Свидетельство Наполеона Бонапарта.

Просто Наполеон прекрасно знал, что его письмо жене, тотчас будет известно всему французскому двору, а потому ему выгодно было обвинить русских в варварстве. Более того, позже, около 400 горожан, были обвинены и расстреляны французскими военно-полевыми судами по подозрению в поджогах. Только в один день, по приговору полевого суда, было повешено восемнадцать человек, подозреваемых в умышленных поджогах, среди которых было одиннадцать русских, и семеро французов. Расследования по делам «поджигальщиков» проводилось чисто формально, для обвинения и исполнения приговора достаточно было лишь подозрения. Но справедливости ради, следует сказать, что отдельные случаи умышленных поджогов домов, военных складов и магазинов, все-таки были, хотя они и не явились причиной тотального пожара Москвы.

А причиной пожара, стал павший с неба небесный огонь, сопровождавшийся ураганным ветром, и это не было секретом, ибо небесный огонь, ставший причиной московского пожара, наблюдали многие очевидцы.

Вот что о реакции Наполеона на пожар Москвы сообщает адъютант французского императора граф Сегюр: «первым его порывом было раздражение и же­лание побороть стихию, но скоро он принужден был уступить и сми­риться перед невозможностью.

Действительно, потушить стихийный пожар, одновременно вспыхнувший в разных местах столицы от небесного огня, было невозможно.

Этот пожар разрушил все планы Наполеона, в чем он сам вынужден был признаться: «Этот ужасный пожар уничтожил все. Я был ко всему приготовлен, исключая этого события: оно было непредвидимо».

Граф Сегюр пишет, что к полуночи 4 сентября пожар стал столь яростным, что рано утром 4 сентября Наполеон был вынужден покинуть Кремль: «Мы были окружены целым морем пламени; оно угрожаловсем воротам, ведущим из Кремля. Первые попытки выйти из него были неудачны. Наконец найден был под горой выход к Москве-реке. Наполеон вышел через него из Кремля со своей свитой и старой гвардией. Подойдя ближе к пожару, мы не решались войти в эти волны огненного моря. Те, которые успели несколько познакомиться с городом, не узнавали улиц, исчезавших в дыму и развалинах. Однако же надо было решиться на что-нибудь, так как с каждым мгновением пожар усиливался всё более и более вокруг нас. Сильный жар жёг наши глаза, но мы не могли закрыть их и должны были пристально смотреть вперёд. Удушливый воздух, горячий пепел и вырывавшееся отовсюду пламя спирали наше дыхание, короткое, сухое, стеснённое и подавляемое дымом. Мы обжигали руки, стараясь защитить лицо от страшного жара, и сбрасывали с себя искры, осыпавшие и прожигавшие платье».

По свидетельству очевидцев, Наполеон переехал в Петровский дворец, где провел три дня, не отходя от окон, и угрюмо созерцая пожар, перечеркнувший все его первоначальные планы, не отдавая никаких приказов и распоряжений. В ночь с 5 на 6 сентября на Москву обрушился ливень, шедший до рассвета. Ураганный ветер, бушевавший более суток, стих, пожар стал затухать. …

Очевидцы-французы, рассказывали, что первые пожары в Москве начались днем второго сентября, одновременно в нескольких местах, и почти сразу возник сильнейший ураган, который продолжался больше суток. Он налетел с севера и погнал пожар на Московский Кремль. Уже к полуночи пылали все улицы вокруг Кремля, а в ограду Кремля стали залетать горящие головешки. Загорелась башня Арсенала, в которой хранилось много пороха, оставленного отступившими русскими войсками, и возникли несколько очагов пожара в Кремле. К вечеру уже пылала большая часть города.

Изложенную в письме версию Наполеона, о том, что Москву, по приказу московского губернатора Ростопчина, сожгли русские, до сих пор упорно отстаивают все современные французские авторы. Русские же авторы, в противовес французам, упорно настаивают на том, что в московском пожаре повинна наполеоновская армия.

Но проанализировав вроде бы совершенно очевидные версии о том, что причиной пожара явились участвовавшие в Отечественной войне 1812 года противоборствующие стороны, мне пришлось отбросить их, как совершенно несостоятельные.