь цветов,

Ты был! — пронес пытливый посох странника

Туда, где бьет Воклюзский ключ…

Где ж встретил я тебя, теперь изгнанника?

В степях, в краю снегов и туч!

И что осталось в память солнца южного?

Одну лишь ветку ты хранил

С могилы Ла&#769;уры: — полный чувства дружного.

И ту со мною разделил!

Так будем же печалями заветными

Делиться здесь, в отчизне вьюг,

И крыльями, для мира незаметными,

Перелетать на чудный юг,

Туда, где дол цветет весною яркою

Под шепот Авиньонских струй

И мысль твоя с Лаурой и Петраркою

Слилась, как нежный поцелуй.

 

1836

 

 

61. Брак Грузии с Русским царством

Дева черноглазая! Дева чернобровая!

Грузия! дочь и зари, и огня!

Страсть и нега томная, прелесть вечно новая

Дышат в тебе, сожигая меня!

Не томит тебя кручина

Прежних, пасмурных годов!

Много было женихов,

Ты избрала — Исполина!

 

Вот он идет: по могучим плечам

Пышно бегут светлорусые волны;

Взоры подобны небесным звезда&#769;м,

Весь он и жизни и крепости полный,

Гордо идет, без щита и меча;

Только с левого плеча,

Зыблясь, падает порфира;

Светл он, как снег; грудь, что степь, широка,

А железная рука

Твердо правит осью мира.

 

Вышла невеста навстречу; любовь

Зноем полудня зажгла ее кровь;

И, откинув покрывало

От стыдливого чела,

В даль всё глядела, всем звукам внимала,

Там, под Казбеком, в ущелье Дарьяла,

Жениха она ждала.

 

В сладостном восторге с ним повстречалась

И перстнями поменялась;

В пене Терека к нему

бросилась бурно в объятья, припала

Нежно на грудь жениху своему.

Приняла думу, и вся — просияла.

Прошлых веков не тревожься печалью,

Вечно к России любовью гори, —

Слитая с нею, как с бранною сталью

Пурпур зари.

 

1838

 

 

И. И. Козлов (1779–1840)

 

 

62. Вечерний звон

Вечерний звон, вечерний звон!

Как много дум наводит он

О юных днях в краю родном,

Где я любил, где отчий дом,

И как я, с ним навек простясь

Там слушал звон в последний раз!

 

Уже не зреть мне светлых дней

Весны обманчивой моей!

И сколько нет теперь в живых

Тогда веселых, молодых!

И крепок их могильный сон;

Не слышен им вечерний звон.

 

Лежать и мне в земле сырой!

Напев унывный надо мной

В долине ветер разнесет;

Другой певец по ней пройдет,

И уж не я, а будет он

В раздумье петь вечерний звон!

 

<1827>

 

 

Е. А. Баратынский (1800–1844)

 

 

63. Поцелуй

Сей поцелуй, дарованный тобой,

Преследует мое воображенье:

И в шуме дня и в тишине ночной

Я чувствую его напечатленье!

Случайным сном забудусь ли порой —

Мне снишься ты, мне снится наслажденье!

Блаженствую, обманутый мечтой,

Но в тот же миг встречаю пробужденье, —

Обман исчез, один я, и со мной

Одна любовь, одно изнеможенье.

 

1822

 

 

64. Звезда

Взгляни на звезды: много звезд

В безмолвии ночном

Горит, блестит кругом луны

На небе голубом.

 

Взгляни на звезды: между них

Милее всех одна!

За что же? Ранее встает,

Ярчей горит она?

 

Нет! утешает свет ее

Расставшихся друзей:

Их взоры, в синей вышине,

Встречаются на ней.

 

Она на небе чуть видна,

Но с думою глядит,

Но взору шлет ответный взор

И нежностью горит.

 

С нее в лазоревую ночь

Не сводим мы очес,

И провожаем мы ее

На небо и с небес.

 

Себе звезду избрал ли ты?

В безмолвии ночном

Их много блещет и горит

На небе голубом.

 

Не первой вставшей сердце вверь

И, суетный в любви,

Не лучезарнейшую всех

Своею назови.

