Христианства, государство и общество

Стремясь укрепить единство Руси, Владимир пришел к мысли о необходимости принятии монотеистической религии, в большей мере, чем язычество соответствовавшей уровню развития восточнославянского общества на исходе Х в. За влияние на Русь в это время претендовали христианство, господствовавшее в Европе и ислам, исповедывавшийся в соседней Волжской Булгарии. Но римская церковь была старше раннесредневековых государств Запада и постоянно подчеркивала свое превосходство над светской властью. С другой стороны, ислам с момента своего зарождения в VII в. стремился полностью подчинить своему влиянию всю жизнь человека, вплоть до таких мелочей как запрещение бритья бороды, употребление вина и свинины, противоречащим закону Мухаммеда, а государство превратить в религиозную организацию. Такая перспектива не могла устроить киевскую элиту. И она обратила свой взор к православному христианству, уже имевшему на Руси со времен Аскольда и Дира немало сторонников, среди которых были дружинники Игоря и бабка самого Владимира княгиня Ольга. Наши предки издревле считали себя частью европейского мира, отделяя себя от кочевников из Азии не только оборонительными сооружениями, но и своей культурой, самим менталитетом. Отдавая предпочтение православию над католицизмом (их формальное разделение произошло в 1054 г.), Владимир и его окружение учитывали давние связи Руси с Византией и славянскими странами Болгарией и Сербией, принявшими православие еще в IX в. Привлекала в православии также неповторимая красота богослужения на родном и понятном для верующих языке, в отличие от казавшейся мертвой и непонятной латыни – официального языка римской церкви. Но решающими в выборе веры стали политические соображения. Византийская модель феодализма отличалась от западноевропейской первенством светской власти над духовной. Здесь особо почитался Константин Великий – римский император, провозгласивший в начале IV в. христианство официальной религией империи и основавший Константинополь - столицу Византии. Император считался «помазанником Божьим». Он управлял всеми делами церкви, распоряжался ее имуществом, назначал патриарха и высших церковных иерархов. Такое соотношение светской и духовной власти в большей мере отвечало намерениям Владимира и киевской элиты.

В связи с крещением Руси ПВЛ содержит рассказ о походе Владимира в 988 г. на византийский город Корсунь (Херсонес; ныне часть Севастополя) на юге Крыма. Херсонес был центром христианства в Северном Причерноморье с собственной митрополией, входившей в константинопольский патриархат. Этот поход стал ответом на нарушение Константинополем условий договора 986 г. с Киевом. Владимир, готовившийся принять христианство, помог правившим тогда двум братьям – императорам Василию и Константину - подавить мятеж полководца Варды Фоки в Малой Азии: Туда был направлен примерно 6-тысячный контингент из норманнов – скандинавов и вагягов – русов. Владимир буквально спас Византийскую империю. Но после подавления мятежа братья – императоры отказались от обещания дать в жены Владимиру свою сестру Анну. В ответ Владимир осенью 988 г. предпринял поход на Корсунь, а летом 989 г., после почти полугодовой осады с помощью своих сторонников в Херсонесе взял его, создав угрозу для столицы Византии. Константинополь был вынужден выполнить свое обещание, отправив Анну в Корсунь, а Владимир подтвердил свое намерение стать христианином.

По прибытии Анны в Херсонес Владимир крестился, приняв в качестве второго, христианского имени, имя своего крестного отца, византийского императора Василия, и торжественно обвенчался на его сестре. Одновременно с князем крестились те дружинники, которые еще оставались язычниками. Подобным же образом король франков Хлодвиг в 496 г. принял крещение вместе со своими воинами. На исходе лета 989 г. Владимир вернулся в Киев, взяв с собой из Херсонеса в качестве трофеев иконы, священные книги, мощи, особо почитавшегося в Византии, римского папы Святого Климента, сосланного императором Траяном ок. 96 г. в Корсунь и утопленного там, церковную утварь, свадебные подарки от греков, часть греческих священнослужителей, квадригу медных античных коней, специалистов - строителей и даже строительные материалы, использованные вскоре при возведении первой каменной Десятинной церкви в Киеве. Но главным приобретением Владимира и Руси в целом была царица Анна. Это был первый в истории случай бракосочетания правившей в Византии династии с главой иностранного государства. Сам Корсунь, недавно взятый Владимиром, был возвращен империи, как «вено», что по народному толкованию означало выкуп за царицу-невесту. Но между крещением Владимира и началом христианизации Руси прошло еще около года[5].

