Поцелуй от Мэрилин для никиты

Или – кто первый обнаружил, что в СССР секса нет.

 

Генеральный секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущев, 1-е лицо государства внешне никак не соответствовал образу руководителя супердержавы.

В спокойном состоянии или в минуты довольства и радости он выглядел еще так себе – добродушный хохол. Но когда возбуждался, впадая в состояние раздражения и злости (а такое с ним случалось часто) – выглядел карикатурно. Так было во время его посещения выставки модернистов в Манеже, так было во время его выступления в ООН.

Сол Беллоу, лауреат Нобелевской премии с русскими корнями, вспоминает, как реагировали рядовые американцы на приезд Хрущева, называя его лысым, коренастым, жестикулирующим, громогласным человеком, который грозится победить американцев, разрушить дома и даже уничтожить вовсе.

«Хрущев едет, этот малохольный» - услышал он реплику работника гаража на Третьей авеню.

А когда Хрущев некоторое время провел в Америке, тон высказываний стал еще более резким: «Уж он-то разошелся вовсю: устраивал уличные пресс-конференции, пикировался с балкона со стоящей внизу толпой, распевал куплеты из “Интернационала” и показывал, как он свалит с ног апперкотом воображаемого гангстера. Играя на публику, наслаждаясь ее вниманием, он вел себя как комик в пьесе, написанной и поставленной им же самим».

В Голливуде Хрущев обменивался со Спиросом Скурасом опытом восхождения к успеху, и каждый старался доказать, что именно его взлет стремительнее и показательнее. “Я был бедным иммигрантом”. — “Я начал работать, едва научился ходить, был пастухом, фабричным рабочим, трудился в угольной шахте, а теперь я председатель Совета министров великого Советского государства”.

«Ни тот ни другой, - пишет Беллоу, - не упомянул о цене, которую заплатили за их возвышение широкие слои общества: Скурас умолчал о пагубном воздействии Голливуда на мозги среднего американца, Хрущев ни словом не обмолвился о депортациях и чистках. Мы, кому все это величие было без спросу навязано, не имели голоса в их споре. Оно и понятно: китам шоу-бизнеса всегда важно обладать некой монополией на патриотизм.

Сочетание идеологии и потехи, характерное для обеих сторон, вызвало на тихоокеанском побережье эмоциональный кризис, и там-то как раз Хрущева потянуло на большую откровенность».

Далее Беллоу пишет: “В Голливуде нам канкан показывали, — сказал Хрущев на собрании профсоюзных деятелей в Сан-Франциско. — Девицы должны были задирать юбки и выставлять зады. Они хорошие, честные артистки, но хочешь не хочешь, приходится плясать. Их заставляют подделываться под вкусы испорченной публики.

В вашей стране люди на это ходят, а вот советские люди с возмущением отвергли бы такое зрелище. Это порнография. Это культура для пресыщенных и испорченных людей. Показ подобных фильмов в вашей стране называется свободой. Нам такая “свобода” не нужна. Вам нравится “свобода” смотреть на задницы, а мы предпочитаем свободу мыслить, использовать наши умственные способности, свободу созидательного прогресса”.

«Я взял эти слова, - говорит Беллоу, - из полуофициального издания, оплачиваемого русскими. Оно умалчивает о факте, сообщенном некоторыми американскими газетами: советский премьер-министр, пустившись пародийно изображать канкан, задрал полы пиджака и выставил на всеобщее обозрение свой собственный зад.

Он — один из гоголевских “толстых”, которые “умеют лучше на этом свете обделывать дела свои, нежели тоненькие. Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а всё прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят.

Временами Хрущев выходит за грань гоголевского комизма; не всегда в этом человеке можно разглядеть черты симпатичного мошенника, который любит вволю покушать рыбки и масленых блинов. Гоголевский Чичиков на радостях от удачной аферы скачет по комнате вдали от людских очей.

Хрущев изображает канкан на глазах у мировой общественности с нутряным весельем злобного гнома. Перед нами человек, которого сложными течениями людских воль вынесло в такое место, откуда рукой подать до власти над миром.

В эпоху, когда видные деятели демонстрируют лишь смешанные — вторичные и третичные — цвета из спектра человеческих свойств, он не показывает нам иных цветов, кроме первичных. То ли он выставляет на всеобщее обозрение свои подлинные инстинкты, то ли, как растленный и хитрый старик Карамазов у Достоевского, юродствует, разыгрывая простодушие».

Многие карикатуры на Никиту Сергеевича показывают его именно в минуты такой вот царской слабости. Только вряд ли кто из его соотечественников, и даже его зарубежных партнеров в этот момент захотел бы или позволил бы себе рассмеяться. Все-таки, надо понимать, что карикатурный Юпитер и карикатурный бык – это совершенно разные мотивы смеха и поводы для иронии.