 

Ту назови своей звездой,

Что с думою глядит,

И взору шлет ответный взор,

И нежностью горит.

 

1824

 

 

65

Чудный град порой сольется

Из летучих облаков,

Но лишь ветр его коснется,

Он исчезнет без следов.

 

Так мгновенные созданья

Поэтической мечты

Исчезают от дыханья

Посторонней суеты.

 

<1829>

 

 

66. Последний поэт

_{(Отрывок)}

Век шествует путем своим железным,

В сердцах корысть, и общая мечта

Час от часу насущным и полезным

Отчетливей, бесстыдней занята.

Исчезнули при свете просвещенья

Поэзии ребяческие сны,

И не о ней хлопочут поколенья,

Промышленным заботам преданы.

 

Для ликующей свободы

Вновь Эллада ожила,

Собрала свои народы

И столицы подняла;

В ней опять цветут науки,

Носит понт торговли груз,

Но не слышны лиры звуки

В первобытном рае муз!

 

Блестит зима дряхлеющего мира,

Блестит! Суров и бледен человек;

Но зелены в отечестве

Омира Холмы, леса, брега лазурных рек.

Цветет Парнас! пред ним, как в оны годы,

Кастальский ключ живой струею бьет;

Нежданный сын последних сил природы —

Возник Поэт, — идет он и поет.

 

Воспевает, простодушный,

Он любовь и красоту,

И науки, им ослушной,

Пустоту и суету:

Мимолетные страданья

Легкомыслием целя,

Лучше, смертный, в дни незнанья

Радость чувствует земля.

 

Поклонникам Урании холодной

Поет, увы! он благодать страстей;

Как пажити Эол бурнопогодный,

Плодотворят они сердца людей;

Живительным дыханием развита,

Фантазия подъемлется от них,

Как некогда возникла Афродита

Из пенистой пучины вод морских.

 

И зачем не предадимся

Снам улыбчивым своим?

Жарким сердцем покоримся

Думам хладным, а не им!

Верьте сладким убежденьям

Вас ласкающих очес

И отрадным откровеньям

Сострадательных небес!

 

<1835>

 

 

67

Были бури, непогоды,

Да младые были годы!

 

В день ненастный, час гнетучий

Грудь подымет вздох могучий;

 

Вольной песнью разольется,

Скорбь-невзгода распоется!

 

А как век-то, век-то старый

Обручится с лютой карой,

 

Груз двойной с груди усталой

Уж не сбросит вздох удалый,

 

Не положишь ты на голос

С черной мыслью белый волос!

 

1839

 

 

68. Звезды

Мою звезду я знаю, знаю,

И мой бокал

Я наливаю, наливаю,

Как наливал.

Гоненьям рока, злобе света

Смеюся я:

Живет не здесь — в звездах Моэта

Душа моя!

Когда ж коснутся уст прелестных

Уста мои,

Не нужно мне ни звезд небесных,

Ни звезд Аи!

 

<1839>

 

 

69

На что вы, дни! Юдольный мир явленья

Свои не изменит!

Все ведомы, и только повторенья

Грядущее сулит.

 

Недаром ты металась и кипела,

Развитием спеша,

Свой подвиг ты свершила прежде тела,

Безумная душа!

 

И, тесный круг подлунных впечатлений

Сомкнувшая давно,

Под веяньем возвратных сновидений

Ты дремлешь; а оно

 

Бессмысленно глядит, как утро встанет,

Без нужды ночь сменя,

Как в мрак ночной бесплодный вечер канет,

Венец пустого дня!

 

<1840>

 

 

А. И. Полежаев (1804 или 1805–1838)

 

 

70. Песнь пленного ирокезца

Я умру! на позор палачам

Беззащитное тело отдам!

Равнодушно они

Для забавы детей

Отдирать от костей

Будут жилы мои!

Обругают, убьют

И мой труп разорвут!

Но стерплю! Не скажу ничего,

Не наморщу чела моего!

И, как дуб вековой,

Неподвижный от стрел,

Неподвижен и смел,

Встречу миг роковой

И, как воин и муж,

Перейду в страну душ.

Перед сонмом теней воспою

Я бесстрашную гибель мою.

