Формирование рынка наукоемкой продукции

Наиболее важным структурным сдвигом в современной экономике является включение науки в систему производительных сил: научно-технический потенциал уже к середине прошлого века стал главным фактором развития как в рамках отдельных стран или регионов, так и в общечеловеческом масштабе. Внешними признаками нового положения науки в обществе стали резкое и многократное увеличение количественных параметров сферы науки, организация научно-исследовательских лабораторий на всех значительных промышленных предприятиях, крупный государственный сектор исследований и разработок (ИР), формирование государственных органов управления наукой и государственной научно-технической политики и т.д.

Новизна понятия «наукоемкость» объясняется тем, что сам процесс интеграции науки с производством по историческим меркам начался недавно, а проблема стоимости научно-технического прогресса стала актуальной в 70-х годах XX века, когда финансирование высокого темпа научно-технического развития в странах «первого эшелона», характерного для периода Второй мировой войны и последовавших за нею двух десятилетий, стало недостаточным. Научно-технический прогресс обеспечивал в XX в. основную долю экономического роста (около 80%) в промышленно развитых странах.

В соответствии с законом В. Решера для того, чтобы темп появления крупных открытий и изобретений не замедлялся и был постоянным, необходимо наращивать объем вовлекаемых в сферу науки и техники ресурсов по экспоненциальному закону. Но в течение длительного времени такой темп поддерживать практически невозможно. В каждой отрасли в соответствии с ее особенностями складывается свой баланс расходов, обеспечивающих устойчивое прибыльное хозяйствование. В составе указанного баланса есть статья расходов на ИР. Объем этих расходов зависит от объемов производства и, главное, от объемов сбыта продукции. Так, в середине 80-х годов XX в. в американской промышленности, выпускающей компьютерную технику, на науку тратили 8% от объема продаж, в станкостроении — 3%, в производстве полупроводниковых приборов и интегральных схем — 12%, в бумажной индустрии — 1%, в металлургии — 0,5%, а в фармацевтической промышленности — 8%.

Чтобы нарастить объем средств, выделяемых на ИР, необходимо расширить рынок сбыта. Однако емкость рынка какого-либо вида товаров в каждый конкретный момент времени ограничена. Отрасль может получить дополнительные средства на ИР от государства, но на этом уровне работает механизм балансирования государственных расходов, отражающийся в структуре бюджета страны

Государство выделяет на поддержку науки определенную долю своего ВВП. В развитых странах на протяжении последних десятилетий XX в. эта доля составляла от 1 до 3%. Это означает, что для того чтобы увеличить финансирование науки на 1 млрд нужно, чтобы национальный ВВП вырос приблизительно на 40 млрд. Ни на отраслевом уровне, ни в масштабах государства выделяемая на ИР доля (ВВП или объема сбыта) не является юридически закрепленным нормативом, она устанавливается как конечный результат множества происходящих в обществе объективных процессов и отражает уровень его социально-экономического, технологического и культурного развития. Такого рода показатели меняются во времени очень медленно, например, в США в 1964 г. расходы на науку составляли 2,88% от ВВП, в 1978 г. они уменьшились до 2,13%, в 1998 г. равнялись 2,67%. Колебания составляют доли процента.

Таким образом, наукоемкость национальной экономики в целом, отдельной отрасли хозяйства либо группы отраслей внутри сферы производства или сферы услуг может являться стабильным показателем, характеризующим определенные особенности объекта, к которому он относится.

В начале 90-х годов Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) выполнила подробный анализ прямых и косвенных расходов на ИР в 22 отраслях промышленности 10 стран — США, Японии, Германии, Франции, Великобритании, Канады, Италии, Нидерландов, Дании и Австралии. В расчетах учитывали затраты на науку, численность ученых, инженеров и техников, объем добавленной стоимости, объемы сбыта продукции, долю каждого сектора в общем объеме производства 10 стран. При определении косвенных затрат использовался аппарат т.н. производственной функции. К числу наукоемких были отнесены четыре отрасли: 1) аэрокосмическая, 2) производство компьютеров и конторского оборудования, 3) производство электронных средств коммуникаций, 4) фармацевтическая промышленность.