Смена вероисповедания была серьезным испытанием для народа, особенно на севере, где традиционное язычество было в большой силе, а языческие волхвы являлись выразителями умонастроений людей. Лишь на исходе лета 990 г. Владимир приказал ниспровергнуть киевский пантеон языческих богов: одних изрубить, других предать огню, а Перуна и Велеса утопить в Днепре. В мифах многих народов река служила естественным путем из мира живых в потусторонний мир. Затем князь с помощью священников, прибывших вместе с ним из Херсонеса, крестил 12 своих сыновей от разных жен, полагая, что сыновья, являвшиеся его наместниками в различных землях (волостях; от слова «власть») Руси, приняв вслед за отцом новую веру, подадут хороший пример местному населению. Крещение сыновей Владимира происходило в Киеве, в небольшом ручье, протекавшем в глубоком овраге близ впадения реки Почайны в Днепр. Одновременно крещение приняли и знатные киевляне, пока остававшиеся язычниками. Позднее это место было названо Крещатиком и стало почитаться как святое.

Наконец, Владимир разослал по Киеву глашатаев и приказал креститься всем киевлянам. Жители города – мужчины, женщины, дети - явились к месту слияния Почайны с Днепром, вошли в воду, а греческие священники провели над ними обряд крещения. Язычники, в своем большинстве, принимали новую веру, следуя примеру князя. Призыв Владимира, провозгласившего христианство княжеской верой, а отказывающихся принять крещение – своими врагами – предопределил судьбу не только киевлян, но и, в конечном счете, жителей всей Руси. Хотя в Новгороде, Ростове и др. городах при введении новой религии приходилось подавлять ожесточенное сопротивление язычников, подчас выливавшееся в восстания. Нередко в отдаленных деревнях и лесных местностях даже в середине XI в. не было ни христиан, ни церквей, а язычество полностью сохраняло свои позиции.

В целом христианизация Руси поначалу носила во многом формальный характер. Новые миросозерцание, идеалы и обряды не могли быть воспринятыми сразу. Внешнее следование церковным обрядам сопровождалось тайным и даже открытым исполнением языческих обрядов. Этот феномен получил название двоеверия. Христиане молились в церквях, перед домашними иконами, но одновременно справляли старые языческие праздники. Так, праздник Коляды слился с Рождеством Христовым и Крещением. Сохранился и языческий праздник Масленницы, поныне отмечаемый перед Великим постом. Христианская церковь преследовала идолопоклонство, но вынуждена была согласиться на почитание «чудотворных» икон, различных святых мест, водных источников, явлений природы, богов-целителей, ангелов-хранителей и т.п.. Часть христианских праздников, подобно привычным языческим, приурочивались к определенным сельскохозяйственны работам и т.п. Не смотря на противоречивость и болезненность принятия христианства, оно оказало огромное влияние на последующее исторической развитие Руси, которая теперь органически вливалась в общеевропейскую христианскую цивилизации. Идейные расхождения между православием и католичеством, набиравшие силу на уровне константинопольского патриархата и папства, еще не успели расколоть единого христианского религиозного пространства и пока не могли заметно отразиться на идейной атмосфере Руси. Несомненной заслугой Владимира и киевской элиты следует считать то, что в ходе чрезвычайно сложного процесса принятия и распространения христианства раннесредневековая Русь, не смотря на частые восстания, провоцируемые языческими волхвами в конце Х – начале XI вв., избежала серьезных потрясений типа более поздних реформации и религиозных войн в странах Западной Европы или раскола РПЦ второй половины XVII в.