И рассказ мой пленит

Их внимательный слух,

И воинственный дух

Стариков оживит;

И пройдет по устам

Слава громким делам.

И рекут они в голос один:

«Ты достойный прапрадедов сын!»

Совокупной толпой

Мы на землю сойдем

И в родных разольем

Пыл вражды боевой;

Победим, поразим

И врагам отомстим!

Я умру! на позор палачам

Беззащитное тело отдам!

Но, как дуб вековой,

Неподвижный от стрел,

Я недвижим и смел

Встречу миг роковой!

 

Между 1826–1828

 

 

71. Провидение

_{(Отрывок)}

Я погибал…

Мой злобный гений

Торжествовал!..

Отступник мнений

Своих отцов,

Враг угнетений,

Как царь духо&#769;в,

В душе безбожной

Надежды ложной

Я не питал

И из Эреба

Мольбы на небо

Не воссылал.

Мольба и вера

Для Люцифера

Не созданы, —

Гордыне смелой

Они смешны.

Злодей созрелый,

В виду смертей

В когтях чертей —

Всегда злодей.

Порабощенье,

Как зло за зло,

Всегда влекло

Ожесточенье.

Окаменен,

Как хладный камень,

Ожесточен,

Как серный пламень,

Я погибал

Без сожалений,

Без утешений…

Мой злобный гений

Торжествовал!

 

Между 1826–1828

 

 

72. Песнь погибающего пловца

_{(Отрывок)}

 

I

Вот мрачится

Свод лазурный!

Вот крутится

Вихорь бурный!

Ветр свистит,

Гром гремит,

Море стонет —

Путь далёк…

Тонет, тонет

Мой челнок!

 

 

II

Всё чернее

Свод надзвездный,

Всё страшнее

Воют бездны.

Глубь без дна —

Смерть верна!

Как заклятый

Враг грозит,

Вот девятый

Вал бежит!..

 

 

III

Горе, горе!

Он настигнет:

В шумном море

Челн погибнет!

Гроб готов…

Треск громов

Над пучиной

Ярых вод —

Вздох пустынный

Разнесет!

 

<1832>

 

 

73. Песня

У меня ль, молодца,

Ровно в двадцать лет

Со бела со лица

Спал румяный цвет,

Черный волос кольцом

Не бежит с плеча;

На ремне золотом

Нет грозы-меча,

За железным щитом

Нет копья-огня,

Под черкесским седлом

Нет стрелы-коня;

Нет перстней дорогих

Подарить мило&#769;й!

Без невесты жених,

Без попа налой…

Расступись, расступись,

Мать сыра земля!

Прекратись, прекратись,

Жизнь-тоска моя!

Лишь по ней, по мило&#769;й,

Красен белый свет;

Без мило&#769;й, дорогой

Счастья в мире нет!

 

<1832>

 

 

Н. М. Языков (1803–1846)

 

 

74. Песня

Он был поэт: беспечными глазами

Глядел на мир и миру был чужой;

Он сладостно беседовал с друзьями;

Он красоту боготворил душой;

Он воспевал счастливыми стихами

Харит, вино, и дружбу, и покой.

 

Блажен, кто знал разумное веселье!

Чья жизнь была свободна и чиста,

Кто с музами делил свое безделье,

Кому любви прохладные уста

Свевали с вежд недолгое похмелье,

И с ним — его довольная мечта!

 

И в честь ему на будущие лета

Не худо бы сей учредить обряд:

Порою звезд и месячного света

Мы сходимся в благоуханный сад

И там поем любимый гимн поэта,

И до утра фиалы прозвенят!

 

Пусть видит мир, как наших поминают,

Как иногда свирели звук простой

Да скромный хмель и мирт переживают

Победный гром и памятник златой,

И многие, уж заодно, познают,

Что называть мирскою суетой.

1831

 

 

75. Бессонница

Что мечты мои волнует

На привычном ложе сна?

На лицо и грудь мне дует

Свежим воздухом весна,

Тихо очи мне целует

Полуночная луна.

 

Ты ль, приют восторгам, нежным,

Радость юности моей,

Ангел взором безмятежным,

Ангел прелестью очей,

Персей блеском белоснежным,

Мягких золотом кудрей!

