Вопрос о перенесении Пронской пустыни на новое место и общественное празднование по поводу возрождения Пронского Спасо-Преображенского монастыря (Пронской пустыни)

Наиболее полное и единственное подробное описание обстоятельств решения вопроса о перенесении монастыря на новое место содержится в статье протоиерея Гаретовский В. «Обновление Св.-Спасской пустыни в г. Пронске». Прибавление к Рязанским епархиальным ведомостям[41]. Данный текст представляет собой подробнейшее описание самого празднования и предшествующих ему событий. Так как текст еще не публиковался и труднодоступен, мы приводим полный его текст, относящийся непосредственно к теме исследования.

Гаретовский сообщает, что к середине XIX века Пронская пустынь достигла крайнего запустения. Бывший ее строитель иеромонах Феодосий упросил архиепископа Гавриила (Городкова) «исходатайствовать через Святейший Синод Высочайшее соизволение о закрытии Спасской пустыни в Пронске и перенесении ее в Толпино Ряжского уезда.

Немного в стороне стоит свидетельство о том, что в 1853 году при иеромонахе Феодосии существовала мысль о переводе ее в имение Кошелева с. Песочню Сапожковского уезда, где некогда была древняя обитель Покрова Пресвятой Богородицы и преп. Сергия Радонежского. Это было желанием святителя Гавриила (Городкова) и А.М. Кошелева. Святитель Гавриил желал восстановить старинный монастырь Покрова Пресвятой Богородицы и прп. Сергея Радонежского, упраздненный указом Екатерины II после 1764 года.

Св. Гавриил в своем письме к Кошелеву в 1853 г., писал, что «после их благочестивой беседы», ему пришла мысль о возобновлении бывшей этой обители путем перевода на это место Пронской Спасской пустыни. Дело в том, что ему уже несколько раз ему докладывали, что Пронская пустынь, требовала немедленного перевода на новое место из-за возможного обвала земли – так ему доложил строитель пустыни иеромонах Феодосий. Хотя договоренность между святителем и Кошелевым существовала, все-таки в 1856 г. Пустынь было предложено перевести к церкви с. Толпино Ряжского уезда[42], «где находится каменная одноэтажная церковь во имя нареченной Пятницей…церковной утвари при ней достаточно… Для настоятеля и братии устроены при Церкви два новых деревянных корпуса на новом фундаменте, каждый в длину в 8 сажен и 2 аршина, в ширину 7 сажен 1 аршин, оба крыты тесом. К сему в собственность Пустыни по Указу Рязанской Духовной консистории куплены деревянные дома священноцерковнослужителей и хозяйственные при них надворные строения покрытые соломою, которые за ветхостью разобраны и из оных устроен на новом месте один дом с нужными при нем службами, под названием хозяйственного хутора» [43].

Этот поступок о. Феодосий оправдывал непрочностью грунта, на котором стоит обитель, будто бы грозившем неизбежным разрушением всех монастырских построек. Однако, подробное освидетельствование не подтвердило его опасений. Оно состоялось 20 октября 1864 года под руководством господина губернского архитектора и при этом оказалось, что «общее месторасположение Спасо-Преображенской пустыни находится на сухом грунте, … оказавшемся твердо глинистым, на котором фундамент под новый храм может быть устраиваем бутовым камнем прямо на грунте без всяких предварительных укреплений, с твердой уверенностью за прочность предполагаемого к строительству храма – тем более, что окружающая со сточной стороны ограда монастыря по показаниям старожилов существовала 86 лет, не подвергаясь порчи не уклоняясь от вертикального ее положения, а другие монастырские сооружения, существуя большее время, не обнаруживают признаков непрочности грунта и находятся в благонадежном состоянии»[44].

Гаретовский, однако, замечает, что одна мысль о переводе обители была очень волнительна как для братии монастыря, так и для местных жителей, которые уже привыкли видеть в обители место своих молитв, упокоения близких и духовного просвещения. Впрочем, идея о переводе обсуждалась только до 1859 года, когда архиепископ Смарагд, обозревая в июне церкви и монастыри епархии, побывал в Пронске и посчитал за ошибку желание настоятеля о перенесении пустыни в Толпино[45]. Вскоре и сам о. Феодосий был переведен в Рязанский Богословский монастырь, а вместе с ним исчезла и идея о закрытии пустыни и ее перенесении.