И тем не менее, к примеру, в США, внешний имидж кандидата в сенаторы, президенты – вещь чуть ли не основополагающая для его карьеры. Давайте вспомним хотя бы последних президентов США: Клинтона, Рейгана, Буша старшего, Форда и пр.

Правда, вот Буш младший несколько подкачал со своей внешностью глуповатого ковбоя, но благодаря своим физическим кондициям, чувству юмора и американской невозмутимости, он все-таки не выпал из общего ряда. И вообще, надо сказать, Голливуд, это не только и не столько фабрика грез, сколько фабрика стандартов общественного поведения, стандартов и формы и содержания.

Сол Беллоу в «Литературных заметках о Хрущеве» вполне политкорректен. Он не ищет связь между внешним обликом, манерами Хрущева и советской политической элитой и обществом в целом. Хотя, наверное, мог бы себе позволить.

А вот современный российский поэт Александр Гладкий идет дальше и напрямую связывает то и другое:

1. Визит в США

Впечатленье детских лет:
на киноэкране –
откидной кабриолет.
В нем – Хрущев – страны полпред –
там – во вражьем стане.
А вокруг народ вопит,
на кортеж глазеет.
У Хрущева бравый вид –
ярко маковка блестит
и улыбка рдеет.

Как же рады нам, когда
мы ножом не машем,
не влезаем, как орда,
в души их и города,
а поем и пляшем.
Приезжает наш балет,
и везде – аншлаги.
Коган, Гилельс и Башмет
вознесли – сомнений нет –
славы нашей флаги.

Если ж пό столу в ООН
мы стучим штиблетой,
как в посудной лавке слон,
кажем миру свой резон
и грозим ракетой,
нас считают царством тьмы
и в великом страхе
прочь бегут, как от чумы,
и таланты, и умы.
Будапешт, Праги.

Итак, 1959 год, осенний месяц сентябрь - Никита Хрущев едет, вернее – летит в Америку. Два года до смерти Джо Шенка и 3 года до смерти Мэрилин Монро. 18 сентября Глава советского правительства выступил на XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН и на новеньком «Боинге-707» совершил 6-часовой перелет в Лос-Анжелес.

В закрытом черном лимузине Хрущева повезли в один из ресторанов киностудии «XX-Век-Фокс», где должен был состояться торжественный завтрак в компании знаменитых актеров, режиссеров и музыкантов.

Дорога заняла еще 50 минут. В этот день Никита Хрущев соперничал в популярности с самыми знаменитыми Голливудскими звездами. Ресторан не мог вместить и десятую долю тех, кто хотел попасть на встречу с лидером коммунистической державы. Жены актеров, получивших индивидуальные приглашения, грозили разводом, бились в истерике, требуя взять их с собой «на Хрущева».

Хрущев выходит из машины. Фотографы получают возможность сделать свое дело. А затем Никита Сергеевич в окружении президента американской кинокорпорации Эрика Джонстона президента кинокорпорации «XX-Век-Фокс» входит в зал «Кафе де Пари».

Впоследствии это мероприятие назовут «самым большим в истории Америки собранием звезд». Кирк Дуглас, Фрэнк Синатра, Мэрилин Монро, Гарри Купер, Элизабет Тейлор, Глэн Форд – вот далеко не полный список знаменитостей, участников того легендарного рандеву. Мэрилин Монро, опоздавшая даже на 50-летие Джона Кеннеди, на встречу с Хрущевым пришла за час до начала.

Ее заранее предупредили, чтобы она также, как и любой другой «посвященный» прибыла одна без мужа. В этом случае, эти, в общем-то объективные ограничения, пригодились властям как нельзя лучше. Муж Мэрилин Монро, знаменитый писатель Артур Миллер был известен своими левыми взглядами, симпатиями к Фиделю Кастро и Кубе. Оказывать «горлану и главарю» Хрущеву подобную услугу никто не хотел. Вместе с тем, организаторы мероприятия попросили Мэрилин Монро надеть «самое облегающее, самое сексуальное платье», что вполне соответствовало ее настроениям в тот момент.

Она говорила: “Деньги для меня не главное. Главное, чтобы я выглядела прекрасно”.

Хотя и не обошлось и без откровенных демаршей. Будущий президент США, актер Рональд Рейган демонстративно не явился в ресторан. Позже уже в период своей предвыборной кампании Рейган не раз упоминал этот свой «личный бойкот» так, как будто он выиграл свое сражение против Советского Союза.