 

Ты ли мне любви мечтами

Прогоняешь мирны сны?

Ты ли свежими устами

Навеваешь свет луны,

Скрыта легкими тенями

Соблазнительной весны?

 

Благодатное виденье,

Тихий ангел! успокой,

Усыпи души волненье,

Чувства жаркие напой

И даруй мне утомленье,

Освященное тобой!

 

1831

 

 

М. Ю. Лермонтов (1814–1841)

 

 

76. Баллада

 

_{(Из Байрона)}

Берегись! берегись! над бургосским путем

Сидит один черный монах;

Он бормочет молитву во мраке ночном,

Панихиду о прошлых годах.

Когда Мавр пришел в наш родимый дол,

Оскверняючи церкви порог,

Он без дальних слов выгнал всех чернецов;

Одного только выгнать не мог.

 

Для добра или зла (я слыхал не один,

И не мне бы б том говорить),

Когда возвратился тех мест господин,

Он никак не хотел уходить.

Хоть никто не видал, как по замку блуждал

Монах, но зачем возражать?

Ибо слышал не раз я старинный рассказ,

Который страшусь повторять.

 

Рождался ли сын, он рыдал в тишине,

Когда ж прекратился сей род,

Он по звучным полам при бледной луне

Бродил и взад и вперед.

 

1830

 

 

77. Желание

Зачем я не птица, не ворон степной.

Пролетевший сейчас надо мной?

Зачем не могу в небесах я парить

И одну лишь свободу любить?

 

На запад, на запад помчался бы я,

Где цветут моих предков поля,

Где в замке пустом, на туманных горах,

Их забвенный покоится прах.

 

На древней стене их наследственный щит

И заржавленный меч их висит.

Я стал бы летать над мечом и щитом

И смахнул бы я пыль с них крылом;

 

И арфы шотландской струну бы задел,

И по сводам бы звук полетел;

Внимаем одним, и одним пробужден,

Как раздался, так смолкнул бы он.

 

Но тщетны мечты, бесполезны мольбы

Против строгих законов судьбы.

Меж мной и холмами отчизны моей

Расстилаются волны морей.

 

Последний потомок отважных бойцов

Увядает средь чуждых снегов;

Я здесь был рожден, но нездешний душой…

О! зачем я не ворон степной?..

 

1831

 

 

78. Небо и звезды

Чисто вечернее небо,

Ясны далекие звезды,

Ясны, как счастье ребенка;

О! для чего мне нельзя и подумать:

Звезды, вы ясны, как счастье мое!

 

Чем ты несчастлив? —

Скажут мне люди.

Тем я несчастлив,

Добрые люди, что звезды и небо —

Звезды и небо! — а я человек!..

 

Люди друг к другу

Зависть питают;

Я же, напротив,

Только завидую звездам прекрасным,

Только их место занять бы хотел.

 

1831

 

 

79. Земля и небо

Как землю нам больше небес не любить?

Нам небесное счастье темно;

Хоть счастье земное и меньше в сто раз,

Но мы знаем, какое оно.

 

О надеждах и муках былых вспоминать

В нас тайная склонность кипит;

Нас тревожит неверность надежды земной,

А краткость печали смешит.

 

Страшна в настоящем бывает душе

Грядущего темная даль;

Мы блаженство желали б вкусить в небесах,

Но с миром расстаться нам жаль.

 

Что во власти у нас, то приятнее нам,

Хоть мы ищем другого порой,

Но в час расставанья мы видим ясней,

Как оно породнилось с душой.

 

1831

 

 

80. Казачья колыбельная песня

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

Тихо смотрит месяц ясный

В колыбель твою.

Стану сказывать я сказки,

Песенку спою;

Ты ж дремли, закрывши глазки,

Баюшки-баю.

 

По камням струится Терек,

Плещет мутный вал;

Злой чечен ползет на берег,

Точит свой кинжал;

Но отец твой старый воин,

Закален в бою:

Спи, малютка, будь спокоен,

Баюшки-баю.

 

Сам узнаешь, будет время,

Бранное житье;

Смело вденешь ногу в стремя

И возьмешь ружье.

Я седельце боевое

Шелком разошью…

Спи, дитя мое родное,

Баюшки-баю.

