Специфика восприятия пространства и времени в разных культурных группах

Метафорическое понимание времени в терминах пространства обусловлено биологически. Визуальная система человека способна воспринимать объекты, локализующиеся и движущиеся в пространстве, но не способна воспринимать время, чем бы последнее не являлось. Наряду с биологической обусловленностью, повсеместность метафоры «Время как Пространство» называется и коммуникативная причина. Благодаря метафоре человек получает возможность думать и говорить о времени, которое является внутренним физиологическим опытом и практически не осознается. Отсюда, как правило, заключают, что время — генетически более позднее понятие, чем пространство. Так, для первобытного человека слово время не имело значения, поскольку он не чувствовал в нем необходимости — время было, но он ничего о нем не знал. Когнитивная типология пространства оказывается богаче, вмещая три измерения — длину, высоту и ширину. Кроме этого, объекты в пространстве обнаруживают самые разные формы, могут пребывать в покое или движении, а также могут восприниматься в качестве фиксированных точек отсчета или активных начал.

Метафорическое представление временных событий как внешних объектов приводит к тому, что человек в качестве дейктического центра ассоциирует настоящее с собой и с тем, что рядом, поскольку тело человека — это не просто объект, это центр мира. Отсюда ощущения «здесь» и «сейчас» совпадают. Прошлое, которое он видел и знает, оказывается у него за спиной (Back in 1900 — «Прошлое осталось позади»), а будущее, предвкушаемая цель, локализуется перед его взором (Look forward to seeing you — «Впереди нас ждет счастливое будущее»). Пространственный опыт «впереди» перерабатывается в темпоральный концепт «будущее», а «позади» — в «прошлое».

Время в сознании представителей различных культур отождествляется с разными пространственными координатами. То, что зачастую это горизонтальная ось, обусловлено биологически — человек изначально передвигается вдоль горизонтальной оси вперед к своей цели. Однако время, представляемое в христианском мире как линия, прямой путь, — это еще и влияние христианской доктрины, унаследованной от иудейских верований. Это путь, у которого есть конечная цель — спасение души.

В настоящее время в литературе, посвященной проблеме концептуализации времени, обсуждаются две базовые когнитивные модели темпоральности, построенные на метафоре времени и движения и учитывающие позицию наблюдателя — «модель движущегося времени» и «модель движущегося Эго». Дж. Лакоффобозначилихкак Time passing is motion of an object (Moving time) и Time passing is motion over a landscape (moving Ego) соответственно, считаяихслучаямиобщейметафоры — Timе passing is motion.

Метафора «движущегося времени» построена на ассоциации времени (временных событий) с движущимся объектом. Она, как правило, предполагает неподвижного наблюдателя в качестве дейктического центра, относительно которого совершается движение: Time flows by («Время проходит мимо»). В метафоре «движущегося Эго» дейктическим центром является само время (временное событие); при этом время ассоциируется с неподвижными вехами, верстами, относительно которых субъект осуществляет движение.

Считается, что в основе такой концептуализации лежит визуальный опыт склонов (slopes). Когда мы находимся на возвышении, сила гравитации заставляет нас двигаться (катиться) вниз. Движение занимает определенный промежуток времени, в котором крайние временные точки находятся в соотношении «выше / раньше — ниже / позже». Согласно другому мнению, в основе вертикальной концептуализации времени лежит механизм эмпирической корреляции — когда мы ложимся на живот и движемся вперед, наша голова оказывается впереди, как и у большинства других животных, в то же время голова ассоциируется у нас с верхом.

Например, для японской культуры соположение образов времени и символа горы (холма) является знаковым, так как горы являют собой наглядную презентацию одной из самых полисемантичных ее мифологем. На ее формирование оказали влияние различные факторы, в том числе и религия — достаточно вспомнить изображения Будды, сходящего с гор, как образ внезапно открывающегося будущего.