Бывший казначей архиерейского двора, иеромонах Самуил, который принял в свое управление пустынь, после о. Феодосия в шесть с половиной лет восстановил почти угасшую уже обитель. Он сумел привлечь множество благодетелей, важное место между которыми занимал потомственный почетный гражданин г. Москвы, кавалер Григорий Сергеевич Васильев. Г.С. Васильев пожертвовал средства на строительство двупрестольного храма, который был полностью завершен в 1866 году. Троицкий же храм с двумя приделами был снабжен утварью в необходимом количестве и доброго качества. Были перестроены монашеские кельи, из леса на каменном фундаменте, более просторные и прочные. Так же были обновлены и служебные здания обители. Кроме того, «на самих горах, принадлежащих к монастырской местности и поросших издавна лесом, и на плодовитом саде, и даже на прудах, которые могли бы доставлять, хотя и изредка, рыбу для братии: и все это приведено в надлежайшее устройство, так что и высокие горы, возвышающиеся над святой обителью, уже более не недоступны, - по ним, среди растущего леса, можно свободно ходить[46]».

Восстановив обитель, о. Самуил обратился к рязанскому архиереею с просьбой, через Священный Синод, получить Высочайшее разрешение оставить обитель на прежнем месте. Просьба была поддержана Высокопреосвященнейшим Иринархом и, по архиерейскоу ходатайству, было испрошено Высочайшее соизволение от 23 мая 1866 на оставление пустыни на прежнем месте[47].

После получения такой радостной новости произошло торжественное празднование возобновления монастыря. Торжество состоялось 25 июня 1866 года. Еще накануне праздника братия при многом стечении народа встречала архиерея у ворот монастыря, который возглавил праздничное Всенощное Бдение.

«Утром, в самый день торжества в 8 часов монастырский колокол стал созывать окружающее православное население к участию благодарственной молитве обители, по случаю обновления ея. Во время сего благовеста, настоятель монастыря иеромонах Самуил, с двумя протоиерееями – ряжским Гаретовским и пронским Александровским, благочинным священником Тепловым и тремя иеромонахами, совершив водоосвящение, обошли крестным ходом вокруг всей монастырской местности. Затем, по встрече архипастыря, началась Божественная Литургия, совершенная его высокопреосвященством, в сослужении поименованных – настоятеля, возведенного в сие время во игумена, двух протоиереев, благочинного и трех иеромонахов, из коих Афанасий в то же время награжден набедренником. В конце Литургии новопоставленный игумен произнес, с архипастырского благословения, приличное торжеству и полное живых чувств, слово, до слез тронувшее всех предстоящих и молящихся.

По окончании Божественной Литургии самим архипастырем совершено было благодарственное Господу Богу молебствие с провозглашением многолетия Благочестивейшему Государю Императору Александру Николаевичу и всему Царствующему дому и святейшему правительственному Синоду. После совершенного таким образом богослужения в храме, священнослужители проводили архипастыря в настоятельские покои, куда собрались пронские гражданские чины, потомственный гражданин Васильев, прибывший на праздник из Москвы, и представители градского сообщества, которые все, а последние даже на коленях, благодарили его высокопреосвященство за исходатайствование Высочайшего соизволения на оставление Спасской обители в г. Пронске и за возведение благопопечительного ея строителя во игумена. Затем предложена была полная братская трапеза, которую соблаговолил разделить архипастырь с настоятелем, двумя протоиереями, благочинным, Григорием Сергеевичем Васильевым, его старшим братом, пронским купцом Иваном Сергеевичем Васильевым и пронским уездным исправником.

Перед отъездом архипастыря в г. Скопин, для обозрения церквей и монастырей, о. игумен поднес его высокопреосвященству святую икону Христа Спасителя, благословляющего преломленный хлеб на дискосе и вино в чаше, в серебрянновызолоченной ризе, обычной меры, со следующей на задней стороне надписью: «Его Высокопреосвященству, высокопреосвященнейшему Иринарху, архиепископу Рязанскому и Зарайскому и разных орденов кавалеру, Свято-Спасская пронская пустынь, в выражение искренне-глубокой признательности за исходатайствование Высочайшего соизволения на обновление ея, вместо предположенного перенесения ее в Толпино, на том же, издревле освященном месте, сию святую икону нижайше и смиреннейше осмеливаемся поднести в день празднования своего обновления – 25 июня 1866 года»[48].

Подобною же иконою, но меньшего размера, архипастырь благословил главного благотворителя Пронской пустыни. Григория Сергеевича Васильева.

Таким образом, вопрос о перенесении обители ходатайством Рязанского архипастыря был решен отрицательно. Показательно, что в статье Гаретовского, указывается, что Спасская пустынь была на тот момент последней сохранившейся из трех известных обителей г. Пронска. Вероятно, что этим фактом связана особенная народная любовь к этому святому месту. В Исторической справке ГАРО о Пронском монастыре говорится, что так есть другое мнение относительно того, почему монастырь все-таки не была перемещена – противостояние местных жителей.