 

Богатырь ты будешь с виду

И казак душой.

Провожать тебя я выйду —

Ты махнешь рукой…

Сколько горьких слез украдкой

Я в ту ночь пролью!..

Спи, мой ангел, тихо, сладко,

Баюшки-баю.

 

Стану я тоской томиться,

Безутешно ждать;

Стану целый день молиться,

По ночам гадать;

Стану думать, что скучаешь

Ты в чужом краю…

Спи ж, пока забот не знаешь.

Баюшки-баю.

 

Дам тебе я на дорогу

Образок святой:

Ты его, моляся богу,

Ставь перед собой;

Да готовясь в бой опасный,

Помни мать свою…

Спи, младенец мой прекрасный,

Баюшки-баю.

 

1838

 

 

81

Ребенка милого рожденье

Приветствует мой запоздалый стих.

Да будет с ним благословенье

Всех ангелов небесных и земных!

Да будет он отца достоин,

Как мать его, прекрасен и любим;

Да будет дух его спокоен

И в правде тверд, как божий херувим.

Пускай не знает он до срока

Ни мук любви, ни славы жадных дум;

Пускай глядит он без упрека

На ложный блеск и ложный мира шум;

Пускай не ищет он причины

Чужим страстям и радостям своим,

И выйдет он из светской тины

Душою бел и сердцем невредим!

 

1839

 

 

82. И скучно и грустно

И скучно и грустно, и некому руку подать

В минуту душевной невзгоды…

Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?..

А годы проходят — все лучшие годы!

 

Любить… но кого же?.. на время — не стоит труда,

А вечно любить невозможно.

В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа:

И радость, и муки, и всё там ничтожно…

 

Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг

Исчезнет при слове рассудка;

И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем

вокруг, —

Такая пустая и глупая шутка…

 

1840

 

 

83

Есть речи — значенье

Темно иль ничтожно,

Но им без волненья

Внимать невозможно.

 

Как полны их звуки

Безумством желанья!

В них слезы разлуки,

В них трепет свиданья.

 

Не встретит ответа

Средь шума мирского

Из пламя и света

Рожденное слово;

 

Но в храме, средь боя

И где я ни буду,

Услышав, его я

Узнаю повсюду.

 

Не кончив молитвы,

На звук тот отвечу

И брошусь из битвы

Ему я навстречу.

 

1840

 

 

84. Из Гете

Горные вершины

Спят во тьме ночной;

Тихие долины

Полны свежей мглой;

Не пылит дорога,

Не дрожат листы…

Подожди немного,

Отдохнешь и ты.

 

1840

 

 

85. Тучи

Тучки небесные, вечные странники!

Степью лазурною, цепью жемчужною

Мчитесь вы, будто как я же, изгнанники

С милого севера в сторону южную.

 

Кто же вас гонит: судьбы ли решение?

Зависть ли тайная? злоба ль открытая?

Или на вас тяготит преступление?

Или друзей клевета ядовитая?

 

Нет, вам наскучили нивы бесплодные…

Чужды вам страсти и чужды страдания;

Вечно холодные, вечно свободные,

Нет у вас родины, нет вам изгнания.

 

1840

 

 

86. Завещание

Наедине с тобою, брат,

Хотел бы я побыть:

На свете мало, говорят,

Мне остается жить!

Поедешь скоро ты домой:

Смотри ж… Да что? моей судьбой,

Сказать по правде, очень

Никто не озабочен.

 

А если спросит кто-нибудь…

Ну, кто бы ни спросил,

Скажи им, что навылет в грудь

Я пулей ранен был;

Что умер честно за царя,

Что плохи наши лекаря

И что родному краю

Поклон я посылаю.

 

Отца и мать мою едва ль

Застанешь ты в живых…

Признаться, право, было б жаль

Мне опечалить их;

Но если кто из них и жив,

Скажи, что я писать ленив,

Что полк в поход послали

И чтоб меня не ждали.

 

Соседка есть у них одна…

Как вспомнишь, как давно

Расстались!.. Обо мне она

Не спросит… всё равно,

Ты расскажи всю правду ей,

Пустого сердца не жалей;

Пускай она поплачет…

Ей ничего не значит!