Вертикальную модель времени в сознании китайцев связывают с культурной значимостью реки Янцзы.

В английском языке также есть примеры, воплощающие модель вертикального времени по типу «выше / раньше — ниже / позже»: descendant — «потомок», ascendant («предок» на генеалогическом древе); или Thesestorieshavebeenpasseddownfromgenerationtogeneration, This tradition has lasted down to the present day. Однакопо-английскинельзясказать — This tradition will last down into the future.

В следующих англоязычных примерах реализуется иная пространственная модель, когда наблюдатель (говорящий) оказывается и над прошлым, и над будущим — The new year is coming up. This year went down in family history. Такая концептуализация строится на антропоцентрической картине мира. Вместе с тем известны выражения, когда будущее помещается над потенциальным наблюдателем — That's up in the future.

Из приведенных примеров следует, что потенциальный наблюдатель, может располагаться не только на одном уровне с темпоральным событием (имеется в виду горизонтиальная ось), но и выше, и ниже времен, причем как будущего, так и прошлого. Таким образом, данные примеры показывают, что понимание времени не может не быть обусловленным культурой, так как представления человека о времени формировались на основе его практической и познавательной деятельности, которая всегда несла в себе национально-специфические черты, имеющие исторические, религиозные и другие особенности. Понимание времени глубоко метафорично, и самым плодотворным источником темпоральной метафоры является пространство. Благодаря метафоре человек получает возможность думать и говорить о времени, которое, с феноменологической точки зрения, является внутренним физиологическим опытом и почти не осознается^[13].

Относительность восприятия времени в разных культурах особенно интересно бывает представлена в лингвистике. Как отмечено Е. Н. Белой, в западном представлении сутки периодизируются в зависимости отпоказании часов и отправной точной служит полдень и полночь (a.m. — p.m.). Это структурирование обусловлено тем, что оно в первую очередь обслуживает время, предназначенное для работы (afternoon — англ.; après-midi — фр.). В российском представлении, по мнению данного автора, время как когнитивная категория воспринимается в зависимости от контекста. На Западе утро — это всего лишь часть суток, предшествующая полудню. В России — часть суток, когда человек занимается приготовлением к деятельности, размышлением о ней.

Рассмотрим такое, казалось бы, простое, очевидное и универсально-общечеловеческое явление, как деление календарного года на сезоны или времена года. У русскоязычного человека сомнений нет: четыре времени года — зима, весна, осень, лето. Каждое представлено по три месяца. Двенадцать месяцев, четыре времени года — очень простая арифметика: три зимних месяца, три весенних и т.д. Английский год, те же 365 дней в английском календаре, делится также на четыре времени года (seasons), однако на зиму и лето приходится по четыре месяца, а на осень и весну — по два. Русский весенний месяц май в английском календаре считается летним. Русский ноябрь — осенний месяц, а английский november — зимний.

Точно так же, если опять говорить о времени суток, встает вопрос об эквивалентности переводов на английский язык простейших слов: завтрак, обед, ужин. Breakfast существует в двух разновидностях: континентальный и английский — с устойчивым и регулярным, скудным, с точки зрения русских традиций, меню. Русское «завтрак» — это совершенно нелимитированное разнообразие блюд, варьирующееся в разных социальных и территориальных группах, и просто от семьи к семье. Обед еще более запутывает картину, потому что это и lunch, и dinner, а вернее ни lunch, ни dinner, не совпадающий ни гастрономически, по набору блюд, ни по времени (lunch в 12.00 — слишком рано, dinner — в 20.00 — 21.00, слишком поздно для обеда). Ужин — это и dinner, и supper. Таким образом, вся стройная система «переводов» трансформируется через культуру.

В англоязычной культуре время воспринимается линейно, как ограниченный, невосполнимый ресурс. Обэтомсвидетельствуютследующиеконцептуальныеметафоры:

· Time is money («Время — этоденьги») — Don't waste your time, I have invested a lot of time in them, Budget your time, It cost me five hours.

