Не скажу, что он охотник за деньгами.

Этого НЕ происходит. Этого не происходит. Но пока я стоял с практически приклеенным носом к экрану телевизора Эйса – нет, нашего телевизора – желание блевануть говорило мне обратное. Мои ладони начали потеть, пока я пересекал место, на котором сейчас обосновался, и пытался вспомнить – дышал ли в последние пять минут и нужно ли мне это.

Перед тем, как прервались на рекламу, лицо Бренды вспыхивало на HD–экране, но образ, который транслировался миллионам зрителей, определенно не б ыл той Брендой, которую я знал. Создавалась впечатление, что дорогая старушка–мамочка устала дожидаться звонка, которого все не было, и когда мы по глупости решили, что она внемлет совету Эйса и уедет, она сделала звонок самостоятельно.

Мои руки дрожали по бокам, пока я пробегался мысленно по всем словам, которыми мы обменялись с того момента, как она вылезла из той адовой дыры, в которой существовала, после освобождения из тюрьмы, и захотел закричать. Я не мог даже представить, что она планировала рассказать следующим – кто ж знал, когда дело касалось Бренды. Но пока моя тревога пыталась прогрызть себе путь на свободу, сквозь слои моего желудка, мое предчувствие ныло от мысли, что произойдет дальше.

Я смутно осознавал, что Эйс пошел за мной, возможно, приближался ближе, но я не оборачивался из–за страха того, что обнаружу, когда взгляну на него. О чем он думал прямо сейчас? Какую колоссальную ошибку совершил? Блять. Наверняка.

– И сейчас об истории, которую вы все так с нетерпением ждали. Кто такой Дилан Прескот? Не переключайтесь – это история, которую будут обсуждать у кулеров с водой в понедельник утром. И вы не захотите пропустить этого.

Слишком тонкая брюнетка передавала тошнотворное вступление в счастливое падение моей репутации, затем повернулась к стене телевизоров, выстроенных позади нее, где логотип шоу исчез, и камера переключилась на журналиста.

Там, в пределах рамок телевизора Эйса, стояли две женщины. Одну я опознал, как репортера шоу. У нее были светлые волосы, и полагаю, ей было за двадцать пять лет. Я видел ее раньше, – она передавала последние слухи о богатых и знаменитых – и мне было ненавистно признавать, что я ждал эксклюзивные новости по окончанию шоу, если они включали того, от кого я фанател.

Что ж, подумал я с кривой усмешкой, как тебе такое понравится… Ощущения немного отличаются, будучи по ту сторону, не так ли? И разве это неправда? И опять же, присутствовало то желание избавиться от завтрака, который я съел этим утром с Эйсом, и оно только усиливалось, когда репортер начала говорить.

– Бренда, спасибо, что согласились сегодня встретиться с нами. Мы не можем передать вам, в каком восторге мы были, получив ваш звонок.

Затем оператор приблизил камеру к привлекательной даме около пятидесяти в красивой, коралловой блузке, скромно застегнутой до ключиц, где нитка жемчуга – подделка, уверен – лежала на ее коже. Ее спутанные волосы с прошлой недели были выпрямлены и убраны за уши, а на месте пестрых сережек–колец были соответствующие ожерелью жемчужины. Разве не картинка материнского совершенства.

– Спасибо, Холи. Я рада находиться здесь.

Когда она нацелила улыбку в сторону репортера, я понимал, что та женщина считала ее искренней, и я полагал так же. Бренда, наверняка, была в восторге о того, что играла главную роль в своем джек–потовом–реалити–шоу, но шестое чувство, которое у меня просыпалось, когда дело касалось это женщины, заставляло меня изучать каждую черту ее лица пока… Вот оно, подумал я, когда подошел ближе к экрану. Я склонил голову в сторону и сосредоточился на слегка прищуренных глазах, и там, в тех зеленых глубинах, которые были так похожи на мои собственные, таился расчет, как поиметь меня.

– В первую очередь, я должна отметить, – сказала Холи, – что очевидно, пока я сижу напротив вас, откуда Дилан получил все хорошее. Вы совершенно прекрасны.

Бренда фальшиво рассмеялась и поднесла руку к своему жемчугу, чтобы потеребить его.

– Вы очень милы. Спасибо.

– Нет. Нет. Я серьезно. Пока у нас не появилось возможности поговорить с Диланом лично, то теперь–знаменитый билборд на Голливуд с национальной рекламной кампанией, где он изображен, и те вкусные фотографии, которые недавно всплыли ни с кем иным, как Эйсом Локком, дали нам небольшое представление о вашем красивом мальчике.

Бренда кивнула, опуская руку на место, на ее колено, поверх черной юбки карандаш.

– Ох, это все мой Дилан…

– Она блять серьезно сейчас? – наконец, заговорил Эйс, откуда из–за моей спины. Но я поднял руку вверх, останавливая его, и он умолк. Я хотел слышать каждое слово, которое выходило из ее лживого рта.