 

1840

 

 

87. Сказка для детей

_{(Отрывок из поэмы)}

 

1

Умчался век эпических поэм,

И повести в стихах пришли в упадок;

Поэты в том виновны не совсем

(Хотя у многих стих не вовсе гладок);

И публика не права между тем.

Кто виноват, кто прав — уж я не знаю,

А сам стихов давно я не читаю —

Не потому, чтоб не любил стихов,

А так: смешно ж терять для звучных строф

Златое время… в нашем веке зрелом,

Известно вам, все заняты мы делом.

 

 

2

Стихов я не читаю — но люблю

Марать шутя бумаги лист летучий;

Свой стих за хвост отважно я ловлю;

Я без ума от тройственных созвучий

И влажных рифм — как например на ю.

Вот почему пишу я эту сказку.

Ее волшебно-темную завязку

Не стану я подробно объяснять,

Чтоб кой-каких допросов избежать:

Зато конец не будет без морали,

Чтобы ее хоть дети прочитали.

 

 

3

Герой известен, и не нов предмет;

Тем лучше: устарело всё, что ново!

Кипя огнем и силой юных лет,

Я прежде пел про демона иного:

То был безумный, страстный, детский бред.

Бог знает где заветная тетрадка?

Касается ль душистая перчатка

Ее листов — и слышно; c'est joli?..[11]

Иль мышь над ней старается в пыли?..

Но этот черт совсем иного сорта —

Аристократ и не похож на черта.

 

 

4

Перенестись теперь прошу сейчас

За мною в спальню: розовые шторы

Опущены, с трудом лишь может глаз

Следить ковра восточные узоры.

Приятный трепет вдруг объемлет вас,

И, девственным дыханьем напоенный,

Огнем в лицо вам пышет воздух сонный;

Вот ручка, вот плечо, и возле них

На кисее подушек кружевных

Рисуется младой, но строгий профиль…

И на него взирает Мефистофель.

 

<1839–1840>

 

 

88

На севере диком стоит одиноко

На голой вершине сосна

И дремлет качаясь, и снегом сыпучим

Одета, как ризой, она.

 

И снится ей всё, что в пустыне далекой —

В том крае, где солнца восход,

Одна и грустна на утесе горючем

Прекрасная пальма растет.

 

1841

 

 

89. Утес

Ночевала тучка золотая

На груди утеса-великана;

Утром в путь она умчалась рано,

По лазури весело играя;

 

Но остался влажный след в морщине

Старого утеса. Одиноко

Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

 

1841

 

 

90

Sie liebten sich beide, doch keener

Wollt'es dem andern gestehn.

Heine. [12]

 

Они любили друг друга так долго и нежно,

С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!

Но, как враги, избегали признанья и встречи,

И были пусты и хладны их краткие речи.

 

Они расстались в безмолвном и гордом страданье

И милый образ во сне лишь порою видали.

И смерть пришла: наступило за гробом свиданье…

Но в мире новом друг друга они не узнали.

 

1841

 

 

91. Свиданье

_{(Отрывок)}

 

1

Уж за горой дремучею

Погас вечерний луч,

Едва струей гремучею

Сверкает жаркий ключ;

Сады благоуханием

Наполнились живым,

Тифлис объят молчанием,

В ущелье мгла и дым.

Летают сны-мучители

Над грешными людьми,

И ангелы-хранители

Беседуют с детьми.

 

 

2

Там за твердыней старою

На сумрачной горе

Под свежею чинарою

Лежу я на ковре.

Лежу один и думаю:

Ужели не во сне

Свиданье в ночь угрюмую

Назначила ты мне?

И в этот час таинственный,

Но сладкий для любви,

Тебя, мой друг единственный,

Зовут мечты мои.

 

 

3

Внизу огни дозорные

Лишь на мосту горят,

И колокольни черные,

Как сторожи, стоят;

И поступью несмелою

Из бань со всех сторон

Выходят цепью белою

Четы грузинских жен;

Вот улицей пустынною

Бредут, едва скользя…

Но под чадрою длинною

Тебя узнать нельзя!..