Следует отметить высокие темпы роста, которые эти отрасли демонстрировали в последние десятилетия прошлого века и продолжают демонстрировать сегодня. В период с 1980 по 1997 годы средний годовой прирост объемов наукоемкого промышленного производства в мире составлял, с поправкой на инфляцию, 6,2%, тогда как в прочих обрабатывающих отраслях он был равен 2,7% (Данные учитывают производство 68 стран, на долю которых приходится более 97% мировой экономики). Особенно интенсивно наукоемкие отрасли развивались в 1994—1997 годы. Годовой прирост в эти годы превышал 11%, в четыре раза больше, чем в остальных отраслях обрабатывающей промышленности. В 1980 г. наукоемкая продукция занимала 7,1% объема мирового выпуска этой промышленности, а в 1997 г. для наукоемкой продукции достигла 11,9%.

Наиболее интенсивно структурная перестройка промышленности в пользу наукоемких отраслей происходила у двух групп стран. Первую составили признанные технологические лидеры — США, Япония и Великобритания, а вторую — две азиатские страны из числа новых индустриализирующихся, как их называют, — Южная Корея и КНР.

За 80-е годы XX века доля наукоемких отраслей в промышленном производстве США и Великобритании выросла с 9 до 11%, а за 90-е годы поднялась до 14,7 у США и до 12% у Великобритании. У Японии в 1980 г. этот показатель был равен 8%, а в 1997 г. достиг 15,7%. За тот же период у Китая он составил соответственно 7% и 14,8%, а Южная Корея к 1997 г. догнала в этом отношении Японию — 15,8%. Это почти вдвое больше, чем у Франции или Германии, где доля наукоемких отраслей к концу 90-х годов равнялась примерно 8%. Но и 8% — это достаточно высокий показатель. Таким образом, наукоемкие отрасли вносят весомый вклад в промышленное производство в целом, и вклад этот растет, причем растет опережающими по отношению к прочим отраслям промышленности темпами.

Интенсивный рост характерен и для наукоемких отраслей сферы услуг и, в основном, за счет этих отраслей — для сферы услуг в целом. Во второй половине XX в. сфера услуг выходит в передовых странах на первое место как по численности работающих, так и по своему вкладу в ВВП. Например, в 1959 г. ее доля составляла в ВВП США 49%, и это уже было больше доли любого другого сегмента экономики, а в 1997 г. сфера услуг обеспечивала практически две трети (64%) американского ВВП. Доход наукоемких отраслей сферы услуг в период с 1980 по 1997 годы возрастал в среднем на 4,6%. Это несколько меньше, чем в наукоемких отраслях обрабатывающей промышленности, но почти в два раза больше, чем в остальных промышленных отраслях. В мировом масштабе объем продаж наукоемких услуг в 1980 г. равнялся 3,4 трлн долл. США. К 1990 г. он увеличился до 5,8 трлн долл., а в 1997 г. превысил 7,4 трлн. Среди пяти перечисленных отраслей первое место занимают бизнес-услуги. На них приходится 38% общего дохода. Далее следуют финансовые услуги — 25%, за ними — услуги связи (телекоммуникаций и трансляций), доля которых насчитывает 20,9%, а замыкают пятерку услуги частного здравоохранения (частные клиники, врачи, сестры и пр.) и частного образования (частные школы, вузы и библиотеки), доля последнего — около 5—6%.

Однако быстрый рост и крупные объемы продаж — это не единственные характерные особенности наукоемких отраслей экономики. К числу таких особенностей относятся большая доля добавленной стоимости в продукции этих отраслей, высокий уровень заработной платы работников, крупные объемы экспорта. Основная характеристика — это инновационный потенциал, которым наукоемкие отрасли обладают в большей степени, чем остальные отрасли хозяйства. ИР и инновации органически связаны, именно инновации являются целью исследовательской деятельности наукоемких предприятий и организаций, работающих в остроконкурентной среде на внутреннем и на международном рынке. Высокий уровень расходов на ИР — главный внешний признак наукоемкости отрасли или отдельного предприятия, фактор постоянной и интенсивной инновационной активности. В наукоемких отраслях появились, получили широкое распространение и приобрели перманентный характер различные формы кооперации усилий государства и частного сектора для совместного выполнения крупных исследовательских проектов, позволяющих освоить новые рубежи развития той или иной отрасли.