В 1014 г. Ярослав Владимирович отказался присылать отцу из Новгорода обычную дань – 2000 гривен. Владимир начал готовиться к войне с непокорным сыном, но 15 июля 1015 г. умер. Киевское княжение перешло к старшему в роде Рюриковичей князю Святополку – приемному сыну Владимира, сыну его брата Ярополка, убитого норманнами. Во вспыхнувшей междоусобице по приказу Святополка безвинно были убиты его младшие братья – любимец Владимира Борис Ростовский и Глеб Муромский. Впоследствии Борис и Глеб были причислены русской церковью к лику святых. Святополк за свое преступление получил прозвище «Окаянный». Против Святополка, выступил из Новгорода Великого Ярослав с силами новгородцев и нанятой им в Швеции норманнской дружины в конце 1016 г. разгромил его и изгнал из Киева. Но летом 1018 г. Святополк с помощью своего зятя, польского короля Болеслава Храброго нанес поражение Ярославу и вернул себе Киев. Ярослав бежал в Новгород, намереваясь отправиться в Швецию для найма новой норманнской дружины. Новгородцы, однако, не дали ему осуществить этого плана. Они, по свидетельству ПВЛ, «рассекли лодии Ярославовы, так говоря: «хотим еще биться с Болеславом и Святополком», сами собрали немалые средства для формирования и вооружения княжеского войска, в котором отныне уже не было столь крупных, как раньше наемных норманнских контингентов[6]. Да и само время норманнских завоеваний близилось к концу. Собрав в Новгороде новое войско, Ярослав вернул себе Киев. Святополк бежал к печенегам, получил от них помощь, но в 1019 г. на р. Альте был разбит Ярославом, бежал в Польшу, но в пути умер.

Ярослав утвердился на киевском столе, объединив под своей властью почти все земли Руси кроме Полоцка, где правил внук Рогволода, (убитого еще в 978 г. Владимиром) Брячислав и Тмутараканского княжества на Таманском полуострове, где «сидел» один из сыновей Владимира – Мстислав, прославившийся своими победами над северокавказскими народами. С Брячиславом, который на короткое время даже захватил Новгород, Ярослав справился быстро. Но отношения с Мстиславом, недовольным братом Ярославом, не увеличившим территорию подвластного ему удела, складывались не просто. Летописцы изображали Мстислава удалым воителем, похожим по облику и нраву на сво-его знаменитого деда Святослава Игогевича. В 1023 г., когда Ярослав был в Новгороде, тмутараканская рать Мстислава заняла Северскую землю и в 1024 г. подошла к Киеву, но киевляне «затворились» и не приняли Мстислава. В том же году у г. Листвена (ок. Чернигова) Мстислав разбил Ярослава, однако сам предложил мир, отказавшись от притязаний на Киев. В 1026 г. братья поделили русские земли. Мстислав стал княжить на огромной территории восточнее Днепра со столицей в Чернигове. В дальнейшем Мстислав помогал Ярославу в войне с Польшей и возвращению в состав Руси, завоеванных ранее Владимиром, но в 1015-19 гг. захваченных польским королем Болеславом Храбрым, пограничных «червенских городов» Владимиро-Волынской Руси. В 1036 г. Мстислав умер, не имея наследников, а его часть Руси отошла к Ярославу. Так через двадцать с лишним лет после смерти Владимира Святославича Русь снова стала единой.

В княжение Ярослава Русь продолжала натиск на запад и северо-запад. В 1130-х годах киевские дружины неоднократно вторгались в земли литовцев и ляхов (поляков). Еще в 1010 г. Ярослав, находясь на княжении в Ростове Великом, основал на Волге г. Ярославль. В 1130 г. им был основан г. Юрьев, названный им по своему второму имени – Юрий, данному при крещении (ныне – Тарту в Эстонии), а Русь утвердилась на западном берегу Чудского озера. Города строились при Ярославе и в других русских землях. В 1140-х годах Ярослав поддержал короля Польши Казимира против мятежных польских князей. Этот союз был закреплен женитьбами Казимира на Марии - сестре киевского князя и Ярославова сына Изяслава – на сестре короля. Другие сыновья и дочери Ярослава также вступили в династические браки с представителями правивших в разных странах династий, что способствовало укреплению добрососедских отношений между Русью и западноевропейскими странами. Наиболее известной из дочерей Ярослава была Анна. В 1049 г. она была выдана замуж за французского короля Генриха I, а после его смерти (1060 г.) – стала правительницей Франции при малолетнем Филиппе I. Сам Ярослав с 1019 г. был женат на Ингигерд (Ирине) – дочери шведского конунга Олава. Династические браки Ярослава и его детей и внуков внесли свой вклад в укрепление добрососедских отношений, торговых и культурных связей между странами Западной Европы, Византией и Русью. Одновременно православная Русь стала надежной преградой в стремлении католичества и латинства утвердить свою гегемонию в Европе.