· Time is a resource («Время — эторесурс») — Run out of time, Use up time;

· Time is avaluable commodity («Время — этоценность») — Thank you for your time («Спасибозапотраченноевремя»)

Работа ассоциируется с потраченным на нее временем. Соответственно, оплачивается время, а не результат, как в русскоязычной культуре.

Американский культурный антрополог Э. Холл, основоположник науки проксемики, изучающей роль пространства в коммуникации, предложил делить культуры на монохронные и полихронные^[14].

В монохронных культурах (США, Англия, Германия, скандинавские страны) время строго регламентировано, деятельность человека расписана по четкому графику. В каждый период времени он делает какое-то одно дело, завершив его, переходит к следующему. Выполнение задачи более важно, чем отношения с людьми, которые ему помогают, они часто приносятся в жертву эффективности. Время понимается как линеарная система, наподобие длинной прямой улицы, по которой люди движутся вперед или остаются в прошлом. В них время можно экономить, терять, наверстывать, ускорять. Оно является системой, с помощью которой поддерживается порядок в организации человеческой жизни. Такая система играет решающую роль во многих индустриально развитых странах. Исходя из того, что «монохронный» человек занимается только одним видом деятельности за определенный отрезок времени, он вынужден как бы «закрываться» в своем собственном мире, в который другим людям нет доступа. Люди такого типа не любят, если их прерывают в процессе какой-либо деятельности. Такая система использования времени господствует в Германии, США, ряде североевропейских стран.

В полихронных культурах (латиноамериканские страны, арабские, многие средиземноморские государства, Россия) человек может одновременно делать сразу несколько дел. Дружеские отношения бывают важнее, чем намеченные сроки. Личностные отношения могут ставиться выше интересов дела. Пунктуальности и распорядку дня в этих культурах не придается большого значения. Как и во всех предыдущих классификациях, о которых говорилось ранее, важно иметь в виду, что в разных типах могут присутствовать элементы как одной культуры, так и другой, однако тот или иной тип является доминирующим. Русскую культуру исследователи характеризуют как преимущественно монохронную с отдельными, ярко выраженными элементами полихронного поведения^[15].

Например, всем нам хорошо знакома сцена, когда руководящий работник, разговаривая по телефону, подписывает подаваемые ему документы и одновременно указывает на стул вошедшему посетителю, знаками прося его подождать. При этом за дверью кабинета ждет своей очереди еще несколько человек. Англичанин, оказавшийся в роли посетителя в подобной ситуации, будет чувствовать себя крайне неудобно, так как привык к более четкому планированию и более четкой организации деятельности. Если в Англии вам назначена встреча на три часа, то можете быть уверены, что именно в три она и состоится и это время будет отведено только вам, параллельное решение других вопросов исключено. Если вдруг человек, к которому вы пришли, занят (говорит по телефону), то традиционное извинение (Sorry) может сопровождаться фразой Could you give me a few minutes, please? Just to finish it («Не могли бы вы дать мне несколько минут, чтобы закончить это?»). Для русской культуры, особенно при ассиметричных отношениях «сверху — вниз», такое поведение не совсем типично. В подобной ситуации мы, скорее всего, услышим императивное: «Подождите, пожалуйста».

Для данных типов культур характерно и разное отношение к пунктуальности. Так, если в латиноамериканских странах, относящихся к полихронному типу, опоздание на 45 минут считается нормальным, то в США, Англии, Германии оно может быть расценено как отсутствие заинтересованности и стать причиной конфликта. Интересно, что разное отношение к пунктуальности существует и в близких культурах. Так, ирландцы, несмотря на соседство с Англией и теперь уже один язык, менее пунктуальны, чем англичане. В Ирландии существует так называемое Irish time (ирландское время), которое означает приблизительность, допустимость опоздания. Оноиназываетсяпо-другому — сдобавлениемсуффикса - ish: вместо at eight — at eight-ish, at nine — at nine-ish, at ten — at ten-ish. Договариваясь о встрече, ирландцы, которые сами признают тот факт, что они часто бывают непунктуальны, уточняют, какое время имеется в виду — English или Irish ^[16].