В Японии, США, странах Западной Европы к середине 80-х годов XX в. (в Японии — уже в конце 60-х) кооперация в области ИР была выведена из-под антитрестовского законодательства. Типичными примерами кооперации такого рода в национальном масштабе могут служить японские программы развития вычислительной техники, сменяющие друг друга с середины 60-х годов под эгидой Министерства внешней торговли и промышленности, деятельность американских исследовательских корпораций Semantex и MCC (Semantex — Semiconductormanufacturingtechnology, MCC — Microelectronicsandcomputertechnologycorporation,), английская программа Элви, кооперативные исследовательские проекты ЕЭС. В последние десятилетия в США широкие масштабы приняла деятельность кооперативных исследовательских центров, организуемых Национальным научным фондом, властями штатов, университетами и частными корпорациями, а также распространилась практика соглашений о кооперации, заключаемых государственными исследовательскими лабораториями и промышленными фирмами. В 1998 г. действовало 3201 такое соглашение. В целом ряде случаев масштабы кооперации перерастают национальные рамки, и совместные проекты становятся международными, например, создание международной космической станции, телескопа Хаббла, программы Европейского центра ядерных исследований.

С инновационным потенциалом наукоемких отраслей связана еще одна их особенность — развитие малого и среднего предпринимательства. Подобные фирмы играют в экономике любой страны огромную роль, на них работает большая часть населения, они обеспечивают до двух третей ВВП. В США на долю таких фирм приходится почти 50% занятости в частном секторе и половина национального внутреннего продукта. К их сфере деятельности относятся разработка специализированных вычислительных устройств на базе стандартных микросхем, создание разнообразного программного обеспечение, компьютерных игр, оказание разного рода услуг, консультативного характера, выполнение лабораторных исследований в области биотехнологии и т.д. Американская статистика свидетельствует о том, что эффективность ИР в малых фирмах выше, а инновационная деятельность интенсивнее, чем в крупных корпорациях. Так, при одинаковом числе ученых и инженеров на одну тысячу работающих стоимость ИР, приходящаяся на каждый доллар объема продаж, на больших фирмах примерно в два раза выше. Малые фирмы затрачивают на одного ученого или инженера вдвое меньше, чем крупные, при одинаковой зарплате. Фирмы, у которых объем сбыта меньше 100 млн долл., имеют новый вид продукции на каждые 10 млн этой суммы, и это почти в 8 раз больше, чем у всех фирм, взятых вместе.

Многие технические новшества создаются и впервые испытываются мелкими фирмами и отдельными изобретателями. Из 88 крупнейших нововведений, сделанных в XX веке в США, более чем 60% возникли вне лабораторий крупных корпораций. Как показывают американские исследования, распределение технических изобретений не зависит от размера фирм, в которых ведутся НИОКР, а интенсивность исследований (измеренная расходами на НИОКР) не увеличивается прямо пропорционально росту размеров корпораций и степени их контроля над рынком. Однако если крупные размеры фирм не оказывают существенного воздействия на производство научно-технических знаний, то в многоступенчатом процессе создания, освоения и эксплуатации новой техники и технологии им принадлежит решающая роль.

Еще одна особенность наукоемких отраслей хозяйства, причем главным образом относящаяся к малым предприятиям этих отраслей — это их тесная связь с венчурным, т.е. рисковым, капиталом. Последний финансирует обычно малые молодые перспективные фирмы, нуждающиеся в средствах для организации производства какой-нибудь новинки, но не имеющие в силу тех или иных причин возможности воспользоваться обычными банковскими кредитами. В случае успеха фирмы венчурный капиталист возмещает свои вложения и очень часто становится компаньоном или акционером своего клиента. Как правило, объектом венчурного финансирования становятся наукоемкие предприятия. Это хорошо видно на примере США, где рисковый капитал появился раньше, чем в других странах и развит гораздо шире. В 1980 г. его объем составлял около 4 млрд долл., а в 1998 г. достиг 84,2 млрд. Больше половины этого вида ресурсов (65%) сосредоточено в трех штатах страны — Калифорнии, Массачусетсе и Нью-Йорке, т.е. в штатах, обладающих наибольшим научно-техническим потенциалом. Анализ отраслей, в которые вкладывается венчурный капитал, за 1998 г., показал, что из отмеченных выше 84,2 млрд долл. 34% было вложено в фирмы, разрабатывающие программное обеспечение компьютеров, 17% — в создание телекоммуникационных устройств, 5% — в производство полупроводников и других электронных приборов, 13% — в медицинское оборудование, 3% — в аппаратное обеспечение компьютерной техники и 6% — в биотехнологию. Таким образом, в наукоемкие отрасли ушло 78% общего объема вложений.

В силу всех рассмотренных выше особенностей наукоемкие отрасли образуют сегодня лидирующую группу в экономике развитых стран, являются основным фактором экономического роста и позитивной динамики прочих показателей социально-экономического развития.

В России основными разработчиками нововведений являются организации научно-технологической сферы — отраслевые научно-исследовательские и конструкторские организации, академические научные организации и вузы, а также сами промышленные и малые предприятия. Наиболее распространенным субъектом исследования при изучении инновационной деятельности являются промышленные предприятия, поскольку именно промышленность является основным потребителем создаваемых технологических инноваций.

Согласно данным Центра исследований и статистики науки (ЦИСН), который начиная с 1995 года ежегодно проводит исследования инновационной активности на промышленных предприятиях, доля инновационно-активных предприятий в России незначительна и находится на уровне 5—5,5%. Только в 1999 году она превысила 6%.

Можно говорить о крайне низкой инновационной активности российских предприятий, поскольку в странах Европейского Союза показатель составляет 53%, а в США —33%.

Низкая инновационная активность подтверждается и другими показателями, такими как средний возраст производственного оборудования и коэффициент его обновления. Средний возраст производственного оборудования уже к 1999 году достиг 17,92 лет, причем более трети всего имеющегося оборудования имеет срок службы более 20 лет. Коэффициент обновления основных фондов на протяжении последних трех лет не превышает 1%, что более чем в десять раз ниже уровня 1970 года. По оборонным предприятиям, согласно выборочным исследованиям, ситуация несколько лучше. Там потери технологического потенциала составили за 1991—1999 годы около 30%, тогда как в целом по промышленным предприятиям — более 50%.

Некоторый рост инновационной активности к концу 90-х годов можно, по-видимому, объяснить тем, что массовая приватизация промышленных предприятий, при которой было выгодно занижать стоимость приватизируемых активов, практически закончилась. Кроме того, после кризиса 1998 года возникли новые макроэкономические условия, оказавшие благоприятное воздействие на инновационную деятельность предприятий, особенно тех, которые были ориентированы на российский рынок. У таких предприятий резко возросла конкурентоспособность продукции по сравнению с импортной. Те предприятия, которые работали на международный рынок, в относительно малой мере смогли использовать новые возможности. Для предприятий, работающих на импортном сырье, российских аналогов которого не было, ситуация резко ухудшилась. Исследования, проведенные Институтом сравнительных исследований трудовых отношений, показали, что финансовый кризис дал толчок развитию производства экспортной продукции, заставив предприятия осуществлять технологические новшества с целью расширения конкурентоспособности своей продукции на мировом рынке. Кроме того, усилился интерес предприятий к использованию отечественной техники, и они стали более активно искать отечественных производителей техники или запасных частей для импортного оборудования.

В имеющихся исследованиях практически всегда предпринимается попытка увязать уровень инновационной активности и отраслевую принадлежность, размеры предприятий, форму собственности, а также территориальное расположение предприятий.

Данные обследований свидетельствуют о том, что наиболее высокая инновационная активность характерна для предприятий химической и нефтехимической промышленности, машиностроения и металлообработки. Причем рейтинг отраслей по уровню инновационной активности является неизменным в динамике в течение последних нескольких лет, и при этом практически совпадает по результатам различных обследований. Всегда традиционно высокой была инновационная активность на предприятиях военно-промышленного комплекса (ВПК).

Данные о влиянии размера предприятия на уровень его инновационной активности крайне противоречивы. То же можно сказать и о влиянии фактора формы собственности.

Согласно результатам обследований, более высокая инновационная активность характерна для крупных предприятий (численностью от 2 тыс. чел.). Среди них более 60% предприятий осуществляют те или иные инновации. Крупные предприятия имеют возможность использовать оборотные средства для реализации технологических инноваций, и они, как правило, располагают собственными научными и проектно-конструкторскими подразделениями.

Что касается вопроса о форме собственности, то наибольшая инновационная активность была характерна для предприятий иностранной и совместной собственности (7,1% инновационно-активных предприятий в 1999 году), смешанной (6,7%) и частной (5%) форм собственности при среднем показателе инновационной активности, равном 4,6%.

В 1998 году инновационная активность государственных предприятий составляла 7,5% при среднем показателе в 6%, а в 1999 году — только 4,2%. Считается, что государственная форма собственности мало стимулирует внедрение инноваций для получения прибыли.

Территориальное расположение предприятия также является фактором, который принято связывать с уровнем инновационной активности. Целевые опросы показали, что роль местных администраций в стимулировании инноваций очень высока, причем важны не только прямые инвестиции из местного бюджета, но и создание институционально законодательных условий, благоприятных для инновационной деятельности. Обычно средства из региональных источников распределяются либо на основе конкурса, либо, что бывает чаще, в результате прямого решения местных органов власти. Большое значение имеют неформальные механизмы, причем, как показали исследования, чем больше объем выделяемых средств, тем выше роль неформальных связей. Наконец, на сегодняшний день и конкурентная среда также неодинакова в разных регионах.

Другой активный участник современного инновационного процесса в России — это малые инновационные предприятия. Пик создания малых инновационных предприятий был в 1993—1994 годах, а потом их количество начало постепенно сокращаться, и этот процесс продолжается и сейчас. В итоге малых инновационных предприятий пока недостаточно даже для того низкого уровня спроса на инновации, который в России имеется в настоящее время. Наибольшее число малых инновационных предприятий сосредоточено в машиностроении и металлообработке (37,7%), легкой промышленности (13,5%>), деревообрабатывающей (13,1%), пищевой (12,3%).

Малые инновационные предприятия в основной своей массе ориентированы на внутренний рынок: согласно выборочным исследованиям, менее 20% их общего числа имеют зарубежных партнеров. Кроме того, большинство малых предприятий занимаются выпуском наукоемкой продукции, имея незначительные расходы на исследования и разработки. Только около 30% малых инновационных предприятий инвестируют значительные ресурсы в научную и проектно-конструкторскую деятельность.

Структура затрат на инновации носит достаточно архаичный характер. Доля исследований и разработок в затратах на технологические инновации постоянно снижалась. В 1999 г. она составила 14,2%, снизившись по сравнению с предшествующим годом почти на четверть, а в сравнении с 1997 г. — на треть. Для сравнения, в странах ОЭСР расходы на исследования и разработки составляют больше одной трети от инновационных затрат. Наиболее распространенным видом инновационной деятельности на российских предприятиях является приобретение машин и оборудования: на этот вид деятельности в 1999 году приходилось 52% суммарных затрат на инновации. В то же время на приобретение новых технологий расходовалось только 6,5% всех затрат на инновации (на приобретение прав на патенты, лицензии, на промышленные образцы и полезные модели— 0,35%). Наименьший удельный вес в общем объеме инновационных затрат приходился на обучение и подготовку персонала (0,4%), а также на маркетинговые исследования (0,5%). Доля предприятий, проводящих работу с персоналом, а также маркетинговые исследования, в 1999 году снизилась в сравнении с уровнем 1995 года.

В целом 75% инновационно-активных предприятий приобретали оборудование. Однако в структуре приобретаемого оборудования преобладали отдельные установки, а не технологические линии и комплексы.

Проблему нехватки квалифицированных кадров отмечают многие предприятия, однако, сложное финансовое положение не дает им возможность эффективно решать эту проблему.

В результате на сегодняшний день доля наукоемкой продукции российского производства в мировом выпуске много меньше 1%, национальные расходы на науку — около 1% от ВВП, в этом отношении Россия на уровне Новой Зеландии, Португалии, Греции. Другой парадокс: правительство гордится ростом финансирования образования и науки, а Счетная палата, в свою очередь, отмечает необычно низкий уровень бюджетных расходов по этим статьям по сравнению с другими странами. Так, Россия расходует на образование всего около 3,1% ВВП, тогда как Франция — 5,7%, Великобритания — 4,6%, а США — 5,6% ВВП.