Хрущев, следуя законам Голливуда, поведал сценаристам и режиссерам и актерам историю героя современности: "Вы хотите знать, кто я такой? Я стал трудиться, как только начал ходить. До 15 лет я пас телят, я пас овец, потом коров у помещиков...

Потом работал на заводе, хозяевами которого были немцы, потом работал в шахтах, принадлежавших французам; работал на химических заводах, хозяевами которых были бельгийцы, и вот теперь - премьер-министр великого Советского государства".

Боссы киностудии «XX-Век-Фокс» отвели Монро роль посла мира, посла американской культуры. Она встала из-за стола, чтобы поприветствовать гостя. Хрущев улыбался и не моргая смотрел на нее, пока она говорила.

Когда уже Хрущеву представили Мэрилин Монро лично, она спросила:

- Мистер Крущев, можно ли рассчитывать на дружеский поцелуй с вашей стороны?

На что Хрущев ответил: «Извините, это было бы не скромно с моей стороны».

Монро уже позже своеобразно отомстила Хрущеву. На самой встрече она заявила: «Мне было очень интересно. Я словно увидела в будущем признаки надежды, дружбы и мира. Это памятный день в истории кинематографии».

Американская пресса растиражировала откровение Монро, услышанное кем-то из прислуги: «Могу сказать, что Хрущеву я понравилась. Когда его представили, он больше всего улыбался мне, чем кому-либо другому… Он жал мне руку так долго и так крепко, что я подумала, что сломает ее. Полагаю, это лучше, чем целоваться с ним. Я не могу представить, как этот толстый и страшный, с бородавками на лице, может стать лидером столь большого числа людей. Кто захочет стать коммунистом, имея такого президента?».

Действительно, при личном знакомстве советский премьер жал ей руку так сильно, что она у нее болела потом несколько дней.

А вот еще одно ее высказывание: «Он смотрел на меня как мужчина смотрит на женщину».

У нас сложилось ошибочное представление, что 1-м, кто обнаружил в Советском Союзе проблемы с сексом, была участница 1-го советско-американского телемоста в перестроечные времена.

Она тогда сказала: «У нас секса нет!». Отнюдь. Первооткрывателем этого феномена была все-таки, Мэрилин Монро, которая публично заявила после отъезда Хрущева: «Я думаю, в России мало секса». Наверное, ей казалось, что только в обществе, где отсутствуют нормальные и гармоничные сексуальные отношения, могут рождаться такие уродливые люди, как «бородавчатый Крущев» и «рябой Сталин».

Несмотря на очевидную культурную конфронтацию, тем не менее, они смогли взаимозаинтересованно обсудить тему кино и литературы, в частности, творчество Достоевского. В 1957 году на американские киноэкраны вышел фильм «Братья Карамазовы» Ричарда Брукса с Марией Шелл в роли Грушеньки. Монро в разговоре с Хрущевым тепло говорила об этой роли Шелл, несмотря на то, что поначалу именно ее метили на эту роль.

- Госпожа Монро, - сказал Хрущев, не отрывая взгляда от ее лучезарных глаз, - от имени деятелей советского киноискусства приглашаю Вас посетить Советский Союз. Ну, как?

- Да, я бы очень хотела поехать в Россию, - ответила Монро.

Кстати, еще в 1955 году актриса намеревалась посетить Советский Союз, о чем сообщали многие американские газеты.

Александр Гладкий, чьи стихи мы уже приводили, по своему представил встречу Хрущева и Монро в Голливуде:

Встреча с Мэрилин Монро

Мэрилин

Уморительный царек.
Кругленький и гладкий.
Как он трогательно строг.
Как надушен гадко.

Ну дела! – типичный тролль
из волшебной сказки.
Череп, выбритый под ноль.
Поросячьи глазки.

Отвратительный живот.
Шея как бочонок.
И в придачу – полный рот
золотых коронок.

А костюмчик! – нету сил –
жалкая картина.
Сам о встрече попросил –
прихоть властелина.

Говорят, он здесь с женой –
клушей безответной.
А еще – что он войной
нам грозил ракетной...

– Эй, дружок, переведи:
«Сэр, на гóре наше
третий день идут дожди –
сложность с антуражем.

Голливуд накрыла мгла –
вот такая фронда.
Только я прибыть смогла
из всего бомонда».

Хрущев

Ай да девка – мармелад!
Знойная молодка.
Напускной кошачий взгляд,
верткая походка.

Волос шелковый, густой.
Налитые ляжки.
Да, с такою красотой
тяжко жить бедняжке.

Всякий лезет к ней в кровать
с обещаньем роли.
Так недолго шлюхой стать –
злая бабья доля.

Что-то живо говорит.
А, шутить изволит.
Сохраняя милый вид,
острой шпилькой колет.