Как правило, ни один контакт между людьми, принадлежащими к различным временным системам, не обходится без стресса. При этом очень сложно избежать негативных эмоций, если приходится подстраиваться под другую временную систему. Здесь важно всегда помнить, что на поступки людей из другой системы времени нельзя реагировать точно так же, как на те же поступки людей из своей временной системы. Многие действия, например, такие, как опоздание или внезапный перенос встречи, имеют иное, а иногда и просто противоположное значение.

Долгое время считалось очевидным, что интенсивность жестикуляции коррелирует с интенсивностью телесных контактов общающихся, а также с размерами так называемого личного пространства. На этой основе Э. Холл предложил разделить культуры наконтактные и неконтактные.

Контактными он назвал культуры, носители которых общаются, располагаясь на небольшой дистанции друг от друга (т.е. имеют малое личное физическое пространство). К числу контактных культур были отнесены итальянская, испанская, греческая, арабская; тогда как норвежская, голландская, английская и американская рассматривались как культуры неконтактные. Однако исследования Е. Макданиела и А. Андерсона говорят о том, что зависимость между размерами личного пространства, частотой тактильных контактов и интенсивностью жестикуляции носит достаточно сложный характер. С одной стороны, например, культуры народов Дальнего Востока — китайская, корейская и японская — по критерию контактности попадают в разряд контактных культур (общение на минимальном расстоянии между партнерами), но при этом частота тактильных контактов и интенсивность жестикуляции у них минимальны. С другой стороны, например, для арабской культуры традиционные ожидания полностью подтверждаются: это контактная культура (минимальное личное пространство), уровень жестикуляции и тактильных контактов при общении исключительно высок.

С точки зрения восприятия пространства следует отметить, что для носителей русского языка, изучающих английский язык, становится заметным употребление пространственного предлога in (в) в ряде случаев, когда в русском языке используется предлог «на», т.е. по-русски «что-то как бы сверху чего-то», на поверхности (на улице, на картине, на лице), а в английском языке внутри (inthestreet, inthepicture, intheface). Можно предположить, что это связано с количеством пространства и его организацией. В западноевропейской культуре город ограничивался стенами, все строилось внутри с максимальной экономией пространства, вы буквально оказываетесь внутри улиц в старых кварталах, они нависают над вами и порой смыкаются над головами. В России, как в аграрной стране, расстояние между домами в поселении весьма значительное, и человек может ощущать себя самым высоким предметом на поверхности улицы.

В основном правила проксемного поведения в немецкоязычных странах совпадает с европейским восприятием пространства, но интимная зона несколько больше, чем, например, в России, и составляет примерно длину вытянутой руки. Поэтому, если кто-то подходит ближе, немец чувствует себя некомфортно и старается немного отойти. Во время официальных встреч иногда можно наблюдать следующую ситуацию: немецкий партнер отступает на шаг назад, стараясь увеличить личную дистанцию и тем самым избежать дискомфорта. По его мнению, собеседник стоит слишком близко. В этот момент русский партнер делает шаг вперед, считая, что оптимальная дистанция должна быть ближе. Подобная «игра» может вызнать непонимание или даже агрессию со стороны обоих партнеров и осложнить процесс коммуникации. Также немцы не очень любят физические прикосновения, хотя могут обняться с хорошо знакомыми людьми. Поцелуи с друзьями (как, например, в Испании) не приняты. В общественных местах немцы также стараются получить больше личного пространства, и даже могут пропустить автобус, если он переполнен. Что касается времени, немцы относятся к ярко выраженным представителям монохронных культур.