 

 

4

Твой домик с крышей гладкою

Мне виден вдалеке;

Крыльцо с ступенью шаткою

Купается в реке;

Среди прохлады, веющей

Над синею Курой,

Он сетью зеленеющей

Опутан плющевой;

За тополью высокою

Я вижу там окно…

Но свечкой одинокою

Не светится оно!

 

 

5

Я жду. В недоумении

Напрасно бродит взор:

Кинжалом в нетерпении

Изрезал я ковер;

Я жду с тоской бесплодною,

Мне грустно, тяжело…

Вот сыростью холодною

С востока понесло,

Краснеют за туманами

Седых вершин зубцы,

Выходят с караванами

Из города купцы…

 

1841

 

 

92. Листок

Дубовый листок оторвался от ветки родимой

И в степь укатился, жестокою бурей гонимый;

Засох и увял он от холода, зноя и горя

И вот наконец докатился до Черного моря.

 

У Черного моря чинара стоит молодая;

С ней шепчется ветер, зеленые ветви лаская;

На ветвях зеленых качаются райские птицы;

Поют они песни про славу морской царь-девицы.

 

И странник прижался у корня чинары высокой;

Приюта на время он молит с тоскою глубокой,

И так говорит он: «Я бедный листочек дубовый,

До срока созрел я и вырос в отчизне суровой.

 

Один и без цели по свету ношуся давно я,

Засох я без тени, увял я без сна и покоя;

Прими же пришельца меж листьев своих

изумрудных,

Немало я знаю рассказов мудреных и чудных».

 

— На что мне тебя? — отвечает младая чинара,

Ты пылен и желт, — и сынам моим свежим не пара.

Ты много видал — да к чему мне твои небылицы?

Мой слух утомили давно уж и райские птицы.

 

Иди себе дальше; о странник! тебя я не знаю!

Я солнцем любима, цвету для него и блистаю;

По небу я ветви раскинула здесь на просторе,

И корни мои умывает холодное море.

 

1841

 

 

93

 

1

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,

И звезда с звездою говорит.

 

 

2

В небесах торжественно и чудно!

Спит земля в сиянье голубом…

Что же мне так больно и так трудно?

Жду ль чего? жалею ли о чем?

 

 

3

Уж не жду от жизни ничего я,

И не жаль мне прошлого ничуть;

Я ищу свободы и покоя!

Я б хотел забыться и заснуть!

 

 

4

Но не тем холодным сном могилы…

Я б желал навеки так заснуть,

Чтоб в груди дремали жизни силы,

Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;

 

 

5

Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,

Про любовь мне сладкий голос пел,

Надо мной чтоб вечно зеленея

Темный дуб склонялся и шумел.

 

1841

 

 

И. П. Мятлев (1796–1844)

 

 

94. Фантастическая высказка

Таракан

Как в стакан

Попадет —

Пропадет,

На стекло

Тяжело

Не всползет.

 

Так и я:

Жизнь моя

Отцвела,

Отбыла;

Я пленен,

Я влюблен,

Но в кого?

Ничего

Не скажу;

Протужу,

Пока сил

Не лишил

Меня бог;

Но чтоб мог

Разлюбить,

Позабыть —

Никогда.

Навсегда

Я с тоской,

Грусти злой

Не бегу:

Не могу

Убежать,

Перестать

Я любить —

Буду жить

И тужить.

 

Таракан

Как в стакан

Попадет —

Пропадет,

На стекло

Тяжело

Не всползет.

 

1833

 

 

95. Фонарики

Фонарики, сударики,

Скажите-ка вы мне,

Что видели, что слышали

В ночной вы тишине?

Так чинно вы расставлены

По улицам у нас:

Ночные караульщики,

Ваш верен зоркий глаз!

 

Вы видели ль, приметили ль,

Как девушка одна,

На цыпочках, тихохонько

И робости полна,

Близ стенки пробирается,

Чтоб друга увидать

И шепотом, украдкою

«Люблю!» ему сказать.

 

Фонарики, сударики

Горят себе, горят,

А видели ль, не видели ль —

Того не говорят.

 

Вы видели ль, как юноша

Нетерпеливо ждет,

Как сердцем, взором, мыслию

Красавицу зовет…

И вот они встречаются —

И радость, и любовь;

И вот они назначили

Свиданье завтра вновь.

