Социальные функции «политологических» вопросов

Тесная связь между научной технологией и политичес­кими соображениями, характеризующая повседневную практику опросов общественного мнения, ярче всего про­является в растущем множестве особого типа вопросов, которые можно было бы назвать «политологическими». Они стали сегодня настолько банальными, что нелегко увидеть неоднозначность формулировки и по меньшей мере странный статус, с эпистемологической точки зре­ния, вопросов этого типа. Рассмотренные выше вопросы из исследования, опубликованного в литературном жур­нале, являются вполне типичными с этой точки зрения: вместо того чтобы выявлять уже существующие мнения, ограничиваясь их регистрацией (на что указывают мета­форы барометра или фотографии, часто используемые анкетерами), эти вопросы производят на деле в значи­тельной мере искусственные и необоснованные ответы, поскольку большинство опрашиваемых не ставят перед собой те вопросы, которые им задают; если бы они их себе задавали, то в большинстве случаев все равно не смогли бы на них ответить. Вопрос, упомянутый выше, был сформулирован так: «Назовите трех ныне живущих интеллектуалов (мужчин или женщин), пишущих на французском языке, чье творчество, по вашему мнению, наиболее глубоко повлияло на развитие идей, литерату­ры, искусства, науки и т. д.?». Перед тем как подводить итоги и составлять список победителей, необходимо про­анализировать сам вопрос. Респондентов спрашивают не о том, какие три интеллектуала (почему именно три и что нужно понимать под «интеллектуалами») оказали на них наиболее значительное влияние (на что уже доволь­но трудно ответить), но ставят вопрос гораздо шире — о том, какие интеллектуалы «глубоко» (что это значит?) «повлияли» (что значит «повлияли»? надо ли считать «не­гативное» влияние тоже влиянием?) на развитие идей, литературы, искусства, науки и т. д., т. е. такой обшир-

[273]

ной области (отметим в скобках характерное «и т.д.»), которая вряд ли может быть хорошо известна всем опра­шиваемым. Для ответа на такой обширный и сложный вопрос опрашиваемые не могут — этого от них и не тре­буется — провести специальное исследование, как бы это мог сделать специалист по истории идей или социолог науки. Большинство ответило бы более или менее шут­ливо или следуя определенной стратегии, назвав «интел­лектуалов», которых они знают, о которых много говорят в средствах массовой информации, которых они недавно читали, кого необходимо упомянуть и т. д. Итак, нужно подумать над тем, почему задаются именно такие вопро­сы и что хотят получить на самом деле. Если нужно было бы выяснить, кто из интеллектуалов в действительности оказал наибольшее влияние, то очевидно, что это следо­вало бы делать не на основании непродуманных ответов, а на основе настоящего исследования, учитывающего раз­личные показатели влияния и различные области (фило­софию, литературу, живопись, физику, биологию и т. д.). Расплывчатый характер вопроса и тип выборки не позво­ляют измерить это действительное влияние, а лишь, в лучшем случае, зафиксировать популярность в средствах массовой информации тех, кто воспринимается как «вли­ятельные интеллектуалы». Ясно, что исследования подоб­ного типа относятся прежде всего не к научному анали­зу, а к операции политического характера, которая стре­мится навязать с помощью весьма распространенной в политике процедуры, именуемой выбором, определенное видение того, кто является «интеллектуалом».

Данный тип вопросов создан не для того, чтобы иг­рать роль «реактивов» или «индикаторов», позволяющих уловить определенные социальные характеристики инди­видов, как это бывает в обычных социологических анке­тах. Эти вопросы и ответы на них рассматриваются как интересные и значащие потому, что глобальное распре­деление ответов предназначено дать «мнение народа» по интересующим экспертов проблемам в различных сферах политики.

[274]

В качестве упражнения можно было бы подобным образом проанализировать вопросы, задаваемые крупными институтами изучения общественного мнения; число таких вопросов весьма велико, при­чем они в данном случае непосредственно каса­ются политической сферы. Можно, в частности, отметить, что ответы на нижеследующие вопро­сы, большей частью сформулированные полито­логами, которые консультируют институты изу­чения общественного мнения, требуют наличия серьезной информации и могли бы с равным успе­хом быть темами для рефератов или дипломных работ студентов-политологов:

— «Если бы президентские выборы состоялись в ближайшие два года, кто из названных ниже кандидатов был бы наиболее серьезным противником левых сил: Раймон Барр, Жак Ширак или Валери Жискар Д' Эстен?» (Sofres, июнь 1985);

— «По вашему мнению, каковы причины враждебности клевым после 1981 года?» (прилагается список причин) (Sofres, январь 1985);