«Леди Мэрилин, я рад,
очень счастлив даже.
Вижу, правду говорят
про таланты ваши.

Я и сам промашку дал
в этой канители –
зря ЦК с собой не взял.
Славно б погудели!»

Но вернемся в сентябрь 1959 года. Когда участники сейшена второпях проглотили съестные припасы, настало время для приветственных выступлений хозяев. Вместо этого Никита Сергеевич стал настаивать на поездке в Диснейленд. Программой это предусмотрено не было. Хрущев взвился:

«Что у вас там? Пусковые установки ракет? Американские власти говорят, что не могут обеспечить моей безопасности. Что там – эпидемия холеры? Гангстеры захватили власть?».

Поездка так и не состоялась. Выступали кинодеятели, говорили теплые слова о дружбе народов… А потом все отправились в павильон «XX-Век-Фокс», где Ширли Мак-Лейн (будущая жена Андрея Кончаловского), Фрэнк Синатра и Морис Шевалье снимались в фильме «Канкан».

Синатра спел для гостей «Живи и дай жить другим». Выступила Ширли Мак-Лейн, сказав, что она рада приветствовать советского гостя здесь, в Голливуде, что она желает ему успешной поездки, что американские актеры были рады видеть и слышать руководителя советского государства.

Потом Синатра предложил Хрущеву посмотреть танец «канкан» в исполнении Ширли Мак-Лейн и еще нескольких танцовщиц. Надо ли повторять, как Никита Сергеевич к этому французскому танцу? Что потом и продемонстрировал. Повернулся к слушающим задом, нагнулся, дрыгнул ногой, попробовав изобразить «па» из канкана. Когда стали фотографироваться, американские фотографы пытались заставить Мак-Лейн стоящую рядом с Хрущевым, повыше поднять подол юбки. Но та отказалась. Еще говорят, что Эйзенхауэр послал ей за это благодарственное письмо.

Американские актеры были настроены благодушно. Кирк Дуглас так оценил эту встречу: «Чем лучше люди будут узнавать друг друга, тем труднее им будет затеять драку». Морис Шевалье: «Никита Сергеевич Хрущев обаятелен, умен и мастер полемики. Мне показалось, что в нем заложен динамит».

Поездка Хрущева в Голливуд и его желание встретиться лично с некоторыми звездами кино, вызвала в памяти американских спецслужб одну историю, связавшую Голливуд уже со… Сталиным. Эта история рассказана Иннокентием Ивановым.

Речь идет о самой большой звезде Голливуда Джоне Уэйне, «главном ковбое Америки». Он выступал за войну во Вьетнаме, но сам никогда не воевал, не скрывал своих расистских взглядов – и при этом все его жены относились к категории т.н «цветных».Он был антикоммунистом, гомофобом, но при этом – безусловной легендой,знаковой фигурой и в мире кино и в мире политических игр.

Сталин, якобы, очень любил фильмы с Уэйном. Но понимание степени влияния Уэйна на американские умы привело Сталина, как кстати сказать и Мао Цзе Дуна тоже, к решению физически устранить его.

Одна из легенд гласит, что Сталин и Мао Цзе Дун считали Джона Уэйна своим личным врагом и даже «заказывали» его своим агентам – смерть «этого чертова ковбоя», по их мнению, могла серьезно деморализовать Америку. И это действительно так: долгое время Джон Уэйн был лицом, голосом и совестью нации, «слишком» американцем даже по американским понятиям: перед его домом всегда гордо реял звездно-полосатый флаг.

Хозяин Кремля, смотревший все новинки американского кино, решил, что Уэйн, - говорит Иннокентий Иванов, – это пропагандистское оружие, пострашнее атомной бомбы.

По приказу Сталина в Голливуд подослали наемных убийц – двух украинских эмигрантов. ФБР узнало о готовящемся покушение на актера и предупредило Уэйна. В гримерке устроили засаду. Украинцев схватили и устроили им псевдоказнь на голливудском пляже. Их связали, поставили на колени, к затылкам приставили пистолет. Грянули выстрелы, украинцы рухнули наземь. Но вскоре поднялись: патроны были холостыми.

Еще раз Уэйна мог убить китайский снайпер во время творческой поездки Джона в войска в период вьетнамской войны в 1966 году. Но промахнулся.
Когда Хрущев прибыл в Америку, он изъявил желание встретиться с этим самым неуловимым ковбоем. Не в память о своем патроне, а лишь потому, что сам Генсек был поклонником актера.

Во время визита в США вождь встретился с Уэйном и пожал руку. Джон был в шоке – он считал мужское рукопожатие священным актом.

ДЖО ШЕНК И ИРВИНГ БЕРЛИН: