Виды агиографических памятников по классификации И. Делеэ (См. В.М. Лурье).

Отец Ипполит Делеэ (1859—1941) начал свою научную карьеру в Ордене иезуитов в качестве преподавателя математики, а к агиографии обратился далеко не сразу. По всей видимости, именно это ему и помогло: в агиографии он постарался создать теорию, и в чем-то даже математическую.

Критическая агиография как самостоятельная наука, вполне отличная от филологии, начинается с Делеэ. Он выделил особый тип житий, который назвал Passionsépiques (Passions «мученичество»), противопоставив их Passionshistoriques.«Эпическое» житие принципиально не ставит перед собой задачи рассказывать историю так, как ее увидел бы хронист. Сознание «эпического» автора устроено похоже на сознание авторов эпоса, однако Passionépique отличается от мифа принципиально — и по содержанию, и по способу трансмиссии.

По содержанию оно почти всегда (но, по Делеэ, не всегда; сейчас мы бы, возможно, стали настаивать, что всегда или, во всяком случае, близко к тому) отличается тем, что имеет вполне конкретное историческое содержание. Например, типичные для Passionépique грубейшие анахронизмы, когда реалии христианства IV—V веков (скажем, вроде организованных монастырей) атрибутируются эпохе императора Декия (249—251), свидетельствуют вовсе не о «фиктивности» агиографического повествования, а о специфическом «внутреннем времени» Passionsépiques.

Агиографа абсолютная хронология не интересует (мы еще к этому вернемся: агиографа всегда интересует дата кончины святого внутри церковного года, так как это литургическая дата празднования, но редко — год его смерти, то есть абсолютная датировка).

По способу трансмиссии Агиография, несмотря на свою довольно живую связь с устными фольклорными преданиями о святых, передается в виде письменных документов (высокая нестабильность текстов возрастает от Passionshistoriques к Passionsépiques)

Агиографические легенды — это письменный литературный жанр, отличающийся и от эпоса, и от романа, и, само собой, от исторической хроники

Важнейшей теоретической инновацией Делеэ стало определение и описание Passionépique как особого агиографического «жанра»

Подход Делеэ показал, что историческая подоплека сообщаемого в житии факта (или отсутствие таковой) напрямую зависит от «жанра». Так, какой-нибудь эпизод может восприниматься как вполне правдоподобный, но всё правдоподобие исчезает, если учесть место этого эпизода в композиции жития.

Например, для житий мучеников в высшей степени характерны как бы протокольные записи их допросов. Часто стилистика ответов мученика весьма задириста, а иногда и на грани приличия. Делеэ смог в нескольких случаях сравнить «протокол» допроса в житии с реально сохранившимся протоколом римского делопроизводства. Оказалось, само собой, что ничего общего: реальные мученики всегда старались отвечать разумно, показывая свою лояльность светской власти и всячески избегая «дразнить гусей»

В современной мемуарной литературе часто встречаются диалоги. Ахматова по этому поводу говорила, что сам факт наличия диалога в мемуарах изобличает автора во вранье, так как никто не может помнить дословно диалоги многолетней давности; поэтому сама Ахматова от диалогов в воспоминаниях принципиально отказывалась. Позиция Ахматовой тут является последовательно рационалистической. Но многие ли из наших современников столь же последовательны? Считают ли они, что составители диалогов в своих мемуарах заведомо лгут? — Разумеется, не считают, да и сама Ахматова обвиняла мемуаристов больше для яркости тезиса. А ведь можно еще вспомнить Евангелие, где «прямая речь» Христа передается евангелистами по-разному, то есть очевидно, что нужды в ее дословной фиксации не видели.

Что такое «Акты мучеников»?

Акты мучеников — документы, в которых приводятся решения римских судебных властей об осуждении на смерть христиан. Следует отличать А.м. от Страстей, т.е. рассказов о последних днях мучеников, и от Житий, где легендарные элементы переплетаются с ист. реальностью. В А.м. содержатся сообщения о допросах мучеников судьями. После того как христианство стало офиц. религией Римской империи, был открыт доступ в гос. архивы для ознакомления с А.м.

Заседания суда, как правило, происходили публично; при этом записывались показания свидетелей. Некоторые процессы состояли только из одного заседания, другие — из двух и более. Обвиняемому предоставлялось некоторое время для отречения от христ. веры. Если обвиняемый все же называл себя христианином, представитель власти произносил приговор, который переписывался секретарем, публично читался обвиняемому и немедленно приводился в исполнение. Если обвиняемый не был жителем столицы, готовились протокол и досье, чтобы передать их наместнику провинции. Наместник мог вести дело закрыто, в своем кабинете, или на публичном заседании. Расследование могло включать пытку.

В богослужении А.м. выполняли функцию литург. чтения; они начинались с даты согласно рим. месяцу и году по правлению консулов. Христ. версия текста добавляет заглавие или предисловие, в которых обвиняемый именуется мучеником или блаженным мучеником. В тексте, представляющем собой сокращение судебного первоисточника, подчеркивается христ. характер ответов обвиняемого, изложение дополняется рассказом об исполнении приговора. В заключение приводится текст, прославляющий мученика. Латинские А.м., как правило, точно воспроизводят судебные акты и сохранились в редакции IV в. греч. А.м., кроме актов Юстина и частично Аполлония, обнаруживают развитие в сторону литературно обработанных Страстей.

7. Агиографическая литература 4-8 вв. Ранние агиографические памятники. Формирование агиографического канона. Агиография в эпоху иконоборчества.

По мере развития житийного жанра был выработан определенный канон повествования. Житийный канон складывается из предисловия и краткого послесловия агиографа, обрамляющих собственно повествование, включающее в себя следующие вехи:

а) похвала родине и родителям святого,

б) чудесное предвозвещение его появления на свет,

в) проявление святости в детском и юношеском возрасте,

г) искушения,

д) решительный поворот на путь духовного спасения,

е) кончина и посмертные чудеса.

Произведения агиографических жанров являются, таким образом, словесными иконами святых, их подвигов и чудесных явлений благодати Божией. Однако агиографический канон сложился лишь к X – XII вв., поэтому ранним житиям свойственно большее формальное разнообразие.

Христианская Церковь с первых дней своего существования внимательно и с любовью собирала сведения о жизни и подвигах ее членов. Источником для повествования о мучениках являлись архивы проконсулов и других римских правительственных чиновников и судей, содержавшие описание допроса и приговора над подсудимым. Отсюда возникло определенное однообразие формы изложения, закрепленное впоследствии каноном. Уже Климент, папа Римский, устанавливает точную запись сказаний о мучениках.

Древнейший сборник Житий святых на Востоке принадлежит Дорофею, епископу Тирскому (IV в.) – «Сказание о семидесяти апостолах», затем «Жития честных монахов» Александрийского патриарха Тимофея (IV в.), сборник Федора Киррского (V в.), «Лимонарь» («Луг духовный» или «Цветник») Иоанна Мосха.

Жития святых встречаются и в сборниках смешанного содержания (прологи, синаксари, минеи, патерики) и в календарях, месяцесловах и святцах. Прологом называется книга, содержащая описание житий святых и указания относительно празднований в их честь. У греков эти сборники назывались синаксарями. Самый древний из них – рукописный Синаксарь из собрания епископа Порфирия (Успенского); затем следует Синаксарь императора Василия (X в.).

Конечно, в Византии продолжали читать и античные поэмы и романы, а Гомера и языческих риторов изучали в школах на протяжении всей истории Империи, но для благочестивых читателей и слушателей требовалась благочестивая литература, и ею стали, прежде всего, жития святых. Не стоит также забывать, что далеко не все византийцы были достаточно грамотны или могли позволить себе иметь собственную библиотеку — книги в то время были весьма дороги, — а потому создававшиеся тогда произведение были рассчитаны на чтение вслух, в кругу семьи или друзей, в собрании монахов, с церковного амвона.

Кроме того, жития нередко играли ту же роль, что в наше время выполняют средства массовой информации. Далеко не все верующие могли понимать высокую догматику и логический язык полемических сочинений, поэтому для народа вероучительные истины преподносились в упрощенном варианте: в виде кратких изречений святых отцов, влагавшихся в уста героев житий, или в виде подходящих примеров из жизни, или в форме запоминающихся стихотворных эпиграмм, или с помощью агиографических символов.

В восьмом веке византийская литература переживала трудные времена, в том числе и агиография. Жития святых мучеников и исповедников раннего периода иконоборчества (726-787 гг.) стали записываться только в IX в. и позднее; даже во время краткой передышки (718-815 гг.) перед новой волной иконоборчества лишь несколько житий увидели свет, в их числе классическая работа о защитнике святых икон святом мученике Стефане Новом (ум. 765-767 гг.). Темпы создания агиографической литературы возросли в период иконоборчества (815-843 гг.) с появлением таких значимых житий, как житие святого Филарета Милостивого, житие святого Никифора Медикийского, житие святого ЕвфимияСардийского.