— «Как известно, коммунистическая партия за несколько лет потеряла много голосов избирателей, сократившихся с 20% до 11 %. Каковы, по-вашему, глубинные причины снижения ее популярности?» (приводится список причин) (Sofres,
январь 1985);

— «Каковы четыре главных приоритета для Франции в ближайшие годы?» (приводится список возможных приоритетов) (Sofres, октябрь 1985);

— «Как вы считаете, является ли республика сегодня ценностью для левых или для правых сил?» (Sofres, ноябрь 1984);

— «Как вы считаете, насколько католическая церковь в целом смогла адаптироваться к современному миру: очень хорошо, довольно хорошо, не совсем хорошо, плохо?» (Sofres, апрель 1985);

[275]

— «По вашему мнению, какое влияние Франция оказывает сегодня в мире: большое, довольно
большое, скорее небольшое или очень слабое?»
(Sofres, август 1985);

— «Как, по-вашему, после Второй мировой войны, увеличилась или уменьшилась роль Фран­
ции в следующих областях: военная мощь, политическое и дипломатическое влияние, моральный
и интеллектуальный престиж, экономический вес?» (Sofres, август 1995);

— «Часто политических лидеров подразделяют на две категории: на тех, кто входит в "полити­
ческий класс" и сплочен между собой, и на тех, кто держится в стороне от "политического клас­
са". К какой категории вы отнесли бы следующих политиков: Ф. Миттерана, Ж. Ширака, Р. Барра и
т.д.?» (Sofres, август 1984);

— «Думаете ли вы, что сосуществование Ф. Миттерана с новым большинством РПР-УДФ
могло бы продлиться до президентских выборов 1988 года, или оно прекратится раньше?» (Sofres,
октябрь 1984);

— «На ваш взгляд, кто выйдет победителем по окончании периода сосуществования?» (Sofres, август 1984);

— «По вашему мнению, каковы будут последствия модернизации французского общества?»
(приводится список возможных последствий) (Sofres, октябрь 1984);

— «Среди возможных причин, которые могут заставить голосовать за Национальный фронт
Ж.-М. Ле Пена, какие представляются вам наиболее важными?» (приводится список причин)
(Sofres, июнь 1984);

— «Считаете ли вы, что Жан-Мари Ле Пен будет и в дальнейшем иметь успех на европей­
ских выборах или нет?» (Sofres, 1984);

[276]

— «Кто, по вашему мнению, несет наибольшую ответственность за падение котировок на Па­
рижской бирже в течение последней недели?» (приводится список тех, кто может быть ответствен) (Ipsos, октябрь 1987);

— «Каков ваш прогноз развития ситуации на Парижской бирже в ближайшие несколько недель относительно сегодняшней ситуации?» (Ipsos, октябрь 1987);

— «Как вы считаете, в какой степени (в большей, в меньшей или в той же) Франция подвержена расизму по сравнению с ФРГ, Великобританией и США?» (Ipsos, февраль 1988);

— «Как вы считаете, через десять лет проблемы, связанные с иммиграцией во Франции, усилятся, ослабнут или останутся на современном уровне?» (Ipsos, февраль 1988).

Так в чем же состоит смысл подобных опросов, если не­специалистам предлагается ответить на вопросы, кото­рые не всегда ясны специалистам? Все происходит так, как будто в вопросах политологического типа совокуп­ность возможных или желаемых ответов выносится на ре­ферендум для того, чтобы непогрешимый арбитр опреде­лил «правильный» ответ. Речь здесь идет о процедуре, не такой уж далекой, как могло бы показаться, от техники божественного откровения, практикуемой в Древней Гре­ции. Разумеется, специалисты по опросам постоянно на­поминают о том, что ответы на подобные вопросы отра­жают всего лишь «социальные представления», интерес­ные сами по себе, и что не надо путать то, как индивиды представляют себе реальность с самой реальностью, хотя сами эти представления составляют одну из граней ре­альности. Но помимо того, что неправильно называть «со­циальными представлениями» то, что часто является все­го лишь реакцией на конкретную ситуацию опроса, мож­но отметить, что реальное использование этих опросов, большинство которых публикуется в прессе и служит ма­териалом и обоснованием политических комментариев,

[277]

чаше всего непредумышленно строится на их неточнос­ти При этом распределение ответов рассматривается как научно установленный вердикт в области политики.

Опросы общественного мнения обязаны своим успе­хом присущей им видимости научности без «ученых», осо­бенно среди тех, кто не доверяет социологам. Эта новая «наука» располагает только конкретными данными. В дей­ствительности же, она решает многие сложные полити­ческие проблемы именем «народа», являясь скорее «по­литической наукой» в буквальном смысле слова, нежели наукой о политике.