Принятие монотеистической христианской религии способствовало укреплению государственной власти по принципу: один Бог на небе – один государь на земле. Главное значение крещения Руси состояло в появлении идеологии, соответствовавшей новому состоянию общества. Зарождение и развитие неравенства, разделение населения на богатых и бедных, на власть придержащих и управляемых, на разные социальные группы требовало своего обоснования. Идеи христианства о том, что бедность и богатство, счастье и несчастье исходят от Бога, способствовали частичному примирению не довольных с условиями жизни, изменявшимися чаще всего не в лучшую сторону. Христианство как религия спасения давало людям надежду на блаженство в «лучшем из миров» при условии праведной жизни на земле. При помощи богослужений, проповедей, христианских праздников и обрядов, специального суда и законодательства церковь властно вмешивалась во все сферы жизни общества. Семья с принятием христианства стала моногамной, а многоженство было запрещено. Рядом с главой семьи появился отец духовный – священник. То, что издревле подлежало суду отцовскому, семейному становилось теперь предметом суда церковного, Божьего. Христианство прививало раннесредневековому русскому обществу важные нравственные нормы: гуманное отношение к людям, особенно к женщинам и детям, слабым и убогим, учило человечности. Это способствовало сглаживанию конфликтов во всех слоях общества, ускоряло его переход от архаических форм родового быта к новым формам быта гражданского.

С крещением на Русь пришла церковная организация. Ее первоначальная история малоизвестна. Летописи ничего не сообщают о главе Русской церкви при Владимире. Историки предполагают, что в этойроли выступал греческий священник Анастас, прибывший в Киев из Херсонеса после крещения там Владимира и его бракосочетания с царицей Анной. В Киеве он стал настоятелем храма Успения Богородицы. Это был первый на Руси каменный храм, построенный в конце Х в. при Владимире и более известный как Десятинная церковь, т.к. князь распорядился давать на его содержание десятую часть своих доходов. Лишь в 1039 г., уже при Ярославе, в Киеве появился первый митрополит всея Руси грек Феопемпт, присланный патриархом Константинополя. Митрополиту подчинялись епископы (в Новгороде – архиепископы – старшие епископы), ведавшие делами большой церковной округи – епархии и назначавшиеся из приезжих греков и болгар. Приходские священники были выходцами из местного населения.

Но в 1043 г. обострился конфликт между купцами-русами и греками в Константинополе, приведший к неудачной для Руси войне с Византией. С началом этой войны из Киева был выслан, а, возможно, самовольно оставил вверенную ему митрополию или был отозван константинопольским патриархом митрополит Феопемпт. Как иностранцу ему были абсолютно чужды язык, традиции, культура Руси. Это побудило Ярослава собрать в 1044 г. русских епископов и предложить им избрать митрополитом Илариона – пресвитера загородной княжеской церкви Святых Апостолов в селе Берестово под Киевом. После окончания войны 943-46 гг. с Византией Константинополь официально в 1055 г. признал законность избрания киевским митрополитом Илариона. Это был выдающийся церковно-политический деятель, широко образованный человек, талантливый публицист. Его избрание метрополитом свидетельствовало о растущей самостоятельности русской церкви. Наиболее известным произведением Илариона является «Слово о Законе и Благодати», дошедшее до нас более чем в 50 списках XI-XVI вв. Оно было произнесенно в марте 1049 г. в присутствии самого Ярослава, его окружения, священнослужителей и множества киевлян в Соборе Святой Софии в ознаменование завершения постройки оборонительных сооружений вокруг Киева.

В «Слове» Илариона впервые была сформулированы идеи о закономерной связи Руси с мировой историей и мировыми державами, о Руси как наследнице римского величия и римского царства; настойчиво проводилась мысль о равенстве и тождестве Владимира Святославича с римскими апостолами первоначального христианства. Креститель Руси сравнивался непосредственно с римским императором Константином Великим. Как Константин со своей матерью Еленой принес свой крест из Иерусалима и утвердил веру в Римской империи, так и Владимир со своей бабкою Ольгой принес крест «от Нового Иерусалима» - града Константина и утвердил веру в Русской земле. Дело Владимира достойно продолжает его сын, благоверный Ярослав, укрепивший силу и могущество Руси. Не случайным в «Слове» Илариона является также и то, что хвала Владимиру и Ярославу идет на фоне патетического прославления подвигов их предков – языческих князей, мужеством и храбростью прославившихся во многих странах и не раз ставивших Византию на грань катастрофы: «Ибо не в худой и неведомой земле владычествовали (они), но в Русской, что ведома и слышима всеми четырьмя концами земли».