 

Фонарики, сударики

Горят себе, горят,

А видели ль, не видели ль —

Того не говорят.

 

Вы видели ль несчастную,

Убитую тоской,

Как будто тень бродящую,

Как призрак гробовой,

Ту женщину безумную,

Заплаканы глаза:

Ее все жизни радости

Разрушила гроза.

 

Фонарики, сударики

Горят себе, горят,

А видели ль, не видели ль —

Того не говорят.

 

Вы видели ль преступника,

Как в горести немой

От совести убежища

Он ищет в час ночной?

Вы видели ль веселого

Гуляку в сюртуке,

Оборванном, запачканном,

С бутылкою в руке?

 

Фонарики, сударики

Горят себе, горят,

А видели ль, не видели ль

Того не говорят.

 

Вы видели ль сиротушку,

Прижавшись в уголок,

Как просит у прохожего,

Чтоб, бедной, ей помог;

Как горемычной холодно.

Как страшно в темноте.

Ужель никто не сжалится,

И гибнуть сироте?

 

Фонарики, сударики

Горят себе, горят,

А видели ль, не видели ль —

Того не говорят.

 

Вы видели ль мечтателя,

Поэта в час ночной?

За рифмой своенравною

Гоняясь, как шальной,

Он хочет муку тайную

И неба благодать

Толпе, ему внимающей,

Звучнее передать.

 

Фонарики, сударики

Горят себе, горят,

А видели ль, не видели ль —

Того не говорят.

 

Быть может, не приметили…

Да им и дела нет;

Гореть им только велено,

Покуда будет свет.

Окутанный рогожею

Фонарщик их зажег;

Но чувства прозорливости

Им передать не мог!..

 

Фонарики, сударики

Народ всё деловой:

Чиновники, сановники —

Всё люди с головой!

Они на то поставлены,

Чтоб видел их народ,

Чтоб величались, славились,

Но только без хлопот.

 

Им, дескать, не приказано

Вокруг себя смотреть,

Одна у них обязанность:

Стоять тут и гореть.

Да и гореть, покудова

Кто не задует их.

Так что же и тревожиться

О горестях людских!

 

Фонарики, сударики —

Народ всё деловой:

Чиновники, сановники —

Всё люди с головой!

 

1841

 

 

А. В. Кольцов (1809–1842)

 

 

96. Песня

Ты не пой, соловей,

Под моим окном;

Улети в леса

Моей родины!

 

Полюби ты окно

Души-девицы…

Прощебечь нежно ей

Про мою тоску;

 

Ты скажи, как без ней

Сохну, вяну я,

Что трава на степи

Перед осенью.

 

Без нее ночью мне

Месяц сумрачен;

Среди дня без огня

Ходит солнышко.

 

Без нее кто меня

Примет ласково?

На чью грудь отдохнуть

Склоню голову?

 

Без нее на чью речь

Улыбнуся я?

Чья мне песнь, чей привет

Будет по сердцу?

 

Что ж поешь, соловей,

Под моим окном?

Улетай, улетай

К душе-девице!

 

1832

 

 

97. Не шуми ты, рожь

Не шуми ты, рожь,

Спелым колосом!

Ты не пой, косарь,

Про широку степь!

 

Мне не для чего

Собирать добро,

Мне не для чего

Богатеть теперь!

 

Прочил молодец,

Прочил доброе

Не своей душе —

Душе-девице.

 

Сладко было мне

Глядеть в очи ей,

В очи, полные

Полюбовных дум!

 

И те ясные

Очи стухнули,

Спит могильным сном

Красна девица!

 

Тяжелей горы,

Темней полночи

Легла на сердце

Дума черная!

 

1834

 

 

98. Русская песня

В поле ветер веет,

Травку колыхает,

Путь, мою дорогу

Пылью покрывает.

 

Выходи ж ты, туча,

С страшною грозою,

Обойми свет белый,

Закрой темнотою.

 

Молодец удалый

Соловьем засвищет!

Без пути — без света

Свою долю сыщет.

 

Что ему дорога!

Тучи громовые!

Как придут по сердцу —

Очи голубые!

 

Что ему на свете

Доля нелюдская,

К