– Из маленького мальчика в красавца. И соблазнителя тоже…

Бренда позволила словам повиснуть в воздухе, как наживке, дожидаясь, когда на нее клюнет рыба. Это не заняло больше одного удара сердца, или двух, а затем Холи в тот же момент насадилась на этот крючок.

– Соблазнителем?

– Да, – ответила Бренда, ее улыбка растянулась, несомненно, от удовольствия, что на ее уловку повелись. – В смысле, ребенком он постоянно попадал в неприятности. Обычное поведение детей, естественно. Несколько украденных конфет там, прогулянный урок здесь, но к восьми годам…или возможно к девяти? Он стал мастером по заговариванию зубов в небольших мелочах. А потом прибавьте ко всему этому ямочки эти, и кто бы смог устоять от такого лица?

– Кто, в самом деле? – усмехнулась Холи вместе с Брендой, считая, что это милая, небольшая подколка матери, которая вспоминала годы своего маленького сына. Угу, точно. – Уж точно не мистер Локк.

– Уж точно, – согласилась Бренда.

– Итак, у нас есть вопрос: Дилан уже привозил Эйса к себе домой для знакомства с родителями?

Мои руки сжались в кулаки по бокам, и я стиснул их так сильно, что ногти на моих пальцах угрожали прорвать кожу на ладонях. Боже, Бренде повезло, что ее нет сейчас поблизости, потому что я всерьез раздумывал убить ее прямо здесь и сейчас. И похрен на последствия.

– К сожалению, Холи, кое–что случилось в моем прошлом, что отдалило нас с Диланом, хотя я надеюсь, что мы восстановим нашу связь, пока я здесь, в Лос–Анджелесе. Я до сих пор опечалена тем, что он отказывался увидеться со мной.

Пока одна за другой скатывалась ложь с ее коварного языка, камера приближалась к ее лицу, и мне отвратительно было видеть влажный блеск, навернувшийся на ее глаза. Нет…она не…

– Кое–что, – даже Холи спросила это очень аккуратно – потому что мы же не хотим ранить ее долбанные чувства. – Вы имеете ввиду то время, что вы провели в тюрьме из–за наркотиков и проституции?

Бренда устроила целое шоу, поднося край пальца под свой нос, втягивая продуманный всхлип, а Холи тут как тут, наклонилась с платком.

– Прошу, не торопитесь. Я понимаю, как это, должно быть, сложно.

– Спасибо, – ответила Бренда, деликатно промакивая свой нос. – Это было долгое путешествие, чтобы исправиться и оказаться там, где я сейчас. Я совершала ошибки в прошлом. Много ошибок. Но вы должны понимать, что я это делала, чтобы выжить. Я должна была обеспечить едой и крышей моего мальчика.

– Конечно. Это вызывает восхищение. Материнская любовь не знает границ.

Если бы я не стоял в двух шагах от экрана телевизора, то ни за что бы ни поверил в то дерьмо, которое услышал.

– Действительно, так, Холи. И именно поэтому, так болезненно, что Дилан…Он… – Бренда замолчала, шмыгнула носом, а затем, ага, крокодильи слезы потекли ручьем по ее щекам. – Он отказывается встречаться со мной и даже зашел настолько далеко, что убедил мистера Локка, будто я здесь для того, чтобы встать между ними.

– А это так, Бренда? Вы не согласны с тем, что ваш сын вступил в отношения с Эйсом? Вас беспокоит то, что это каким–то образом его изменит?

– Уже изменило. Дилан всегда был слишком амбициозным. Он всегда говорил мне, что сделает все, что потребуется, чтобы выбраться из нашей скромной…ситуации. Даже зайдя так далеко, предложив мне в то время использовать его немалое очарование, чтобы заманивать клиентов.

Холи поерзала на месте от дискомфорта, и я мог сказать, что она уже собиралась задать вопрос на миллион долларов. Я готовился к тому, что случиться дальше, но никогда в жизни я бы не предположил слов, которые последовали между ними двумя.

– Так вы хотите сказать, что Дилан помогал вам продавать наркотики, когда был еще мальчиком?

Слезы, текущие по щекам Бренды волшебным образом высохли, и она воспользовалась мгновением, чтобы собраться, а затем моргнула и покачала головой.

Я задержал дыхание, молясь, чтобы произошла какая–нибудь природная катастрофа, чтобы телевышки потеряли сигнал, и чтобы меня проглотила земля, но мне не так повезло. Секундой позже, Бренда скинула бомбу, которая разнесла все те годы, которые я провел, оттачивая свое счастливое существование, прямо в ад.

– Ох, нет, дорогая. Он помогал мне с мужчинами.

Даже несмотря на то, что Бренда не выложила все сразу, то тишина, царящая в студии, где проходило интервью, и ошарашенное выражение на лице Холи, давали яснее ясного понять, что чертово сообщение получено.

Я уже видел завтрашние заголовки, или даже те, которые появятся уже сегодня вечером.