Принятие и распространение христианства явилось мощным стимулом развития оригинальной духовной культуры раннесредневековой Руси. Это был уникальный синтез древнейшей восточнославянской языческой культуры с христианской культурой Византии, Болгарии, Сербии. Важнейшим фактором этого синтеза стала славянская письменность – кириллица. Она была создана в 863 г. византийскими миссионерами, братьями Кириллом (Константином) и Мефодием на основе греческого алфавита и более древней славянской письменности и вскоре получина распространение на Руси. Из Болгарии и Сербии на Русь поступили переведенные с греческого на славянский язык Библия и большое количество духовных и светских книг. В монастырях, возникших на Руси в середине XI в. и ставшими центрами отечественной раннесредневековой культуры, переводились с греческого и переписывались с болгарского и сербского языков (почти не отличавшихся тогда от древнерусского) духовные и светские книги, создавались летописи. Киевские князья Владимир (978-1015), его сын Ярослав (1019-54), прозванный Мудрым, церковные иерархи, заинтересованные в преодолении язычества и внедрении христианской культуры во все слои общества, немало сделали для распространения грамотности, книжности, строительства каменных храмов, развития иконописи и фресковой живописи. XI – начало XII вв. отмечены становлением оригинальной русской ранннсредневековой литературы. Ее наиболее значимыми произведеними стали: «Слово о Законе и Благодати» Илариона Киевского, «Память и похвала князю Владимиру» Иакова Мниха, «Повесть временных лет», «Поучение Владимира Мономаха». Но в отличие от раннесредневековой Западной Европы, развивавшейся в значительной мере на фундаменте культурно-цивилизационного наследия классической греко-римской античности, Русь могла усваивать плоды культуры у живой Византийской империи опосредованно, поверхностно и лишь то, чем угодно было поделиться ее властителям. Так иноземцы допускались в Константинополь исключительно в сопровождении специальных чиновников. Здесь демонстрировали только то, что могло ошеломить или устрашить приезжих: богатство и мощь империи, пышный церемониал двора и богослужения в соборе Святой Софии.

В то же время Руси не удалось заимстоввать у Византии ни норм римского права или «Кодекса Юстиниана», ни системы образования, утвердившейся в учебных заведениях империи, ни традиций богосовских споров эпохи первоначального христианства, ни тем более достижений классической античной дохристианской культуры. Греки, ставшие на Руси высшими церковными иерархами, препятствовали переводам на русский (древнерусский) язык произведений античных писателей и философов. Поскольку православное богослужение велось на церковно-славянском языке, то знание греческого и латыни среди русского духовенства (в отличие от византийского), а тем более знакомство в оригинале с произведениями Гомера, Платона, Аристотеля или римских классиков не только не было обязательным, но и осуждалось церковными иерархами. Фактически наследие классической античности оказалось доступным интеллектуалам средневековой Руси в лучшем случае на уровне отдельных, несвязанных друг с другом имен, исторических фактов, отдельных цитат из трудов греческих и римских авторов, нередко в искаженной византийскими христианскими писателями интерпретации. В исторической перспективе столь односторонняя ориентация киевской политической и интеллектуальной элиты на «византийскую модель» цивилизационной эволюции отгораживала Русь от формировавшегося в ту эпоху более динамичного западноевропейского культурно-цивилизационного потока.

Центральной фигурой в политической системе Руси был киевский князь. Его власть считалась «дарованной Богом», а сам он – «помазанником Божьим». Но в реальности на Руси, в отличие от Византии, не было преобладания светской власти над духовной. Они уравновешивали и помогали друг другу. Эта «симфония» двух властей, по сравнению с византийским образцом, была более гибкой, прагматичной и адекватной внутреннему состоянию русского общества той эпохи. В отличие от западноевропейских королей, и византийского императора киевский князь еще не стал сувереном (государем) в подлинном смысле этого слова. Его положение было весьма противоречивым. С одной стороны вся Русь по традиции считалась савокупным владением всех князей из рода Рюриковичей. Но одновременно, по такой же традиции верховным органом власти считалось вече. Киевский князь и «младшие» князья, княжившие по его поручению и от его имени в волостях (от слова «власть»), т.е. отдельных землях Руси должны были заключать договор – «ряд» с вечевыми общинами соответственно Киева и главных городов волостей. Как правило, такие процедуры были формальными. Князья просто обязались перед вечем соблюдать все сложившиеся порядки и вольности.

