Глава 3. Качество рассуждения

 

Рассуждение может быть правильным, может быть научным, логическим, математическим и даже живым. Что это значит и в чем отличия? Скажем, в чем отличия логического и бытового рассуждения?

То, что все эти виды рассуждения оказываются лишь его проявлениями, ясно. И то, что они одновременно не есть действительное рассуждение и есть рассуждение в полной мере, тоже очевидно.

Действительное рассуждение, само действие рассуждения, не имеет одежек, оно не научно и не логично. Оно такое, какое есть. Но его можно сузить до той части, которую решил использовать, либо, наоборот, обрядить в какие-то украшения, вроде математических знаков или латинских букв и назвать особым именем.

От этого рассуждение не станет тем, чем его назвали, оно останется самим собой и вовсе не улучшится и, что поразительно, даже не ухудшится. Оно просто будет лучше или хуже решать твои задачи. Но все добавки и все ухудшения или улучшения будут поверх потока рассуждения, и не будут рассуждением.

При этом во всех видах искажений рассуждения, рассуждение есть во всей своей полноте, на какую только способен мой рассудок сегодня. Я допускаю, что эту способность можно и углублять, но сомневаюсь в этом, — скорее, улучшить качество рассуждения можно за счет совсем иных средств, не имеющих к нему действительного отношения.

А именно, за счет используемого им материала — образов. Качество рассуждения определяется качеством рассудка, а значит, разума. Разум — орудие, обеспечивающее выживание наших тел на земле, чтобы душа могла решить ту задачу, ради которой воплощалась. Если нам удалось выжить, значит, наш разум достаточен для нашей жизни. И точно так же это значит, что достаточен и рассудок. Его глубина соответствует миру Земли. Он рассуждает верно.

Но мы им недовольны. Мы очень часто недовольны своей способностью рассуждать. Почему? Потому что всегда найдутся люди, хотя бы школьные учителя, которые придумают задачу, которую мы не можем решить и ощущаем себя тупыми и несообразительными. Это ощущение знакомо каждому. Мы все попадали в ловушку трудных задач, когда чувствовали, что совсем не можем провести рассуждение.

Обратите внимание на эти воспоминания: они почти всегда связаны с искусственными задачами и хранят боль и неуют именно от таких проверок. И очень редко мы помним это неприятное ощущение в быту. Даже, может, и совсем не помним. Как будто для обычной жизни нам нашего рассудка хватает с лихвой.

При этом мы знаем про себя, что частенько оказывались и в дураках и, как говорится, «в пролёте», то есть попадали в беду по собственной глупости. Но это почему-то не связано с болью от неспособности проделать рассуждение.

Психологическое наблюдение, которое я сейчас привел, показывает: по нашим ощущениям наша способность рассуждать действительно вполне достаточна для той жизни, что мы ведем. И если мы с чем-то не справляемся, мы отчетливо знаем, что либо это не из-за рассуждения, либо надо глубже изучить предмет рассуждения, то есть, как говорится, сесть и подумать. Что значит, что ошибки рассуждения в быту мы исправляем чаще всего не с помощью рассудка, а с помощью других средств разума. И это значит, что эти «ошибки в рассуждениях» не есть недостаток самой моей способности рассуждать.

Качество рассуждения скрывается не в рассудке, а в его окружении, в том, что обеспечивает рассудок материалом для работы. Чаще всего это связано с Образом мира, с его точностью, а не с точностью самого рассуждения. В быту мы не учимся самому искусству рассуждения, как это делает логика. Мы учим мир, если можно так сказать. Мы изучаем условия, в которых работает рассудок.

Но это не главное отличие.

 

Глава 4. Главное отличие

 

Главное отличие живого рассуждения от рассуждения логического в том, что в жизни для ведения рассуждения не нужна истина. А для оправдания рассуждения не нужна ложь. Логическое же рассуждение без лжи невозможно.

Как невозможна революция без врага, против которого можно поднять народ.

Ложь — это священный символ логического рассуждения и всей логики. Это также и священный враг, без которого эта религиозная секта была бы не нужна и даже невозможна.

Народная же культура, особенно в те времена, когда логика только входила в мир, подобно воинственному христианству, была, условно, языческой. В том игривом смысле, в каком героем народных сказок и баек является плут, шут, вор или, как его называют научно, Трикстер, Перворожденный.

Плутовство — отнюдь не так оценивается народом, как логиками. Оно вовсе не однозначно осуждаемо и неприемлемо. Плут вызывает вполне добрую улыбку и даже восхищение. Конечно, не тогда, когда обманул тебя. Впрочем, если он обжулил тебя ловко, у русского человека даже это способно вызвать, кроме сокрушения, и веселые чувства: рта не растяпляй! Не будь растяпой! Спасибо, что поучил уму-разуму! В другой раз буду умнее.

Это исходное отношение, это начало, которое менялось по мере смен культуры. Но в жизни оно проявляется до сих пор в том, что живое рассуждение нужно не ради спора или победы над другим человеком. И поэтому ему не нужна истина, как знак качества одного из участников беседы.

Живое рассуждение возникает тогда, когда нужно сделать что-то сложное, что надо обсудить заранее. Рассуждение в жизни чаще всего оказывается обсуждением и принятием решения. Во время него, конечно, можно расспориться и даже рассориться. И это как раз тот случай, когда требуется доказать, кто прав, из которого и рождалась когда-то логика.

Но чаще всего спорами кончаются лишь так называемые «пустые рассуждения». Рассуждения на темы не очень жизненные, отвлеченные. Рассуждения о деле являются сотворчеством, чего никогда нельзя сказать о логических рассуждениях.

Словари живого русского языка содержат несколько примеров речи, в которых показано это отличие живого рассуждения:

Пуститься в рассуждения

Выполнить приказ без рассуждений

В море надо без рассуждений делать все, что он (шкипер) потребует.

Отчетливо видно, что как раз те рассуждения, из которых может родиться логика или любовь к рассуждению ради рассуждения, и пресекаются в жизни. Приказ надо выполнять без рассуждений! Что это значит? Выключает ли это требование рассудок?

Нисколько. И даже наоборот! Просто вдумайтесь: после того, как вы получили приказ, можете ли вы его выполнить без рассуждения? Никогда. Приказ — вещь короткая. И никогда не расписывающая путь или образ действия в подробностях. Чтобы его выполнить четко и верно, как раз надо рассуждать, продумывая дело.

Тогда о каких рассуждениях речь? Куда запрещено пускаться, когда появился приказ? Если есть рамка, из которой нельзя выходить, или колея, по которой надо пройти к поставленной цели, значит, мы определенно имеем одно рассуждение, ведущее к этой цели или обеспечивающее выполнение этой задачи.

Пуститься в рассуждения — это явно не пуститься в ЭТО рассуждение. Это пуститься в иные рассуждения, вне колеи и за границами рамки. В сущности, пуститься в рассуждения, получив приказ, это — пуститься в поиск возможностей, как приказ не выполнить. А выполнить вместо него нечто похожее. Но похожее будет уже не тем же приказом. Значит, идет поиск более легкой жизни, по сравнению с той, что ждет героя на его сказочном пути. И если бы герои сказок, получив свою задачу и клубок-самокат, пускались в рассуждения, мы имели бы сборники рассуждений, а не сказки…

Пуститься в рассуждения — это каким-то образом сбежать от настоящей жизни. И уж точно от того испытания, которое перед тобой поставлено. Испытание это определенно жизненное, как всё, что происходит, например, в море. И в старину, когда жизнь была опасней, испытания эти были опасными. И в армии они точно так же ставят на грань жизни и смерти.

Способность пускаться в путь без рассуждений — это признак человека той поры, когда творился героический эпос и волшебная сказка. Мы научились сбегать от таких испытаний с помощью отвлекающих рассуждений, и мир стал иной. Из него ушли Сила и Боги, а Небо уже давно поднялось от Земли, так что больше никто не может взобраться на него там, где их края сходились когда-то…

То, что мы сбегаем рассуждениями от испытаний, отчетливо видно вот в этом словарном примере:

И тут Курбатову стало как-то не по себе, вместо того, чтобы отвечать прямо и ясно, он пустился в длинные рассуждения об особенностях характера Свешникова. Никулин. С новым счастьем.

Сказать прямо, что ты думаешь о человеке — это испытание. И мы пускаемся в длинные и кривые рассуждения вокруг входа в мир сил и яростной жизни. Логика в таком случае — очень удобный инструмент, как от настоящего уйти к объективности или к истине, или к строгости суждений, например…

Логика, как ни странно, это путь от настоящей жизни в миры, где можно утопить любого в бесконечных перевертышах мысли. Поэтому живое рассуждение не любит логики. И любой человек, который «поставил вопрос прямо», может сдаться перед ловким болтуном, пользующимся логическими приемами запутывания «мозгов», признав его правоту. Но при этом он будет недоволен. Он явно будет ощущать на душе, что его просто сделали, обманули.

Логики, как это было во времена софистов, по-прежнему плуты! Плуты, присвоившие себе монополию на истину. Поэтому живые люди просто не впускают их в свою жизнь, отказываясь знать и изучать логику. Но это мелочи.

Главное в том, что за живым рассуждением есть что-то очень, очень важное для действительной жизни души. Французы назвали бы это экзистенциальностью, чтобы подчеркнуть, что есть жизнь и есть Жизнь! Как Гераклит кричал о тех, кто спит и не понимает Логос и когда не слышал его, и услышав.

За живым рассуждением всегда есть Путь и Вход. Живое рассуждение либо позволяет сделать дело, и поэтому участвующие в нем участвуют в приращении качества, а значит, движутся. Не к истине. К источнику жизни. Потому что Дело, в котором вспыхивает рассуждение, это то, что обеспечивает Выживание и Лучшую жизнь. А Лучшая жизнь — это жизнь Души, могущая начаться только после того, как обеспечены все условия для выживания тел.

И то, что рассуждение нужно душе, видно в том, как мы болезненно переживаем, если нас облапошили хитрыми рассуждениями, когда надо было решить важное дело. Мы переживаем эти поражения душевно и болеем душой.

Это значит, что если бы рассуждение состоялось так, как этого хотел я, я оказался бы в лучшей жизни, то есть в мире, где хотела жить моя душа. Конечно, меня могли не пустить туда вполне заслуженно. Я пытался проломиться к желанному напрямую, за счет других людей, и потому меня и не пустили. Но это сейчас не важно. Важно одно: я требовал того, что хотела моя душа. И я построил некое рассуждение, которое вело меня к этой цели, как в мир, желанный для моей души.

Противник разбил мое рассуждение, запутав и извратив прямой путь. Мне, конечно, надо учиться рассуждать лучше, то есть гибче и неуязвимей, учитывая подобные помехи. Но это второе. Первое то, что рассуждение вело в иной мир. И рассуждение же не пустило меня в него. Как рассуждение противника, который был ловчее в использовании этого орудия, так и слабость моего собственного рассуждения…

Ехал полем, вижу: зло. Я взял зло, да зло злом и убил…