Но нередки были случаи, особенно в Новгороде, когда вече смещало неугодного князя и призывало другого князя из того же рода Рюриковичей. Из 70 киевских князей домонгольского периода 14 были приглашены или заменены по инициативе веча. Конечно, вечем руководила знать, ведь князья и бояре были полноправными участниками веча и им обычно (хотя и не всегда) удавалось добиваться нужных для себя решений. Но руководить и господствовать – не одно и то же. Русские князья той эпохи еще не обладали необходимыми средствами для подчинения веча. Саботировать решения вечевых собраний князья также были не в силах. В целом относительный внутренний мир в русских землях удавалось поддерживать только при условии примерного равновесия трех политических сил: княжеской власти, боярства и веча. Любые две из этих сил, сговорившись, могли обуздать, блокировать третью силу. Более того, сами князья не могли обойтись без поддержки «простой чади». Именно по решению вечевых собраний торгово-ремесленная верхушка и Киева, и др. городов ссужала князей средствами на содержание дружин и ополчения, строительство оборонительных сооружений и т.п.

Князья раннесредневековой Руси выступали в роли силы, уравновешивавшей своекорыстные интересы боярства и торгово-ремесленной верхушки городов, с одной стороны, и интересы простонародья, с другой. Народные низы в своем абсолютном большинстве продолжали жить в системе координат, сформировавшихся еще в эпоху «военной демократии». Это был «вооруженный народ». Ибо не сравнительно немногочисленные княжеские дружины из воинов-профессионалов численностью не более 700-800 чел. (это в Киеве, в волостях же - гораздо меньше), а народное ополчение, численностью 40-60 тыс. чел. решало исход сражений с кочевниками, было главной силой в дальних походах. Право иметь личное оружие оставалось на Руси неотъемлемым правом каждого свободного человека. Археологи находят предметы вооружения на местах поселений крестьян и ремесленников рядом с их традиционными орудиями труда. Летописцы упоминали о том, что горожане приходили с оружием на вечевые собрания и даже на княжеские пиры. Тогда как на Западе уже в VIII-IX вв. профессиональные воины, рыцари-феодалы стали единственной военной силой, а народное ополчение давно не созывалось; в Англии о нем не вспомнили даже во время норманнского завоевания 1066 г. Латинское же слово miles – воин стало синонимом именно конного воина, рыцаря, феодала.

Главными функциями князя были военные и дипломатические. В понятиях людей той эпохи особого уважения заслуживал тот князь, кто сам непосредственно занимался «военным нарядом», т.е. комплектованием, вооружением, боевой подготовкой и действиями своей дружины в бою, не передоверяя этого важнейшего дела своим воеводам. Особенно высоко ценилась личная храбрость и отвага князя: в бою. Он непременно был передовым воином, увлекающим своим примером и воинской доблестью всю рать. Отличительной приметой князя в бою была красная или синяя накидка – корзно, хорошо заметная в любое время года и на любом природном фоне. Даже имена, которые обычно давались русским князьям – Святослав, Ярослав, Мстислав, Всеслав, Ростислав (так же, как польские или чешские – Мечислав, Болеслав, Владислав, Станислав) вместе с характерными прозвищами – Удалой, Смелый, Храбрый – говорили о самом дорогом для их владельцев помысле. Подавая пример личной храбрости и отваги в бою, русские князья непременно старались отметить эти же качества у своих дружинников и у ополченцев. Отличившиеся в боях ополченцы из простонародья могли быть по решению князя приняты в дружину, что заметно поднимало их престиж и социальный статус. Сама княжеская дружина, в отличие от западноевропейского рыцарства, никогда не была чуждым для народа организмом.

Русское раннесредневековое общество вырастало из родоплеменных отношений и несло на себе отпечаток эпохи «военной демократии». Оно характеризовалось коллективной собственностью на землю и наличием мощного слоя лично свободных крестьян-общинников в отличие от жестко закрепощенного к этому времени подавляющего большинства западноевропейских крестьян-сервов. Все решения в крестьянской общине, которая на Руси именовалась «миром» или «вервью», принимались «сходом», т.е. на общем собрании общины. В городах также все лично свободные, взрослые мужчины (старше 15 лет) имели одинаковые права и обязанности: участвовали в вечевых собраниях и общественно-полезных работах (строительство и поддержание в порядке оборонительных сооружений, городского хозяйства и т.п.), призывались в ополчение, платили подати в пользу княжеской власти и местной администрации

Поддержанию внутренего мира в раннесредневековом русском обществе служило также личное, непременно гласное судебное разбирательство князя. В Киеве это был сам киевский князь, в других землях Руси – его наместники – сыновья, или посадники из ближних бояр, которые судили и рядили от имени киевского князя. В народных низах еще устойчиво сохранялась древняя традиция сакрализации кня-жеской власти, основывавшейся на мысли о том, что «князь без греха», а во всех непорядках и нарушениях повинны его «злые советники».

Составными частями Руси конца X-XI вв. были 9-12 волостей (от слова «власть»), сформировавшихся на основе территорий прежних союзов племен и «славиний». В волостных стольных градах от имени киевского князя правили его наместники или «младшие князья» – сыновья, племянники, внуки, уже при Ярославе Мудром полностью вытеснившие прежнюю племенную знать. Все земли Руси считались общим владением княжеского рода Рюриковичей. Старший по возрасту князь занимал киевский стол, считавшийся главным, а остальные – «младшие князья» – считались его слугами (вассалами) и должны были по старшинству размещаться в других волостях, получивших в XII в. название уделов[7]. Обязанностью удельных князей было обеспечение своевременной уплаты податей в пользу старшего, киевского князя, охрана торговых путей и границ страны в целом, участие со своей дружиной и ополчением в дальних походах, предпринимавшихся исключительно Киевом. Это можно назвать русским вариантом системы вассалитета, повсеместно в эпоху раннего Средневековья утвердившегося в европейских странах. В случае смерти или гибели киевского князя старший из князей занимал киевский стол, а другие князья, в соответствии со степенью своего старшинства перемещались из одного удела в другой.

Такой порядок замещения княжеских столов назывался «лествичным» (от старославянского «лествица» - лестница) или «очередным», основывавшемся на традиционном принципе родового старшинства. Но в отличие от принятого в Западной Европе принципа майората (лат. major – старший), основанного на римском праве наследования власти старшим сыном, «лествичный» плрядок создавал постоянную неразбериху. Трудно было понять кто имеет первое право на киевский стол – старший сын умершего князя или старший по годам его младший брат, или племянник? В результате по поводу «добывания» киевского стола, а также удельных княжений постоянно вспыхивали кровавые усобицы. При этом князья-претенденты нередко обращались за военной помощью сначала к норманнам, затем – к полякам и уграм (венграм), а с середины XI в. - к тюркским кочевникам половцам и без того совершавшим в это время постоянные набеги на земли южной Руси.

В своей повседневной деятельности и киевские князья и правители волостей опирались на боярство – высший слой общества, сложившийся в процессе становления раннесредневекового русского общества и государства. Боярская элита формировалась из старших дружинников, «княжих мужей» киевских и волостных князей, потомков прежней родоплеменной знати, а также из купеческой и ремесленной верхушки больших городов – «старцев градских». Роль боярства стала возрастать с появлением примерно с середины XI в. частной собственности на землю. Ее первыми очагами, а вместе с тем первичными ячейками русского феодализма были вотчины (от слова «отчина» - отцовская собственность, передающаяся по наследству) самих князей, бояр, бояр, церковных иерархов и монастырей. Церковная земельная собственность складывалась из завещаний бояр и князей, не имевших наследников или из их пожалований «на помин души».

Вотчины образовывались на землях, свободных от поселений крестьян-общинников, на пустовавших или необрабатывавшихся территориях. Естественно, что без рабочей силы для обработки земли и эксплуатации промыслов (рыбная ловля, охота, бортничество и др.) земля феодализировавшейся знати еще не имела практической ценнности. Поначалу в таких вотчинах работали рабы – пленные иноплеменники, име-новавшиеся челядью (единств. число – «челядин»), а затем холопами. Помимо внешних войн были и внутренние источники холопства: некоторые преступления, невозвращенные долги или женитьба на рабе. Часть холопов сажалась князьями и боярами на землю и именовались смердами. Они облагались налогом в пользу киевского князя и в определенные дни были обязаны работать на хозяина вотчины. В Руси и после ее распада существовал довольно значительный по своей численности слой полузависимого населения «закупов» и «рядовичей». Они получали от землевладельца ссуду («купу») или заключали с ним договор («ряд») и обязывались за это работать в его хозяйстве. Если ссуда не возвращалась, что чаще всего и было, то закуп превращался в холопа. Нередко холопство было единственной альтернативой гибели для тех, кто не мог вести собственного хозяйства. Но этих людей еще нельзя считать феодально-зависимым населением подобно западноевропейским крепостным сервам.

Но главное – эти вотчины были островками в море свободного общинного землевладения. Знать Руси, по мнению отечественных историков А.И.Неусыхина и И.Я. Фроянова, благоденствовала главным образом за счет разного рода внеземельных доходов – даней, полюдий, кормлений, свойственных «дофеодальному» периоду. Показателем богатства среди знати Руси, как и в догосударственный период, считалась не земля, а драгоценности, рабы, табуны лошадей, гурты скота, доходы, связанные с охотой, рыболовством, бортничеством. В социальных отношениях было много архаических черт, пережиточных явлений: сохранялась кровная месть, в семейно-брачных отношениях вплоть до середины XI в. господствовала большая патриархальная семья – «оспода». Порядки в княжеских и боярских вотчинах были аналогичны устоям «осподы». Даже обращение холопов к боярину-вотчиннику было патриархально-семейным: «Государь, батюшка!». Свободные люди, обращаясь к князю или боярину, называли их просто – «княже», «боярин» или «господин». Основная масса населения Руси была лично свободна. Их обычно называли «люди» (в единств. числе – «людин») или «простая чадь». Крестьяне и горожане объединялись в общины, где все решения принимались «миром», сходом, господствовали отношения «народоправства», коллективизма. Община несла коллективную ответственность за своевременную уплату податей и исполнение других повинностей, помогала своим членами противостоять давлению со стороны князей и бояр.

Новые жизненные реалии, связанные с появлением на Руси частной собственности на землю, углублением имущественной и социальной дифференциации, не вписывавшиеся в привычные людям правовые нормы родоплеменного строя, нашли в XI - начале XII вв. свое отражение в древнейшем своде законов - «Русской Правде». В ней отменялось древнейшее право кровной мести. А взамен вводились наказания в виде штрафа («виры») за убийство служащих вотчинной администрации (тиунов, ключников и др.), за потраву посевов, порчу межевых знаков и вотчинных построек, укрывательство беглых холопов. При этом «вира» за убийство простого крестьянина или горожанина была в несколько раз ниже, чем за убийство тиуна или ключника. Это говорило о необратимом углублении социальной дифференциации, основанной на частной собственности на землю, получавшей все большее рапространение. Но в массовом сознании народных низов законной и справедливой считалась исключительно общинная собственность на землю, частная же собственность воспринималась как незаконная и борьба с ней была повседневным явлением и в раннесредневековой Руси, и после ее распада на самостоятельные земли в начале XII в.

В 1054 г. перед смертью Ярослав Мудрый разделил земли между сыновьями. Старший Изяслав получил Киев, Святослав – Чернигов, а Всеволод – Переяславль. Почти двадцать лет братья жили дружно, без раздоров и междуусобиц, что было уникальным явлением в истории Руси. В 1072 г. Ярославичи даже составили основную часть «Русской Правды», где детально регламентировалось положение различных слоев населения, а также наказания за преступления. Но еще раньше, в 1068 г. братья потерпели поражение от нового врага – половцев, появившихся в степях к югу от Руси. Узнав о поражении Ярославичей, киевляне восстали и изгнали Изяслава. Вскоре, однако, половцы были разбиты и Изяслав вернулся в Киев. В 1073 г. между братьями начались усобицы. Святослав при поддержке Всеволода изгнал Изяслава и сам сел в Киеве. Но вскоре он умер, а его сын Олег в ходе междуусобиц с другими князьями трижды приводил половцев на Русь, уклонялся от общерусских походов в степь и даже укрывал у себя в Чернигове половецких ханов. В истории Отечества этот князь запечатлен по